Металл, магия и решимость — равно...

Впрочем, взять контроль с первых же минут Меттатону не удалось. Разработка конструкции для Фриск началась с вещей, в которые ему не было никакого смысла вмешиваться. Ящерка извлекла на свет Божий все чертежи тела Меттатона, устлала ими весь пол на втором этаже (на столе попросту не хватало места) и взялась пересчитывать размеры: Фриск предстояло стать более миниатюрной. Робот, к счастью, не счёл принципиально важным возиться со всем этим самостоятельно, решив оставить себе главным образом дизайн, а потому в первые дни просто молча слонялся поблизости туда-сюда, погружённый в глубокие раздумья. Пожалуй, эта пауза пошла ему только на пользу. Мысли поначалу плавали в разуме бессвязными обрывками, но затем, намотав кругами по лаборатории этак километров пятнадцать, Меттатон наконец смог разобраться в себе как следует. «Дорогой дневник! Впервые со дня гибели Фриск я, похоже, ощущаю былую уверенность в себе. Мне кажется, я отыскал ответы на вопросы, которые меня мучили. Первое: мне стоит отказаться от чувства вины. Совсем. Это груз и тормоз, к тому же никто меня не упрекает. Я не смогу двигаться дальше, если так и буду зацикливаться. А для меня это неприемлемо. Второе: я недоволен не тем фактом, что Фриск станет роботом, а возможной реакцией других монстров на это. Я много думал и сделал вывод, что иметь такого друга само по себе неплохо. Плохо то, что нас непременно будут постоянно сравнивать и сопоставлять. Быть лучшим станет… проблемой. Вряд ли мне удастся спокойно слушать «Ой, смотрите, какая прелесть, вылитый Меттатон! Ой, Меттатон, а чего это ты один, а где Фриск?» Чем больше я копаюсь в себе, тем больше обнаруживаю, что главная закорючка скрывается именно здесь. Так что же из этого следует? Полагаю… Прежде всего — презентация формы ЕХ должна произойти до того, как Фриск в новом обличье увидят все. Я просто обязан произвести фурор. Моё новое тело затмит всё. Так мне будет спокойнее. Кроме того, если мыслить уже не столь эгоистично, мне стоит вести себя дружелюбнее. Недавно я задумался, как бы я вёл себя с единственным в Подземелье человеком, если бы не было всей этой ерунды с Асгором и барьером. Это вызвало много мыслей и воспоминаний, о которых я абсолютно не хочу писать. Скажу лишь, что это ощущение… понравилось мне гораздо больше постоянной настороженности. Я бы действительно хотел от этих отношений чего-то хорошего. И, следовательно, последнее — мне стоит попытаться как-то расставить точки над i с Фриск уже сейчас». — Меттатон, что ты делаешь? Альфис одним возгласом выдернула друга обратно в реальность: заново прокручивая в голове строчки из дневника, тот прямо на глазах у ящерки распечатывал контейнер, в котором светилась душа Фриск. — Баночку открываю, — невозмутимо отозвался Меттатон. — Ч-что ты з-задумал?! — Сейчас увидишь, тебе понравится. Робот съехал вниз по эскалатору, а назад вернулся с маленькой фигуркой Мяу Мяу Милашки Целовашки на ладони. Учёная поначалу непонимающе уставилась на него, но через пару секунд вдруг послышался тонкий голосок. Куколка пыталась говорить, что при довольно кривой мимике выглядело жутковато. — К-как в этом двигаться? — Просто забудь о том, что это не твоё тело, дорогуша. Эта фигурка очень похожа на человечка, к тому же почти ничего не весит. Поверь мне, с твоей будущей прекрасной оболочкой проблем будет куда больше, — Меттатон поставил Фриск-Мяу-Мяу на ремонтный стол подальше от края. — К-какой… кавай, — выдохнула Альфис. — Работай-работай, дорогуша, не задерживайся. Не заставляй нашу гостью ждать. Подвиснув ненадолго, ящерка вернулась к чертежам. Меттатон же взялся следить за тем, чтобы Фриск более-менее освоилась с крохотным тельцем и не навернулась при этом со стола. Однако к краю девочка благоразумно не подходила: падала на ровном месте, запинаясь об собственные ноги. — Ладно, думаю, это полезный опыт… Спасибо, Меттатон. Но… Зачем ты предложил мне вселиться в куклу? — Хочешь сказать, тебе было не скучно играть роль маринованного помидора? Хей, дорогуша, это лучшее, что я могу тебе предложить на данный момент. — И снова спасибо. Уф. Так странно, — поболтавшись туда-сюда, Фриск уселась. — Знаешь, мне стало интересно. Почему эта фигурка при вселении не пострадала так же, как твоё тело? — Понятия не имею. Если бы я заранее знал, что меня так разнесёт, я бы тебя не поглощал. Человеческие души оказались чересчур калорийным питанием. Добавлять вкусозаменитель в торт было прекрасной идеей. Диетический продукт. Представляю, каким кошмаром для анорексиков стала бы сладкая выпечка с настоящими душами людей. Фриск захихикала и только попыталась что-то спросить, как Меттатон продолжил. — Впрочем, я могу выдвинуть гипотезу. Кукла Альфис — просто пустая искусственная оболочка, и ничего более. А вот я… Дорогуша, ты помнишь правильный ответ на вопрос «Из чего сделаны роботы?» — Из металла и магии. — Садись, пять. Правильно. Ключевой элемент — магия. Видишь ли, под воздействием сильных эмоций нематериальные сущности рано или поздно попросту… сливаются со своими телами. Когда по-настоящему настраиваются с ними на одну волну. И именно это произошло со мной. Фактически этот робот стал полноценным телом монстра. Оно и моя душа — единое целое. И когда я тебя поглотил, ты попала не в сосуд, а в чужой организм. Как-то… вот так. Наверное, это можно объяснить этим. — Это з-заслуживает того, чтобы я в-внесла это в свою копилку знаний о человеческих душах, — отозвалась Альфис. — Лишь как предположение. И раз уж у нас пошёл такой разговор о телах… Есть одна важная вещь, которую я хотел бы заранее с тобой обсудить. Дорогуша, я не стану лукавить и предпочту быть с тобой откровенным. То, что нас будет двое, может спровоцировать некоторые… пересуды в обществе, которые могут мне не понравиться. И дабы хоть как-то обезопаситься от этого, я хочу воплотить в жизнь кое-какой план. Возможно, ты уже слышала краем уха, что у меня есть вторая форма. Эта форма — воплощение истинного меня, отражение всей моей сути. Она великолепно впечатляющая. И я хотел бы организовать потрясающее шоу с её презентацией до того, как все узнают о тебе. Однако. Ты была со мной очень мила, и я хотел бы дать тебе милую награду. То есть бесплатно пригласить тебя на это шоу. До того, как ты вселишься в робота. Разумеется, в компании с Альфис, которая подержит куколку в руках. После премьеры ты сможешь наконец занять своё тело, если оно к тому моменту будет готово. А я подумаю, как тебя представить Королевству, и… — У меня идея, — вдруг сказала Фриск. — Я знаю, как ещё помочь тебе с этой проблемой. Смотри. Когда вы закончите работу, ты можешь объявить по телеку, что Альфис нашла в Ядре душу человека, когда пошла туда по делам. Она меня пожалела и построила для меня тело. А что до тебя… Пффф, да разве для тебя будет проблемой немного раскрутиться на том, что ты помог меня спасти, приютил и облагодетельствовал? Мои друзья будут рады тому, что я относительно в порядке, они тебя поддержат, и вместе мы преодолеем возможное недовольство по поводу того, что я всё ещё не у Асгора. Монстры милосердны и примут тот факт, что мне нужно время, а ты повысишь свою репутацию. — Спас, приютил и облагодетельствовал. После того как убил. Ах-ха… Боже, почему мне так смешно, когда на самом деле смеяться не хочется… Однако я принимаю твоё предложение, дорогуша! По рукам! Меттатон протянул ладонь. Фриск что было силы ударила по ней двумя руками, но, не удержавшись, завалилась набок. Робот аккуратно помог ей подняться. Почему-то от сердца вдруг значительно отлегло. Жизнь в лаборатории немного изменилась. Теперь Альфис корпела над работой не днями напролёт. В первой половине дня они с Меттатоном старательно проектировали конструкцию для девочки, а во второй расходились в разные стороны: ящерка убегала гулять с Андайн, по которой страшно соскучилась, а Меттатон запирался у себя в комнате и репетировал. Фриск оставалось куковать в одиночестве, но она в основном смотрела старые шоу робота с его же телефона или осваивалась с фигуркой. Пусть это заведомо не шло ни в какое сравнение с тем, что её ждало впереди, но уже сейчас у неё был шанс привыкнуть к тому, что ей не хочется есть и спать, не нужно дышать и не ощущается боли. Это было до невозможности странно. Альфис приходилось нелегко. Несмотря на радость встреч, она постоянно боялась, что Андайн заговорит о человеке. Ящерка знала, что отвечать, но не была уверена, что её слова прозвучат достаточно твёрдо. Андайн, впрочем, не спросила. Она только как-то раз поинтересовалась, как там Меттатон — официально тот всё ещё числился на больничном. Альфис ответила, что Меттатон расплачивается за то, что давно не проходил техосмотры, и у неё уходит много времени на его ремонт. Кроме того, прибавила учёная, не удержавшись, попутно она готовит для всех большой сюрприз. Тогда Андайн широко улыбнулась, и сгорающая от непонятного стыда ящерка готова была поклясться, что это лучшая улыбка на свете. Ради возлюбленной вдруг захотелось впахивать, чтобы построить второго робота как можно быстрее. И она впахивала. Под пристальным контролем давно починенного своенравного друга. — Альфис, нам нужна девушка, понимаешь, девушка, а не уменьшенная копия меня! Чиби-Меттатон — это ещё не Фриск! — Она не чиби! Она в п-перспективе будет всего на голову ниже тебя! — Короче. Как можно больше отличий. При любом раскладе и для неё, и для меня излишнее сходство будет плохой идеей. Во-первых. Закругляй экран с лицевыми панелями. Вот здесь вот берёшь и скругляешь углы. Во-вторых. Меняй цветовую гамму этих самых панелей. У меня в арсенале три цвета: жёлтый, красный и голубой. Фриск, дорогуша, любые другие три цвета, какие предпочтёшь? Зелёный, синий, розовый, оранжевый? Возможно, малиновый или аквамарин? — Синий, розовый и оранжевый — вполне подойдёт. — Великолепно. Так, и переключатель сзади тоже давай кругленький. — М-может, сразу тогда её всю сделаем шариком? — немного язвительно поинтересовалась Альфис. — Т-то скруглить, это скруглить… — Нет. Я просто стараюсь смягчить кое-где линии. И не смотри на меня так. Очень сложно прибавить квадратной коробке женственности и обворожительности, особенно если у неё не будет моей харизмы. — Это ты сейчас попытался отвесить комплимент или невзначай облил её помоями? — Мне нормально, — захихикала Фриск. Она вообще много хихикала. Хохотушка. — А вот спереди круглые переключатели лучше наоборот, заменить панелькой с кнопочками. И снабдить эти кнопки блокиратором, чтобы нельзя было случайно нажать. И узорчик пустить какой-нибудь незамысловатый по ножке от колёсика. И… хватит, я думаю. Остальное решит одежда. — У тебя оригинальные представления о робо-девочковости, — заметила Альфис. — Половой диморфизм в мире техники — вообще штука сложная, дорогуша, — заметил Меттатон. — Это должно выглядеть со вкусом, но ненавязчиво. Что ты предлагаешь? Пустить ей над лицевыми панелями моноресницы? Или приклеить на макушку огромный бант а-ля Минни Маус? — Ты знаешь, кто такая Минни Маус? — громко удивилась Фриск. — Ну-у-у… Как-то раз, когда я поймал человеческое телевидение, а смотреть было особо нечего… Да, знаю. Неважно. Это плохие решения. Дорогуша, делай, как я говорю! Альфис цокала, качала головой (не из-за самих идей друга, а больше из-за его поведения), но указаниям следовала. К её великому удивлению, Меттатон помог ей не только с продумыванием дизайна, но и непосредственно с постройкой. Они вдвоём сидели на полу, собирая детали и копошась в болтах и механизмах. Ящерка даже не догадывалась, что Меттатон может так увлечься. — Т-тебя фиг поймёшь. То ты против второго робота, то тебя не оттащишь… — Мы с красотулей уже придумали, как решить главную проблему, а халтуры я не делаю, — отрезал Меттатон. В конце концов ящерке стало даже смешно. Когда квадратная форма для Фриск была полностью готова, Меттатон буквально ездил гоголем вокруг неё, не переставая высвечивать на лицевых панелях красное сердце на жёлтом фоне. Он то и дело протирал её салфеткой, хотя она и так была отполирована до блеска, и поворачивал так и эдак. — Н-на тебя со стороны посмотреть, так подумаешь, будто это ты один всё собрал, — усмехнулась она. — Нет. Но я вложил в это душу! А точнее, буквально вложу душу. Как только пройдёт моё шоу. — М-меттатон! Я сама хотела! — возмутилась ящерка. — Уступи, — Фриск опять хихикала. — Тебе и так со мной нянчиться… — Ох, ладно, если так наста-а-а-аиваете… — Меттатон отъехал назад. — Наверное, наряжать лучше после обучения. А то она мне порвёт все платья. — Я буду ходить голая? — поинтересовалась Фриск. — То есть всё это время тебя смущало, в каком виде я хожу? — Нет, но… — Для квадратной формы нет абсолютно никакой разницы. Но раз тебе так неловко… Робот ненадолго уехал к себе в комнату. Вернулся с тёмно-синей футболкой с принтом в виде Эхо-цветка и быстро надел на пока пустое тело. — Вот, пожалуйста. Мёртвая, зато не голая. Всё ещё красиво, но уже не жалко, она не новая. В ней можно тренироваться. Нравится подарок? Получишь после шоу. Оно послезавтра, — Меттатон извлёк билет и протянул Альфис. — Пять вечера, сцена над головоломкой с цветными плитками. Не опаздывайте. Искушение вселиться в тело раньше времени, пожалуй, для Фриск было довольно ощутимо, но и она, и Альфис держались. Без Меттатона эта авантюра была заведомо бесполезна. Девочка сидела в фигурке и терпеливо ждала. В назначенный час ей пришлось ещё и изображать из себя неподвижную игрушку, иначе у прочих зрителей шоу могли возникнуть ненужные вопросы. К счастью, это не было так уж сложно: лишённое мышц тельце не шевелилось само по себе. Альфис устроилась с ней на руках в первом ряду… Свет, камера! Верхние ступени лестницы осветились лучами прожекторов. Заиграла лирическая музыка, и вскоре, сияя лицевыми панелями, там перед зрителями предстал Меттатон. — Добрый вечер, дорогуши! Скучали по мне? Должно быть, вы провели немало бессонных ночей, тоскуя по своему кумиру… О, сегодня я сполна вознагражу вас за ваше ожидание. Моя техническая болезнь отступила… Так раскроем же друг другу объятия! Меттатон принялся спускаться вниз, приветственно помахивая рукой, но на полпути споткнулся и совершенно не грациозно полетел с лестницы. Металлический грохот, прервав мелодию, разнёсся по студии. Робот тяжело шлёпнулся на спину, проехавшись по полу. — О нет… Дорогуши… Я, кажется, поспешил с возвращением на сцену… Моё тело… Снова меня подводит… Кажется, все, кроме Фриск и Альфис, напряглись. Музыка продолжала играть прежняя, так что всё действительно выглядело так, словно Меттатону и правда стало дурно. Робот как-то неестественно дёргался и извивался на полу. — Я не предполагал… Что сегодня вместо звезды покажусь перед вами беспомощным, словно гусеница… Внезапно музыка изменилась, а на сцену густо повалил дым. Фриск узнала знакомые звуки «Oh my…». Света стало гораздо меньше, и сквозь клубы искусственной дымки зрители могли видеть, как лежащий прямоугольник превращается в чёрную бесформенную массу, а затем во что-то, напоминающее… — Но разве гусеницы… Не превращаются в прекрасных бабочек? Лежащий силуэт начал медленно подниматься. Перед зрителями постепенно вырастала изящная точёная фигура кого-то антропоморфного. Прожекторы изменили цвет и поменяли угол освещения. Теперь всё выглядело так, как будто за спиной у силуэта и правда образовались пёстрые бабочкины крылья. Из дыма. — Всё ещё не поняли? — дым начал рассеиваться. — На ваших глазах… Произошло превращение века! — вот уже стали отчётливо видны чёрные волосы, руки, скрывающие лицо, талия, на которой поблёскивал контейнер с душой, розовые сапоги, наконец… — Эта бабочка… Я! Тумана не осталось совсем, Меттатон резко выпрямился и вскинул руки вверх. Музыка опять поменялась. Фриск узнала и её. «Death by Glamour», ну конечно. Ей стоило огромных усилий не улыбнуться. Декорации стремительно начали разъезжаться. Вместо былого пейзажа ночного города вдруг появился цветущий сад. Из-за сцены выпорхнула стая мини-ботов… Разрисованных. И тоже с крылышками. — Встречайте: новый Меттатон! Новая форма! Попрощайтесь со стариной, скованной рамками геометрических условностей! Уроки черчения теперь не в тренде! Писк моды в этом сезоне — розовый цвет, гламур и исключительное изящество! Он взялся танцевать. Альфис покосилась на зрителей. Те смотрели во все глаза, раскрыв рты. Робот натурально порхал по сцене, соблазнительно выгибался и упивался своим торжеством. Студия наполнилась цветочным благоуханием, а боты-бабочки так и роились вокруг — но не беспорядочно, а в строго организованном танце. Под ноги Меттатону летели магические сердечки. Он сверкал белоснежной улыбкой. — И самое главное… Боты расступились, музыка чуть притихла, а робот подиумной походкой подошёл к краю сцены. — Предел совершенства… Лакированные сапоги блеснули под лучом софита. — Прекраснейшая часть моего тела… Ноги! Он отступил назад в полной уверенности, что никто теперь не оторвёт взгляда от его ног. И был прав. Дальнейший танец был устроен так, что у зрителей перед глазами только и мелькало, что они — не говоря уже о том, что Меттатон усилил эффект своими новыми магическими атаками. С потолка на робота упала полупрозрачная накидка, густо усыпанная золотистыми блёстками. Мелодия сменилась в очередной раз, а Меттатон запел. Это напоминало небольшую сцену из мюзикла. Беспорядочное мелькание ног прекратилось, а на смену пришёл эпизод, в котором изображалось появление бабочки из куколки. Бабочка внезапно оказывалась феей, хранительницей цветущего сада, а потом… вслед за этим гас свет, и в черноте студии софиты освещали одного лишь Меттатона. Фея превращалась в звезду. «Истинную звезду Подземелья и Поверхности», как выразился робот. Звезду, что готова была всем подарить любовь. Зрители ликовали и аплодировали. Ликовал и Меттатон. Даже когда шоу окончилось, он задержался в студии. Кто-то фотографировал его, кто-то фотографировался с ним сам, кто-то просил автографы… Толпа фанатов плотно обступила его, и Альфис едва удалось маякнуть через их головы, что она уходит обратно в лабораторию. Ей было больше нечего здесь делать. Очутившись дома, ящерка поставила Фриск на свой компьютерный стол. — В-вселишься сейчас или подождём Меттатона? — Подождём. А вообще… Давай займёмся этим завтра утром. На свежую голову… И когда он остынет после триумфа. Меттатон вернулся ближе к ночи, счастливый и довольный. — О-о-о-о да-а-а-а!!! Я произвёл фурор, дорогуши! Монстры явно оценили моё новое тело. Всё, как я и планировал. Спасибо, Альфис. Робот ласково чмокнул ящерку в лоб. — Должен заметить, это подзарядило меня новыми силами. Обожание моих поклонников здорово поднимает дух. — Да не парься уже, Меттатон, — хихикнула Фриск. — Всё будет окей, вот увидишь. Даже если и возникнут какие-то сложности — прорвёшься. Ты уж точно. — Подлиза ты, дорогуша, — улыбнулся тот. — Хочешь пополнить ряды моих фанатов? — Там видно будет. Завтра начнём работать. Начнём тренировки… и расскажем всё моим друзьям. — Так быстро? Не хочешь сначала освоиться со своим подарком? — Наберусь от тебя нетерпения, — усмехнулась девочка. — Но вообще… Я просто не вижу смысла в дальнейшем промедлении. Заниматься всем этим в открытую всем нам троим будет намного легче. Да и… я соскучилась. И им… тоже будет лучше знать, что я всё-таки рядом. Да и опять же, наверняка они оценят, если увидят вживую, как ты мне помогаешь. — Всё ещё не очень понимаю твою мотивацию столь усердно заботиться обо мне и моей репутации, дорогуша. Но тем лучше. Однажды я смогу раскусить этот орешек. Спокойной ночи, красотуля. С завтрашнего дня для тебя начинается новая жизнь.