***
После того утра всё быстро вошло в привычную колею повседневности. Фриск старалась наслаждаться свободными деньками, оставшимися до школы, и по максимуму избегала сценических обязанностей. К счастью, Меттатон понимал и именно в этот период особо не настаивал: предлагал, но, получив отказ, спокойно удалялся. Девушка посвящала своё время другим друзьям, гуляла или чатилась в телефоне. Временами забегала на курорт — но не по делам, а просто так, перекинуться парой слов с персоналом или купить бургер (сотрудники ласково-насмешливо называли это «круговоротом денег Меттатона»). — Фриск?.. На часах было семь, и Фриск сидела одна за дальним столиком в ресторане. Зал почти пустовал: ресторан закрывался в восемь. Погрузившись в свои мысли и задумчиво доедая пирожное с розовой глазурью, девушка как-то выпала из реальности и вздрогнула, когда заметила прямо перед собой крупный птичий силуэт. Комик Дрейк. — Извини. Я не хотел напугать. Приятного аппетита. — Ох, здрасте. Да вы не напугали, я просто задумалась. Спасибо. Что-то случилось? — Фриск, я подумал, что… Мне нужно с тобой поговорить. Это очень важная для меня тема, поэтому я был бы рад, если бы ты уделила мне немного времени. Дрейк обернулся назад, чтобы удостовериться, что подслушивать рядом некому. Лишних ушей действительно не нашлось: только у самого входа ещё сидел поздний посетитель, отрешённо распивавший какой-то крепкий напиток, да слышались с кухни звон посуды и смех поваров, уже предвкушавших конец рабочего дня. — Я слушаю?.. Фриск напряглась. Она хорошо ладила с местными работниками, но у Дрейка маловато нашлось бы тем, на которые он захотел бы с ней поговорить вот так вечерком наедине. Девушка приблизительно догадывалась, о чём пойдёт речь, и заранее судорожно перебирала в голове варианты ответов на вероятные вопросы. — Видишь ли, — Дрейк рассеянно поправил очки. — Мне нужна помощь кого-то, кто близок к доктору Альфис. И желательно не Меттатона. Это долгая история, но, к сожалению, мне придётся начать немного издалека. Позволь мне не придумывать наводящие вопросы, которые могли бы застать врасплох. Я очень надеюсь на честную беседу. Фриск молча покивала. Ей претило сознательно плести какую-то ерунду несчастному отцу семейства, в котором сейчас не наблюдалось ни тени сценической весёлости. Разве что нужно было не выдавать лишнюю информацию, которую она не могла бы знать… если бы это было её первое прохождение. — Так вот. Несколько лет тому назад моя жена тяжело заболела. Это общеизвестный факт. Лекарства не помогли. Она пала. Знаешь, мы называем падением состояние, в которое монстр погружается незадолго до смерти. Он ещё жив и дышит, но уже не способен ни на что, кроме как лежать и ни на что не реагировать. — Люди называют это комой. — Кома… Кома… Кома у жены комика… Ха-ха… Это не смешно. Что ж… Мы с моим сыном готовились к похоронам, но затем я узнал о том, что доктор Альфис собирает тела павших монстров. Она не указывала, что именно собирается с ними делать, но утверждала, что хочет с их помощью разработать способ разрушения барьера. Возможно, она должна была поэкспериментировать с их магией или силой душ. Подумав, я согласился и организовал перевозку своей жены в лабораторию. Если ей всё равно суждено умереть — кто знает, может, она была бы рада знать, что напоследок послужила для освобождения всего народа. Как ни крути, но другого материала в Подземелье не возьмёшь… Да и инициатором проекта был Асгор, а королю всегда можно доверять. — И что же произошло? — Я думал, что спустя некоторое время мне вернут её прах, чтобы мы с сыном могли достойно с нею проститься. Но однажды я получил очень странный звонок. Альфис радостно кричала в трубку, что моя жена ожила и завтра же вернётся домой. В это было трудно поверить… И, как оказалось, не зря. Комик Дрейк снял очки. Судя по его дальнейшему тону, слова начали даваться ему с трудом. — На следующий день моя жена не вернулась. И через один — тоже. И через два. И через неделю. И через месяц. Я звонил, но никто не брал трубку. Я писал письма, но никто на них не отвечал. Я проводил дни в неведении. Мы рассорились с сыном, и с тех пор он всё чаще и чаще ночует не дома, а у своего друга Чилли. Я ужасный отец. — Почему же вы не попытались прийти в лабораторию лично?.. — Я надеялся на лучшее. Асгор бы не доверил должность Королевского Учёного кому попало, верно? Да и Альфис доказала своё мастерство многими улучшениями для Подземелья. Я уверен: она не стала бы сознательно давать пустых обещаний и играть на чужих нервах. Если после её радостного звонка сведения резко перестали поступать… Значит, она обрадовалась слишком рано и там случилось что-то плохое. Возможно, моя жена заболела ещё сильнее прежнего и застряла в таком состоянии. Возможно, умерла, а Альфис не смогла мне этого сказать после радостной новости. Возможно, ей понадобилось время на дополнительные исследования. Знаешь, я думал, что если мне ничего не говорят, значит, там есть что-то такое, чего я не должен знать. Я не король, я не учёный, наверняка в этой истории есть что-то, чего я бы ни за что не понял. Дрейк вздохнул и ненадолго примолк. Фриск хотелось его обнять или хотя бы погладить, но она не решалась прикоснуться. — Позже я узнал, что в такую ситуацию попали все, кто отправил павших родственников. Это подтверждало мои догадки. Но как бы я себя ни уговаривал, я не мог перестать волноваться. Душа болела, Фриск, понимаешь? До сих пор болит. Я хотел знать хоть что-то. И… Я осмелился как-то раз поговорить с Меттатоном. — И как? — Я не стал говорить прямо. Я задал ему вопрос, не известно ли ему что-нибудь о ходе эксперимента с павшими монстрами. В конце концов, сама идея проекта была общеизвестной, Асгор ведь публично кинул клич. Меттатон выглядел очень удивлённым. Кажется, он никогда не задумывался об этом. Но он пообещал разобраться. Уже на следующий день он сказал, что Альфис ответила ему, что её разработки всё ещё продолжаются, что она получила хороший результат, но впоследствии вылезло много недоработок и всё такое… Словом, всё, что она сказала, было примерно тем, что я сам думал. Я попытался на этом успокоиться. Но у меня до сих пор не получается, Фриск. Я мог бы быть более настойчивым с Меттатоном, но мне кажется, что это плохая идея — втягивать в свои личные проблемы своего начальника. Хватит и того, что он платит мне прибавку к зарплате как отцу-одиночке и регулярно спрашивает, как там мы с сыном. К тому же у него много дел… Мне кажется, он с тех пор особо не задавался вопросом, чем там Альфис по этой части занимается. И вот появилась ты. Я подождал, пока вы отпразднуете все праздники… И… На самом деле я не знаю, чего именно хочу у тебя попросить. Дрейк как-то запнулся на полуслове. Судя по всему, чисто выговориться кому-то ему было не менее важно, чем узнать правду. Фриск подалась вперёд, положив подбородок на сцепленные в замок ладони. — Я знаю. Вы хотите попросить меня о помощи, потому что я не Меттатон и со мной не так неудобно об этом разговаривать. — Да, пожалуй. Я не рискую… Вдруг моё вмешательство навредит моей жене ещё больше?.. Если там ещё есть кому вредить… Поверь, я не хочу выяснять ни с кем отношения, я не хочу ябедничать королеве, не хочу срывать научные исследования. Мне просто нужно узнать, что произошло с моей женой. Должен признать, что неизвестность меня угнетает больше всего. Фриск сделала решительное лицо и прямо посмотрела собеседнику в глаза. Весь её вид излучал уверенность. — Я помогу. Я точно разберусь, что происходит. — Спасибо, Фриск. Будь осторожна, хорошо? Что ж, до свидания, я думаю… Пойдём. Ресторан закрывается. Осознание того, что к ней прибегли почти как к последнему средству спасения, действительно наполняло девушку Решимостью. Быстрыми, чеканными шагами она направлялась с курорта в лабораторию. Её душа подрагивала от смутной радости. Сколько времени она мечтала о том, чтобы разобраться с историей с амальгаметами. Сколько переживала, что не успевает из-за бесконечных репетиций. И вот — пожалуйста — судьба сама предоставила ей удобную возможность. Ссылка на Дрейка послужит более чем удачным вступлением. Не нужно ничего зря выдумывать, не нужно… Фриск вынырнула из своих мыслей, едва переступив порог лаборатории. Дома царила подозрительная тишина. Меттатона нигде поблизости не наблюдалось — хотя, судя по лёгкому запаху его любимого парфюма, он был здесь совсем недавно. Скорее всего, он лежал у себя в постели на подзарядке — это было единственное обстоятельство, заставлявшее его хоть ненадолго перестать мельтешить и болтать. Альфис обнаружилась на втором этаже — она уже надела пижаму и сидела на своей кровати с томиком манги и баночкой мороженого. Что ж, обстановка как нельзя лучше подходила для серьёзного разговора. Фриск не ощущала уверенности в том, что Меттатона стоило сразу привлекать в свидетели и активные собеседники. Тем более Дрейк почти попросил его не впутывать. — Альфис, привет, — девушка присела рядом с кроватью на полу. — О, п-п-привет, Фриск, — улыбнулась ящерка. — Ты сегодня поздновато. Д-даже позже Меттатона. Как прошёл день? — О, неплохо. Днём проводила время с Сансом и Папирусом, вечером сидела в ресторане до самого закрытия… И на самом деле… Альфис, — Фриск положила руку ей на колено. — Мы можем поговорить?***
Плотная бумага конвертов промокла и помялась под давлением нервно дрожащих вспотевших пальцев. Альфис выглядела так, словно держала в руках не пачку писем, а по меньшей мере бомбу, которая вот-вот разнесёт на кусочки всю лабораторию, или огромное яйцо, из которого с минуты на минуту вылупится целый клубок ядовитых змеёнышей. Её бил озноб. Фриск хотела обнять ящерку, но что-то удерживало её на месте. Кажется, сейчас именно тот момент, когда излишние утешения только повредят?.. — Я н-надеялась… Что до этого не дойдёт как можно дольше. Я з-знала, что рано или поздно им надоест пытаться достучаться до меня, и тогда они… Я, ну, понимала, что мой, так сказать, эксперимент не может длиться вечно. Н-но часть меня надеялась, что н-ничего не изменится… Все п-продолжат писать и звонить… Или п-просто смирятся. Первое время после возвращения королевы я жила в страхе, что ей пожалуются… Н-но ничего не произошло, и тогда моя надежда вернулась с новой силой. Альфис тяжело опустилась на пол. Они с Фриск устроились на первом этаже в дыре, пробитой несколько месяцев назад Меттатоном — с тех пор её так никто и не подумал заделать. Создателю пробоины пока не стоило слышать разговор даже краем уха. — Могу я узнать… Что именно ты натвори... сделала? — осторожно спросила Фриск. — Я не буду осуждать. Обещаю. — Я… Уф. М-мне тяжело об этом говорить. Я п-провалила… Я хотела заставить души монстров остаться. Ч-чтобы они существовали после смерти, как ч-человеческие. Т-тогда мы бы получили реальный способ приблизиться к разрушению барьера. Я п-правда хотела всем помочь. Я не с-собиралась подводить Асгора. Но п-получилось… Там произошла катастрофа, — Альфис ненадолго замолчала. — Мне страшно представлять, что в этих письмах. В-возможно, проклятия… Или просто столько боли, ч-что я захочу умереть от чувства вины… Я не знаю. К-когда я в последний раз снимала трубку, кажется, т-там была Догаресса, и её голос совершенно не был дружелюбным… Асгор писал, что все злятся… Они г-говорили Асгору… Я п-попыталась сказать, что мои эксперименты ещё длятся, и… — Альфис снова сделала паузу. — Я не понимаю, почему они до сих пор ничего не сделали мне. П-почему… не закончили всё это до сих пор. У них было столько шансов. — Если я правильно поняла Дрейка, они хотели тебе доверять. Как-никак авторитет Королевского Учёного. С одной стороны, страх за близких и гнев от неизвестности, а с другой стороны, вера в то, что ты всё-таки знаешь, что делаешь. Даже если что-то пошло не так. А они по-любому знают, что что-то пошло не так. Что касается Асгора… Ну, это Асгор. Лорду Пушистику тоже все верят. Если он брякнул что-то типа «Ой, да у Альфис всё под контролем», то его однозначно послушали. — Это доверие ещё ужаснее, чем разнос, — призналась ящерка. — Как знать. Вот если бы на его месте была Ториэль… — В-всё бы прошло п-по моему сценарию, — обречённо вздохнула Альфис. — Я знаю. И если она до сих пор не в курсе, родственники пострадавших тоже это понимают. Опять тишина. Неверными, судорожными движениями учёная взялась распечатывать конверт за конвертом. Она оттягивала момент рассказа о том, что конкретно произошло с павшими монстрами. Фриск наблюдала за ней, сочувствовала и одновременно думала, что будет более правдоподобно в её положении невольной всезнайки — дать ей время или всё же взяться допытываться. Альфис попыталась вчитаться, что в полумраке, да с её близорукостью, оказалось проблематично. Долгие, невыносимо долгие минуты. Ящерка выпустила из рук письма, задрала очки на лоб и начала потихоньку всхлипывать. Фриск осторожно подняла пару листков. «Альфис, верни мне мою маму! Я очень скучаю без неё! У меня СКУЧА проблем! Снежик». «Уважаемая доктор Альфис, пожалуйста, ответьте на письмо. Мне очень нужны сведения, что произошло с моей женой. Если она жива, почему не возвращается домой? Возможно, она нуждается в особенном лечении? Я могу купить требуемые препараты? Если она мертва, в порядке ли её прах? Если вы случайно развеяли её прах над каким-нибудь предметом, я обещаю не иметь претензий и просто забрать этот предмет домой. Дрейк». «Здравствуй, Альфис! Это Догго. Под мою диктовку пишет Догамий, потому что я не вижу ни бумаги, ни букв. Где мой дядя? Он давно пал, ты говорила, тебе удалось его оживить, где он?» «Здравствуй, уважаемая Альфис. Как ты помнишь, мы отправляли тебе нашу павшую старшую дочь. Недавно ты звонила, что она пришла в себя. Теперь ты не берёшь трубку? Что происходит? Объясни, если нетрудно. Наша младшая дочь в депрессии». И это была едва ли десятая доля писем. — М-да… Неужели совсем-совсем никто больше в Подземелье не знал всю правду? Тебе совсем не с кем было поделиться?.. — В-вообще… У меня был один помощник. Он застукал меня с поличным. К-каким-то образом… он проник в Истинную Лабораторию. Туда, где я проводила эксперименты. Он увидел всё безобразие, и я п-принялась умолять его, чтобы он не выдавал меня. Оценив с-ситуацию, он с-согласился ничего не г-говорить, и… П-помнишь мешок собачьего корма в коридоре? Он приносил мне его с тех пор, чтобы п-покормить пострадавших. П-почему я не даю им нормальной еды? Ну, как бы это объяснить… — Это Санс. — Ч-что? Как ты… — Как-то раз я звонила Папсу из лабы, и он сказал, что видел такой мешок корма у Санса. Но скелеты не держат питомцев-собак, а для одного Тоби, который дразнит Папируса, такого баула многовато будет. К тому же я наслышана, что Санс шарит в науке. — …Да. Это Санс. П-просто чудо, что он никогда, эм… К-как бы это сказать… Не вмешивается в естественный ход вещей? — Санс в принципе никогда не влезает ни в чью жизнь. Ториэль просила его присматривать за мной и защищать, чтоб меня никто не убил. Он ограничился тем, что периодически появлялся на моём пути и проверял, жива-здорова ли я ещё. Ну, и пытался мне что-то впарить, потому что попутно зарабатывал. Но так чтоб серьёзно меня контролировать — нет. Это не про него. Когда речь идёт о конфликте интересов двух сторон, Санс обычно не судит и не принимает ничью позицию. — И это п-потрясающе. Но знаешь, что ещё странно? — Что? — Д-допустим, собаки не стали жаловаться Андайн по той же причине, по какой не нажаловались Ториэль, — Альфис запнулась. — Я бы не пережила, если бы она узнала. Но Меттатон. Дрейк напрямую спрашивал его о своей жене. П-почему он не стал допытываться? Он же д-д-дотошный, как чёрт. К-к-к тому же он видел этот несчастный мешок. К-к тому же он видел, что у меня есть какая-то странная лишняя уборная, в которую нельзя никому, кроме меня. Это просто нежелание париться о чём-то, кроме своей карьеры?.. Или?.. — Думаю, если бы Дрейк был немного настойчивее, Меттатон бы запросто прицепился. А так… Честно говоря, я думаю, тут от реакции Дрейка многое зависит. Подозреваю, что Меттатон помнит о том, что ты что-то не то мутишь, но поглядывает на работника. Тот молчит — и этот тоже откладывает в сторону, пока есть важные насущные дела. Слова. Слишком много лишних слов. И ничего конкретного. Почему, зачем, отчего, как быть. Альфис всё ещё пытается защититься этим потоком фраз обо всём и ни о чём, не так ли? — Альфис. — С-слушай. Я п-понимаю, что не могу скрывать это больше. Если не р-расскажу тебе, следующей может стать Ториэль. Я знаю, что должна всем признаться. Это т-тяжело. Поэтому п-пожалуйста. Позволь мне сделать так. Сначала я признаюсь тем, в ком уверена больше всего. Т-тебе и Андайн. Если моя девушка и моя лучшая подруга меня поддержат, я т-точно должна вынести всё остальное. А ещё… Возьмём Меттатона. Он тоже мой друг, п-плюс вам двоим такие вещи лучше узнавать вместе, п-плюс он с сегодняшнего дня здорово не в духе, и, в-вероятно, если я на его глазах найду силы п-признаться в своей ошибке, он осмелится тоже… Впрочем, это уже лишнее… «С сегодняшнего дня не в духе? Осмелится признаться в ошибке?» — Я д-должна постараться уснуть. Завтра я позвоню Андайн… А ты задержишь Меттатона, ч-чтоб он не убежал из лабы раньше времени. Я п-покажу вам лично, что именно я натворила.