Металл, магия и решимость — равно...

Понедельничным утром Меттатон поймал Фриск уже в дверях: девушка куда-то торопилась, накинув на плечо рюкзачок. — И куда это мы собрались, дорогуша? — На уроки?.. — На какие? — На физику и химию… к Сансу… — А зачем? — ??? — День сегодня какой? — Понедельник?.. — Тяжёлый случай… — Второе ноября?.. — Ещё тяжелее. Когда у озадаченной Фриск совсем закончились варианты, Меттатон лёгким, но решительным движением снял рюкзак с её плеча и с усмешкой помахал ладонью перед её лицом. — Каникулы начались, ау! Проснись и пой, дорогуша! Фриск сделала смачный фейспалм. Меттатон, продолжая улыбаться, аккуратно взялся за её голову и слегка покрутил из стороны в сторону. — Что ты делаешь? — Если ты потеряла голову, то это определённо из-за меня. Так что это мой священный долг — вернуть пропажу на место. — Да ну тебя! — Фриск вывернулась, засмеявшись, отобрала у Меттатона учебники, бросила их в своей комнате и повалилась на постель. — И что теперь? — поинтересовался робот спустя минут десять. — Ты так и будешь лежать? — Да. В течение этого утра. — И какой в этом смысл? — Я тебе демонстрирую, как начинает свой отпуск большая часть человечества. Спит, как не в себя, и вообще ленится. — Не самая заманчивая перспектива. — Ты просто не помнишь, каково это — мечтать выспаться, — Фриск села, обхватив руками колени. — Впрочем, если честно, я действительно не хочу сегодня делать ничего особенного. Давай проведём один день, как среднестатистический свободный человек — будем валяться, смотреть какие-нибудь видео, к вечеру выползем погулять. — Странные у тебя, дорогуша, представления о досуге, ну да ладно… Почему бы не сделать одно исключение. Меттатон сгрёб все имевшиеся в квартире подушки и одеяла, свалил их в одну кучу на полу в своей комнате, и они с Фриск уютно устроились в этом гнёздышке. Смотреть длинные фильмы настроения почему-то не было, поэтому Меттатон взялся показывать со своего телефона шоу, которые были сняты задолго до падения Фриск в Подземелье. Впрочем, и это продолжалось недолго. Потянуло поговорить. — Меттатон… А почему именно ноябрь? Странный месяц для отпуска. Почему не летом? — А в Подземелье есть какая-то разница? Тут все двенадцать месяцев на одно лицо. К тому же я даже не могу уехать никуда на отдых. Взял бы сейчас и махнул на какие-нибудь… Какие там были модные острова на Поверхности на букву М… — Мальдивы? — Вот да. Я бы с удовольствием укатил в отпуск на какие-нибудь Мальдивы. Чтобы ветер развевал мои волосы, чтобы лучи закатного солнца отражались от моего металлического тела, чтобы ласковые волны прибоя омывали мои прекрасные ножки… Эх. Знаешь, дорогуша, я никогда не видел солнца своими глазами, но иногда мне кажется, будто я скучаю по нему. — Ты обязательно его увидишь, — Фриск зарылась поглубже под одеяло и уткнулась лицом в шею Меттатона. — Ты у меня не только на Мальдивах… на Гавайях побываешь. Все курорты мира объездишь. — Не я, а мы, — возразил Меттатон. Снова пауза. — Слушай, Меттатон… Метта. Мальдив тут, конечно, нет, но как насчёт того, чтобы действительно кое-куда уехать? На неделю? — Это куда же? — Ммм… В Снежнеград? Я и правда хотела тебя позвать туда на свидание, но когда ты сказал про поездку, у меня возникла идея. Давай махнём в тамошний отель? А то владельцем отеля ты был не один год, а вот давно ли пробовал себя в роли постояльца? Это, конечно, не пятизвёздочный «Хилтон», но новые впечатления определённо будут. Меттатон задумался. — Ладно, дорогуша, почему бы и нет. Посмотрим, на что способна тамошняя маленькая гостиничка… И поиграем в беспечных влюблённых туристов. Только не неделю, а четыре дня — со вторника до вечера пятницы или утра субботы. Тебе ещё воскресное шоу готовить — отпуск-то у меня, а не у тебя. Я пока забронирую номер, если у них есть такая функция, а ты мне расскажешь, что такое «пятизвёздочный Хилтон»… Сказано — сделано. Уже на следующий день, вторничным утром, Меттатон и Фриск переступили порог снежнеградской гостиницы. — Добро пожаловать в наш отель! — дружелюбно улыбнулась крольчиха на ресепшене.—Мы рады, что вы решили нас посетить! Надеемся, что каникулы в Снежнеграде станут приятным временем для столь искушённых постояльцев! Пожалуйста, возьмите ключи от вашего номера. — Всего 640 за четыре дня на двоих… Довольно дёшево. Удивительно, как им этого хватает, — заметил Меттатон, поднимаясь по лестнице. — В моём отеле четыре дня на двоих стоили бы 1600… — Тут более непритязательные хозяева и более скромный сервис. Меньше номеров, сами комнатки меньше, нет «встроенного» ресторана, так что за «покушать» надо ходить в соседний магазин или к Гриллби… Но тут очень мило и уютно! Скоро сам убедишься. Меттатон убедился. Зайдя в номер, он первым делом придирчиво огляделся по сторонам… и улыбнулся. — Ты права, миленько. Тёплая цветовая гамма, мягкий коврик с сердечками под дверью, светленько, чистенько… — он улёгся на кровать. — И постель удобная. Розетка вот, правда, только одна… Это проблема. — О, не волнуйся. Если вдруг что — можно сбегать к Сансу и Папсу. Меттатон поворочался на матрасе. — Хм, занятно… У их кроватей такой же эффект, как и у моих… Приятно. Но к этому мы всегда успеем вернуться позже! Я не собираюсь отлёживаться второй день подряд. Мне срочно нужно выгулять свитер Ториэль и шарф Папируса, я их после своего дня рождения так ни разу и не надел. Спустя пару минут Меттатон в розовом свитере с красным сердцем на груди и в белом шарфе и Фриск в голубом свитере с розовыми полосками (Ториэль не так давно по её просьбе связала точную копию старого) уже шагали по заснеженной тропе. Фриск по пути забежала в магазин и купила небольшой навесной замок и перманентный маркер. — Это зачем? — удивился Меттатон. — У людей есть обычай. Когда влюблённые хотят символически закрепить свой союз, они вешают замок на перила моста — неважно, какого. На замке пишут свои имена, затем его запирают, а ключ выбрасывают вниз. Романтично, правда? — Фриск остановилась на середине моста. — Правда, тут перила верёвочные… Но замочек маленький, так что ничего страшного. Хм. Давай я напишу твоё имя, а ты моё? — она сделала паузу, примеряясь. — «Меттатон» целиком не влезет. Так что я назову тебя так, как ты меня просил — «Метта». Твоя очередь. — «Фриск», — вывел робот. — Знаешь, а мне нравится эта ваша традиция. Любопытно. Правда, кажется, мы забыли плюсик… «МеттаФриск» получился. Но это ничего. Куда страшнее то, что мы можем спровоцировать эпидемию… Тогда сюда повалят толпы влюблённых. — Главное, что мы были первыми, — девушка чмокнула спутника в щёку. — Идём, я знаю, где мы можем повеселиться. Ледяная площадка с отключенной головоломкой Папируса чуть поблёскивала при дневном подземном освещении. Фриск немного обогнала Меттатона и первой вышла на лёд. — Сейчас будет экстрим. Ты на коньках кататься умеешь? — Если честно, нет, дорогуша. Не пробовал. — Значит, сейчас попробуешь. Правда, коньков у нас нет, но я тут в своё время и на обычных подошвах скользила неплохо. Можно было бы взять в пункте проката, но нас с тобой стандартные лезвия не выдержат… Хорошо, что ты надел меховые сапожки вместо тех своих на каблуках. Так безопаснее. Захочешь притормозить — катись вон к тем крестикам-ноликам. И смотри не приближайся к краю, а то упадёшь. — Целая наука. Я в вашем распоряжении, госпожа инструктор, — усмехнулся Меттатон. Фриск, впрочем, вскоре пожалела о своём деловито-наставительном тоне. Если каток не представлял для неё никакой сложности, пока она была человеком, то теперь… То ли дело было в большей массе, то ли в специфике владения роботическим телом, а только стопроцентно лёгкого и изящного «представления» для Меттатона у неё не вышло. Спина держалась неестественно прямо, ноги отказывались выписывать заранее придуманные кренделя, а само качение происходило куда быстрее, чем рассчитывала девушка. «Недурно». Но не «отлично». Меттатон выглядел немногим лучше её, но приспосабливался гораздо быстрее. Приостановившись на очередном крестике-нолике, Фриск решила понаблюдать за спутником. Тот, похоже, старательно строил из себя звезду фигурного катания и, нимало не обращая внимания на отсутствие мастерства, уверенно скользил по льду, стараясь объезжать точки передышки — то на двух ногах, заложив руки за спину, то на одной, попытавшись сделать «ласточку» и едва не ткнувшись руками в лёд, то «шагами», то вообще лёжа в соблазнительной позе… Никакой робости, никакой скованности, даже наоборот — периодические «выстреливания глазками» в адрес Фриск. — Ты читер, ты в курсе? — спросила она наконец. — Не читер, а звезда, — поправил Меттатон, подъезжая ближе. — Давай, дорогуша, сама напросилась — сама отдувайся. Устроим конькобежный вальс. Вальс выходил довольно неловким, хотя Меттатон, похоже, и не рассчитывал, что это будет нечто поражающее воображение. Они оба то и дело «буксовали» на одном месте, Фриск цеплялась за Меттатона, неправильно поставив в танце разъезжающиеся ноги, робот обнимал её и от души смеялся… В конце концов их мотания привели к тому, что они оказались в опасной близости от края площадки, и Фриск, оступившись, полетела вниз, увлекая любимого за собой. Они с размаху грохнулись в снег друг на друга, едва не прибив скелетовиков Санса и Папируса. Меттатона, впрочем, судьба чужих творений не очень взволновала. — О Боже, дорогуша, я тебя не убил? — он вскочил на четвереньки, нависая над лежащей девушкой. — Ну… Будь я человеком, вот на этом моменте мне бы и пришёл конец. Но поскольку я робот, мне нормально. Не волнуйся, — Фриск убрала чёлку с лица Меттатона и взяла его лицо в ладони. — Ты такой милый. Меттатон облегчённо улыбнулся. — Полагаю, в следующий раз нам лучше отправиться на специально оборудованный каток. — Согласна. А пока… Не хочешь слепить статую для великолепного себя? Фриск указала на скелетовиков. Меттатон поднялся и с интересом обошёл их кругом. — Это Папирус сделал? Не знал, что у него такой скульптурный талант… И такие мечты о мускулатуре. — Он хочет быть крутым парнем. Недавно, кстати, его заветная мечта сбылась. Он всё-таки попал в Королевскую Стражу. — О мой, эта милая плюшка всё-таки добилась своего… Как ему удалось убедить Андайн? — Ну… Не совсем Андайн. Я спрашивала у них обоих потом в Монстронете, и там, короче, ситуация такая… Андайн в очередной раз неосторожно упомянула о том, что стала стражницей благодаря тому, что захотела сразиться с Асгором, а тот в итоге стал её обучать. А Папирус возьми и прицепись. Собрался с духом, потренировался на досуге и отправился прямиком к королю. Хочу, мол, быть Королевским Стражем, заветная мечта, испытайте мою силу. Асгор с ним и сразился по доброте душевной. Папирус утверждает, что бой был долгим и очень крутым. В итоге король впечатлился и настоятельно порекомендовал Андайн взять Папируса в Стражу насовсем. — Умно, — заметил Меттатон. — Искренне надеюсь, что у него получится стать рыцарем, как он мечтал, а не превратиться в солдафона, — он уже скатывал из снега первый комок. — Присоединяйся, дорогуша. Я не такой мастер лепки из снега, но предлагаю забавную композицию. Ты и я вдвоём. В квадратных формах. С ногами. Сидя. Фриск смутно догадывалась, что Меттатон просто не рискнул пытаться вылепить лица, хотя, с её точки зрения, он был настоящей находкой для художников и скульпторов: чёлка на пол-лица лишала необходимости мучительно париться насчёт симметрии. С телами-коробками управились относительно быстро — всего за час-полтора. Ноги заняли куда больше времени. Фриск честно старалась не хихикать, наблюдая за тем, с какой любовью Меттатон старается сформовать идеальные нижние конечности со всеми изгибами и округлостями. — Вам с Папирусом надо снеговиковый коллаб замутить, — заметила она. — Он слепит верхнюю половину с мускулами, ты нижнюю с ногами. От результата попадают все окрестные сугробы. — Сочту за комплимент. — Впрочем, эти ноги не так хороши… Не так хороши, как твои настоящие, — подмигнула Фриск. — О-о, моя красотуля хочет зафлиртовать меня до смерти? — усмехнулся Меттатон и приподнялся на четвереньки, чтобы закончить работу над лепкой каблуков. В следующую секунду послышался металлический звон, слегка приглушённый из-за наличия одежды. Меттатон на мгновение замер, распахнув глаз. — Воу. Ты только что… шлёпнула меня по заднице? — Могу даже повторить! — внутри у Фриск всё горело жарким пламенем, обмирая и сходя с ума от собственной наглости. — О мой. Кажется, тебя во мне сводят с ума не только ноги, а? — Меттатон поднялся на колени, принимая игривую позу. Фриск пожалела о своей решимости сразу, как только её ладонь вновь достигла ягодиц Меттатона. Тот в ответ издал такой звучный и протяжный стон, что девушка моментально повалилась ничком в сугроб, пряча пылающее лицо. Меттатон со смехом ласково взъерошил её волосы. — Ты весь меня сводишь с ума, — пробурчала Фриск, выпрямившись, но тут же отвернувшись. — Я заметил, — Меттатон широко улыбался. В следующую секунду он легонько толкнул Фриск в грудь, заставляя снова упасть в снег, на сей раз на спину. — Охладись, детка, ты вся горишь. — То есть в отеле вам этим заниматься уже никак? — послышался насмешливый голос. Оба робота вздрогнули. На площадке со скелетовиками и теперь уже роботовиками появился Санс. Фриск закрыла руками лицо. А вот Меттатон, похоже, не собирался оставаться застигнутым врасплох и запинаться. — Видишь ли, Санси, ваша гостиничка не вмещает нашего двойного общего жара, так что мы решили предпринять меры пожарной безопасности и оснежить наши отношения в снегу. Что ты тут делаешь, кстати? — Каламбуришь, как Снегоцып, — усмехнулся Санс. — Да ничего особенного. Уроков Фриск не будет всю неделю, вот я и занимаюсь ничегоНЕДЕЛанием… Я передам Папирусу, что ты у нас в городе поставил памятник своим ногам прямо рядом с его творением. Развлекайтесь, не мешаю, — скелет удалился, улыбаясь во весь череп. Впрочем, «развлекаться» после такого роботы уже не смогли. Подумав немного, они решили вернуться в основную часть города и впрямь посидеть в отеле… А заодно заглянуть в лавку и продегустировать сладости продавщицы. На следующий день Фриск предложила Меттатону поиграть в сноубол, загоняя снежный шар в лунку и получая за это деньги. Робот поначалу согласился, и с полчаса парочка носилась по площадке, старательно отнимая друг у друга мяч, теряя его, ломая и вырывая друг у друга победу с переменным успехом… Но Меттатону быстро наскучило. — На что только тратятся деньги местных жителей. Это же из налогов, — он ссыпал все «заработанные» монетки обратно в лунку. — Они единственные, кто платит налоги на снег, и, кажется, совсем не против, чтобы их деньги пропадали вот так. Бедняги. Впрочем, возможно, для монстров победнее это неплохой способ немного поправить свои финансовые дела, а заодно заняться чем-то вроде спорта. — А жители Жаркоземья по такой логике платят налог… э… на лаву? — На технообеспечение. Жаркоземье — крупнейший и единственный индустриальный центр, там все возможные машины и большая часть заводов. Условия разные, вот и денежные сборы разнятся… Куда деваться, Асгору надо на что-то содержать бюджетников. У нас их много. Учителя, врачи, Королевская Стража, Альфис, служащие Ядра… Не все в состоянии отгрохать собственный успешный бизнес, как я. А вообще знаешь что? — Меттатон слепил снежок и запустил его в Фриск. — Защищайся, дорогуша! Фриск быстро включилась в баталию. Уворачивалась от снежков, старалась попасть в Меттатона, целила ему то в плечо, то в спину, то в ногу, пару раз нечаянно засветила в лицо, заставляя робота беспомощно протирать глаза и отплёвываться, временами неслабо получала от него сама под его ликующие крики… В какой-то момент, когда Меттатон в очередной раз схлопотал прямо в глаз, она подошла к нему, чтобы помочь… И как только тот снова обрёл способность видеть, она вдруг толкнула его в снег. Взаимный обстрел перерос в потасовку врукопашную. Фриск всеми силами старалась не дать Меттатону подняться с земли и активно закапывала его в снег. Тот отбивался, смеясь, пару раз скидывал с себя Фриск и нагребал снег на неё, но тщетно: та освобождалась, и всё начиналось заново. Барахтание на одном месте переросло в догонялки, зарвавшийся, увлечённый Меттатон, наверняка уже мало думающий о том, что его кто-то увидит мокрым и растрёпанным, помчался за Фриск, та поставила ему подножку, а затем макнула в сугроб, куда через мгновение полетела и сама… Тут-то они и начали успокаиваться — лежащие в сугробе, так что наружу торчали одни ноги, трясущиеся от смеха и совершенно на себя не похожие. — Потрясающе, — выдохнула Фриск. — Кто бы мог подумать, каким ты можешь быть… непосредственным. В смысле… Я в тебе обожаю вот эту твою… искренность. Такую, знаешь, не как на публике. — Моей любви маски ни к чему, — Меттатон чмокнул Фриск в лоб. — Хотя о том, как мне теперь идти домой по городу в таком виде, я не подумал… Роботы вылезли наружу. Видок у них был ещё тот: насквозь мокрая одежда с прилипшими к ней комочками скатанного снега, слипшиеся в отдельные пряди-«сосульки» волосы, у Меттатона — немного размазанный макияж. — Включи терморегулятор на сильный обогрев, все само высохнет, — посоветовала Фриск. — И иди сюда, я тебе лицо снегом умою, а то ты сейчас немного на Джокера стал похож. — На кого?.. Пока Фриск старательно стирала Меттатону помаду и тушь, к парочке приблизился Доброженщик. — Хей, привет! Видел издалека, как вы веселились… Не хотел сначала мешать, но не могу не предложить: хотите доброженого? — Хотим! Две штучки, пожалуйста, — попросила Фриск, пока Меттатон смотрел куда-то в сторону и пытался кое-как пригладить волосы. — Кстати, раз уж ты здесь… Вопросик есть. Как там Бурги? — Аааа, он? Да ничего, приходит в себя, помогает мне помаленьку. Сидит сейчас у меня дома и практикуется в рисовании обёрток. Он пробовал делать и доброженое, но его успехи пока не очень велики. Впрочем, уверен, чем светлее станет у него на душе, тем вкуснее будут получаться лакомства! Хорошего дня, правда рад был вас увидеть. — Друг Бурги, значит… — пробормотал Меттатон. Он развернул фантик. Над обёрткой тихонько прозвенело: «Цвети и сияй!». — Странно, что он на меня не злится. — А чего ему на тебя злиться? Это ж Доброженщик! Как его там зовут, Кай вроде… Милейшее создание. У вас ведь нет собственных личных счётов. На то, чтобы согреться и высохнуть, ушло довольно много времени. Причёски после этого, однако, выглядеть лучше не стали: сухие пряди топорщились в стороны под неестественными углами. — Я выгляжу ужасно, да? — предположил Меттатон. — Уф. Раздевайся. Трансформируемся в квадратные формы и поедем обратно в гостиницу. Четверг ознаменовался походом в бар Гриллби. Меттатон и Фриск расположились за отдельным небольшим столиком у стены, противоположной стойке. Меттатон с интересом осмотрелся по сторонам. — Знаешь… Я здесь был пару раз с репортажами или типа того… Но так чтобы именно прийти клиентом — такого не было ни разу. — И как тебе обстановка? — Непривычно, но уютненько. Я, правда, предпочитаю большее количество света, более стильный интерьер и меньший оттенок, эм, злачности, — Меттатон говорил очень тихо, чтобы Гриллби не услышал. — Но что взять с провинции. — Провинции, — Фриск захихикала. Даже при учёте того, что Подземелье за несколько дней можно было спокойно пройти пешком из конца в конец, Меттатон явно воображал себе нечто большее. — Что будешь выбирать? — Ну… — Меттатон изучающе уставился в меню. — Боги, сколько тут всего жирного… — Какая тебе разница? Ты никогда не потолстеешь. — Ну, я всё же не большой любитель нездоровой еды… — Кроме сладостей. Дай тебе волю, ты десяток тортиков схомячишь, — съязвила Фриск. — Ну я же сладенький. Хм-хм… Ладно, пожалуй, я закажу вот эту лапшу с поджаренным сыром. Кажется, я слышал краем уха, как Андайн о ней хорошо отзывалась… А ты?.. — Возьму то же самое. На попить возьмём парочку коктейлей. Порции заказали самые маленькие, ели медленно и неторопливо — это был акт скорее чисто условный, чтобы не занимать в баре места зря. Фриск, намотав на вилку очередную порцию лапши, вдруг помедлила и потянулась свободной рукой к руке Меттатона. Пальцы потянули на себя белоснежную перчатку. — Что ты делаешь? — удивился Меттатон. — Хочу взглянуть на твои руки. Никогда их не видела. — Думаешь, они кардинально чем-то отличаются от твоих? — Тем, что они — твои. Меттатон не нашёл, что возразить. Фриск сняла с него обе перчатки, поднесла его ладони к лицу, рассматривая, провела по его кистям, посгибала пальцы. Меттатон наблюдал за её действиями со смесью интереса, недоумения и лёгкой усмешки во взгляде. — Просто понимаешь… — вздохнула Фриск. — У меня возникает… странное чувство. Когда хочется любоваться каждым кусочком тебя и трогать каждый сантиметр. Ты сам не увидишь в своих руках того, что в них вижу я. Они… красивые. Меттатон немного помолчал, затем поднял взгляд и пристально оглядел Фриск. — А знаешь… Я понимаю, о чём ты, дорогуша. Я ощущаю нечто похожее. Это, кстати, превращает весь бар во вполне себе романтическое место со своеобразным колоритом… Со стороны стойки послышался глухой стук. Роботы обернулись. Какой-то не совсем трезвый монстр шлёпнулся с высокого стула на пол и теперь карабкался обратно. — И даже это не портит картину, — добавил Меттатон. — В любом случае, перемена обстановки всегда любопытна. — Извини, если это для тебя недостаточно круто, просто… — начала Фриск. — Ну почему же. Мне правда интересно ненадолго сменить обстановку. К тому же, насколько я понимаю, ты любишь проводить здесь время с друзьями, а разве я должен пренебрегать предпочтениями своей возлюбленной? — галантный, воркующий тон. — Сосредоточимся на уюте. Внутри тепло, за окошком снег… — Санс говорит, тут бывают большие гулянки. — Ну, вот гулянки тут, боюсь, уж совсем не в моём вкусе, но что это в принципе весело для монстров, я спорить не буду… Хей, Гриллби, золотко, музыкальный автомат работает? — Гриллбс говорит, что недавно починили. От себя прибавлю, что это правда, — вместо бармена отозвался монстр-птиц из-за барной стойки. Фриск взглянула в сторону автомата, затем перевела взгляд обратно на Меттатона и сощурилась. — Думаешь о том же, о чём и я? — Как бы романтична ни была обстановка для нас двоих, мы тут пока немножко белые вороны. Давай покажем местным, что такое настоящий блеск! — подмигнул робот. — Правда, я понятия не имею, что тут слушают, но импровизация — наше всё! Он поднялся со стула. В него вперилось несколько пар заинтересованных глаз. Гриллби молча покинул барную стойку, завёл механизм и взялся что-то переключать. Когда он наконец отошёл, в зале зазвучал мотив, здорово напоминающий что-то испанское. — Тебе бы сейчас рубашку с вырезом чуть ли не до пояса, а не свитер… — успела прошептать Фриск, прежде чем Меттатон встал перед ней в танцевальную позицию, выпрямившись, тряхнул волосами и бросил на неё взгляд, полный страсти. Фриск узнавала мотив, но не помнила названия танца, а тем паче не знала движений. Меттатон между тем вполне уверенно извивался, поворачивался и отбивал такт невысоким каблучком. Потупив несколько секунд, девушка не придумала ничего лучше, кроме как зеркально повторять его движения. Повторять и строить максимально пафосное лицо. «Звезда никогда не показывает публике, что в чём-то не уверена», — это правило Меттатона очень кстати всплыло в памяти. Это тем более играло на руку, что вряд ли кто-то из посетителей бара был спецом по части испанских танцев. По сути, твори, что хочешь, только в ритм попадай… — Это импровизация? — шепнула Фриск, когда ей удалось оказаться вблизи от уха Меттатона. — Это мастерство, дорогая, Гриллби удружил, накинем ему чаевых. Постепенно роботу стало мало места рядом со своим столиком, и он пустился по всему бару, ловко лавируя между столами других монстров, ничего не задевая и каким-то образом оставаясь в таком положении, чтобы никто при желании не мог до него дотянуться. Фриск дёрнулась было по той же траектории, что и он, но затем, опомнившись, «отзеркалила» в противоположном направлении. Это даже становилось весёлым — хотя девушку не отпускало ощущение, что зря она это всё затеяла, место это кардинально для них неподходящее, а парень просто спасает положение. За испанскими танцами последовало что-то более плавное и, видимо, более знакомое посетителям, потом ещё и ещё… К пляскам роботов постепенно присоединялись другие желающие как следует оттянуться, и когда уже почти весь бар заходил ходуном, Меттатон сунул Гриллби оплату вместе с обещанными чаевыми и шустро выскользнул с Фриск на улицу. Он выглядел весёлым, но Фриск предпочла больше это не обсуждать. Пятницу провели в самой гостинице — Меттатон хотел как следует оценить её уют, да и Фриск невольно потянуло посидеть наедине, в спокойной обстановке. Они лежали в обнимку на кровати, романтики ради жгли свечи, болтали о том о сём, а Меттатон к вечеру даже ни с того ни с сего начал вспоминать сказки, бывшие в ходу у монстров. Сказочник из него оказался весьма недурной, и Фриск услышала немало незнакомых сюжетов — об искре магии, которая спасла целую семью монстров, о девушке, создававшей волшебные сны для другой девушки, о призраках, о подводных тайнах, о Рождестве у кроличьей семьи… И что характерно — Меттатон не рассказал ни одной истории, связанной с барьером, заточением и тому подобными вещами. Видимо, нелюбовь к «историческому нагнетанию вокруг одной войны» сыграла свою роль и здесь. В любом случае, Фриск подумала, что сказками монстров надо бы заняться поплотнее. Почитать книги, поспрашивать Ториэль… Поставить на сцене что-нибудь. Такое культурное добро пропадает. Взамен она вознамерилась просветить Меттатона по части человеческого фольклора. Когда пришло время выезжать, крольчиха на ресепшене приостановила роботов на выходе. — Я рада, что вы посетили нас! Понравился ли вам наш отель? Буквально момент истины. Не у простого постояльца спрашивают… — Очень уютное местечко, очень домашнее и, как это сейчас принято говорить, ламповое, — кивнул Меттатон. — Я вполне доволен. — Тогда не могли бы вы оставить нам отзыв? Это было бы очень мило с вашей стороны! Меттатон одарил её лучезарной улыбкой и максимально аккуратным почерком написал пол-листа благодарностей. Остальные пол-листа занял его автограф — чтобы все сразу видели в случае чего, от кого похвала. — Поздравляю, исторический момент: местная знаменитость номер один написала хвалебный отзыв не своему собственному заведению, — захихикала Фриск. — Иногда стоит быть щедрым. Особенно с такими милыми и такими непритязательными монстрами. Всего 80 с носа за одну ночь, подумать только. С такими доходами им остро нужна хорошая реклама. Меня им всё равно не переплюнуть… Для Фриск на этом безмятежности ощутимо поубавилось — вернулись заботы о шоу, которое пользовалось большой популярностью среди тех, кто желал как можно больше знать о людях, вернулись школьные занятия. Времени на придумывание свиданий стало чуть меньше… Зато о робо-парочке «вспомнили» другие монстры. Сначала Ториэль пригласила Меттатона в гости. Робот заявился к часу, когда у Фриск заканчивались уроки, королева усадила их обоих (и, что удивительно, за компанию ещё и Асгора) у камина, разлила чай — и завязалась долгая задушевная беседа: друг о друге и о планах, о мечтах и надеждах, об искусстве, о фильмах, о книгах… Насколько сообразила Фриск, Ториэль просто очень хотела деликатно познакомиться с Меттатоном поближе — и судя по тому, как шёл разговор, ей это удавалось. Робот вполне себе расслабленно и дружелюбно трещал обо всём подряд, успевая строить глазки девушке и умудряясь обходиться при этом без лишнего выпендрёжа. Ториэль сдержанно улыбалась, мягко кивала головой, добродушно шутила, с искренним интересом задавала вопросы… словом, установить хороший личный контакт с парнем своей подопечной ей определённо удалось. Через несколько дней напомнили о себе родители Меттатона — и уже они пригласили Фриск и, разумеется, сына за компанию в свою квартиру в Столице. Фриск решила, что надолго запомнит белого призрака, буквально появившегося из ниоткуда в дверном проёме, широко улыбнувшегося и закричавшего вглубь квартиры: — А вот и наши девчонки! Пикк, готовь сюрприз, доча невесту привела! Пока Меттатон старательно закатывал глаз и что-то бурчал в адрес отца, Фриск мельком осмотрела квартиру и устроилась на кухне. Светлый, просторный дом, минимум мебели, из всех излишеств — какие-то атмосферные безделушки на полках, несколько книг об улитках да старые детские игрушки Меттатона — видимо, его родители всё-таки забрали их на память. Пока мать робота доставала обещанный сюрприз, отец шутливо препирался со своим отпрыском и то и дело окликал супругу в стиле: «Ну всё, жить можно, Её Высочество всё устраивает!» Такое начало заставило Фриск думать, что сейчас начнётся что-то классическое в стиле «А вот сейчас мы тебе покажем, каким маленьким, нелепым и смешным был наш сын». Однако нет. Ни Пикки, ни её муж ни словом не заикнулись на эту тему, не стали доставать никаких семейных альбомов и реликвий и как-либо заикаться первыми о детстве Меттатона. Разговор шёл преимущественно о Фриск — «раскалываться» пришлось ей. В перерывах обсуждали настоящее, людей, Поверхность, новости от родственников-привидений… Но никаких неловкостей, связанных с призрачным прошлым Меттатона, не произошло. Что Фриск особенно порадовало — её наконец-то не стали кормить. К тому моменту ей уже поднадоело есть то на свиданиях, то у Ториэль, то у Папируса после уроков с Сансом. Пустой стол, даже пряников нет. На обед одни беседы. Облегчение. Поневоле она старалась отследить реакцию призраков на свою персону. Ничего подозрительного. Отец жизнерадостно ей улыбался и, кажется, даже чуть-чуть перебарщивал с гостеприимством в попытках раскрепостить гостью, мать больше молчала, а с её лица не сходила спокойная и очень многозначительная улыбка. Но зато именно Пиккиблук преподнесла «сюрприз». — Выкупили находку у знакомых, они недавно на помойке откопали. Не побрезгуйте, коробка вычищена, содержимое особо не пострадало. Это мюзикл. «Призрак оперы». Вам должно понравиться, вы любители мюзиклов, а особенно на такие темы… Может, чем-нибудь вдохновит. У вас интересный творческий союз, знаете ли, очень ждём вас снова на экран дуэтом после отпуска. Фриск, ты случайно не собираешься поступать в театральный, когда всё утрясётся? Фриск плохо себе представляла, куда будет поступать. Всё, что она пока могла сказать — так это то, что если Меттатон надумает получать «вышку» в человеческом вузе, то она пойдёт с ним… Собственно говоря, она неоднократно повторяла, что будет везде держаться с Меттатоном, потому что волновалась и никак не могла раскусить, к чему всё идёт — призраки держались доброжелательно, но какие у них на самом деле впечатления от этой встречи, понять было решительно невозможно. — Ну, я могу поздравить нас обоих, — выдохнула Фриск, когда дверь квартиры Блуков за ними наконец-то закрылась. — Свадьба нам не светит ещё очень долго, а знакомиться с родителями мы друг друга уже сводили. Потрясающе. Ты, кстати, неплохо устроился, так и метишь в королевские зятья… Меттатон рассмеялся. — У тебя милые родители, Метта, правда. Немного странные, но милые. — Чем странные? — Ну… Они все такие милые-классные, но какие-то… нетипичные, что ли. Про твоё детство рассказывать не стали, как это обычно бывает… — Они свято помнят, что мне очень некомфортно быть Хаппстаблуком. Заметь, они меня даже зовут Меттатоном, хотя я полагаю, что для них это не очень легко. — И я так и не поняла, какое я на них произвела впечатление. — Хорошее. Я их знаю. Ты им понравилась. Просто видишь ли какое дело, тут столкнулся принцип не вмешиваться в мою жизнь с естественным родительским желанием убедиться, что я себе нашёл хорошую девушку. Они убедились, у них отлегло, мы свободны. Если я не ошибаюсь, Ториэль хотела от меня примерно того же. Расслабься, дорогуша. Телефон Меттатона пиликнул. Он прочитал сообщение и усмехнулся. — Расслабься, но ненадолго. Нас опять приглашают в гости. А именно… Он показал экран. — Андайн и Альфис зовут нас на двойное свидание.