Опасения Альфис оказались напрасными: наутро Меттатон и Фриск очнулись «здоровыми», да и в последующие несколько дней жалоб не поступило. Тем не менее ящерка накануне даты начала техосмотра прислала Меттатону сообщение.
ALPHYS: Я вписала твоё обследование в свой рабочий план, который теперь проверяют Асгор и Ториэль, убралась в лаборатории и подготовила оборудование. Буду ждать в 10 утра. Не опаздывай, пожалуйста.
BrightestPinkStar: О мой, какая категоричность. Всегда такая няша-стесняша, но только дело доходит до техномедицины — тебя как подменяют… Я переношу время на 10 вечера. Предпочту ночной режим.
ALPHYS: Это почему? Я понимаю, что ты работал перед отпуском ночью, потому что днём ремонт и всякое такое… Но тут-то какая причина?
BrightestPinkStar: О, она проста, как маленькая монетка. Для Фриск это будет первый техосмотр. Она немного волнуется. Да и потом, полагаю, ей интересно будет взглянуть на процесс со стороны, а не только от первого лица. Но в дневное время у неё уроки и подготовка к шоу, так что… О, и да, по той же причине тебе придётся осматривать ночью и её.
ALPHYS: Я бы сейчас возразила… Но с тобой спорить бесполезно. Ладно. По крайней мере, не надо рано вставать. Буду рано ложиться.
BrightestPinkStar: Я буду столь мягок и милосерден, что позволю тебе включить Целовашку фоном.
ALPHYS: Вот я посмотрю на твоё милосердие в полуразобранном виде…
Фриск действительно поделилась с Меттатоном тем, что при жизни человека не очень-то любила посещать докторов: вся эта процедура, хоть и осознавалась ею как необходимая, тем не менее казалась неловкой, смущающей и даже отчасти омерзительной. Робот в ответ загорелся желанием её успокоить и показать, что в новом теле и под контролем Альфис всё будет далеко не так плохо.
— Это интересно, дорогуша, — убеждал он её, когда они в начале десятого вечера вместе шагали по Жаркоземью. — Ты увидишь Альфис с совершенно новой стороны. Наш робкий и стеснительный гений вдруг превращается в хозяйку положения, и за этим чертовски забавно наблюдать. Она ведёт себя, как заботливая маманя, которая с утра проверяет, почему это у тебя перед походом в школу горло заболело…
— В чём суть техосмотра вообще? Как он проходит? — спросила Фриск.
— О, это довольно долгая штука. Частичный техосмотр занимает день, а полный… Несколько дней. Ну, с перерывами, разумеется, Альфис ведь нужно кушать и спать. Она тщательно проверяет все механизмы и программы и попутно отмечает всё, что ей не нравится. Всё, что можно осмотреть, не отключая тебя, она осмотрит, пока ты будешь в сознании. Когда дело дойдёт до каких-то совсем глубинных и сложных штук, она тебя вырубит. Это не страшно, ты отключалась уже не раз. Ты даже не заметишь времени. Когда она закончит эту часть, она будет ремонтировать и заменять всё, что ей не понравилось. В итоге ты будешь, как новенькая. С учётом того, что ты робот примерно полгода… Честно говоря, я не думаю, что она найдёт, к чему придраться. Вот со мной шансов больше.
Несколько минут длилась пауза. Фриск задумчиво смотрела куда-то под ноги.
— Что такое?
— Да я просто думаю… Мы с тобой так запросто позволяем Альфис отключать нас на долгое время… Представляешь, как её должно радовать такое доверие?
— О да. Альфис вообще очень глубоко ценит моменты, когда мы с ней можем побыть наедине… И думает, что я этого не замечаю. Но да ладно. Мы практически пришли! Готовься получать удовольствие, дорогуша!
Лаборатория встретила гостей непривычной строгостью и чистотой. Домашний уют отсюда практически исчез, но Меттатон, лишь на мгновение недовольно поведя плечом, ободряюще улыбнулся спутнице и повлёк её на второй этаж, к ремонтному столу, рядом с которым уже было расставлено множество каких-то инструментов.
Он не стал устраивать из собственного раздевания шоу и ломать комедию: сейчас это казалось ему неуместным. Если в гостях у Андайн он с игривым выражением лица дефилировал, прикрывая бёдра полотенцем, почти как на эротической фотосессии, то теперь без малейшего промедления скинул с себя всё и без картинных поз улёгся на стол — на спину и руки по швам. Успел лишь заметить краем глаза, как отвисла челюсть Фриск, несмотря ни на что, и ухмыльнулся про себя — но и только.
Альфис вскоре приблизилась с толстой тетрадью.
— П-потом перебью данные в компьютер, никак не обзаведусь портативным ПК, чтобы вбивать их сразу в электронном виде… Готов? Поехали.
Процесс со стороны мог бы показаться муторным, но, как и предсказывал Меттатон, Альфис превратилась в «мамочку», и это изрядно разряжало обстановку. Она постоянно комментировала всё, что видела, с невероятно деловым видом.
«—Меттатон, ну открой рот пошире, пожалуйста, мне же не видно ничего. Ох, п-похоже, за прошедший год всё-таки настала пора заменить пару зубов… Пятый коренной сверху слева, третий коренной снизу слева… Ты только на левую сторону жуёшь, что ли? Остальные достаточно дополнительно эмалировать. Ничего не искрит, когда кушаешь, датчики не барахлят?
— Нет, я в полном порядке. Но если ты хочешь, чтобы я даже ел, так сказать, с зажигательной искрой…
— Я т-тебя убью тогда. И не б-болтай, пожалуйста, ты по п-привычке начинаешь ртом шевелить, мешаешь. Так, хорошо. Высунь язык. Дальше, Меттатон, пожалуйста, а то я тебе поставлю диагноз “Заклинивание языка”…»
«— Всё-таки зря ты упал в пруд. Надо будет и с Фриск этот момент особо посмотреть… Твоя голосовая коробка почти на ладан дышит, по внешней оболочке трещинки пошли и лёгкий налёт ржавчины. Замена. Странно, почему у тебя нет проблем с голосом…
— Я привыкший, потому и проблем нет. Душ-то принимаю иногда. Ты вообще-то делала общую внутреннюю блокировку проницаемости в момент попадания воды.
— З-значит, налажала, буду доделывать эту самую блокировку. Вот б-буду доставать голосовую коробку — п-посмотришь, какой ужас…»
«— И аккумулятор тоже менять. Как часто и как долго ты заряжаешься?
— Да каждый день практически. Уж прости за откровенность, дорогуша, но красота ЕХ-формы требует каких-то невообразимых энергетических жертв, экономия ни к чёрту. Иногда через день… Но всё равно. Каждый раз не один час.
— У-у-у-у… Неудивительно, что он так износился. Да, да, да, не бурчи, я сама виновата, что не продумала более эффективную систему энергопотребления. Я обещаю, я это исправлю. Хотя, скорее всего, не в период техосмотра, а попозже…»
«Всё-таки комплексов у тебя, Меттатон, явно нет, если ты позволяешь Фриск на это смотреть… Вставай со стола, буду заставлять тебя “гимнастику” делать. Мне надо посмотреть, как работают твои суставы».
Меттатон грациозно соскочил на пол и без предисловий начал уже привычный для него процесс — он вставал, садился в разные позы, в том числе на шпагат, выгибался, поворачивался, заставлял своё тело принимать десятки различных положений… Альфис наблюдала за ним с крайне серьёзным и сосредоточенным видом, делая себе какие-то пометки.
Комплексы у Меттатона действительно отсутствовали — таким выводом поделилась с любимым Фриск уже после полного окончания техосмотра. Пусть на самом деле не происходило ничего неприличного, пусть даже сам робот почти не нагнетал обстановку и вёл себя относительно спокойно, лишь иногда случайными замечаниями вгоняя в краску обеих спутниц… Всё же даже недолгого наблюдения за происходящим хватало, чтобы осознать: техосмотр — процесс довольно личный и интимный. Видеть Меттатона голым — полбеды, по большому счёту — невелика сенсация. Но видеть его полуразобранным… Смотреть, как Альфис вскрывает панель на левой щеке, как буквально вынимает правый глаз, как отвинчивает розовый блестящий нагрудник, чтобы под ним обнаружилась та самая голосовая коробка с трещинками и ржавчиной… Фриск признавалась Меттатону позднее, что наблюдала, как заворожённая, и едва могла пошевелиться.
— Ты так и не поняла смысл, красотуля? Всё просто, — объяснил робот после первого «сеанса». — Мне мало показать тебе, что это не страшно и что ты легко через это пройдёшь. Я хочу сказать этим ещё одну важную вещь. Я не только Альфис полностью доверяю. Я полностью доверяю
тебе, — и он подмигнул для пущего закрепления эффекта.
Меттатон со спокойной нежностью улыбался Фриск, когда Альфис отвинчивала ему руки и ноги, когда наружу показывались все потёртости, вмятины, царапины — всё то, что он сам в обычное время предпочёл бы о себе не знать и уж тем более не стал бы показывать посторонним. Он почти всё время молчал и вёл контакт одной мимикой — кроме тех случаев, когда учёная занималась его лицом. Подмиг, приподнятая бровь, лёгкое искривление губ, полукивок — в сущности, всего этого хватало, чтобы «общаться» с девушкой. Меттатон чувствовал, что она его понимает и что слов им обоим не нужно. Насколько он делал вывод, она переставала тревожиться о своей собственной ближайшей участи и начинала беспокоиться за него самого. Его вид заставлял её сопереживать. В конце концов робот ощутил потребность разрядить обстановку. В момент, когда Альфис отключила управление головой и ослабила крепления, на которых держалась шея, он вдруг отстранил от себя учёную.
— Дорогуша, хочешь, фокус покажу?
Что происходило в следующие пару секунд, Меттатон не видел и не слышал — датчики зрения и слуха находились в отключенной голове, которую он тут же снял с собственных плеч. Он успел подержать её в руках и даже галантно поклониться, умудрившись не свалиться с ремонтного стола, прежде чем ощутил, как её у него отобрали. Кто-то — очевидно, Альфис — в сердцах несильно треснул его по наплечнику, затем наступила короткая пауза (вероятно, ящерка сделала себе больно этим ударом), а затем Меттатон почувствовал, как в него в очередной раз полезли инструментами.
Первым услышанным словом, когда голова вновь оказалась на плечах, было:
— Д-дурак!!!
И сразу после:
— Ты чего мне ребёнка пугаешь???
Меттатон взглянул на Фриск. Та не выглядела трепещущей от ужаса, но выражение её лица слабо поддавалось описанию. Вероятно, будь она по-прежнему органическим человеком, она бы побледнела и чуть-чуть позеленела.
— Будь это при жизни, меня б стошнило от неожиданности, — призналась девушка, нервно хихикая.
— Т-такой тихий был, спокойный, почти п-послушный, и на тебе — выкинул, — бурчала ящерка.
— Мне надо было показать красотуле, что даже без головы ничего страшного не происходит. А то она на меня смотрела глазами смущённого котёночка.
— А к-как ей ещё смотреть, если у неё на глазах её с-сенпая разбирают заживо…
Меттатон прыснул с «сенпая», Фриск тоже засмеялась.
— Ложись. Отключаю.
Сам робот времени, как обычно, не заметил — в его восприятии это было «закрыть и сразу открыть глаза». Ему не требовалось особо расспрашивать Альфис о том, что происходило, всю необходимую информацию он уже знал, но Фриск захотела поделиться впечатлениями.
— Она заменила тебе пару зубов, голосовую коробку и аккумулятор, обновила блокировку против воды, «здоровые» зубы заново эмалировала до состояния «голливудской улыбки», переписала пару каких-то программных кодов, относящихся к датчикам чувствительности, смазала тебе все шарниры и суставы, заделала царапины, покрыла лаком, заправила топливный бак… А ещё она показала мне магические связи, связывающие твою душу со всем твоим телом. Те самые связи, которые делают тебя по-настоящему живым и превращают металлическую махину в истинное тело монстра, настроенное с душой на одну волну. Знаешь… Это всё нас обеих очень вдохновило.
— Это чем же?
— Ну… Альфис прям загорелась. Ты бы видел её лицо. Она самозабвенно в тебе копалась и бурно фантазировала. У неё появилась идея разработки более долговечного аккумулятора, она хочет усовершенствовать твой правый глаз, хочет переделать кисти твоих рук, чтобы они были одновременно более функциональными и более похожими на человеческие… И это ещё не всё. Она прямо жалела, что должна тебя отпустить. Так и будет потом сидеть над программами, когда ты выйдешь на работу, я думаю. Ах да, она заранее задумалась о перепрошивке наших терморегуляторов в будущем. Знаешь, под климатические условия Поверхности. И ещё она запланировала разработку нового водоотталкивающего покрытия…
— Я понял, понял, это всё великолепно, лишь бы хватило энтузиазма воплотить всё это в жизнь, а то знаю я её неисправимую прокрастинацию… А ты-то на что вдохновилась, красотуля?
— На то, чтобы быть роботом. Знаешь… До сих пор я не то чтобы чувствовала себя такой же, как ты. Я словно продолжала быть прежним человеком, но только с одним сплошным протезом вместо тела. Формально я всегда знала, что я робот, но настоящее, внутреннее осознание, кажется, пришло лишь теперь. Этот техосмотр словно сделал нас ближе?.. Ну, и… дал мне понять, что с моим прошлым действительно покончено. Мне теперь так странно… Смотреть на себя и понимать, что я состою из металла. Из металла, магии… и решимости. Это удивительно — быть такой же, как ты. А ещё я увидела тебя беззащитным и беспомощным, и меня это так растрогало. Я понимала, что всё в порядке, но не могла не волноваться. Потому что я тебя люблю. И блин, я путаюсь в словах и мысль толком выразить не могу.
— Всё ты прекрасно выражаешь, — Меттатон коснулся губами лба девушки. — Я тебя понял и весьма польщён тем, что ты настолько прониклась. Мисс Лессербот, добро пожаловать в мой механический мир окончательно.
— Вот только, думаю, с таким настроем для меня теперь будет ещё легче нечаянно слиться с телом на эмоциях… Надо быть осторожнее. Слушай, может быть… Я буду проводить не одно шоу в неделю, а два? Чтобы побыстрее расправиться с потоком вопросов и... планировать уже разрушать барьер?
— Успеешь, — Меттатон поджал губы. — Ты можешь, конечно, увеличить количество шоу, если хочешь, но с разрушением барьера давай подождём ещё месяцок. На носу праздники, горячая пора… Мне кажется, более удачной и более эффектной идеей будет разрушать барьер одновременно с началом Нового года. Новый год, новый день, новый мир, новые мечты, новые надежды… Представляешь, какой огромный моральный подъём у монстров можно этим спровоцировать?
— А ещё ты специально тянешь время, — усмехнулась Фриск.
— Не могу лгать. Мне тоже нужно проникнуться этим подъёмом. Ведь я волнуюсь за тебя не меньше, чем ты за меня, красотуля. И к слову о волнении. Тебе пора на твой техосмотр. Удалишь меня прочь от твоего прекрасного взора или же мне побыть рядом?
— Ты ещё спрашиваешь?
— Ну да. Твоё новое осознание роботической сущности вовсе не означает, что я могу не спрашивать твоего разрешения.
— Весьма деликатно с твоей стороны. Но… побудь рядом. Пожалуйста. Если не сложно.
— Ради тебя мне не сложно ничто, — усмехнулся Меттатон, деланно-театрально закатив глаза и сделав голос чуть драматичнее, чем следовало.
Когда Альфис занималась телом Фриск, Меттатон был куда разговорчивее, чем в те поры, когда она занималась им самим. Он ласково смотрел ей в лицо, поправлял волосы, развлекал шутками — иногда в неподходящий момент, так что Альфис ворчала: «Хватит её рассмеивать, Меттатон, я же осмотреть её не смогу!» Он озвучил пару баек с техосмотров прошлых лет, несколько раз помог с выемкой и вставкой деталей, терпеливо сидел рядом во время отключки, радуясь про себя, что с Фриск всё нормально — только нужны небольшие дозаправка и чистка голосовой коробки… А в душе между тем поднималось тёплое, обволакивающее чувство, сходное с тем, что описывала Фриск.
Ты близко. Ты в душе, а не просто рядом. Ты другая — но в то же время ты такая же, как и я.
В работу с отпуска Меттатон вышел полностью отдохнувшим, обновлённым, вдохновлённым значительным улучшением и углублением отношений с Фриск и горящим жаждой бурной деятельности. Соскучившийся по любимой профессии шоумена и телеведущего, он с головой нырнул в карьеру: снял длинный выпуск теленовостей, посвящённый всему, что произошло за время его отсутствия, убивал все ночи на съёмки новых передач, взялся за активную разработку большого рождественского выступления, провёл проверку в отеле, выдал работникам зарплату… и, не удовлетворённый и этим, закупился на остатки отпускных стройматериалами и пустился в дневное время наконец-то доделывать ремонт.
— Знаешь, как бы классно ни было с тобой отдыхать, такое чувство, что ты расцветаешь и отращиваешь крылья, когда работаешь, — усмехнулась Фриск.
— Я звезда, дорогуша! А звёзды должны блистать! Если светило положить к себе в кармашек, оно очень скоро погаснет и превратится в обычный булыжник. К слову о блеске. Я вписал тебя в сценарий грандиозного рождественского телешоу.
— Я даже не сомневалась.
— С десятого числа впридачу к учёбе и съёмкам своего вопросника будешь со мной репетировать.
— Возможно, из-за тебя я стала немного мазохистом. У меня ведь с этой недели два шоу в неделю, а не одно… Кстати, хотела спросить. Мы объединим празднование моего дня рождения и Рождества? У меня ведь двадцать седьмого декабря, и…
— Исключено. С детства ненавидел вот это вот: «О, мама, твой день рождения в этом году совпал с Днём матери, вот тебе подарок сразу на два праздника!», «О, милая, ты родилась в женский день, отпразднуем два события как одно!» Что за чёрт? Любой уважающий себя монстр имеет полное право на персональное торжество! Так что вслед за Рождеством отгрохаем твоё семнадцатилетие как полагается. Рождественский день — на публике среди восторженных поклонников, рождественскую ночь — наедине, только ты и я, день рождения — в компании всех твоих друзей. Думаю, ты захочешь позвать Санса, Папируса, Ториэль, Асгора, Андайн и Альфис. И меня, разумеется. Я буду согласен поучаствовать в любом формате праздника, даже если вы с Андайн посчитаете весёлым устроить обстрел комками грязи. Со своей стороны приглашу Блуки и Смурену… У меня даже есть идея, как организовать для тебя оригинальную вечеринку. Ты же не хочешь просто тупо сидеть за столом два часа?
— Не хочу. Жги, маэстро. Доверюсь твоему вкусу.
***
— Пахнет карамелью… И апельсинами.
Общими усилиями Меттатону и Фриск удалось воссоздать в квартире рождественскую атмосферу: они раздобыли в Снежнеграде пушистую, благоухающую хвоей ёлку, украсили её игрушками и огоньками (Меттатон не удержался от соблазна покрасоваться в мишуре и гирляндах), сделали уборку (почти вся квартира к Рождеству благодаря интенсивному ремонту стала красиво отделанным жилищем), развесили большие искусственные снежинки, а затем наполнили дом приятными ароматами. Фриск нарезала апельсины, так и прыскавшие из-под кожуры мелкими капельками пахучего сока при прикосновении ножа, а Меттатон, проведя многочасовой эксперимент на кухне, приготовил какую-то непонятную, но сладкую карамельную тянучку с добавлением шоколада. Уляпал всю плиту, но остался доволен.
Для них это был особенный вечер. Они набирались сил перед предстоящей шумихой. Шумихой, которая будет продолжаться очень, очень долго. Парочка уселась в спальне Фриск на пушистом коврике друг напротив друга, сплела пальцы, соприкоснулась лбами и замерла. Момент искренней, незамутнённой близости, не омрачаемый лишними словами. Пауза. Очень долгая пауза. Словно таящаяся внутри любовь незаметными потоками, безо всяких магических спецэффектов, переливалась из одного робота в другого и обратно. Возможно, в эмоциональном плане это должно было чем-то отдалённо напоминать слияние душ. Кто знает. Никто из них этого пока не пробовал и знал, что до этого далеко.
— Завтра твоё шоу.
— Потом твой день рождения.
— И я объявлю подготовку к разрушению барьера.
— Асгор.
— Люди.
— Шоу-бизнес.
— Миссия.
— Потом.
Фриск положила ладони на наплечники Меттатона и аккуратно надавила. Робот послушно лёг на спину. Девушка улеглась сверху.
— Ты прекрасен, ты знаешь? С тобой я чувствую себя счастливой.
— Могу то же сказать и о тебе, Фриски. Я чувствую себя… наполненным. Это ощущение полной гармонии, когда кажется, что всего хватает и ничего больше не нужно. В такие моменты, как этот, например.
— Будем сидеть всю ночь?
— Лучше лечь спать. Батарея быстрее зарядится. А ещё, если мы не ляжем, к нам ночью не придёт Санта Клаус.
— Меттатон… ты веришь в Санта Клауса?
— Не-а. Но в то, что к нам придут ночью с подарками, я верю на сто процентов.
В ответ на вопросительный взгляд девушки робот лишь усмехнулся и приложил палец к губам.
Утром он лицезрел Фриск, с увлечением пожирающую глазами страницы новёхонькой книги.
— Ты подарил мне целый роман. Современный роман, написанный монстром! Спасибо. Ещё и подарочное издание с иллюстрациями.
— Не я, а Санта Клаус. Я всего лишь написал ему чужим почерком «подарить Меттатону и Фриск по хорошей книге». Какое именно произведение получил я, я сам узнаю только сейчас… — Меттатон нашёл свой подарок. — О мой. А вот у меня ретро. Шекспир.
— Тебе должно понравиться, — усмехнулась Фриск. — А пока погнали на шоу.
***
Долгие репетиции, продолжавшиеся на протяжении двух недель, определённо дали свои плоды: Меттатону и Фриск действительно удалось показать магическое и по-настоящему зимнее представление на открытом воздухе, в которое оказалась вовлечена масса желающих монстров.
— Доброе утро, красотули! А если быть более точным, добрый день, ибо даже звёзды предпочли смиренно дождаться, пока все отоспятся в своих уютных кроватках! — голосил Меттатон в микрофон на импровизированной сцене «под открытым небом» на одной из улиц Снежнеграда. — Мы начинаем наше шоу под названием «Дыхание зимы»! Пока одни из вас покупают угощения и сувениры на рождественской ярмарке, другие могут поучаствовать в истинном рождественском волшебстве!
Вокруг Меттатона и Фриск кипела жизнь. Пестрели венки и веточки омелы, сверкали гирлянды, шумела ярмарка с множеством палаток, галдели взрослые, визжали и смеялись дети. Под ёлкой, где и так круглый год лежало по несколько подарков, теперь накопилась целая гора коробок, сумок, пакетов, мешков, футляров, контейнеров… То и дело кто-нибудь принимался копошиться в этом богатстве, отчаянно выискивая собственное имя на упаковках. Празднование шло полным ходом.
— Стать настоящими героями шоу сможет каждый из вас! Но сначала полюбуйтесь на наше сногсшибательное вступление!
Приглушить уличное освещение Меттатон не мог, остановить гомон тоже, зато мог успешно абстрагироваться от всех мешающих факторов и быть прекрасным, несмотря ни на что. Музыка играла достаточно громко, чтобы быть слышной всем вокруг, но по своему звучанию напоминала мелодичный стеклянный перезвон: то резче, то плавнее, то ступенчатой россыпью, то одинокими шагами. Этакий таинственный танец Снежной Королевы. С двух сторон сцены, следуя ритму, наступали друг на друга Фриск и Меттатон, оба в светло-голубых нарядах с белыми шлейфами и с макияжем «под иней». В самом центре Меттатон и Фриск протянули друг другу навстречу руки, соприкоснулись самыми кончиками пальцев… и в этот момент с неслышным для публики шипением вокруг девушки начали разбрызгиваться мелкие капельки воды.
Музыка изменилась, льдистый перезвон уступил торжественной мелодии, а Меттатон отпрянул назад, словно в изумлении. Мороз лишь помогал магии: то и другое вместе образовало из капелек воды хрупкий узорчатый подол, продолжавший достаточно короткое, заканчивавшееся выше колена, платье Фриск. Девушка ахнула, округлила глаза, прижала руки к щекам, осветительные приборы повернулись к ней, ледяной узор вспыхнул бликами… и вскоре не то растаял, не то рассыпался, сверкнув и погаснув. Меттатон в этот момент упал перед Фриск на одно колено, сложив в умилении руки на уровне груди. Несколько мгновений паузы — и аплодисменты.
— Это только начало, — теперь Меттатон не кричал, а вещал таинственным тоном, обводя зрителей взглядом, полным озорства. — Хотите, чтобы дыханием зимы овеяло и вас?
Фриск выкатила на сцену большое зеркало.
— Мы не раскроем вам загадку, но магическим образом вы сегодня сможете преобразить себя и своих близких, а может быть, и «нарисовать» целую картину на этом зеркале. Но лишь на пару мгновений! Ощутите всю мимолётность рождественского волшебства, всю хрупкость красоты! Но лишь внешнюю хрупкость… Пара секунд внешне — целая вечность внутри.
Призыв подействовал. К роботам выстроилась очередь. Маленькие девочки просили корону, девушки постарше — украшения на платья и шубки вроде тех, что были у Фриск, старики «расписывались» на зеркале, несколько монстров таким образом совершили признание в любви… Меттатон и Фриск принимали желающих по очереди, сопровождая всё подбадриваниями, шутками, импровизированными песенками и магическими спецэффектами. Мини-боты развлекали малышей, Меттатон строил глазки влюблённым парам, Фриск не переставая улыбалась и отчаянно каламбурила… Кто-то захотел потанцевать наподобие того, как это было во вступлении, несколько пар пустились в пляс, лёгкая льдистая взвесь повисла над головами участников… Самый воздух засверкал под осветительными приборами. Флешмоб затянулся: прошло, кажется, больше трёх часов, прежде чем роботы смогли сойти со сцены и убрать декорации.
— Ради этого стоило сто раз вымыть пол в студии от растаявшего льда после репетиций. И полтора часа мучиться с новыми приборами Альфис, которые генерируют всю эту красоту. Механика и магия — сильная вещь, — вполголоса сказала Фриск Меттатону, когда они удалялись прочь, унося реквизит. — Кстати, тебе очень идёт твой наряд.
— Ты в своём и вовсе обворожительна, красотуля.
— Только к юбке надо привыкнуть… Пока это самое короткое платье в моей жизни.
***
День между Рождеством и днём рождения прошёл для Фриск в ожидании и неведении: в приготовлениях к своему персональному празднику она не участвовала. У Меттатона действительно была потрясающая, с его точки зрения, идея насчёт организации торжества, и он поспешил поделиться ею со всеми, кого они решили пригласить. Фриск была в курсе, что для неё готовится вечеринка, но даже не догадывалась, что она будет собой представлять.
К полудню Меттатон под ручку привёл её к дому Асгора. Стоило парочке войти во двор, как все собравшиеся хором грянули:
— С днём рождения, Фриск!!!
Затем началось то, чего девушка, по расчётам Меттатона, должна была ожидать меньше всего.
От приглашённых гостей отделился Папирус в полном боевом облачении: в доспехах, с мечом на поясе, со шлемом на черепе и с плащом за плечами. Плащ за неимением ветра старательно «развевал» Санс: держа его за концы, лениво встряхивал в воздухе у брата за спиной. Менее внушительно, впрочем, гордо приосанившийся Папс от этого не смотрелся.
— Человек! — громко начал скелет, поднимая руку. — В этот знаменательный день, когда тебе исполняется целых семнадцать лет, мы решили произвести самый крутой обряд посвящения в твоей жизни!
— Обряд… посвящения? — Фриск в недоумении захлопала глазами.
— На колени, новобранец, чтобы приобщиться к великой тайне!
Меттатон одобрительно захихикал: с ролью Папирус справлялся прекрасно. Фриск озадаченно обернулась на робота, потом обвела взглядом стоящих поодаль остальных монстров, но всё же повиновалась. Колени девушки коснулись земли. Папирус вынул меч из ножен и очень аккуратно, плашмя, коснулся её спины.
— Сим я, великий Папирус, непревзойдённый королевский стражник, посвящаю тебя, человек Фриск… в монстры!!!
Фриск вздрогнула. Скелет, вернув оружие на место, сделал широкий пригласительный жест к дому Асгора.
— Поднимайся, новобранец, и переходи к следующей части!
Меттатон легонько подтолкнул поднявшуюся на ноги Фриск. Та, явно продолжая недоумевать, направилась к Андайн, Альфис, Напстаблуку, Смурене, Асгору и Ториэль. Королева отделилась от сборища, мягко обняла подопечную и с улыбкой заглянула ей в глаза.
— Фриск. Я многое старалась сделать с пользой для тебя. Я занималась и продолжаю заниматься твоим образованием, я люблю тебя и обязательно стану защищать, если понадобится. Но не скроешь, что ты уже взрослая девочка и многое в своей жизни решаешь сама. Ты сама живёшь, сама работаешь, сама принимаешь решения… Я горжусь тобой, правда. И мой первый подарок тебе… это что-то вроде напутствия. Я напоминаю, что у тебя очень доброе, смелое и самоотверженное сердце. А это главное условие того, чтобы ты могла считаться монстром, если пожелаешь. Меттатон говорил… Да и сами мы, кажется, когда-то слышали… Что ты мечтала об этом.
Фриск медленно кивнула.
— Фриск. Послушай меня. Одними словами ведь не обойдёшься, верно? В монстрах гораздо больше магии, чем в людях. Но это не значит, что твоя душа к ней глуха. Мы не можем заставить тебя в одночасье овладеть ею… Но можем дать тебе её почувствовать. Так, чтобы твоё сердце открылось для магии чуточку больше, а сама ты по-настоящему ощутила себя одной из нас. Теперь уже насовсем.
Фриск обступили. Асгор, Ториэль, Андайн, Альфис, Санс, Папирус, Напстаблук, Смурена и Меттатон образовали круг и положили руки на девушку. Мгновение, второе… и её захлестнула с головой большая, тёплая волна. Был ли это взрыв новых мечтаний? Был ли это взрыв новых надежд? Тепло? Любовь? Единение небывалой силы? Нечто непонятное, потустороннее, отдающееся вибрацией, зудящим эхом в каждой металлической детальке, в каждом мельчайшем проводке? Невнятный запах, неяркое, но стойкое и гармоничное белое (и чуточку розовое) сияние. Фриск прикрыла глаза… и, как только всё закончилось, вдруг разрыдалась.
Утирая пальцами слёзы, она никак не могла определиться, к кому же первому ей кинуться в объятия, так что кончилось всё тем, что объятия получились групповыми. Фриск стиснули сразу все, и не будь она роботом, ей было бы очень сложно устоять на ногах.
— Как же я вас всех люблю, — шептала она. — Я почувствовала… правда. Спасибо. Это правда прекрасное начало дня рождения.
— МТТ всех подговорил, — пожал плечами Санс. — Ну, а остальные бурно поддержали.
— Потому что ты клёвый друг! — подхватила Андайн.
— И интересная личность, — добавила Альфис.
— Наша надежда и мечта, — сказал Асгор.
— И лучшее в мире дитя, — улыбнулась Ториэль.
— Маленькая нотка вдохновения… — прошелестел Напстаблук.
— И образец решимости, — вздохнула Смурена.
— Потрясная великая Фриск! — воскликнул Папирус.
— И моя единственная истинная любовь, — с придыханием вставил Меттатон.
— Любовь, которую сейчас развезёт из-за вас, — подытожил Санс, обрывая откровенно патетическую сцену. — Она еле на ногах держится. МТТ, ты что, решил оставить свою зазнобу без самой драгоценной для тебя вещи?
— Ничуть нет, — усмехнулся робот. — Мисс Ториэль… — он опустился перед королевой на одно колено. — Разрешите мне просить кое-чего у вашей приёмной дочери.
Ториэль с напряжённым изумлением вперилась в него.
— Её искреннего поцелуя, конечно же! — рассмеялся Меттатон.
Ториэль тихонечко облегчённо выдохнула, Санс негромко заржал.
— Д-да почему бы и нет, впрочем? — смутилась козочка. — Только, наверное, остальным стоит отвернуться?..
Вот так и не осталось ни одного зрителя в тот момент, когда Меттатон, крепко прижав к себе любимую и сгорая от прихлынувшей нежности, припал к ней губами. Фриск обхватила его за шею с такой силой, что, верно, задушила бы, нуждайся он в воздухе. Меттатон не отстранялся долго, а когда всё же отодвинулся, то прошептал на ушко:
— С днём рождения.
— Я тебя обожаю.
— Взаимно. Что ж… — Меттатон повысил голос. — Полагаю, мы можем перейти к семейному торжеству!
И завертелось. Вкусные лакомства, с любовью приготовленные Ториэль, а отчасти Папирусом и Андайн, неловкое вальсирование во дворе дома (исключая саму робо-парочку, танцевавшую безусловно лучше всех), подтрунивания Санса и Ториэль над Папирусом…
— Чтобы вы понимали, — пояснил Санс. — Он с этой бронёй, когда не на работе, носится, как с писаной торбой. То снимет, то наденет. И «затаскать» жалко, и не носить сил нет. Только и снимает её, что перед ванной да перед сном…
— Я вспомнила твою шутку, Санс, — улыбнулась козочка.
— О нет, — пробормотал Папирус.
— Приходит Папирус в отель, а ему говорят: «Мы не можем заселить вас, у вас нет брони!» «Как это нет брони! — вскричал Папирус. — Вот моя броня, прямо на мне!»
Старший скелет и королева расхохотались, младший скелет, уже снявший шлем, нахмурился.
— Я даже не знаю, в чьём исполнении эти шутки хуже получаются. И почему в половине случаев они надо мной!
— Не, Папс, расслабься, шутить я могу не только над тобой, вообще над кем угодно. Вот про что у Меттатона получились бы крутые шоу?
— Про что?
— Про воду! Потому что у него есть про-вода!
— Кошмар.
— Есть шутка получше. Про Андайн. Как называется тара, в которой хранят копья?
— Ну и как?
— Копилка!
— Я умру сегодня. У кого-нибудь есть идея для праздника получше?!
— Мы можем устроить конкурс, кто больше всего поднимет! — предложила Андайн. — Я могу поднять целого Асгора!
— Возможно, не стоит? — смутился Асгор.
— Ага, или конкурс, кто дальше пройдёт в сапогах Меттатона, — усмехнулся Санс.
— Я не дам свои сапоги!!! Я лучше в отместку устрою вам соревнование, кто кого удачнее накрасит с закрытыми глазами.
— Ч-что-то у вас какие-то идеи для свадебных конкурсов пошли, — скромно заметила Альфис.
— Ну так а почему бы и нет, тамада у нас уже есть, сейчас Фриск замуж как выдадим, не отходя от кассы… За тамаду.
— Санс! — ахнула Ториэль.
— Точно, — осенило Меттатона. — Состязание остроумия! Кто кого перешутит! Папси, присоединяйся, это твой уникальный шанс победить брата!
Возможно, Фриск никогда в жизни до этого не хохотала так много, как в тот день. Поначалу она честно пыталась превзойти своих друзей, но кончилось всё тем, что она просто сползала под стол — за компанию с Напстаблуком и Смуреной. Этот юмористический хит-парад весьма удачно завершил начатый процесс «Почувствуй себя окончательно одной из нас». Фриск ощущала себя просто превосходно — и сама по себе, и когда смотрела после праздника на всхлипывающего и тихо подвывающего Меттатона.
Но несмотря ни на что, не нужно было забывать и о деле. Если все эти монстры с каждой минутой становятся всё дороже и дороже… Значит, тем более нужно дать им то, что для них важнее всего. К тому же она успела пообещать это себе самой и решительно настроиться.
Предупредив Асгора и договорившись с Меттатоном, в новогоднюю ночь Фриск появилась на телеэкранах.
— Дорогие монстры! Вам пришлось ждать слишком долго, однако всё это промедление было оправданным. Наступает Новый год, а вместе с ним и новая эра. Начинается активная подготовка к разрушению барьера. Я обещаю, что не позднее конца зимы вы сможете наконец-то увидеть солнце.
