Металл, магия и решимость — равно...

Меттатон пытался уйти в спящий режим — и не мог спать. Меттатон пытался отвлечься хоть на что-нибудь, но всё валилось из рук. По душе прокатывались волны холодной, неприятной тревоги — благо это был хотя бы не мелкий липкий страх, а нечто вроде глубокого благоговейного ужаса. Общие уговоры Асгора и Фриск так или иначе заставили его уверовать в лучшее, но волнение перед неизвестностью не проходило. Он шёл, неосознанно крепко сжимая ладонь Фриск, — и почти не чувствовал собственного тела. «Как будто Альфис встроила автопилот», — подумалось мимоходом. — Готовы? Барьер. Контейнеры с шестью человеческими душами. Отрешённо-серьёзный Асгор, пытающийся приветливо улыбнуться роботам. Ториэль, не спавшая всю ночь, если судить по её виду. Свежий, как огурчик, Флауи с задорно сверкающими глазами. Единственный, кому здесь откровенно весело. — Твоё ведро попкорна, — Фриск поставила перед цветком пластиковое ведёрко, принесённое с собой. — Поверить не могу, реально купила, я же пошутил! — изумился Флауи и тотчас потянулся к Меттатону. — Давай сюда камеру, только покажи, чего где нажимать. — Вот здесь снимаешь крышку с объектива, — робот низко нагнулся. — Можешь просто отложить в сторонку. Вот тут кнопка записи, нажмёшь на неё и далее наводишь камеру на объект съёмки. То есть на Асгора. Постарайся сделать так, чтобы у тебя ру… ээээ, листья… эээм… — Лозы. — …лозы не дрожали. Либо у меня будут на выходе хотя бы три-пять приличных кадров, либо не вижу смысл забивать память на носителе… — Да давай уже, не ершись, не делай вид, что у тебя последние болты не трясутся, — усмехнулся Флауи. Меттатон хотел было что-то возразить, но ощутил лёгкий шлепок по заднице. Пришлось выпрямиться. Позади него стояла Фриск. — Оставь его, — она кивнула на Флауи. — Пора. — Береги себя, дорогуша. Насколько сможешь. Фриск, подавшись вперёд, ненадолго прильнула к его губам. — Смогу. — Я начал снимать немного раньше, если вы не возражаете, — послышался голос Флауи. Меттатон повернул голову. Объектив со снятой крышкой был нацелен прямо на него с Фриск. Красный огонёк, свидетельствующий о том, что запись началась, мерцал вовсю. — Кстати, комментировать можешь не стараться, я всё равно звук вырежу, — отозвался Меттатон. — А я не для тебя комментирую, — ответил цветок. — Меттатон?.. Фриск легла на землю, закрыла глаза и сдвинула крышку с контейнера на талии. Меттатон опустился рядом на колени. — Поверить не могу, что делаю это собственными руками. Щелчок. Тело девушки полностью отключилось. Сияющий красный сгусток энергии в форме сердца взвился в воздух и замер на уровне ладоней Меттатона. Робот поднёс душу к Асгору. — Бери. Душа плавно перепорхнула к Асгору и вскоре скрылась в его груди. Меттатон вернулся на своё прежнее место и сел рядом с Флауи, посадив себе на колени тело Фриск и стиснув его в объятиях. Ториэль, подумав, пристроилась возле них. Тело короля между тем начало меняться. Заколыхалась мантия, заблестели глаза, начали удлиняться рога… Асгор не останавливался, чтобы прислушаться к этим ощущениям. Одна за другой снимались крышки контейнеров — и души, вспыхнув, исчезали внутри него. Одна. Две. Три. Шесть. Наконец не осталось ни одной. Асгор тяжёлой походкой вышел в центр площадки… Процесс запустился по-настоящему. И без того крупный монстр, ростом свыше двух метров, Асгор ещё сильнее увеличился в размерах. Он казался подлинным великаном — Меттатон невольно поёжился, ощутив себя маленьким и щуплым. Рога выросли вдвое и завились спиралью. Светлые волосы и борода превратились в настоящую пышную гриву. За спиной отросли мощные крылья. Король сдёрнул с себя мантию — в них она попросту путалась и стесняла движения. Корона засияла золотым венцом, а руна Дельта расползлась по всему переднему доспеху и заметно потемнела. Наконец, ноги исчезли, превратившись в какое-то странное, продолговатое, суженное книзу продолжение туловища. Асгору пришлось воспользоваться крыльями и держаться в воздухе при помощи мерных, широких взмахов — немного дёрганых с непривычки. Величественное, внушительное зрелище — и только по неизменно доброму и неслабо изумлённому взгляду можно было уверенно утверждать, что это всё ещё тот же старый добрый Дриимурр. — О Г-г-господи… — прошептала Ториэль. — Вот тебе и мистер Пушистик… Надеюсь, это было не больно… У меня от одной души все датчики болели… — пролепетал Меттатон. И только Флауи как ни в чём не бывало чавкал попкорном, исправно направляя камеру на главное действующее лицо. — Я слышал, люди представляют ангелов как молоденьких человеческих юношей, — заметил он, — а вот козлы ассоциируются у них с адом. Так вот. Клянусь, я горю желанием показать им летающего старого козла с трезубцем и заявить, что это и есть ангел-освободитель. Два осуждающих взгляда и один поражённый цветок проигнорировал. — Я и есть… ангел? — похоже, до Асгора доходило медленно. Или он просто не мог поверить. — Ага. В нашем случае да, ты. Ты знаешь ещё претендентов? — Флауи отправил в рот очередную горсть. Ториэль ещё раз покосилась на Флауи с упрёком, но тщетно — тот смотрел только в камеру. Асгор вздохнул и медленно моргнул несколько раз. — Что ж… Тогда… Он взмыл повыше, размахнулся трезубцем, распахнул крылья, поднял голову, семицветное сияние разлилось вокруг него… Снизу казалось, что души вылетели из его тела, но закружились вокруг него в стремительном хороводе. Или же так было на самом деле? Приглядеться времени не было. Буквально несколько секунд — и трезубец, окутанный радужным сверканием, вонзился в мерцающую энергетическую стену. Ослепительная белая вспышка и оглушительный грохот, как от взрыва. Меттатон от неожиданности повалился на землю, ещё крепче прижав к себе тело Фриск. Прошла минута или две, прежде чем он осмелился приоткрыть глаз и приподнялся. Асгор медленно опускался на землю. Ториэль, вскочившая на ноги, уже подбежала поближе и поджидала его внизу. Меттатон перевёл взгляд от Дриимурров к выходу из пещеры. Снаружи, судя по всему, было очень темно. Потянуло порывами холодного, прямо-таки ледяного ветра. — П-получилось, — выдохнул он. — Меттатон? — его окликнули. — Ты душу Фриск-то забирать будешь? Асгор протягивал на вытянутой ладони красную человеческую душу. — Ох!.. Да. Объятия с пустым роботом оказались эффективной психологической защитой. Медленно осмысливая произошедшее, Меттатон осознавал, что в процессе разрушения барьера был скорее заворожён преображением и мощью Асгора, нежели охвачен страхом за Фриск, так терзавшим его прежде. Стискивание тела девушки, похоже, создало подсознательную иллюзию, что Фриск не «там», а «здесь». — Она умница, — сказал Асгор, передавая энергетическое сердечко Меттатону. Бережно, благоговейно, еле-еле касаясь, Меттатон поднёс душу к телу, вложил её в контейнер и включил роботическое тело. Послышалось едва уловимое жужжание запускающейся системы. Фриск открыла глаза. Пара секунд показалась вечностью — за миг Меттатон умудрился оценить выражение лица любимой, задаться вопросом, помнит ли она его, испугаться, понадеяться, но… Не успел он и рта раскрыть, как Фриск улыбнулась и максимально твёрдым голосом заявила: — Меттатон. Слов у робота после этого почему-то не хватило. Он молча ткнулся лбом в грудь лежащей девушки. — Я же говорила, что ты дурачок… — Фриск нежно запустила пальцы ему в волосы. — Всё хорошо. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Меттатон, не поднимая головы. — Как бы тебе объяснить… Я бы провела аналогию с головокружением, но ты вряд ли имеешь представление, как кружится голова… Представь, что у тебя полетел драйвер равновесия и немножко пикселизуется картинка перед глазами. И всё это на фоне разряжающейся батареи. — Понятно. Тогда я сделаю так. Меттатон поднял Фриск на руки и обернулся к Дриимуррам. Асгор уже «упаковал» все души обратно в контейнеры и твёрдо стоял обеими ногами на земле. Вид у него был потерянный и удивлённый, корона слегка съехала набок, пряди волос топорщились. — Я могу пока забрать Фриск домой? — Я думаю, будет лучше, если ты сам останешься у нас на пару дней, — возразила Ториэль. — Я услышала, что Фриск не очень хорошо… Я смогу присмотреть за ней и, если нужно, покормить. Ей требуется восстановление сил, ведь работа над вторым барьером совсем скоро… Кроме того, ей не придётся далеко ходить на учёбу... — Понял. Тогда покажите мне, куда её положить. Дождавшись, пока король и королева окончательно соберутся, Меттатон двинулся в дом. — Вот сюда, — Ториэль указала на детскую. — Ты можешь остаться в одной комнате с ней и спать на соседней кровати. Она, правда, может оказаться коротковата для юноши такого роста… — Я могу принять квадратную форму, втянуть колесо и просто поспать стоя на полу. Не беспокойтесь обо мне, — улыбнулся Меттатон. Фриск заняла место на кровати Чары. Меттатон, подмигнув ей, убежал домой забрать пару вещей — в том числе два зарядника… Репортаж о разрушении барьера робот стряпал буквально на коленке — монтировал на рабочем ноутбуке, звук стирал и перезаписывал там же, текст составлял и наговаривал прямо в комнате у Фриск под ухмылочки Флауи, который в самом начале всучил ему камеру со словами «Эй, ты ничего не забыл? Я зря держал твой гаджет, что ли?» Здесь же, «не отходя от кассы», он взял интервью у Фриск и Асгора об их ощущениях, которое затем вставил в передачу. — Человеческая душа действительно обладает огромной силой, с которой нужно обращаться крайне осторожно, — начал Асгор, после того как собрался с мыслями. — Я чувствовал себя способным сотворить нечто невероятное… но употребил свою мощь лишь на то, чтобы разрушить барьер. Тело монстра должно быть очень большим, чтобы удержать семь человеческих душ… Поэтому после поглощения мои размеры значительно увеличились. Я превратился в то, что вы видели на своих экранах. Это совсем не было больно… Скорее, очень странно. И самую малость головокружительно. Впрочем, куда важнее то, что внутри, а не то, что снаружи, верно? Поглощение чужих душ заставляет тебя чувствовать то, что чувствуют они. Их мечты, надежды… эмоции. Я наконец-то смог ощутить то, что ощущали убитые мною люди. И должен сказать… Они были хорошими. Первоначально, насколько мне удалось узнать, они были очень подавлены тем, что им пришлось оказаться в длительном заточении, вместо того чтобы вернуться к своим семьям и друзьям или хотя бы остаться жить с монстрами, которые понравились им за время путешествия. Однако затем к ним пришло смирение. Их поддерживала только надежда. Так же, как и всех нас. По сути дела, мы в неоплатном долгу перед всеми… — король понурился, — …кого я убил. Мне удалось немного пообщаться с душами. Мысленное общение протекало довольно быстро… Мы возместим перед ними нанесённый ущерб. Они сказали, что им некуда возвращаться. Все, кого они знали, давно состарились и умерли, ведь прошло много лет. В то же время они не торопятся в небытие, поскольку на примере Фриск осознали, что и после смерти можно какое-то время пожить… Они ещё успеют попасть «на ту сторону». Если они смогут, они вернутся в свои тела. Если нет, мы построим для них новые. Однако так или иначе они останутся с нами. А Ториэль позаботится о них, сколько потребуется. Я мог бы подержать в себе души и дольше, чтобы сблизиться сильнее, но тогда я бы просто не прошёл в двери собственного дома… Асгор был одновременно величественен и робок, сосредоточен и очаровательно скромен и застенчив. Он едва мог без отрыва смотреть в объектив и заставлять себя не бегать взглядом по сторонам. Меттатон добродушно улыбался, глядя на пытающегося справиться с собой короля. — Смотрите, Ваше Величество, этак вырастим своих семерых чародеев, — пошутил он, выслушав Асгора. Настала очередь Фриск. К её словам Меттатон прислушивался с особенно трепетным вниманием. — Быть поглощённой — странная штука. Не могу поручиться за все души, скажу только про себя. На самом деле очень трудно удерживать собственный разум в таком состоянии. Когда вас семеро, и все не в своём теле, очень сильно хочется «отдать концы», «отпустить тормоза» и плыть по течению. Знаете, так, чтобы у вас на всех был один рассудок и вас направлял тот, кто вами владеет. Но если бы я поддалась этому желанию и поступила так, я бы ничего не запомнила. Поэтому я старалась не терять сознание. И у меня получилось! А дальше… Это немного сложно объяснить. Как уже сказал Асгор, я могла почувствовать, что чувствуют все остальные… Хотя, возможно, не так ярко, как он… Наверное, сильнее всего было само ощущение единства. А ещё… Ну, до некоторой степени я могла воспринимать то, что видит, слышит и чувствует сам Асгор. Опять же, не на все сто процентов, но могла. А когда мою силу направили в барьер… Это был волшебный и странный момент, мы с другими душами оказались на одной волне и все бились одновременно в такт. Я почувствовала сильную вибрацию, что-то вроде головокружения, а потом неслабый отток сил. Как будто их из меня выжали. И когда Меттатон вложил меня в тело, я сразу его вспомнила и даже сумела разговаривать, но поняла, что не смогу сразу как следует управляться с телом. К счастью, Меттатон быстро всё понял и романтично донёс меня до дома на руках. Щелчок. Конец записи. — Какой бред я несу, — выдохнула Фриск. — Почему бред, дорогуша? Ты поделилась ценной информацией! А кроме того, ты рассказала о пережитом мне. Теперь, когда я понимаю процесс намного лучше, я уже не буду так напуган и взволнован. Спасибо тебе, — робот чмокнул девушку в лобик. — Да не за что. Просто у меня все фразы были неправильно построены с точки зрения сценического монолога. Вот если бы… — Ой, забудь о сценических монологах! В данном случае всё наоборот — как раз и нужна некоторая шероховатость и непосредственность… Дальнейшие несколько дней проходили немного сумбурно. Фриск восстанавливала силы, из-за чего ей пришлось объявить об отмене одного выпуска своего воскресного шоу, приглашённая Альфис под внимательнейшим контролем Ториэль вводила магические питательные вещества в оставшиеся человеческие души, Флауи орудовал где-то на Поверхности поблизости от горы Эботт, занимаясь тщательной фотосъёмкой территории. К слову, ему дали не «дешёвый фотик», а новый и дорогой МТТ-фотоаппарат. Ториэль даже пыталась заплатить за него Меттатону, объяснив, что ради благой цели можно не мелочиться. Меттатон деньги принял, но со значительной скидкой… Подземелье ликовало — реакция была сравнима разве что с реакцией на победу в затяжной войне. Разные монстры, знакомые и незнакомые, встречаясь на улицах, обнимались и поздравляли друг друга, Дриимурры получили целую пачку писем с благодарностями и вопросами о том, как поживает «доблестный король», Меттатону передавали записки для Фриск, все местные газеты пестрели заголовками статей о разрушении барьера, старательно соревнуясь в вычурности и крикливости… Королевство словно сходило с ума. Пара смельчаков даже попыталась проскочить через замок на Поверхность, несмотря на запрет, но всех вовремя изловили, а Меттатону поручили полностью загородить проход электрическим барьером. Уже на следующий день после того, как Фриск написала о том, что поправилась, к ней в гости заявились друзья. Всеобщее ликование в государстве превратилось в доме Дриимурров в уютное семейное торжество. — Я всегда знал, что ты сможешь! Я верил в тебя! — восклицал Папирус, крепко стискивая девушку в объятиях. — Хей-а, чуваки, вы затащили так, как никто бы не затащил! Я так горжусь вами! — с жаром прибавляла Андайн, хлопая Асгора и Фриск по плечам. — Буквально небо на землю упало, хе-хе, — пошучивал Санс. Даже Меттатон получил кусочек внимания — Фриск обмолвилась о том, как ему было страшно, и его похвалили за выдержку. Однако в целом робот на некоторое время отошёл на второй план. Случилось даже так, что когда он вышел из гостиной, его отсутствия попросту не заметили. Почти. За исключением Ториэль. — Глазам не верю, — мягко захихикала королева, найдя робота в детской. — Великий Меттатон отказался быть в центре внимания? Не обидно? — А вам? — столь же мягко улыбнулся Меттатон. Вопрос был как нельзя более в тему: несмотря на значительный вклад Ториэль, практически единоличным героем в глазах подданных стал непосредственный разрушитель барьера Асгор. — Мне? Нет, — Ториэль присела на кровать Азриэля рядом с роботом. — Я не честолюбива. Если мой народ счастлив, моё сердце спокойно. Что до Гори… Ему давно стоило смыть с себя позор, который он навлёк, когда решил убивать падающих людей. И он его смывает. Так будет лучше для всех. — Гори? — усмехнулся робот. — Что я слышу, что я слышу… — Ох, заметил, никуда от тебя не денешься, — хихикнула Ториэль. — Да, Гори. У нас было много, наверное, даже слишком много времени на то, чтобы заново привыкнуть друг к другу, начать общаться — сначала по работе, потом на бытовые темы… Ты знаешь, как это бывает. Причин было много. Воспоминания, атмосфера, порой откровенная нужда… Ну, и среди прочего вы с Фриск. Иной раз посмотришь на Асгора — тошно делается, глаза бы на него не глядели. А потом на глаза попадаетесь вы… И на душе светлеет. Вспоминается, как мы сами были вот такими же — юными и влюблёнными без памяти. Вы так беспокоитесь друг о друге, что иногда пробивает на слезу… Гори был таким же. Я была такой же. Хотя и характеры у нас были, конечно же, не те. Спасибо, Меттатон. За то, что ты рядом с Фриск. — Я всегда буду рядом, — душа Меттатона засветилась ровным, тёплым розовым светом. — И хорош бы я был, если бы стал портить минуту славы моей звёздочке. Моё от меня не убежит. Я безгранично любим и популярен, у меня появилось большое будущее, так что же зря руками махать? Тем более когда девушка приносит тебе в дар целый мир, такой подарок надо принимать исключительно с благодарностью… — Ты повзрослел, не находишь? — засмеялась Ториэль и, легонько похлопав Меттатона по плечу, удалилась. Меттатон остался в одиночестве думать о том, что позволило Ториэль делать выводы о его «взрослении», если они толком по-дружески никогда не общались. Прозорливость великовозрастного опытного монстра?.. Время шло. До установки второго барьера оставалось совсем чуть-чуть. Как-то раз ночью Меттатон, спавший на полу в квадратной форме, ощутил, как его разбудили. Он помедлил, настраивая зрение на ночной режим. Перед ним на коленях сидела Фриск. — Фриски? Что ты… — Шшшш. Тихо. Говори шёпотом. Выражение лица девушки было жутко озорным. — Хорошо. Что случилось? — Предлагаю пошалить. Пока Меттатон, застигнутый врасплох, судорожно соображал, что девушка могла подразумевать под этой фразой, Фриск сдавленно засмеялась и пояснила довольно громким шёпотом: — Выберемся на Поверхность раньше разрешения. Прогуляемся и назад. Ты будешь первым! Со мной! Электробарьер-то твой стоит на выходе! Вот ты его и снимешь. — Куда только девались твои осторожность и нервозность… — подивился Меттатон, но соблазн был слишком велик, и он согласился. Из дома выбирались потихоньку — Фриск кралась на цыпочках, Меттатон медленно ехал на колесе. Всяко бесшумнее, чем стучать каблуками. Пробравшись к выходу из Подземелья, Меттатон снял преграду и выехал наружу. Фриск трансформировалась в квадратную форму и отправилась следом. Они очутились на горном уступе — не слишком высоком, но этого было достаточно для того, чтобы с него открывался прекрасный вид. Землю окутывала морозная зимняя ночь. Воздух почти звенел. Впереди, насколько хватало глаза, простирался застывший лес, укрытый толстыми шапками снега. Тёмное, очень тёмное синее небо казалось невероятно далёким — от такой высоты едва не мутился рассудок. То была чистая, прозрачная даль с россыпью мерцающих звёзд. Меттатон ощутил в душе кислотную резь и судорожно зашарил руками по спине. Спустя мгновение он оказался в ЕХ-форме и тотчас упал на колени в снег. — Метта, ты… О Боже. Ты плачешь?.. Фриск, похоже, была ошарашена. Что до Меттатона, то он сам не мог объяснить, что с ним творится. Он просто дрожал, безотрывно смотрел ввысь на звёзды и был не в силах перестать плакать. Девушка оставалась в ступоре. — Я… Я, эм… П-п-п-прости, я… Я не знаю, как реагировать… Меттатон помотал головой и сделал несколько неопределённых жестов руками. — Наверное, так происходит, когда счастья обрушивается сразу столько, что ты не можешь с ним справиться?.. — неуверенно предположила Фриск. — Я никогда не ощущала такого… Она пристроилась рядом, втянула колесо и осторожно погладила Меттатона по спинке. Робот пытался выдать хоть какую-то связную мысль — но тщетно. Слова исчезли из разума. Всё вытеснило глубокое чувство, которое, вероятно, было сродни молитвенному благоговению и счастливому шоку — но такой силы, что описать он бы не сумел и много времени спустя. — Н-ну что ж… Я п-просто буду радоваться, что б-была в этот момент рядом с тобой, — всё ещё озадаченная Фриск заикалась не хуже Альфис. — Хей. Посмотри во-он туда. Она указала на горизонт. Тут только Меттатон сфокусировал взгляд на стоящих вдали прямоугольных громадах со светящимися среди тёмных стен яркими пятнами окон. Дома людей. Душу сжало ещё сильнее. — Это человеческий город. Последнее, что я видела, перед тем как прыгнуть в Подземелье. Мы ещё долго туда не отправимся, но рано или поздно… — Фриск справилась с заиканием и понизила голос до бархатно-таинственного. — Рано или поздно он будет твоим. И не только он… Меттатон пошевелился и потрясённо покачал головой. — Не думал, что скажу это… — он тихо шептал. — Правда не думал. Но пока мне достаточно и этого… Он долго оставался недвижим и безотрывно глядел на звёзды, не в силах с ними расстаться. Только когда небо начало светлеть, Фриск кое-как заставила его вернуться и восстановить электрическую преграду. — Я никогда раньше не видела, как именно ты впервые… — начала она, но моментально заткнулась. — Ой. — А??? — Я имела в виду, никогда раньше не видела тебя в таком состоянии. — Я сам себя в нём не видел. Спасибо, дорогуша. Не знаю, смогу ли отблагодарить тебя за это. За всю Поверхность… За звёзды. Меттатон прильнул губами прямо к холодному экрану квадратной Фриск. Её лицевые панели нежно замерцали розовым. — Ты можешь меня отблагодарить только одним способом. Беречь самого себя, как зеницу ока, — вопреки лиричности момента просьба почему-то прозвучала почти жёстко. Меттатон подивился, но уточнять насчёт этого не стал. Уже через пару часов парочку навестил Флауи. — Значит так, олухи, — бодро начал цветок с привычной ехидной улыбочкой. — Во-первых, скажите спасибо, что я замёл за вами следы. Во-вторых, раз первый холодный душ вы уже приняли, мне надо попросить у вас помощи. — Ты хоть когда-нибудь спишь? — поинтересовалась Фриск. — Сплю, но не когда ты с многозначительным гыгыканьем крадёшься будить Меттатона. Так вот. Я нафотографировал кучу всего в пределах требуемого расстояния, но пересмотрел снимки и пришёл к выводу, что для полной картины остро необходима съёмка с воздуха. Вы как раз умеете летать. Справитесь, герои объектива и репортажей? — Если только нас не заметят раньше времени с самолётов… — Может, и заметят. Но это беда небольшая. Я сегодня позанимаюсь фотосинтезом — в смысле сопоставлением фотографий, — потом вы полетаете, наложим эти снимки, Асгор и Ториэль быстренько определятся с границей, и сразу после этого поставим второй барьер. Всё. Я даже помогу его испытать. — Испытать? Ты? Ты, конечно, грубоват, но разве барьер посчитает это за попытку нанести вред? — усомнился Меттатон. — ПОВЕРЬ МНЕ, — прорычал Флауи, резко потянувшись к Меттатону и состроив такую страшную рожу, что робот отшатнулся и ударился затылком о стену. — Мамочка… Вот тебе и принц Азриэль… — А ещё я не монстр, — добавил цветок с милейшей улыбкой отличника, вовремя сделавшего домашнюю работу и лишний раз почистившего зубы. — Хорошо, мы согласны, — кивнула Фриск. — Тогда я пошёл договариваться с типа родителями, — Флауи скрылся. Сказано — сделано. Уже следующим утром, едва рассвело, Фриск и Меттатон с фотоаппаратом вылетели на разведку. — Хорошо, что погода не испортилась, — заметила девушка. — При сильном ветре и особенно в снегопад особо не полетаешь. Да и не нафотографируешь… — Нас и правда могут увидеть с самолётов? — поинтересовался Меттатон. — Теоретически да… А практически кто его знает. Мы так высоко взлетать не будем. Давай, чем быстрее управимся, тем лучше. На сей раз плакать не хотелось — хотелось смеяться от переполняющего душу восторга. При свете дня Поверхность казалась ещё более прекрасной и манящей, чем под покровом ночи. А главное — она дарила ощущение свободы. Ну и что, что нельзя лететь, куда вздумается. Сама возможность взмыть высоко-высоко в небеса или унестись далеко-далеко за горизонт опьяняла рассудок и наполняла даже металлическую грудь неудержимой радостью. Меттатон позволил себе засмеяться — негромко, хотя тянуло расхохотаться во весь голос. — Чувствую себя птицей, — мечтательно протянул Меттатон. Мимо как раз пролетала какая-то ворона. — А я исполняю детскую мечту, — отозвалась Фриск. Несмотря на то что Меттатон в удачных кадрах понимал куда больше, фотографировала именно она. Ей было не так сложно остановиться — в отличие от спутника, наворачивающего круги. — Знаешь, Метта, многие люди, особенно в детстве, мечтают уметь летать. Не на самолётах, а вот так, сами по себе. Я тоже мечтала. И вот сбылось. Даже не верится. Всё-таки под потолком пещеры — это одно, а под открытым небом — совсем другое… — Я искренне рад за тебя, дорогуша. Меттатон не удержался и понёсся головой вниз. Фриск захихикала. — Развлекайся, я сама пощёлкаю. Главное, наслаждайся жизнью. — Фри-и-иски! — Меттатона прорвало довольно скоро. — Что такое? Шума получалось явно больше, чем было разрешено, но кого это сейчас волновало… — Тут белочки! Живые белочки! Меттатона распирало от смеха над самим собой. Бедные грызуны, увидев прямо над собой здоровенную летающую машину, от греха подальше постарались скрыться. — Ну вот видишь, как здорово! Вышел на Поверхность — и трезвый словил белочек… — поддела Фриск. — Э-эм… Значение каламбура объясню позже. То ли Меттатон невнимательно смотрел, то ли так оно действительно и было, а только за пару часов съёмки ни одного самолёта мимо не пролетело. Роботы благополучно вернулись в Подземелье, где Дриимурры и довершили «фотосинтез» и очерчивание границ. Настало время последних приготовлений. Лунной ночью Асгор, заранее снова поглотивший души, впервые выбрался на Поверхность и взлетел в небеса. Флауи, Ториэль и Меттатон вышли за ним. Робот на сей раз не взял тело Фриск с собой, но этого и не требовалось. Он больше ничего не боялся. Его сердце было наполнено светом и любовью. Асгор взглянул на карту окрестностей леса, смонтированную из многочисленных снимков, прикинул вычерченную на ней границу на реальной местности, вздохнул… и понёсся над деревьями. Круг. Второй. Третий. Яркое радужное свечение, сравнимое с северным сиянием, озарило его массивное тело. В морозном воздухе почудился неуловимый многоголосый шепоток. По земле прокатилась странная, но отчётливо ощутимая вибрация. Что-то огромное и прозрачное всколыхнулось в отдалении между деревьями и тотчас застыло с тихим, почти потусторонним гудением. Установка барьера заняла заметно больше времени, чем разрушение. Когда Асгор приземлился обратно, стало видно, как он утомлён. С его шерсти скатывались крупные капли пота. — Вся решимость, вся магия, вся вера, надежда, любовь… терпение, справедливость… Всё, всё, что было… — пытался объяснить король, но составлять путаные описания ему не пришлось: его поняли и так. Растрачено колоссальное количество энергии. В ход ушло всё доброе, яркое и магическое, что только имелось в запасе. — Проверить бы теперь… — Это я мигом, — отозвался Флауи и вынырнул из-под земли за границами предполагаемого барьера. — Меттатон, подойди поближе. — Никакого Меттатона, — возразила Ториэль. — Я сама. — Ну ты и мазохист, — не удержался цветок. — Ну потом, если что, не жалуйся, что с сыном подралась. Он пошарил вокруг, нашёл внушительный комок твёрдого обледеневшего снега, состроил зверскую рожу и швырнул в Ториэль. Комок ударился о невидимую стену и упал наземь. — Ща погодите, возьму что-нибудь потяжелее, — пообещал Флауи. Он исчез и вскоре вернулся с отломившейся веткой, по размеру больше напоминавшей хорошую дубину. Запустил. Дубина врезалась в невидимую стену на том же расстоянии от Ториэль, что и снежный ком. — Обычно всегда делают три попытки. Минуточку. Контрольный удар. Флауи призвал магические семена и направил к королеве. Но и магическую атаку барьер не пропустил. — Последнее! Пост скриптум! Простой снежок и исцеляющие семена! — объявил Флауи. Лечебные семечки коснулись Ториэль беспрепятственно. Снежок — маленький и лёгкий — тоже хлопнулся о её балахон без затруднений. — Работает! — подытожил Флауи. — Получилось! Завтра же можете выпускать монстров гулять снаружи. — Забор неплохо бы поставить, чтобы никто случайно не ушёл дальше, чем нужно, — пробормотал Меттатон. — Пока нет забора, сделаем вот это, — сказал цветок и призвал из-под земли многочисленные лозы. Те сплелись в изгородь по границе и застыли. — Вот так. Потом переделаете, как вам нравится. Всё? Я могу идти спать? — Можешь. Спасибо тебе. Идём в Подземелье. Асгор устало поднялся и чуть ли не пополз. Ториэль старательно подстраховывала его по пути. Что до Меттатона, то он заранее настраивался на то, что теперь ему придётся выхаживать Фриск куда дольше прежнего. Но ни тоски, ни страха он не ощущал. В нём теплилась вера в будущее.