And then I can tell myself, What the hell I'm supposed to do.
Просыпаюсь от ноющей боли под ребром. Моментально открываю глаза и откидываю одеяло, рассматривая свой огромный синяк, который болел всю ночь. Возможно мне нужно посетить врача — вдруг у меня трещина или перелом. Хотя, второе маловероятно, но перестраховаться стоит. Встаю с кровати и направляюсь к ванной, прислушиваясь к звукам в квартире. Явно Максим не спал и вовсю химичил на кухне, потому что запах свежеиспеченных панкейков так и доносился до моей комнаты. Решаюсь направиться сначала туда и, приоткрыв стеклянную кухонную дверь, смотрю, что же здесь происходит. — Доброе утро. — произношу это довольно тихо, однако Максим слышит это и моментально поворачивается ко мне. Первое, что я увидела в его лице — непонимание. Затем оно переросло в страх и беспокойство, и хоккеист мигом подлетел ко мне, напрочь забыв про завтрак на сковородке. — Что…что с тобой произошло? Где ты вчера была? Ты не пришла на игру. — вопрос за вопросом сыпались на меня, и я только стояла с открытым ртом, пытаясь хоть что-нибудь сказать. На ум мне абсолютно ничего не приходило. Говорить правду я не хотела: не из-за того, что я хочу покрыть Илью (нет, это не правда). Просто я же знаю своего брата, который пулей вылетит к нему и начнется выяснение отношений, из которых он узнает, что после того случая я все равно употребляла наркотики. А очередные скандалы мне ни к чему. Я хочу жить спокойной и размеренной жизнью, но, как вы видите, это не особо получается. — Со мной…все хорошо. — произнесла я с некой остановкой и села за стол, стащив один из вкуснейших панкейков Максима. — Что за раны на лице? Тебя избили? Кто? — Максим, успокойся! — крикнула я, злобно посмотрев на брата и, положив панкейк обратно в стопку. — Хватит наводить непонятную панику! Меня никто не избивал, я упала на улице. — Вранье — мое второе имя. А главное, я всегда говорю правдоподобно и никто никогда в жизни не сможет отличить мою ложь. Кидаю на брата неодобрительный взгляд и тот более-менее успокаивается. — Где ты упала? Почему не была вчера на игре? — Ты так и продолжишь закидывать меня вопросами? Почему ты ведешь себя как папа? Я давно не маленькая и могу постоять за себя, если это нужно. — начало ссоры явно остается за мной. Мои нервы потихоньку начинают закипать. Ненавижу, когда вокруг меня начинается активная забота и повышенное внимание. Сразу чувствую себя слабой и беззащитной девчонкой. — Как ты не понимаешь — я забочусь о тебе, Есения. И если ты забыла, я могу напомнить тебе о том случае, когда… — Так, все. С меня хватит! Хватит уже мне говорить об этом. Ты теперь до конца жизни мне будешь напоминать о том, что спас меня от передозировки и смерти? С таким исходом лучше бы я сдохла в тот день! — резко встаю из-за стола и стремительным шагом выхожу из кухни, направляясь к себе в комнату. Резко захлопываю ее и скатываюсь вниз по двери. Слезы начинают медленно и верно течь по моим щекам, обжигая их. Не собираюсь даже вытирать их, давая волю своим эмоциям. Сама накричала — сама теперь плачу. В этом весь мой ужасный и скверный характер. Я сразу говорила, что являюсь человеком сложным, и именно поэтому видимо в моей жизни не было еще ни одного молодого человека. Такая ебанутая вряд ли кому-то понравится, а если и понравится, то этот человек будет полным идиотом. Сквозь слезы прислушиваюсь к движениям на кухне и слышу, как разбивается тарелка. Случайно или специально — не знаю, но испортить день я могу всем. Абсолютно всем. Медленно поднимаюсь с пола и направляюсь к своему столу, чтобы взять телефон. Вижу пару сообщений от Дианы и быстро просматриваю их, попутно отвечая. Следом выключаю телефон и обдумываю свои дальнейшие действия. В голову пришла мысль поехать в гости к Лиле, и я быстро соглашаюсь с ней. Конечно, вопросов там мне тоже не избежать, но их будет значительно меньше. Наспех одеваю толстовку и джинсы, собираю волосы в пучок и выхожу из комнаты, перед этим захватив телефон с наушниками и деньги. Быстро обуваюсь, накидываю куртку и вылетаю из квартиры, громко хлопнув дверью.***
Никогда не думал, что воспитание младшей сестры настолько сложно. Я, конечно, знал, что у Есении сложный характер, но чтобы вот настолько. Хлопнув дверью, она ушла непонятно куда, оставив меня одного. Вроде бы уже взрослая девушка, а ведет себя как самый настоящий подросток. Даже в подростковый период у нее не такое скверное поведение было. Пару дней назад она светилась от счастья и кажется была счастливой, а уже сегодня в нее вселился какой-то бес, который управляет ей. Убираю остатки тарелки и выбрасываю их в мусорку. Звоню Шалунову, с которым собрался встретиться через час. — Привет, что-то случилось? — сразу же спрашивает меня Шалунов. — Лиля дома? — сухо спрашиваю и тереблю шнурок от шорт, дожидаясь ответа. — Да, а что? — Она не говорила тебе — Ес не должна к вам сейчас приехать? — на том конце провода повисло недолгое молчание. Видимо, она поехала не к ней. — Вроде нет. Ты можешь нормально объяснить, что происходит? — Потом. — бросаю трубку и кидаю телефон на диван. Остался один человек, к которому она может поехать, но чей номер я, к сожалению, не знаю.***
Подхожу к дому Лили и вбиваю наизусть выученный код от двери, влетая внутрь. Очень надеюсь, что не застану дома Шалунова, а то мне придется изъясняться ему — почему я не дома и что произошло. А еще он мигом позвонит моему брату. Звоню в дверь и дожидаюсь, рассматривая кафельный пол в коридоре. Слышится поворот ключей и дверь открывается, а на ее пороге стоит Капризов. Не поняла, а он что тут забыл? — Эээ…а ты ничего не перепутал? Это вроде квартира Шалуновых. — произношу я, все еще недоумевая, и смотрю на Кирилла, который тоже ничего не понимает. — Каприз, кто там? — голос из гостиной доносится до моих ушей, и я понимаю, что Шалунов тоже тут. — Есения. — произносит Кирилл, а его взгляд бегает по моему лицу, изучая раны. Ухмыляюсь, но ничего не отвечаю, а лишь понимаю, что мне нужно как можно быстрее уйти отсюда. — Приду в следующий раз. — говорю это на выдохе и пулей вылетаю отсюда. Миллион раз нажимаю на кнопку лифта, но он не приезжает, и я решаюсь побежать по лестнице. Лишь бы меня никто не догнал. Толкаю дверь и вдыхаю свежий воздух. Направляюсь к проездной части, обдумывая куда теперь я пойду, но мои мысли прерывают. Кто-то хватает меня за локоть и поворачивает к себе на 90 градусов. — Ты никуда не уйдешь. — произносит Кирилл и пристально смотрит на меня. Кажется, он бежал. — Что с тобой произошло? — хоккеист дотрагивается до моей разбитой брови, и я морщусь от боли. — Упала. — тихо произношу это, смотря в глаза нападающему. — Научилась бы врать сначала. — усмехаясь, произносит Кирилл и рассматривает мои раны. — Такие раны от падения не происходят. Тебя избили, да? В следующую секунду лицо Кирилла становится серьезным, и он молчит, ожидая моего ответа. Не думаю, что он нужен ему — Капризов и так все прекрасно понимает. А я же, вместо ответа, начинаю плакать, давая своим эмоциям выйти наружу. — Мне страшно, Кирилл. — первый человек, которому я смогла это сказать. Смогла признать свою слабость и свой страх. Кирилл прижимает меня к себе, одной рукой обнимая за талию, а другой гладя мои волосы. Он что-то говорил мне, но я особо не слушала — я слышала лишь биение его сердца. Я ощущала его тепло и что-то внутри меня происходило. Чувство, которое раньше я не испытывала. Отстранившись от хоккеиста, я взглянула на него заплаканными глазами. Вытираю их рукавом толстовки и вновь смотрю на Капризова. — Тебе ведь нужно выговориться. — как будто читает мои мысли Кирилл. Я молча киваю и ожидаю его последующих действий. — Тогда идем в машину. Поедем в кафе.***
Уплетаю еду за обе щеки, потому что не завтракала и, как только я бросаю взгляд на Кирилла, он начинает смеяться, но следом сразу же замолкает. — Прости, просто ты так смешно ешь. — я бросаю на него недовольный взгляд и отодвигаю пустую тарелку. — Я не завтракала. — как бы оправдываясь, произношу я и отпиваю молочный шейк из своего стакана. — Думаю, после такого плотного завтрака ты готова к серьезным разговором. — сцепив руки в замке, Кирилл облокотился на диван и мельком посмотрел на меня. — Я готов тебя слушать. Громко выдыхаю и начинаю свой рассказ с самого начала. Со знакомства с Ильей. Воспоминание не одно из приятнейших поэтому когда я рассказывала, я постоянно запиналась, нервничала, а ладошки все время потели. Не особо люблю вспоминать наше знакомство — лучше бы его вообще не было. Все это время Кирилл внимательно слушал меня, не перебивая, и пристально смотрел на меня. Я же не упускала ни одной детали. Я рассказала абсолютно все. Возможно, мне просто нужно было кому-то вылить всю свою гнилую душу, а тут Кирилл как раз. — Вроде все. — произношу я, прикрывая глаза и откидываясь на диван. — Интересная у меня жизнь, не правда ли? — Сколько ты ему должна? — серьезно спросил Кирилл, нахмурив брови. — Это все, что ты хочешь мне сказать после такого рассказа? — приподнявшись с дивана, я оперлась на стол и внимательно посмотрела на него, изогнув брови и нахмурившись. — Ты считаешь, что это не самое главное? Ес, он избил и изнасиловал тебя, а ты мне еще такие вопросы задаешь? — хоккеист явно был напряжен не меньше меня и даже переживал за меня. — Я не хочу, чтобы ты платил за меня. — Есения, посмотри на меня. — поднимаю голову, и мы встречаемся взглядами. — Ты знаешь, что друзья всегда приходят друг другу на помощь в сложных ситуациях? — киваю головой. — Тогда позволь мне помочь тебе, раз ты не хочешь рассказывать все своему брату. Сколько ты ему должна? — Сто тысяч долларов. — ожидаю реакцию Капризова, но ее нет. Ну да, для хоккеистов ведь такие деньги не шибко большие. — Когда их нужно ему отдать? — Кирилл, я…я не могу принять помощь. Прости. — А я тебя и не спрашиваю. Если ты не дашь помочь тебе, то я все расскажу твоему брату. — неплохой шантаж, Капризов. У кого научился? — Это что шантаж? — удивленно смотрю на него, но он ничего не отвечает. Ну хорошо. Пусть будет, по-твоему. Кирилл расплачивается за завтрак, и мы выходим из кафе. В лицо сразу же подул прохладный ветер, и я потеплее укуталась в куртку, застегнув ее и накинув капюшон. Хлопья снега хаотично падали на мою куртку и сразу же таяли. — Кстати, у тебя есть какие-нибудь планы на сегодня? — спрашивает меня Кирилл, пока мы шли до машины. В ответ я просто мотаю головой и запрыгиваю в уже знакомую машину, в которой всегда пахнет цитрусами. Этот запах всегда ассоциируется у меня с Новым годом. В детстве мой папа на каждый новый год покупал мне с Максимом ящик мандаринов и апельсинов. Мы объедались ими до такой степени, что в конечном итоге я заработала себе аллергию на эти фрукты, однако есть я их все равно не перестала — мне просто давали ограниченное количество. Жаль, что после его смерти эта традиция прекратилась. На самом деле, многие вещи в моей жизни были «стерты» после ухода папы из жизни. Я же первое время вообще не могла видеть какие-то элементарные вещи, которые у меня ассоциировались с папой, и из-за этого нам пришлось даже переехать в другую квартиру. Все это просто давило на мою детскую психику и мышление. — Эй, ты здесь вообще? — неожиданно перед моими глазами появились щелчки и я сразу же мотнула головой, отгоняя ненужные мысли. — Да, да, все хорошо. — все еще нахожусь в некой прострации, поэтому мне нужно было пару минут, чтобы прийти в себя. Подняв голову, я увидела, что мы куда-то едем. Видимо, Кирилл решил все за меня. — О чем думала? — не поворачивая головы, произнес Кирилл, который был максимально сосредоточен на дороге, а его пальцы отстукивали ритм зарубежного рэпа, который негромко играл в машине. — Да так, не бери в голову. — поворачиваюсь к окну и начинаю рассматривать проплывающий городской пейзаж. — Лучше скажи мне куда мы едем? У вас же вроде тренировка сегодня? — Вечером. А до вечера еще уйма времени, поэтому мы едем гулять. Кирилл предложил остановиться где-нибудь в центре и погулять по московским улочкам. Я была абсолютно не против, так как очень люблю Москву, а особенно ее просторные и красивые улицы. Вроде бы на вид такие простые, но стоит только прогуляться по ним, то сразу же понимаешь, что не такие уж они и простые. Каждая из них пропитана своей историей, аурой и настроем. Как только Капризов припарковал машину, мы сразу же вышли из нее и направились гулять.***
— Ты уверена, что не пойдешь со мной? — мы стояли около арены. Кирилл звал меня пойти с ним: дома ведь делать нечего, а здесь я хоть с братом поговорю и помирюсь. Так странно, что в последний раз мы мирились с Максимом на льду. Предлагаете сделать сейчас то же самое? — Думаю, да. — смотрю на хоккеиста и колеблюсь между двумя вариантами: идти или не идти. Совесть и голова решают поступить по-своему. Окей. Значит так надо. — Хотя, знаешь. Я все-таки пойду с тобой. — Ну вот и хорошо. Заблокировав машину, мы направились ко входу на арену. Чувство дежавю не покидает меня, и я вспоминаю тот день, когда мы с Кириллом познакомились. Хоть тот день и нельзя назвать знакомством, он все же им был. От этого воспоминания на моем лице проскальзывает улыбка, но она быстро исчезла. Выглядит немного странно, что я просто так улыбаюсь, без всяких причин. — Позовешь Максима? — спрашиваю я Кирилла, как только мы дошли до раздевалки. Он просто кивнул и скрылся за дверью, а я же осталась одна. В голове прокручиваю, что же мне сказать брату — мое странное поведение никак нельзя объяснить и рассказать правду было бы лучше, но что-то меня останавливает. Очередная ссора с Максимом из-за того, что я сразу ему все не рассказала? Возможно. Хотя, сегодня я думаю идеальный момент для этого. Раз уж мы поссорились с утра, то можно все это добить вечерней ссорой. Терять ведь все равно нечего. — Есения? — неожиданный голос возвращает меня к реальности, и я вижу перед собой Максима. — Я должна тебе кое-что сказать.