Кем бы я ни был, я буду любить тебя.

      Артит не помнил те несколько дней после смерти Конгфоба. Он осознал себя лишь на пляже, вслушивающимся в шорох волн. Там, где Конг целовал его и только это воспоминание, память о нежных губах, ломающих его оборону, держало его в этом мире, где вдруг стало слишком темно. Конгфоб всегда называл его солнцем, а в итоге солнцем оказался сам. Без Конга Артит не знал, как жить дальше. Для него вдруг весь мир погрузился в мрак, и не было больше солнца, осветить ему путь. У него забрали самое важное. Незаменимое. Первые дни Артит думал, что задохнётся, ведь без любимого невозможно было дышать. Но тело послушно выполняло свои функции. Артит дышал, ел, спал. Но словно всё проходило мимо него. Смотря на себя, будто со стороны, Артит не знал куда двигаться дальше. Их квартира полна воспоминаний, от которых было физически больно. Даже на работе всё напоминало ему о Конге, проходившем там стажировку. Артит хотел забыть, чтобы больше не было так больно. Но в то же время гнал от себя эти постыдные мысли. Как он может забыть? Как он осмелиться забыть, то, что им обоим было дорого. Как он может забыть человека, разделившего с ним сердце? Он сжимал в руках шестерёнки. Обе. Ведь другой уже не сможет хранить вторую. Слёз не осталось. Он чувствовал себя оболочкой без души. Там, на пляже, смотря в даль, и надеясь ощутить рядом тепло Конгфоба как раньше, он решил убежать. Настолько далеко, насколько сможет. Убежать от взглядов друзей, он провожающих его взглядом коллег, от слов, что всё будет хорошо. Воспоминания он сможет взять с собой, и будет хранить их своём сердце. От которого, кажется, остались одни осколки. Ведь хорошо уже не будет. Никогда.       Прошло лишь полгода после смерти Конгфоба, и Артит уехал, как и планировал. Не оставив контакты, сменив номер телефона и имя. Так далеко, как мог. Вот только судьба злодейка. Артит решил, что сошёл с ума, встречая Платонга. Он так был похож на Конгфоба, что первой мыслью было бросится этому ребёнку на шею. А то, что это был ребёнок, Артит понял сразу, выхватывая глазами школьную форму, и детский взгляд.       Решение пришло сразу. Артит посчитал, что это его судьба. Он должен оберегать этого ребёнка, раз своего любимого был не в силах уберечь. Это безумная затея, лишенная всякого смысла, но Артит в принципе не видел смысла в своей жизни. Он подделал документы и вошёл в жизнь Платонга, как Тод, мысленно извинившись перед другом за кражу его имени. Он выглядел старше, но поддельным документам поверили и проблем не возникло. Артит стал Тодом и зажил совершенно другой жизнью. Чувствуя запредельную ответственность за тихого и зажатого Платонга, он открылся для него совсем с другой стороны. Платонг не был Конгфобом, и Артит загнал прежнего себя далеко за кромку сознания. Словно примеряя маски, его Тод был яркой, живой личностью, той, что не позволял себе Артит прежде. Он тормошил своего младшего, привносил в его жизнь яркие краски, оберегал от всего, что могло ему повредить. Он сгорал полностью, отдавая Платонгу всё, что не смог отдать Конгу. Это приносило душераздирающую боль, но Артиту некогда было разбирать по полочкам свои чувства. Перед Платонгом он играл в яркую личность, дразнясь, выплёскивая всё яркое, что осталось в его душе. Вечерами, когда врал Платонгу, что идёт на тусовки, он сбегал на подработки, представая перед коллегами бесконечно усталым, злым мужчиной. Он копил свои эмоции и знал, когда какие нужно выразить. Но иногда всё же путался и перед Платонгом оказывался злой Артит из прошлого, который хотел видеть вовсе не Платонга, а Конга, человека, которого не вернуть. В эти моменты, он одёргивал себя и замыкался. К счастью, Платонг был понимающим ребёнком и списывал всё на проблемы от вечеринок. Вечеринок, которых не было ни разу. Частенько Артит совсем не приходил домой, зарабатываясь, и еле осознавал себя от усталости. Но не отступал от своей цели. Конг знал эту черту его характера, Платонг даже не догадывался. Артит копил заработанные деньги на счёт в банке, который открыл для Платонга. Кое-какие сбережения от продажи их с Конгом квартиры он тоже положил на счёт. Всё для того, чтобы Платонг ни в чём не нуждался. Так проживая день за днём, Артит не уловил момент, когда заработался. Настолько заработался, что от непомерной усталости не заметил машину.       Придя в себя в квартире, которую они делили с Платонгом, он не сразу понял, что стал призраком. А когда понял, не знал, что ему дальше делать. Видя разбитого его смертью парня, он решил и дальше играть Тода и вернулся к Платонгу уже в бестелесном теле. Платонг, конечно, испугался. Но быстро отошёл от потрясения и в ту минуту Артит решил пошутить о невозможности реинкарнации. Вполне вероятно у него бы получилось, вот только он не хотел так просто уйти, он должен был уйти на хорошей ноте а Платонг должен его отпустить с легкой душой. Так Артит, разыгрывая свою шутку, вдруг осознал, что у Платонга зарождаются к нему чувства. Возможно, это было связано с потерей человека, который был рядом. И теперь этот ребёнок просто тянулся к нему всей душой. Задохнувшись от мысли об этом, Артит решил пресечь такие чувства на корню. Как бы не был Платонг похож на Конга. Он не был им. Артит всегда любил лишь одного человека, и эти человеком был Конгфоб. В Платонге он не видел любимые черты, он лишь оберегал человека, так похожего на любимого. Вот только не успел вовремя остановиться, заигрался. Слишком хотел, чтобы Платонг вдруг стал Конгом. Это и сыграло с ним злую шутку, пробуждая в Платонге влюбленность. Артит решительно принялся сводить Платонга с девушкой, на которую он ранее засматривался. Так было правильно. И Артит уверенный в своих решениях шёл напролом, вот только не учёл, что может решать за других. Девушка не удержалась рядом с младшим, а сам Платонг осознал свои чувства полностью, и чуть не последовал за ним, решив покончить с жизнью. Артит испугался и тут же появился перед ним. Он решил, что согласится с чем угодно, хоть сто раз признается в любви. Лишь бы не терять ещё одного человека. Может не любимого, но всё же важного человека. И он признался, и получил признание в ответ. Он не кривил душой, этот ребёнок действительно ему нравился. Вот только заветные «Я тебя люблю» он говорил лишь одному человеку. Он должен был закончить историю с Платонгом без тяжелых последствий. Оставив светлый след в его душе. Чтобы с младшим не было также, как произошло с ним, когда он потерял Конга. Дав им еще три дня, соврав про очередь на небесах, он радостно улыбался. Он проведёт эти три дня с младшим, убедится, что у того всё хорошо. И наконец, пойдёт навстречу к Конгу. Спрашивая у Платонга, не опоздал ли он с признанием, он скорее адресовал этот вопрос самому себе. Не опоздал ли он с признанием Конгу? Если бы он не тянул, у них бы было больше времени на счастье, а у Конга не было бы неприятных воспоминаний, когда он по осколкам собирал своё сердце, встречая стену отчуждения от Артита. Артит корил себя за это, и задал этот вопрос Конгу, чтобы младший не повторял его ошибок. Платонг ещё встретит свою любовь, а память об Артите, сыгравшего в его жизни Тода, со временем сотрётся. Артит знал об этом. И был счастлив, что смог прожить часть своей жизни как Тод. Яркий, взбалмошный парень, словно солнышко, которым настоящий Артит никогда не был.       Нотт вздохнул, напоровшись на предупреждающий взгляд Прэма. Да, они решили ничего не рассказывать друзьям, когда встретили Артита, гуляющего с точной копией Конгфоба. Тогда их занесло в тот город по чистой случайности, Нотта отправили туда в командировку, но по пути у него сломалась любимая машина, с которой он не расставался со времен студенчества, и в этот момент на вызов о помощи к нему кинулся Прэм, который за период своих бесконечных подработок сумел научиться почти каждой профессии. Не сказать, что Прэм был мастером, но смог пригнать нужные материалы, и вдвоём они быстро устранили неполадки. Оставшись с другом в другом городе, Прэм вечером вытащил его погулять по окрестностям. Так они и встретили Артита. Артита, который сиял как солнце рядом с копией Конга и отзывался на имя Тод. Поначалу парни не знали как реагировать, а Прэм и вовсе решил, что они обознались. Нотт бы согласился с этим утверждением, если бы в этот момент Артит поймал их взгляд. Панику, отразившуюся во взгляде, Нотт сразу засёк и решительным шагом направился к сбежавшему три года назад другу. Артит что-то сказал своему спутнику, и направился к ним навстречу уже один. Копия Конгфоба скрылся в дверях книжного магазина.       Разговор с Артитом был короткий. Он явно нервничал, и не хотел, чтобы Платонг, как назвал своего спутника Артит, встречался с его друзьями из прошлой жизни. То, что они теперь в прошлом, Нотт понял сразу, по бегающему взгляду друга, нежеланию отвечать на вопросы. Артит не хотел их видеть. И это было его право. Рассказав им вкратце, что он теперь Тод и заботится о Платонге, Артит собрался снова сбежать. Вот только Прэм, вцепившийся в его руку и спросивший: «А как же Конгфоб?» Артита застыть на месте, пряча взгляд. К тому времени мальчишка Платонг уже вышел из книжного и направлялся к ним. Артит увидав его, вырвал свою руку и тихо пробормотал, не поднимая головы: «Конгфоб навсегда в моём сердце». Вот так просто. То, что он всегда скрывал в своей душе он сейчас приоткрыл перед друзьями. И тем оказалось этого достаточно. Артит всё тот же, просто по-своему справляется со своей болью. Он стал выглядеть лучше и рядом с ним надёжный младший, с которым всё-таки они с Прэмом познакомились. Номерами в тот день они так и не обменялись. Артит сбежал от них, чтобы начать новую жизнь. Значит так тому и быть. Они отпустят его. С такими мыслями они разошлись в тот вечер и больше не виделись с Артитом. Что с ним сейчас они не знают. О том, что виделись с ним тогда, они решили не говорить по многим причинам. Одна из них, это непоседливые Брайт и Тута, которые точно бы поехали бы туда, чтобы лично встретить Артита и поговорить с ним. А так прошло ещё 4 года, и где он теперь они с Прэмом уже не знают. Возможно, всё ещё там, а может уже давно сменил адрес.       Парни скучали, но уважали решение их друга, как и всегда.       На такой ноте Нотт закончил рассказ и повисла пауза, не тягучая как в самом начале, нет. Всем стало легче, что Артит всё-таки устроился в жизни и не боится идти вперёд. Что же чувствовал Конгфоб, он и сам не знал. То, что его заменили, тисками сжимало сердце. Но от того, что его Пи счастлив, пусть и не с ним, становилось легче дышать. Он больше не мог своими призрачными руками вытирать его слезы. Если за него будет делать это другой, он не против. Хотя, да, кому он врёт, он против. Но это лучше, чем если его Пи будет прятать свои слезы от всех и стараться быть сильным в одиночку. Нет. Лучше пусть кто-то другой позаботится о Пи, раз он сам, своим геройством, упустил свой шанс быть рядом со своим солнцем. Не утруждая себя огибанием столов он проплыл своим призрачным телом насквозь, прямо к Тану, безмолвно прося забрать его оттуда. Тан понял, и от этой поддержки Конгфобу стало легче. Дома Нонг окружил его заботой, и он расслабился. Но ненадолго. Расслышав как Тан, забываясь, зовёт его Мэтом, он понял, что Нонг всё ещё лелеет свои чувства, что он слышал тот разговор, и понял, по-своему понял, что у него есть шанс вернуть всё как было. Но Конгфоб не собирался давать ему этой надежды. Он попросил его отвезти это в тот город, где Артит скрывался под именем Тод. Он бы ушёл и не стал бередить рану Нонга, но без его помощи он был как новорожденный котёнок. Пусть воспоминания почти вернулись, но пока он был привязан к Тану, забравшему его с кладбища, он не смог бы добраться до пункта назначения. Тан согласился, и они начали разрабатывать план поездки. Решено было частично ввести в курс друзей Тана, чтобы заручиться их помощью, но что-то пошло не так и друзья Нонга вывели его на чистую воду. Тан рассказал им всю историю с момента нашей с ним встречи. Друзья его конечно не поняли сразу и даже хотели отвести его к врачу. Эта беготня вконец спятивших и озабоченных проблемой друга детишек отняла много времени, но в итоге они все-таки приняли его слова на веру и решили помочь.