Спасти твою задницу

Тишина. Похоже, опешил. Звонко ударяю ладонью по лбу, скрестив указательный и средний пальцы на другой руке. Это, наверное, последнее, что он ожидал услышать. Максимально глупое действие. О чем я думала? Резко отшивая парня, еще и прошу помощи. С другой стороны, я на него ужасно злилась. И было за что. Не каждый день, в конце концов, меня пытаются изнасиловать. И мою просьбу можно равноценно списать на плату за тот поступок. Хотя он и до этого мне помог, подбросив до ресторана… Не считается — я не просила этого делать! Как же это все выматывает. На одной чаше весов спокойное существование в привычном ритме и стабильное эмоциональное состояние. На другой чаше — лютый Интерес, который уже нажарил себе ведро попкорна и готов наблюдать за тем, для чего этот человек так упорно раз за разом возникает в моей жизни и к чему это все приведет. Ведь все же не случайно, все не просто так в этой жизни… Нескончаемый поток нетрезвых мыслей прерывается короткой фразой, прозвучавшей из динамика телефона: — Куда приехать? Облегченный выдох. Без лишних вопросов. Может, Бледный послан мне судьбой, чтобы именно в эту ночь забрать меня из клуба, просто потому, что больше некому? Если так, то спасибо. Большего, пожалуй, и не надо. Называю адрес, стараясь как можно глубже засунуть ликующие нотки в горло. Радует одно — перспектива не ночевать на улице. Уже через пять минут ожидания я окоченела. На полусогнутых доползла до бара, оплатила счет и забрала куртку из гардероба. Невыносимо устав от этого путешествия, с громким выдохом снова уселась на асфальт. Как жаль, что нет сигарет. И что куртка короткая. И что телефон вырубился. По закону подлости, только я присела, тут же подъехал автомобиль, из которого просто вылетел Кирилл, оглядываясь и надевая капюшон, когда понял, что курящие у входа девушки оживленно зашептались. Пытаюсь подняться — не могу. Сил нет, а глаза закатываются от усталости. Действие энергетиков давно закончилось. Парень протягивает руку, резко поднимает и тут же ловит наверху, обнимая за талию. Не знаю, что мной движет (обвиню-ка в этом алкоголь), но я просто беспомощно прижимаюсь к нему, обхватывая за плечи, сдавливая в пальцах грубоватую кожу куртки. Вроде как, обнимаю. Так странно. Снова его запах. Впитывается в легкие. — Спасибо, — еле слышно. — Поехали уже, — коротко бросает в ответ, а в голосе напряжение и раздражение. Кажется, мы поменялись ролями. Кое-как усадил меня в такси и сел с другой стороны. Меня умотало так, что я просто падаю головой ему на колени. — Умоляю, только не блевани, — брезгливо. Стыд приливает к щекам. — Я думал, что-то серьезное. У тебя был такой голос, как будто ты в огромной жопе. А ты просто набухалась. Охуительно! Не кричит, но возмущен. От этого паршивее — лучше бы кричал. Чувствую себя ребенком, которого за проступок отчитывает взрослый. И вслед за лаконичной словесной руганью будет порка. Господи, какой позор. Почти невменяемая лежу на коленях известного музыканта. И до смерти его боюсь. Что-то неприятно шевелится под ребрами. Хочется свернуться в комочек и заплакать. — Просто… — слова не складываются в предложения, и я забиваю на идею оправдать себя. Потом. Всеми силами борюсь со сном, чтобы еще больше не усложнять ситуацию… Вдруг током ударяет мысль. — Куда мы едем? Не дожидаясь ответа, подрываюсь, оглядывая пейзаж. Уже светлеет. Движемся по Невскому. Тихо и пусто, только «поливалки» моют асфальт, и кое-где уже начали работу дворники. Проезжаем мой ресторан — закрыто. Оно и очевидно — будний. Окончательно усаживаюсь и откидываюсь на спинку. Устало рассматривает меня: — Смотря, куда ты хочешь… — Точно не домой, — сказала, как отрезала, разглядывая ногти и не поднимая взгляд. Все еще стыдно. Все еще страшно. — Тогда мой вариант подойдет. И все. Мы молчали. Я в бесполезном жесте то и дело шмыгала носом, боковым зрением поглядывая на Кирилла. А тот отвернулся к окну и, похоже, не менее упорно, чем я, сражался со сном. Тишина заглушалась лишь размеренным звуком мотора и тихой мелодией, льющейся из колонок. Так продолжалось до тех пор, пока машина не заехала в какой-то двор и не остановилась. Кирилл вышел первым, открыл мне дверь и помог выбраться. Холодный утренний воздух на мгновение отрезвил. Но лишь на мгновение. И я снова упала в теплые объятия музыканта. Он цокнул языком, и, скорее всего, закатил глаза, но ни на миллиметр не оттолкнул. Хорошо. Поддерживая за талию повел в сторону подъезда. Все еще молчали. Все еще не смотрели друг на друга. В зеркале лифта я заметила, как у него ходят желваки. Надеюсь, хоть не убьет. Мне не хотелось, чтобы он снова меня ловил — неудобно как-то. К тому же, я слегка протрезвела из-за всей этой ситуации. Так что смело сделала шаг из раскрытых дверей лифта, но рука Бледного все равно мягко опустилась на спину и развернула меня в нужном направлении. Открыл дверь, включил в прихожей свет. Внутри так сильно пахнет им, что один глубокий вдох, и голову на секунду вскружило. — Чаю? — предложил Кирилл, включая свет на кухне и подходя к тумбам. — Сорри за бардак… Я не был готов принимать гостей. Усмехнулся. Выглядел очень устало. Но уже спокойно. Это радовало. Полуприкрытые большие глаза оттеняли синюшные подглазины. Парень то и дело зевал. Выдавила виноватую улыбку и кивнула. Чай не помешает. Опустилась на стул, приставленный к стене около стеклянного обеденного стола, слегка заляпанного кружочками от стаканов. Ставит две кружки, кладет передо мной пластинку активированного угля и садится сбоку на табуретку, со скрипом пододвигаясь ближе. — Выпей, полегчает, — кивает на таблетки и делает глоток. С секунду смотрит в одну точку и из его губ вырывается тихий смешок. — Я прям твой лечащий врач. Голова больше не беспокоила? — подмигивает, отпивая чай. — Так ты помнишь… — удивилась, почему-то лишь на секунду. До боли прикусила губу изнутри. Смешанные чувства. Это значит, он помнит, что происходило между нами в ту ночь. А значит и помнит то, чем это чуть не закончилось. Неприятно обжигаюсь чаем и этими мыслями. Морщусь. — Да как же тебя забыть, ни одна девчонка так упорно меня не динамила. А я, знаешь ли, привык получать то, что хочу… — подавилась и закашлялась. Тон вполне серьезный, но, хотя бы малость представляя, кто такой Кирилл Бледный, хотелось верить, что он шутит. Поймав мой резко изменившийся взгляд, выдержал паузу и простодушно хохотнул. — Да не ссы. Не трону я тебя. Боже, выглядишь, как зашуганный зверек, без слез не взглянешь. Угловато-милым жестом убирает прядь мне за ухо. Судорожно выдыхаю, еле сдерживаясь, чтобы не отпрянуть. Флэшбэк. Становится не по себе. — Я могу быть в этом уверена? — Пока ты смотришь на меня так, как побитый щенок на хозяина с палкой в руке — на все сто. Громко отхлебнул из кружки. После нескольких мгновений тишины, разглядывая поверхность стола, заговорил снова. Но теперь с меньшей насмешкой в голосе и будто бы чуть тише. — Я долго после той поездки в такси думал, где же мог тебя видеть. А сегодня в ресторане ты так испуганно на меня посмотрела, что… — снова тихо, но как-то по-доброму посмеялся. — Что я и вспомнил, короче, — сделал паузу. Создалось ощущение, что у него язык не поворачивался произнести следующую фразу. — Неудобно вышло тогда… Замолчал. Устало потер глаза. Все еще отводит взгляд. А я-то уже понадеялась на извинения. Тем не менее, теперь он выглядит как щенок, испортивший какую-нибудь вещь. Виновато. Продолжил разглядывать стол. Неужели все-таки раскаивается? Едва сдерживаюсь, чтобы не изобразить умиление. — Ну, теперь, думаю, ты понимаешь, в чем причина моей неконтролируемой грубости, — поджала губы в неком подобии улыбки и совсем смягчила тон.  — Да, я догадался, — хмыкнул. — Но, ух, — вдруг ухмыльнулся и тряхнул волосами, переводя все же взгляд на меня и полностью закусывая нижнюю губу. — Когда ты начинаешь вести себя, как маленькая сучка, становишься невыносимо… сексуальной. Так что в следующий раз лучше контролируй свой тон. Иначе будешь наказана, — многозначительно приподнимает бровь и прячет недобрую, но довольно шутливую ухмылочку в кружке с чаем. Меня как будто огрели по голове. — Так значит, я нарочно посылала в тебя волны ненависти и дерзости, чтобы ты от меня отстал, а тебя это… заводит? Неистовое внутреннее негодование вырвалось наружу, но вслух прозвучало совсем безобидно и даже было похоже на шутку. Так, что-то я чересчур уже «размягчилась». Кирилл негромко посмеялся, пожал плечами и развел руками в жесте «Я не виноват», чем почему-то вызвал у меня искреннюю улыбку. Впервые за вечер. — Но ведь тогда, в ванне, я не вела себя так, но тем не менее… — проговариваю себе под нос, через секунду же жалея об этом и надеясь, что парень не услышал. — Да, но ты была такой кошечкой, — поиграл бровями. Вот черт. — Все терлась об меня, так вкусно целовала. Стонала. «Да, Кирюша, еще, да!» — показательно поджал губы и зажмурил глаза. — Не было такого! — я снова подавилась и возмущенно прикрикнула на Бледного, запустив в него пустой упаковкой из-под таблеток. Увернулся и заржал. — Совсем охуел? — Как же легко тебя вывести. Ты бы так не смогла, сколько бы не «посылала в меня волны дерзости и ненависти»,  — передразнил. В глазах прям детский восторг и улыбка от уха до уха, как будто выиграл сложный уровень в компьютерной игре. — Гаденыш, — подхватываю смех Кирилла, смущенно глядя в кружку и чувствуя, как пылают щеки отнюдь не от горячего чая. — Но пару раз я тебя точно уделала! — запротестовала я, уязвленная его колкостями. — Может нам счет начать вести? — А смысл? Я все равно уже победил, — щелкает меня по носу, вставая из-за стола и убирая кружки в раковину. Живот забурлил. Начало мутить. Кажется, «уголь» подействовал. Подрываюсь, зажимая рот. Вслед слыша: «Прямо и налево». Распахиваю дверь в ванну и извергаюсь, трясущимися руками обняв унитаз. Этот круг ада пройден, и сейчас я просто, распластавшись, полусижу на полу, не в силах встать. Слышу позади себя шаркающие шаги. Включается свет. — Выйди, пожалуйста, — сплевываю. Чувствую, как голова заметно полегчала, а алкоголь ослабил тиски, пленившие разум. Игнорируя мои слова, Кирилл опускается на корточки рядом, убирая прохладными пальцами волосы, налипшие на лоб. — Что я, по-твоему, блюющих дам не видел? Меня таким не испугаешь. Помогает мне подняться, направляет к раковине и ждет, пока я умываюсь и полощу рот. — Не знаю, как ты, малышка, а я дико хочу спать, — зевает, протягивая мне полотенце. — Я уснула бы сейчас на целую жизнь, — сдавленно проговорила сквозь махровую ткань. Самостоятельно выхожу из ванной, Кирилл — за мной. Облокачиваюсь о стену в коридоре, пропуская вперед и плетусь следом в одну из комнат. Щелкает выключатель, все так же шаркая и зевая, подходит к дивану и начинает его раскладывать. — Открой шкаф, там на второй полке футболки — возьми любую. Отлично, а я уже подбирала слова, чтобы попросить. Вместе с трезвостью (ну, почти трезвостью) окончательно вернулось ощущение неловкости. У меня всегда так бывает, когда остаюсь у кого-нибудь ночевать. Чувствую себя обузой. Сейчас это чувство обострилось до предела. Он так добр ко мне. Забрал, чаем напоил, спать укладывает. Это льстит. Но где-то в подкорке все еще пугает. Все равно надо быть начеку. Пока Кирилл заправляет диван простынью, быстро переодеваюсь в ванной, оставшись в его громадной белой футболке с желтым улыбающимся смайлом на весь живот и трусах, больше похожих на шорты. С бельем я сегодня не прогадала. Складываю черные джинсы-скинни. Расправляю рубашку. На секунду подношу к лицу, зарываюсь носом и вдыхаю. В районе груди пахнет моими «Диор», но левое плечо, которое как раз было на уровне шеи Кирилла, когда я впервые за сегодня плюхнулась в его руки, ярко, но не приторно передает запах его одеколона. Делаю глубокий вдох и прикрываю глаза, будто запоминая запах. Приятный. Аккуратно сложив вещи в стопку, возвращаюсь в комнату. В носу все еще немного щекотно. — Ну, как-то так, — музыкант разводит руками, указывая на расправленное спальное место. Разворачивается, пробегаясь по мне глазами. Старалась изобразить на лице благодарность, но только сильнее смутилась под его взглядом, задержавшимся на моих оголенных ногах. — У тебя вид такой, как будто… — улыбается и чешет затылок, пытаясь подобрать слова. — Ладно, забей. Не хочешь сходить покурить? — Хочу. Из той же комнаты выходим на балкон. Протягивает сигарету. Закуриваем, оба смотрим в окно. Здесь прохладно, и я поежилась, обняв себя свободной рукой за плечо, и машинально скрестила ноги, которые тут же покрылись гусиной кожей. Видимо, заметив это, Кирилл молча подошел со спины и обвил мою талию руками, уложив подбородок мне на макушку. Чуть напряглась. Он почувствовал: — Ты не против? — надо же, он умеет спрашивать разрешения. — Нет, — глухо отзываюсь в ответ, завороженно глядя на мерцающий потускневшими огнями Питер. Уже совсем утро. Его объятия снова окутали теплом и уютом. Прикрыла на секунду глаза и почувствовала себя лежащей в той ванне, прижимающейся к горячему мужскому телу. Мне ведь до какого-то момента и вправду было хорошо. Очень хорошо. И прямо сейчас, когда эти объятия абсолютно не пугали, несмотря на внутренние предостережения несколько минут назад, я снова начинала в них растворяться. — Ну, рассказывай, — вздохнув, все же задал тот вопрос, который не прозвучал по телефону, вырывая меня из моих фантазий. Темечком чувствую, как двигается его подбородок. — Что случилось? Чего так надралась? Парень бросил? — издевательская усмешка. — Мир не крутится вокруг парней, чтоб ты знал, — недовольно фыркнула. — Нет. Просто настроение испортили. — Я что ли? — опять этот самодовольный голос. — Много чести, — парирую, вторя его тону. — Подруги. Пришла домой после суток без сна, а мои сожительницы устроили тусовку. — Оу, и ты не придумала ничего лучше, чем от злости набухаться, но не с ними? Смешная ты, Дашка, — еле заметно вздрагиваю, когда он впервые произносит мое имя. — Ты не понимаешь, у нас есть правило… — было слишком лень вдаваться в подробности. — В общем, они его нарушили, и во мне тоже проснулся бунтарский дух и… и вот. — я макушкой почувствовала, как он снисходительно покачал головой, как делают взрослые, когда ребенок скажет какую-нибудь милую глупость. — Это было первое, что пришло в голову. Ночлег искать было уже поздно. — А вот если бы сохранила мой номер… — Не позвонила бы. Ни за что, — прерываю очевидную фразу. — Я решилась попросить тебя помочь от безысходности и сильного опьянения и то только потому, что ты сам очень вовремя позвонил, — отчеканила. — Вот как? — вопрос повис в воздухе, оставшись риторическим. Он докурил раньше, а я все смаковала эту сигарету. Голова снова чуть затуманилась — от того, что курю редко — и я повернула ее, щекой облокачиваясь на теплое, уже однажды пригретое, плечо. Невольно улыбнулась. Сама не подумала о том, что этим действием абсолютно безобидно подставила шею под размеренное обжигающее дыхание Бледного. По спине пронеслись мурашки. Каждое мимолетное действие снова и снова заставляет возвращаться в ту ночь. Снова и снова чувствовать себя… хорошо. Невольно улыбнулась шире. Странно так. Пока он на расстоянии вытянутой руки или же просто отдельным движением прикасается ко мне, я готова шарахнуться в ту же секунду, как он решит нарушить мое личное пространство. Но стоит парню полноценно меня обнять. Ах. Я теряюсь и готова хоть вечность так простоять. Кажется, мне реально не хватает мужика. И крепких мужских объятий. Учесть то, что первые и последние отношения, которые и то ограничивались держанием за ручку и максимум поцелуями, закончились полтора года назад, и тело требует ласки и заботы. В животе потянуло. Совсем не от «угля». Лас-ки. Очень требует. В голову прокралась нехорошая, но сладкая мысль. Игнорирую. Это уже будет полное сумасшествие. Тем временем я затушила бычок, и Кирилл закрыл окно, выпуская меня из своих рук. Слегка расстроилась. Вернулись в комнату. Я тут же юркнула под одеяло, подминая под спину подушку и усаживаюсь поудобнее. Смотрю на парня в упор и слежу за каждым действием, покусывая изнутри щеку. Хочу попросить, но язык не поворачивается. Пока я туплю, выключает свет и, бросая мне «доброй ночи», собирается выйти. — Стой, — неожиданно для себя самой окрикнула, когда его фигура уже почти скрылась в темноте. Развернулся, застыв в дверном проеме и непонимающе подняв бровь. — Спасибо еще раз, — поджала губы. — Да спи уже, — с улыбкой закатил глаза и махнул рукой, снова оборачиваясь, чтобы уйти. — Стой, — на этот раз осознанно. — Да что еще? — склонил голову на бок и выжидающе смотрит из-под почти сомкнутых век, пока я собираюсь с мыслями. — Знаю, прозвучит странно и, как минимум, неожиданно, но… — чувствую, как краснею и отвожу взгляд. — Может, останешься? — Ты серьезно? — недоверчиво вздернул брови и хрипло хмыкнул. Но заинтересовался таким поворотом событий. — Я без намеков. Просто я боюсь, что… не усну. У меня проблемы… со сном. Особенно в новых местах, — надеюсь, звучит правдоподобно. Каждая частичка тела просто хочет больше, дольше находиться в том самом теплом уюте, который создает Кирилл, когда не ведет себя, как придурок. Сердце колотится от волнения и толики страха за возможные последствия. Но слова уже сказаны. И будет глупо забирать их назад. И, честно признаться, не хочется. — Ща. Погоди, — облизнув губы, выходит и, судя по шагам, поднимается на второй этаж. Возвращается через пару вечных минут, за которые я успела нехило себя накрутить, без футболки, в смешных пижамных штанах в мелкую клетку и с одеялом в руках. — Двигайся. Смещаюсь влево, освобождая край и поджимая под себя выделенное мне отдельное одеяло, и Кирилл падает рядом. Молча смотрим в потолок. Даже с выключенным светом в комнате очень светло. — «Вот мы разделись и легли: ты у стены, я с краю…» — тихонько напевает. Расплываюсь в улыбке. Поворачивается на бок, ко мне лицом, делаю то же самое, подкладывая под голову руку. Рассматриваю его расслабленные черты. Такой Кирилл Бледный определенно нравится мне куда больше, чем тот, что язвит и самодовольно лыбится. С таким Кириллом Бледным я бы даже… так все, хватит. — «…Но ты сказала мне…» — «Прости, я не такая»* — допеваю за него сквозь улыбку. Кладет теплую ладонь мне на щеку, поглаживая большим пальцем скулу. Растворяюсь в этом нелепом, ненужном прикосновении, блаженно опустив веки. Ни один другой глагол настолько точно не опишет мое состояние в такие секунды. На ум приходит сравнение с химическими реагентами. — Можно тебя поцеловать? — раздается шепотом с какой-то робкой, мальчишеской надеждой. — Нет, — не открывая глаз, так же томно отвечаю первое, что всплывает в голове. Одновременно взрываемся хохотом. — Да ну тебя, все испортила! — театрально насупившись и сложив ручки на груди, резко отворачивается, а я продолжаю ржать. — Ну и кто теперь победил? — подтягивая одеяло повыше, устраиваюсь поудобнее на подушке, укладываясь лицом к стене. Молчит. Закусила губу, стягивая снова расползающуюся улыбку. В голову опять приходит дурацкая идея. Ай, насрать. Пусть этот день станет днем вспыльчивых, дурацких идей. — Дай мне руку, — говорю в стену, и слова отражаются коротким, пружинистым эхом. Тишина. Жду. — Ну, пожалуйста. Слышу копошение справа и внутренне ликую. На плечо падает кисть. Медленно переплетаю наши пальцы и одним движением подминаюсь к парню под бочок, заставляя себя обнять. Тяжело выдыхает мне в затылок: — Я тебя не понимаю. — Я сама себя не понимаю.