Дриада

      Отец снова посоветовал Марио сорвать с яблони все соцветия. Внимательный и заботливый агроном переживал, что из-за них дерево в очередной раз поникнет.       Сад отцвел и густо покрыл землю белыми и бледно-розовыми лепестками, которые легкий майский ветер выгребал на проселочную дорогу и все кружил да кружил.       Франциско тяжело горевал по своим цветам, в середине которых начинали проклевываться мелкие, как роса, зеленоватые капельки – будущие яблоки. И вот их нещадно губят. Это словно детей не рожденных терять. Сердце дриады мучительно сжалось и, как ему показалось, некоторое время даже не билось, чтобы потом взорваться фонтаном нестерпимой боли. Хотя и понимал Франциско, что рано ему еще… Если оставить завязь на месте, она выпьет все силы, высосет жизненную энергию, и дерево погибнет. А вместе с ним его дриада. В глазах появились слезы, которые юноша изо всех сил старался сдержать, но наблюдать, как Марио медлительно и сонно срывал соцветия, которым никогда не стать плодами, становилось все невыносимее.       Потусторонняя сущность крепко зажмурился, чтобы не всхлипнуть, он мелко дрожал всем телом, нервно облизывал искусанные в кровь губы. Франциско злился на свою молодость, слабость и болезненность, ведь именно поэтому собственными яблоками обзавестись не позволяют. Зачем ему тогда вообще жить? Вырвали бы с корнями да не мучили. Внутри у дриады что-то екнуло и сгорело, в уголках глаз заблестел маленький прозрачный бисер, который постепенно удлинялся, стекал по бледным щекам, впитывался в матовую кожу. Духи так же, как и люди, бывают сентиментальными и плачут. Больно дереву – в стократ больнее дриаде.       Марио неприятно и досадно боковым зрением наблюдать, как сокрушается его друг: - Тебе очень больно? Не плачь, прошу тебя. Потерпи, на следующий год тебе уже разрешат… По лицу дриады скользнула вялая, вымученная улыбка: - Нет, это я так. Все в порядке, не обращай на меня внимания. Делай, как сказал тебе отец. Ему виднее.       А сам словно на осколки распадался и медленно умирал изнутри. - Не грусти, - Марио бросил на землю последний сорванный черенок и заключил Франциско в дружеские объятия, стараясь не касаться его спины. Так и хотелось прижать дриаду к себе крепче, да вот только его особенность, проступающая кровавыми пятнами на белоснежной рубашке сзади, мешала и сковывала движения, - я не все соцветия сорвал. Оставил несколько. Вон там они, под листьями спрятаны. Надеюсь, папа их не найдет. Но если ты опять ослабнешь, придется уничтожить и их.       Марио строго и с прищуром заглянул в прекрасные темно-карие глаза юноши, который готов был на любые жертвы, лишь бы сберечь ту малость, что у него осталась.       К середине сентября на дереве вызрело два крупных, малиново-красных яблока, блестящих, словно вылепленных из воска, с едва заметными белыми точками. Франциско был счастлив и горд, словно молодой отец, он с раннего утра охранял яблоню от надоедливых скворцов, любителей совать свои длинные тонкие клювы не в свое дело.       Шумные птицы, потряхивая черными, с металлическим отблеском, перышками, распевали на все голоса, имитируя любой понравившийся им звук, и порывались полакомиться сладким угощением.       В выходной, разбуженный яркими, но по-осеннему прохладными лучами солнца, Марио наспех съел оставленный в летней кухне теплый завтрак и, зябко поеживаясь, побежал на огород помогать родителям, собирать урожай: темно-багровую, с вихрастой ботвой, свеклу, красные, как жар, помидоры, сладкую и сочную морковь. Но ненадолго, для отвода глаз. Пока родители заняты, можно воспользоваться шансом и убежать в сад к товарищу. А тому несомненно есть чем похвастаться. - Одно яблоко для тебя, Марька, - Франциско задумчиво улыбнулся другу и мимолетным движением руки спугнул с дерева наглого крикливого скворца. - А второе для кого? – подросток подступил к яблоньке и с интересом оглядел ветви, но не решился ничего тронуть и пальцем, - можно, я позову Марьяну? Франциско непонимающе пожал плечами: - Сам не знаю, мой мальчик. Делай так, как считаешь нужным.       Он провел Марио опечаленным взором, в котором читалась беспросветная тоска, ведь скоро у духа дерева отнимут нечто ценное, терпеливо выращенное и взлелеянное.       Фернандес-младший бесцельно слонялся по двору, раздражая мать, которая сидела у крыльца и кропотливо перебирала лук, своим бездельем. Мальчик не мог найти повода, чтобы хоть на минутку сбегать к Марьяне, живущей через три дома от них. Не придумав ничего, более-менее вразумительного, Марио решил позвонить однокласснице. Внутри сразу разлилось приятное тепло, но мысль о том, что трубку может взять дедушка Марьяны, враз отрезвляет, и мальчик боится, что голос задрожит, а палец застрянет в отверстии на телефонном диске.       Девочка согласилась прийти не сразу, долго мялась, переговаривалась, а, оказавшись с Марио в саду наедине, раздраженно закатывала хорошенькие сапфировые глазки, дула губы, всем своим видом показывая, как ее тяготит ситуация. - Срывай, Марьяна, не стесняйся, - подросток кивнул в сторону яблоньки, - я сам вырастил.       Девочка потянула в разные стороны гибкие податливые ветви, полагая дотянуться к продолговатым, гранатового цвета, фруктам, на своем пути безжалостно обрывая листья и мелкие побеги. Но яблоки не давались, они словно ускользали из рук и терялись в зелени листвы. - Шизик, помоги, - Марьяна едва не вопила, гоняясь за неуловимой добычей.       Мальчику хоть и удалось сорвать яблоко, но передать его в руки одноклассницы он не смог – словно приклеилось оно к его ладони. - Ты меня нарочно позвал, чтобы поиздеваться? – зрачки Марьяны вспыхивают гневным огоньком, - у тебя и правда не все дома. Не смей ко мне больше подходить. С этого дня мы с тобой даже не приятели.       И, некрасиво, по-взрослому ругаясь, выбежала из сада во двор, а на вопрос Марисы не хочет ли она пообедать в компании их семьи, лишь слегка головой мотнула.       В воздухе повисло маленькое беловато-прозрачное облачко, которое материализовалось в Франциско. Все тело дриады разрывало от жгучей боли, особенно сильно болела спина – его уязвимое место.       Марио был не в самом лучшем настроении: - Франциско, к чему этот цирк? Зачем ты опозорил меня перед Марьяной? Ты невзлюбил ее за то, что она мне нравится?       Фернандес редко повышал голос и кричал на кого-либо. С одноклассниками он старался не ссориться, боясь получить в ответ колкую фразу или удар. А что может ему сделать дриада? Обидеть он не способен, силу применить – тем более. Он только и может стыдливо прятать взгляд под черными ресницами. Вот как раз на него выплеснуть накопленную злость не зазорно. «Даже ответить ничего не может. Знает, что виноват, - думал Марио, продолжая наседать на друга, сам того не соображая, почему жалость и нежность к Франциско граничит у него с истерической агрессией. - По-твоему, мне нельзя ни с кем дружить, кроме тебя? Не я в тебе заинтересован, а ты во мне. Если бы не я, ты бы умер от скуки в своем дереве. - Марь… - пытался оправдаться дриада, но Фернандесу плевать на аргументы, - так должно быть. Таков закон. Не могла Марьяна сорвать мое яблоко, а уж попробовать – и подавно.       Она слишком вредная, капризная и привыкла, чтобы весь мир жил по ее правилам. Прости меня. Нельзя было по-другому. Такова моя природа. - Ты хоть понимаешь, что создал мне большие проблемы? – Марио никогда прежде не слышал, чтобы его голос звучал так громогласно. Он четко рисовал в голове нерадостные картины завтрашних насмешек и издевок Марьяны, к которой обязательно присоединятся другие девчонки. Даже представить страшно. Но теперь это неизбежно. Марьяна властная и своенравная, - Не хочу тебя больше видеть. Уходи.       Франциско, даже невидимому, были не чужды человеческие эмоции. Сидя в своем тесном скромном доме, дриада горько плакал от обиды и бессилия. Почему на его дереве поспело только два яблока? Скорее бы преодолеть трехлетний рубеж, чтобы хозяева позволили иметь собственный урожай румяных сладких фруктов. Уж тогда ими смогут полакомиться все желающие. «А сейчас какая от меня польза? – корил себя дух яблони, тихонько всхлипывая, - пусть лучше ветер сломает меня. Пусть черви сожрут мои корни… Зачем мне вообще жить…»       Франциско словно морально изнасиловали. Он настолько никчемен, что даже скромный и тихий Марио накричал на него и прогнал с глаз долой. - Марька, а почему ты такой разъяренный и красный? – из-за забора показалось довольное, простодушное лицо Феди, а рядом – улыбчивое, с ямочками на щеках, лицо Дениса, - ты злиться умеешь? Никогда не видел тебя таким.       Последнее время Черышев и Смолов неразлучны. Марио понимал, что виноват в этом он сам, ведь это он отделился от товарищей, все больше времени проводя с Франциско. Но стоит ли идти на такие жертвы? Вон как подвел его сегодня дриада.       В два упругих прыжка мальчики перемахнули через забор и очутились прямехонько возле Марио. - Фернандес, а почему же ты не говорил, что у тебя тут яблоко поспело? – по лицу Феди скользнула нахальная ухмылка, в которой отчетливо читалось «Наглость – второе счастье», - а я вот как раз голоден.       И запустил ладонь в реденькую крону дерева, почти сразу же нащупал прохладный гладкий фрукт. Но как ни старался мальчик его сорвать, как ни тянул на себя, ничего не получалось, в глаза летели сучки´, листики и прочий мелкий сор, а яблоко так и осталось на месте. - Прекрати, что ты делаешь? – Денис дернул друга за локоть, - ты не умеешь. Смотри, как надо.       Черышев раздвинул тонкие гибкие ветки в разные стороны, добравшись наконец до цели. Но яблоко и не думало поддаваться, Денис долго дергал и крутил черенок, но только руки себе исцарапал. - Да ну тебя с твоей яблоней, - произнес он, делая ударение на каждом слове, - мы с Федькой пойдем. Увидимся завтра в школе.       К большому удивлению Фернандеса, Марьяна даже и не вспомнила о вчерашнем инциденте, не смеялась и не задирала мальчика. Марио не знал, что для него более досадно – ее глумление или игнор. Когда утром он вошел в класс, Марьяна, окруженная стайкой других девочек, среди которых считалась лидером, перестала шушукаться с подругами и начала что-то демонстративно чертить в тетрадке.       На обществоведении Инна Леонидовна ошарашила класс: - На сегодняшнем уроке пишем сочинение.       Марио не испугаешь подобным заданием, гуманитарные науки давались ему легко, а сочинения, изложения и прочие творческие работы он любил и умел подобрать настолько точные метафоры, что учителям ничего не оставалось, кроме как поощрить подростка отличной отметкой.       Но сегодняшняя тема хитроумная и заковыристая: «Что бы я сказал Ленину при встрече?»       Половина класса недовольно загудела. Смолов, методично раскачиваясь на стуле, едва не перевернулся, Марьяна безразличным стеклянным взглядом гипнотизировала слова, написанные на доске, один лишь Черышев склонился над своей тетрадью, выводя каждую букву ровно и красиво. Уникальная способность у этого мальчика – писать сочинения без черновика. Денис идеален во всем, начиная миловидной внешностью и заканчивая ровным каллиграфическим почерком. Иногда у Марио возникает желание невзначай зацепить локоть соседа, чтобы на чистый аккуратный лист поставить некрасивую загогулину. Даже староста Игорь вертится и хихикает с Артемом Дзюбой, успеваемость которого он устал подтягивать.       Удивительным образом Акинфеев сочетал в себе серьезность, дабы соответствовать занимаемой должности, с непосредственностью. Он не был ни выскочкой, ни ябедой. Набедокурит кто-то – Игорь возьмет вину на себя и вывернет все таким образом, что никого не накажут. Марьку он не раз так выручал. А еще Акинфеев водил дружбу с закоренелым двоечником Артемом, умудряясь не портиться под его влиянием. - Фернандес, ты снова ничего не пишешь? – Марио кажется, что Инна Леонидовна специально караулит и придирается именно к нему, - мне вызвать в школу твоих родителей? - Но это глупо, Инна Леонидовна, – писать послание покойнику. Что я могу ему сказать, кроме как «Спи спокойно»? – мальчик смущенно потупился в пол, ведь такие вещи в Советском Союзе нельзя говорить, глядя в глаза. - А что, он прав, - поддержал одноклассника Алексей Миранчук и получил за это несильный удар в бок от брата-близнеца. - Снова ты позоришь нашу семью, - прошипел Антон Леше в ухо, - на этот раз отец точно даст тебе ремня.       Учительница стояла белая, как мел, и ее нижняя губа нервно задергалась. - Вон…вон из класса… - ее голос звучал по восходящей, - оба. До конца урока. Двойки обоим. Нет… Единицы.       В коридоре тихо и спокойно, с портретов на стенах глядят серьезные до тошноты ученые и писатели. Сквозь огромное, вымытое до блеска окно школьный двор виден как на ладони. - Твой двоюродный брат еще не уехал в город? – внезапно спросил Леша, наблюдая из окна за бегающими на уроке физкультуры старшеклассниками, - он же студент, да?       Марио колупал носком туфли деревянный, местами облезлый пол, словно силясь просверлить его насквозь: - У меня вообще-то сестра… - А кто тогда в саду вашем ходит? Как не пойду вечером за водой к колодцу, так и вижу у вас паренька, невысокого и темноволосого. - Леш, - громким шепотом произнес Марио, загадочно улыбаясь, - ты секреты хранить умеешь?       Миранчук-старший довольно закивал. Ведь кто не любит, когда их посвящают в нечто таинственное? - Не брат он мне, - продолжал Марио, - он вообще не человек. Алексей испуганно округлил глаза: - А кто тогда? - Дриада. - Дри… Кто???       Фернандес подозрительно и с насмешкой прищурился: - Ты такой начитанный и ничего не слыхал о дриадах, духах деревьев? Моего вот зовут Франциско. - Слышал, - Миранчук никак не мог оправиться от шока, - но не знал, что они существуют, да еще и в нашей стране.       Закончить свой доклад о дриадах Алексею не удалось – совсем близко послышался стук тоненьких каблучков. Это их вожатая, яркая и цветущая девушка, высокая, стройная, с модной химией. Ни у Леши, ни у Марио страха не было. Анастасия Романовна (так ее звали) добрая и нестрогая. - В чем дело, мальчишки? – речь вожатой беглая, словно за ней кто-то гонится, - вас выгнали с урока? Кто? - Инна Леонидовна. Мы сочинение писать отказались. – в один голос произнесли подростки. - Оххх… Почему-то я даже не удивлена, - Анастасия едва не прыснула от смеха, но вовремя опомнилась и прикрыла рот ладонью, - ну, раз отказались писать здесь, напишете дома. Я поговорю с вашим классным руководителем. А чтобы вы здесь не стояли, пойдемте, открою вам библиотеку.       В библиотеке пахнет сыростью, старой бумагой и мышами. - Какие книги вам выдать? – спросила Настя, роясь в формулярах седьмого класса. - Какие угодно, только не о Ленине и научном коммунизме, - поморщился Марио.       Анастасия, найдя нужный документ, поставила галочку напротив фамилии Фернандес: - Мне тоже не нравится окружающая меня реальность. Но я смирилась и научилась воспринимать ее с юмором. Потерпите немного, скоро старые идеалы дадут трещину и на их место придут новые.       Анастасия Романовна современный и прогрессивный педагог, за это ее и коллеги уважали, и дети любили. - Мне бы что-нибудь об известных художниках, - сказал Леша, прохаживаясь возле центрального стенда с книгами. - А я, кажется, нашел, что искал, - из-за стеллажей послышался радостный голос Марио, - «Мифология народов мира».       Книгу о живописи Миранчук даже не открыл, все внимание мальчиков было поглощено толстой энциклопедией о богах, духах, прочих сущностях и нечистой силе.       Из этого справочника подростки узнали, что открытая спина бывает только у славянских дриад – мавок, у представительниц других европейских народов, такого изъяна нет, и они, в большинстве случаев, пугливы и нежны, как фиалки, в то время как славянки – злобные и коварные.       Так кто же такой Франциско? Хрупкий и беззащитный юноша, до самозабвения преданный природе и своим хозяевам, или злой демон?       Бесконечно долго тянулись шесть уроков. Леша сидел, словно на иголках, помня о том, что дома его ждет знатный нагоняй за неподобающее пионера поведение. - Марька, можно я пойду к тебе? – в глазах Алексей читался неподдельный страх. Отец близнецов работал на колхозной скотобойне и покладистостью не отличался. Если уж и влетит от него, то лучше потом. - Конечно, можно, Леха, - Марио с детства любил, когда в доме гости, ведь тогда родители добрее и не ругают сына при посторонних, - познакомишься с Франциско. Только не смотри на его спину.       Франциско и забыл о вчерашней ссоре, забыл, как неистово рыдал в своем дереве, и как тяготило его собственное существование.       Увидев Алексея, дриада улыбнулся одними лишь глазами: - Рад тебя видеть. Я знаю, ты – Алексей. Друг моего друга – мой друг. Миранчук разглядывал Франциско как заморскую диковинку, и дух дерева стеснялся и терял концентрацию, доверчиво опуская глаза.       Марио чувствовал себя последней сволочью, ведь это он, а не дриада, должен стыдиться. Это он обидел Франциско и оттолкнул его от себя. А ведь он даже не сердится на Фернандеса и ведет себя как ни в чем ни бывало. - Прости, - безучастно произнес Фернандес, будто не понимая, за что он извиняется.       Франциско по очереди подал мальчикам свою маленькую, с тонкими пальцами руку, намекая на то, что конфликт исчерпан. - Почему у тебя накрашены ногти? – поинтересовался Леша, не выпуская полупрозрачной, с просвечивающимися венами, руки дриады. - Это то, чего ты никогда не поймешь… - ответил Франциско, - поэтому не забивай себе голову ерундой. Лучше подойди к моему дереву и сорви последнее яблоко. Оно твое. Ты его заслужил.