Параллели жизни и смерти

Конечно, больница — не самое лучшее место для времяпрепровождения, но Дмитрий Павлович ничего не мог поделать. Проклятый туберкулёз, одна из главных болезней Романовых, настиг и его. Сейчас за окном было ясно, снег, лежащий на вершинах Альп, блестел под лучами солнца. Несмотря на зиму, было слышно, как чирикают птицы. Дмитрий Павлович, которому шёл пятьдесят первый год, сидел в кресле и смотрел в окно. Мысли текли неспешно, на тумбочке лежала стопка книг, где последней была та самая, с пьесами Шекспира. Потерев ладонями лицо, Дмитрий Павлович внезапно вновь вспомнил о Цезаре и Бруте. Надо сказать, они его больше не беспокоили, не считая тех суматошных дней после убийства Распутина. Да-а, им, непутёвым заговорщикам, тогда повезло. Вряд ли, конечно, царь послушал бы жену и отправил всех на казнь или в тюрьму, но нервы им потрепали изрядно. Через некоторое время, когда Николай II устал отбиваться и отмахиваться от многочисленных просьб, писем, телеграмм и жалоб от своих родственников и общественности, которые были «за» убийц Распутина, было принято решение отправить Юсупова в родовое имение Ракитное, что в Воронежской губернии, а Дмитрия Павловича — в Персию. Зимнее солнце хоть и несильно, но всё-таки припекало, и Дмитрий Павлович сам не заметил, как задремал. Сначала ничего не было, а потом вдруг тьма рассеялась и он увидел что-то похожее на древнеримскую беседку, увитую виноградом, где сидели двое. К радости великого князя, это были Цезарь и Брут. Брут, которого Дмитрий Павлович пережил практически на десять лет, что-то читал, изредка убирая волосы, растрепанные морским бризом. Цезарь сидел в расслабленной позе, казалось, он смотрел куда-то в даль, но на самом деле его взор был обращён на Брута. И в этом взоре не было ненависти или презрения, там была любовь. Любовь отца к сыну. Дмитрий Павлович даже позавидовал Бруту. Его родной отец почти никогда так на него не смотрел. Поначалу Дмитрий относил это на счёт того, что мать Александра Георгиевна умерла, едва разродившись от бремени. Оставшийся вдовцом Павел Александрович не знал, что делать. Помощь пришла со стороны бездетных близких родственников — великого князя Сергея Александровича и его супруги Елизаветы Фёдоровны, старшей сестры последней русской императрицы. Поняв, что младший брат полностью раздавлен смертью жены и до детей ему нет никакого дела, Сергей Александрович с супругой усыновили Марию и Дмитрия. Всё было довольно ровно до того момента, пока террористы не убили губернатора Москвы, то есть великого князя Сергея Александровича. История Феликса про то, как тётя Элла лично лазала по крышам и заборам, собирая останки мужа, разорванного бомбой, была сильным преувеличением (об этом поведал один общий знакомый, сообщив Дмитрию, что Феликс пишет мемуары). Не было преувеличением другое – после гибели мужа Елизавета Фёдоровна со всем пылом ударилась в религию и благотворительность. Имения и особняки великого князя были превращены в приюты и госпитали, где лежали больные и раненые. Ни Марии, ни Дмитрию особой радости это не доставляло. Едва Марии Павловне-младшей исполнилось восемнадцать лет, девушке подыскали жениха из скандинавских королевств. Это был последний династический брак в Российской империи. Мужем сестры стал Карл Вильхельм Людвиг Бернадотт, один из младших сыновей Густава V Шведского, с которым сестрица развелась после двенадцатого года. Папа к тому времени уже шесть лет как был женат на Ольге Карнович-Пистолькорс, и с детьми от первой жены виделся крайне редко. Особенно его недолюбливала Мария, обрушившая всю свою любовь на брата. В общем, у Дмитрия была причина завидовать Бруту. Ведь Цезарь, несмотря на предательство и убийство, любил своего сына от Сервилии. Внезапно и Брут и Цезарь подняли свои взоры на Дмитрия Павловича, при этом их лица не выражали удивления, только тонкая усмешка пробежала по губам Цезаря. Перед глазами великого князя вдруг возник туман, который вскоре рассеялся, и Дмитрий Павлович увидел греческие просторы, родину своей матери, шатры, войска в греко-римско-парфянских доспехах и ясно понял, что перед ним финал битвы при Филиппах.