Знакомый незнакомец

      Я не чувствую своего тела. Не чувствую ни тепла, ни холода, ни давления одежды. Странное, но вполне ожидаемое ощущение: ведь нервная система мертва. Непонятно лишь, почему я дышу, почему глухо пульсирует кровь в висках. Почему мой мозг способен видеть и анализировать все эти несоответствия. Чувствую себя лабораторной мышью. В своей же лаборатории. Бред какой-то.       До боли привычный шум грубо выдернул меня из размышлений. Гул работающих компьютеров. Краткие реплики полушепотом. Шелест бумаг. Так знакомо...       Из лежачего положения я резко переместился в сидячее и случайно задел головой стул. Тот заскрипел и немного откатился в сторону; в лицо мне уставились слепо белеющие мониторы компьютеров. Да. Похоже, я снова в штабе расследования дела Киры. - Рюдзаки?! - со всех сторон послышались удивленные возгласы; полицейские повскакивали со своих мест. - Как ты здесь оказался? - Ведь не было тебя секунду назад! - Ты не ушибся?       Очень скоро отдельные реплики слились для меня в неясный, взбудораженный гул. Я закрыл уши ладонями, опустив голову, и назойливые голоса тут же смолкли. - Неважно, где я был и как здесь очутился. Я не помогать расследованию пришел, - я поднялся на ноги, и люди, сгрудившиеся вокруг меня, немного расступились. - Тогда зачем, Рюдзаки? - в воздухе повис вопрос Ягами-младшего. Лайт-куна. Киры.       Взглянув на него исподлобья и не скрывая своей неприязни, я тихо, но очень отчетливо проговорил: - Покарать Киру, Лайт-кун.       Мацуда со своей обычной горячностью тут же возразил: - Но мы тоже караем Киру, Рюдзаки! Мы ищем его: и когда найдем, он сядет на электрический стул!       И все же не было в его голосе прежнего энтузиазма: видимо, Кира уже успел его обработать. Да и Ягами-старшего нигде не было видно. Ради своей сомнительной цели пожертвовать собственным отцом... Я был о Кире лучшего мнения. - Мацуда, я умер от рук Киры. И я, в отличие от вас, точно знаю, кто он. - Так скажи нам, Рюдзаки! - перебил меня Аидзава. - Ты нужен нам, а информация, которой ты располагаешь, бесценна. - Скажи, Рюдзаки. Хотя бы намекни, - поддержал его Моги. - Нет, - отрезал я. - Это будет нечестно. К тому же, как вы в суде будете объяснять свою уверенность в его виновности? "Понимаете, тут такое дело... L умер, расследуя это дело, но потом вернулся с того света и сказал нам, кто Кира". Это глупо. Суд и в Синигами-то вряд ли поверит, не то что в мертвого L. А теперь извините, но мне нужно идти, - сухо завершил я, выскальзывая из кольца, образованного полицейскими.       Забавно. Я мертв, а все они воспринимают меня как живого. Настоящего. Еще одна загадка. Хотя они, наверное уже привыкли ко всему сверхъестесственному, и призрак уже почти так же обычен, как простой человек. Правильно, по сравнению с отвратительно-уродливыми, огромными синигами я вполне прилично выгляжу.       Стоп. Тетрадь. Тетрадь Короля Синигами, неожиданно симпатизирующему мне. Может, в ней будет ответ хоть на один мой вопрос? Уединившись на крыше, я достал белоснежную, достаточно новую на вид тетрадь. Я первый владелец?..       С некоторым трепетом я открыл ее. На титульном листе, как и в Тетради Смерти - правила. Взгляд прыгал по строчкам; отдельные слова никак не хотели складываться в осмысленную фразу. Мозг, непонятно почему вообще живой, отказывался принять то, что мои ожидания так легко оправдались. А ожидал я запредельно многого и, как казалось мне, заведомо невозможного.       Но нет. Строчки расплывались, двоились перед глазами, но самым первым правилом действительно было:

Жизнь каждого, чье имя будет записано в Тетрадь, вне зависимости от внешних факторов (таких как, например, жив ли записанный), продлится до тех пор, пока эта запись не сотрется.

      Тетрадь, как большая белая птица, дрожала в моих руках, норовя улететь туда, вниз, в шумящую темноту улиц. Неужели...       Неужели я могу вернуть тебя простым росчерком пера.