Знакомый незнакомец

      Отстранившись, я скользнул взглядом по знакомым почти с детства чертам. К счастью, совсем не изменившимся: та же бледная кожа все с тем же румянцем смущения на щеках, те же искусанные губы, те же ярко-зеленые, как у кошки, глаза. И в их лучистой глубине - вопросительный взгляд. Тоже не новость. - Хочешь спросить, где мы? - я откинул в сторону пропитавшуюся дождевой водой и потемневшую до темно-медового цвета прядку.       Алира отрицательно покачала головой; немой вопрос в ее глазах остался. - Ммм... почему мы здесь? - предположил я.       Снова молчаливое покачивание головой было мне ответом. Видимо, решив, что методом тыка без посторонней помощи ответа мне не найти, она тихо вздохнула и, подняв руку, положила раскрытую ладонь мне на грудь. - Почему мое сердце бьется, а твое - нет? - тихо спросила светловолосая. - Должно же быть наоборот... - едва слышно добавила она, скрыв глаза за челкой.       Я приподнял ее голову за подбородок, пытливо и встревоженно заглянув в лицо: - Не смей так говорить... - Почему? - со слезами в голосе прервала меня девушка. - Думаешь, я не помню, что умерла?       Она сжала руку, все еще лежащую на моей груди, смяв в горсти растянутую белую футболку и послушно не отводя взгляда. В уголках ее глаз дрожали непролитые слезинки. - Но сейчас-то ты жива, - я осторожно гладил подрагивающий на моей груди кулачок, кажущийся таким беззащитно-воинственным в укрытии моих пальцев. - Я не простил и не прощу себе то, что допустил твою смерть, но сейчас ты снова жива. - А ты?       Проницательный взгляд словно подныривает под ледяную корку зрачков, забирается в самую душу. - Не знаю. Вероятно, нет, - я пожал плечами и замер, увидев, как окаменело ее лицо. - Ничего страшного, мне и так вполне неплохо, - торопливо добавил я. - Я могу вообще не спать, не есть, я не страдаю от холода или жары и никогда не устаю. Что же здесь плохого? - Да правда что... - она невесело усмехнулась и, вдруг подавшись вперед, коснулась своими губами моих, несмело лаская. Я не чувствовал прикосновений ни ее губ, ни пальцев, осторожно поглаживающих меня по плечам. Тело словно онемело; умерли последние остатки нервной системы. Словно испугавшись своей смелости, Алира поспешила отстраниться, стоило мне шевельнуться. - Теперь понимаешь, почему быть мертвым так страшно? - не глядя на меня, тихо спросила она. - Ты знала? Давно? - Как только умерла сама. Это все исчезает не сразу, постепенно... - она вздрогнула: небо, хмуро прицелившись, выстрелило в нее в упор из-за тонировки туч; свинцово-тяжелая капля угодила прямо в белокурую макушку, заставив девушку зажмуриться и вжать голову в плечи.       Поспешно поднявшись, я потянул девушку за собой, под крышу моего недавнего дома, плюнув на камеры и всех находившихся в здании людей. В том числе на своего убийцу. - Не хватало тебе простудиться сразу после рождения, - буркнул я, отвечая вопросительно-распахнутым изумрудным глазам. В их лучистой глубине в ответ что-то благодарно всколыхнулось, словно пригнувшаяся под обильным и желанным дождем трава. - Ты все такой же, - светловолосая едва заметно улыбнулась, послушно шагая за мной и не отпуская моей руки, словно боящийся потеряться ребенок. - Должен же о тебе хотя кто-то заботиться, - пробурчал я, отвернувшись.       Спустившись с крыши на самый верхний, никем не используемый этаж, я вошел в ближайшую от лестницы комнату. Чистота, поддерживаемая Ватари, еще сохранилась здесь. Алира, выпустив мою руку, села на край кровати, расправляя мокрые волосы; я же занялся камерами. Вскоре все ослепшие механические глазки, как пойманные пичужки, притихли в моем кулаке. - Сходи в душ, а то и правда простудишься, - проговорил я, методично выводя камеры из строя, одну за другой. - Но... мне не во что переодеться, - обернувшись, я успел поймать беспомощно-смущенный взгляд, через секунду уперевшийся в пол. - Посмотри там, - я кивнул на огромный платяной шкаф в углу комнаты. - Там все примерно на твой размер и рассчитано. - А чья это комната? - Алира вновь подняла голову, встретившись со мной взглядом. От смущения не осталось и следа. - Этот этаж не занимал никто, - приблизившись, я снисходительно провел рукой по ее голове; ладонь скользнула по щеке, задержавшись на подбородке. - Но предназначен он для женщины - на всякий случай. Иногда и их помощь в расследовании может оказаться неоценимой, - мои губы неожиданно растянулись в улыбке, словно сами по себе.       Девушка тепло улыбнулась в ответ, легко вскочила на ноги и звонко чмокнула меня в щеку, чем повергла в смятение. Отвык. Я механически коснулся пальцами щеки; я вновь ничего не почувствовал. - Вот видишь, - хитро прищурив глаза, проговорила она. - Один маленький женский ход - и великий детектив уже безоружен... - Иди уже, женщина, - я подтолкнул ее в сторону ванной. - Подожди, - светловолосая уперлась, остановившись. - Допустим, вопрос с одеждой решен. А камеры? Ты же их только здесь снял. - Хитрая, чертовка, - усмехнулся я. - Вся в тебя, - не осталась в долгу девушка, обернувшись через плечо и ожидая ответа. - В ванной нет камер. Если бы я захотел за тобой подглядывать, я бы просто пошел с тобой, - шагнув ближе, я давил на смущение - ее слабое место. В подтверждение этого щеки Алиры порозовели.       Признавая свое поражение, она буркнула беззлобно: - Извращенец. Все, я ушла.       И, покопавшись в шкафу, с охапкой одежды вскоре исчезла за дверью ванной. До моего слуха доносился приглушенный шум воды и тихие всплески.       К тому времени, как негромко хлопнула закрывшаяся дверь в ванную, камеры во всем номере были сняты и обезврежены.       Услышав шаги, я вернулся в спальню, как раз чтобы увидеть, как Алира забирается под одеяло. - Ты хорошо себя чувствуешь? - подойдя ближе, я сел на кровать у ее ног. - Да, просто немного устала. Завтра ты мне все-все расскажешь, а пока... спокойной ночи, - сладко зевнув, она уютно поворочалась под одеялом, устраиваясь поудобнее. - Спокойной ночи, - я провел кончиками пальцев по тыльной стороне ее ладони, лежащей на подушке, и невольно взглянул в окно: только начинало темнеть. Закатное солнце золотило мокрые, блестящие от дождя крыши, тысячами золотых брызг рассыпаясь в падающих на подоконник каплях.       Тихо закрыв дверь, я направился в ванную. Но душ мне больше не понадобится. Нужно спрятать тетрадь. На душе скребли кошки; это предательство по отношению к Алире - иметь от нее такие секреты. Но... мне хотелось уберечь ее от возможных последствий, и в те минуты, что я потратил на засовывание тетради за стиральную машину, мне это казалось достаточным оправданием.       Футболку пришлось снять, чтобы не помять тетрадь при извлечении из-за ремня. Уже собираясь надеть ее обратно, я мельком взглянул в зеркало и мысленно (снова привычка - человеческая привычка) похолодел. Что-то явно было не так. Всмотревшись внимательней, я не сдержал вскрика.       На это у меня было две причины. Причина первая: от горла до джинсов, через весь живот шел отвратительный шрам, грубо прихваченный нитками. Кое-где шов разошелся, и под ним что-то премерзко поблескивало. Я разлагаюсь.       Причина вторая: в зеркале, прямо за спиной у моего отражения, в воздухе зависло нечто, седое как лунь. Видимо, прикрепленный к тетради бог.       Я-то думал, с ними уже покончено.