Занавес

      — Так, осторожно. Ещё один маленький шаг… тут нужно переступить. Не споткнись. Ну… вот и всё. Как тебе?       Максанс убирает руки от лица Акселя и смотрит с искрами в глазах, глупо улыбается и закусывает губу. По нему видно, что он очень хочет положительного ответа, похвалы, удивления, восторга; чтобы парень кинулся ему на шею и начал зацеловывать, будучи под впечатлением. И Аксель делает это. Он с восхищённым вздохом запрыгивает на Фовеля, вешается ему на шею, крепко сжимает в своих объятиях и целует, целует, целует, не пропуская ни одного незацелованного миллиметра на лице. Уже сводит скулы, но он продолжает целовать и не отпускает мужчину, смаргивая влагу с глаз и широко улыбаясь. Но всё же ему приходится с неохотой отстраниться, чтобы насладиться тем, что так взбудоражило его.       В его глазах такие же искры, и в них отражаются сотни огоньков развешанных повсюду гирлянд. Сначала вспыхивают красные лампочки, затем — синие, дальше — фиолетовые, последние — жёлтые и зелёные, после они начинают мерцать то вместе, то поочерёдно, также потухают и вспыхивают, создавая романтичную и таинственную обстановку. И Аксель наблюдает за этим, раскрыв рот и затаив дыхание. Он не знает, куда Максанс его привёл, но здесь чертовски красиво: невысокие деревья вокруг, пара фонарей по бокам, сумерки и приятная тишина. Но самое первое, что больше всех привлекает внимание, — беседка, где гирлянд больше всего, они намотаны на неё по периметру, а внутри приятное оранжевое свечение. Чувствуется запах свежести, и парень думает, что они рядом с каким-то водоёмом, и в подтверждение этому со стороны беседки что-то булькает, скорее всего, рыбёшка в воде. Начинают стрекотать сверчки, ветер прогуливается в траве, забирается под одежду и щипает за щёки. Парни ёжатся и прижимаются друг к другу ближе.       — Так… красиво. Невероятно… потрясающе. Никогда не видел ничего подобного. Это… это просто… волшебно, — Аксель вертит головой с раскрытым ртом и пытается всё рассмотреть. — Что это за место? Не был здесь раньше.       — Когда-то меня сюда водила мама. Мы любили с ней гулять здесь по вечерам. Иногда с нами был и папа. Бывало, сидели в этой беседке и болтали по несколько часов обо всё на свете. Устраивали пикники и даже один раз отпраздновали мой День рождения, — Фовель выглядит счастливым, рассказывая о своей семье. — Это, конечно, было ещё в детстве, но я как-то умудрился запомнить дорогу, ну или её часть. Нам пришлось немного прогуляться, чтобы найти верный путь, но всё-таки мы здесь. Странно, что это место не нашёл кто-то ещё. Но, вижу, тебе очень нравится.       Аксель чувствует боль, слушая, как Максанс проводил время с родителями. Как он свободно с ними разговаривал обо всём, в то время как сам парень боялся сказать лишнее слово, боясь услышать в ответ недовольство и критику. Да, они тоже проводили время вместе, веселились, устраивали поездки за город или уединённые вечера, но Орьян всё равно чувствовал себя не в своей тарелке. А после осознания своей ориентации, у него отпало вообще какое-либо желание общаться с матерью и отцом.       — Ещё бы. Ты всё это сделал сам? Своими руками, один? — Аксель пытается скрыть внезапный порыв грусти за весёлой улыбкой и счастливым выражением лица.       — Ага. Потратил… немного времени и денег, но я доволен результатом и твоей реакцией. На это я и рассчитывал, — Максанс смущённо улыбается и слегка сужает глаза. — Что-то не так? Есть то, что не понравилось?       Орьян обнимает мужчину и притягивает его к себе для поцелуя, после утыкается губами в ухо и тихо шепчет:       — Всё просто изумительно. У меня слов не хватает, чтобы описать это. Спасибо. Я люблю тебя.       — И я тебя. Но это не всё. У меня есть ещё один маленький и приятный сюрприз для тебя. Ты будешь в ещё большем восторге, я уверен.       Фовель берёт парня за руку, переплетает с ним пальцы и тянет за собой в сторону беседки. Свет гирлянд успокаивает, погружает в уютную атмосферу; ветер с озера приносит свежесть и прохладу; под ногами мягко хрустит трава с камнями. Аксель проводит ладонью по деревянному столбу, перегородке, очерчивает трещинки пальцами. Оранжевое свечение исходит от ароматической свечки в середине круглого стола с покрывалом, вокруг стоят тарелки с едой: фрукты, пирожные, бутерброды, копчёности и прочее, бутылка шампанского и бокалы, а ещё маленькая вазочка с небольшим букетом ирисов. На скамейках разложены подушки, и постелен пушистый плед.       Кажется, Аксель на пару секунд выпадает из жизни. Его удивление и восторг плещутся через край, заливают всё пространство. Он прижимает руки к груди, боится пошевелиться, а потом осторожно касается свечи, ирисов, бутылки, поднимает опавший лепесток цветка и мягко растирает между пальцами, делает глубокий вдох и смотрит на Максанса двумя большими тёмными блюдцами, так как зрачок практически полностью заполнил радужку.       — Апельсин с корицей? — первое, что приходит ему в голову.       — Да. Не знал, какой запах тебе нравится, поэтому взял наугад. И насчёт цветов тоже не знал, спросил у флориста, и он порекомендовал эти. Надеюсь, это твои любимые, а не наоборот? — Максанс издаёт смешок и заламывает пальцы.       Парень зажмуривается, чувствуя разливающиеся по всему телу волны удовольствия, тянущиеся, словно нега, и отдаётся весь своим чувствам и эмоциям. Ему настолько хорошо, тепло и уютно, что начинает немного клонить в сон, и он трёт веки, чтобы немного взбодриться.       — Что, настолько хорошо, что даже плачешь?       — Ещё чего. Просто в сон клонит. Но это… достойно моих слёз.       — Вот это да. Сам Аксель, великий актёр и музыкант всех времен, готов пролить слезу из-за какого-то Максанса, малоизвестной модели и слабого актёришки?       — Тц… ну прекрати, — Орьян толкает мужчину в плечо и хохочет. — Будешь продолжать в том же духе, я уйду.       — Прости-прости, больше так не буду, — Фовель крепко сжимает Акселя в объятиях, несмотря на его писк и протесты, и смачно целует в висок. — Давай приступим к еде.       — Кстати, ты же знаешь, что у меня непереносимость алкоголя, но всё равно купил шампанское?       — Я выбрал то, где меньше всего градусов. И что, думаешь, что я разрешу тебе выпить всё это одному? Всего один-два бокала, хорошо?       Аксель кивает и усаживается за стол, в последний раз целуя Максанса в щёку. Ему не терпится попробовать всё то, что лежит перед ним, тем более он ел уже пару часов. Фрукты пахнут очень приятно, аппетитно и на вкус очень сочные, хлеб свежий и мягкий, мнётся под пальцами. Парень откусывает от бутерброда и прикрывает глаза, так как раньше никогда такой не ел. Готовил обычно сам и наспех, тем более кто будет стараться над приготовлением бутербродов? Явно, Максанс.       — Вкусно?       — Очень. Вижу, ты умеешь готовить.       — С родителями на праздники готовил. Когда уже один начал жить, заказывал еду. Времени не хватало и сил. С Камиль мы готовили вместе или по дням. Но кексы покупные, потому что я боялся, что сожгу кухню.       Данэ-Фовель виновато разводит руками и улыбается. Разливает по бокалам алкоголь, Акселю чуть меньше, но тот не обижается, лишь поджимает губы. Они соприкасаются бокалами и делают несколько глотков, а после снова возвращаются к еде. Грудь наполняется приятным цитрусовым ароматом, шампанское щекочет горло, щёки обдаёт свежестью с озера. Бокалы снова наполняются алкоголем, и головы парней слегка тяжелеют, взгляды становятся мутными, и в теле появляется приятная лёгкость.       Максанс зажимает между губами вишню и играет бровями. Орьян понимает, что от него хотят, и приподнимается, тянется к мужчине и целует его, прокусывает ягоду, ощущает её сладкий сок во рту и переплетает языки. Максанс перекатывает косточку во рту, толкает её в рот Акселю, прижимает его ближе к себе и хочет обнять за шею, но тут парень отстраняется и кашляет.       — Чёрт, косточку проглотил.       Мужчина смеётся так сильно, что ему приходится схватить за стол, чтобы не упасть. И он совсем не обращает внимания на нахмурившегося Акселя, сложившего руки на груди. Он смеётся так заразительно и заливисто, до выступающих слёз, что парень всё-таки сдаётся и составляет ему компанию. Через пару секунд они уже все красные, запыхавшиеся, пытающиеся набрать побольше воздуха в лёгкие и счастливые.       — В следующий раз, когда ты подавишься чем-то, я также начну над тобой смеяться, а не помогать. Ещё историю сниму и выложу в инстаграм, чтобы и подписчики посмеялись.       — Какой ты у меня злой и обидчивый, — Максанс подходит к партнёру и нависает над ним. — А если я серьёзно буду умирать?       — Я тоже сейчас серьёзно умирал.       — Ох, ну тогда прости, малыш. В следующий раз я не буду смеяться, а сразу помогу тебе.       — Ну… может, и я помогу тебе.       — Вот так, значит, да? Как ты жесток!       Фовель театрально шмыгает, а после утыкается лицом в плечо Акселя и крепко обнимает его, зарывается рукой в непослушные волосы и мягко поглаживает. Его губы касаются нежной кожи шеи и вызывают волну мурашек. Парень ведёт плечом и поднимает голову Максанса, смотрит ему в лицо.       — Я люблю тебя. Очень-очень сильно. И никогда никого так не любил и не буду. Лишь тебя одного. Только ты вызываешь у меня такие чувства. И я очень рад, что мы встретились. Да, наша первая встреча прошла не так хорошо, но зато теперь всё в порядке. Мы вместе, и это главное. Мне никто не нужен, кроме тебя. И я не хочу думать о том, что будет, если нам придётся расстаться. Надеюсь, этого не случится. Я же не переживу.       — Господи, я сейчас расплачусь, — Максанс закусывает губу и пытается сдержать рвущиеся наружу чувства. — Ты не представляешь, насколько сильно я люблю тебя. С той самой первой встречи, пусть это и не было похоже на любовь. Но это так. Я не представляю, как жил бы без тебя. Раньше моя жизнь была обычной, отношения с Камиль были вовсе и не отношениями, я не чувствовал с ней что-то особенное. А вот с тобой… кажется, с тобой я ощущаю всё, весь мир. И этот мир для меня — это ты.       Данэ-Фовель прикасается к губам Орьяна, мягко целует, прижимает к себе. Слышно, как громко бьются их сердца. Они полностью погружаются друг в друга, сливаются в единое целое. Поцелуй становится страстным и горячим, даже температура вокруг поднимается и исчезают все звуки. Пустые тарелки со стола летят на землю, но об их состоянии сейчас никто не заботится. Только бутылка шампанского отставляется в сторону, на самый край.       Максанс укладывает Акселя на плед и встаёт между его ног, не перестаёт целовать, водит руками по животу и начинает раздевать. Прохлада вечера уже практически не чувствуется, только жар, исходящий от тел. Одежда летит на скамейки, что-то падает на землю. Воздух раскалённый, знойный, обжигающий. Фовель остаётся в одних штанах, а Орьян — в футболке, так как кто-то вспоминает о том, что сейчас всё-таки осень. Но дальше никто об этом больше не заботится.       — В наш первый раз мы тоже были пьяными, — выдыхает Аксель, когда ему дают отдышаться.       — Радуйся, что в остальные мы трезвые, — ухмыляется Максанс и приподнимает футболку на парне.       Тот слегка вздрагивает и тихо стонет, когда его кожи касаются холодные руки Фовеля, создавая очередной контраст. Мужчина водит ледяными пальцами по чужим бёдрам, рёбрам, шее, животу, чувствуя дрожь тела. Он снова наклоняется и целует распухшие губы, чувствуя вкус алкоголя. Тоже фруктовый.       — Надеюсь, ты не против.       — Чт—       Аксель не успевает договорить, как вскрикивает от внезапного и сильного ощущения холода на животе. Он справляется с дрожью, приподнимает голову и видит, как Максанс выливает небольшое количество шампанского ему на живот, а после слизывает, водя шершавым языком по коже. Парень просто задыхается от этого вида и закусывает губу, запрокидывая голову. Ему настолько приятно, что подгибаются пальцы на ногах. И Фовель всё не останавливается, вылизывает, заставляет выгибаться и стонать. Когда только пропадает горьковатый вкус на языке, он отстраняется, облизываясь.       — Тебе понравилось?       Орьян не в состоянии отвечать, поэтому просто неопределённо мотает головой и слышит тихий смешок. А дальше вообще выпадает из реальности. Максанс осторожно вводит в него сразу два пальца и сразу начинает ими двигать. Ему уже трудно сдерживаться, но он старается не делать Акселю больно, поэтому не спешит и добавляет третий палец спустя полминуты, заодно наслаждаясь уже громкими стонами и шипением.       — Не тяни.       Ему не нужно повторять дважды, и мужчина, придвинув к себе парня ближе за бёдра, аккуратно входит в него, не спеша, не делая резких движений. Аксель сдавленно выдыхает и сжимает губы до побеления, хватается за края стола и обхватывает Максанса ногами за талию. Тот понимает это, как знак продолжать, поэтому делает толчок и входит до конца. Тишину разрушает стон вперемешку с каким-то ругательством, а дальше следуют шлепки тел друг о друга.       Аксель выгибается, просит большего, вертит головой и смаргивает слёзы, пытается прийти в себя, но ему не дают этого сделать, вдавливая глубокими и сильными толчками в стол. Плед не спасает, и спину начинает немного жечь, но удовольствие не даёт ощутить эту боль. Вскоре голос у Орьяна срывается, и он переходит на хрип и шёпот, хотя выговорить хоть что-то ему довольно трудно.       Фовель целует его губы, щёки, плечи, грудь, живот, прикусывает соски и выступающие ключицы. Стоять неудобно, ноги уже затекли, но всё внимание сейчас занимает Аксель. Тот уже царапает ногтями руки Максанса, зарывается ему в волосы и притягивает ближе, впивается пальцами в кожу спины и протяжно стонет на ухо. И не сдерживается, сжимает в себе мужчину и весь дрожит.       Максанс не выдерживает этого напора, прикусывает партнёра за шею и кончает в него, падая без сил ему на грудь. Им требуется пара минут, чтобы прийти в норму и остудиться. Одеваются они неспешно, отвлекаясь на поцелуи и счастливые улыбки друг дружке. После ещё долго собирают осколки посуды и остатки еды, снимают гирлянды. А в конце усаживаются мостик на берегу озера, в обнимку, и смотрят в чёрную даль, ни о чём не думая. Сейчас есть только они.

***

      Аксель смотрит на эту беседку сквозь пелену слёз и мутность в глазах. Ему трудно сфокусировать на ней взгляд, всё расплывается, становится нечётким. Вот есть верхушка дерева, а через пару секунд нет. Парень даже делает несколько шагов вперёд, чтобы понять, кажется ему или нет. На обратном пути он спотыкается и падает на колени, их пронзает боль, но он даже не пытается встать. Да и зачем? Что дальше? Что он должен ещё сделать? Бутылка вина в его руке на пару глотков опустошается, горло жжёт, и на глазах выступает ещё больше слёз.       — И до чего ты докатился? М? Сидишь где-то один, не пойми где, пьяный, жалкий, ничтожный. Ты ведь даже дорогу не знал, а как-то добрался. Душа сюда рвалась? А разве она у тебя есть?       Аксель пытается встать, шатается и падает обратно. Только с третьего раза ему удаётся подняться на ноги. Они не держат, дрожат, и парень шатается, но упрямо идёт к берегу, хотя перед глазами темнота, и разобрать дорогу очень трудно. Он то и дело спотыкается о камни, и даже чуть не врезается в перегородку беседки, но успевает остановиться себя вытянутой перед собой рукой.       — Вот и разобьёшь себе голову, помрёшь, и никто тебя не найдёт. Кому ты нужен? Родителям? Ха, да они тебя с радостью выкинут, узнав, что у тебя есть парень. Был, — Орьян усмехается и продолжает свой путь. — Кстати о нём. Ему ты точно, блять, не нужен. Вообще. У него есть какая-то баба, которой он быстренько заменил тебя. Здорово всё получилось, да? Хотел, чтобы тебе тоже кто-то подарил те цветочки, эти грёбаные ирисы, а оказалось… что они и предназначались тебе. Ха-ха, весело, правда? Мысли материальны, мудак.       Парень кое-как идёт по мостику, с трудом до этого найдя его в темноте, практически на ощупь. Его неслабо шатает, и он думает, что вот-вот свалится прямо в тёмный омут. Ему там как раз самое место. Хотя когда он делает ещё один шаг в пустоту, но успевает отшатнуться назад, его нехило трясет и бросает в холод, а на лбу выступает испарина.       — Лучше бы свалился. Всем было бы лучше, — шипит Аксель и свешивает голые ступни в воду.       Ему холодно, настолько, что тело бьёт крупная дрожь, но он лишь погружает ноги глубже, создаёт круги и всплески. Где-то подальше ныряет рыбёшка и тоже создаёт рябь. Аксель делает глоток вина и вглядывается в даль, во тьму, но ничего не видно. Свет фонарей дотуда не доходят, и гирлянд под рукой нет. В траве шумят сверчки, квакают лягушки и на одном из деревьев ухает сова.       Орьян успокаивается, допивает бутылку и откидывается на спину. Всё небо усеяно звёздами, они сверкают, складываются в различные созвездия. Парень смотрит на всё это и чувствует, как слёзы скатываются по щекам. Он не знает, из-за чего именно плачет: из-за таинственности и красоты космоса или же из-за сложившейся ситуации в его жизни. Ему хочется думать, что виноваты звёзды, но всё равно понимает, что причина не в этом. И парень уже на грани истерики, он не стесняется рыдать и скулить.       — Как же так… Почему всё пришло к этому? Почему… я не исправил всё с самого начала? Мог же. И плевать, что подумали бы родители о Максансе. Это мой выбор, моя жизнь. Я сам решаю, с кем мне быть и кого любить, — Аксель шмыгает и прикрывает лицо руками. — А теперь… к чёрту всё, к чёрту! Блять, как всё хуёво. Какой же я придурок! Как я мог поступить так с Максансом?! И… а он… всё сделал правильно. Я ведь обманывал его, вёл себя, как мудак, не рассказывал, что со мной происходит. Но всё равно так чертовски обидно и больно! И эта дыра в груди… лучше бы она была настоящей!       Аксель кричит. Кричит во весь голос, не жалея себя и не заботясь о том, что не сможет говорить завтра. А зачем? С кем ему разговаривать? Если он умрёт здесь в одиночестве, то эта надобность отпадает. Больше не придётся лгать и оправдываться. Он только хочет в последний раз сказать Фовелю, что любит его. И он простит ему всё, любые измены, ссоры, уходы. Простит всё на свете. Даже если побьёт, унизит, растопчет. Главное, чтобы не молчал и не смотрел с болью и презрением в глазах.       Ведь тогда Орьян не выдержит. Ещё в тот раз, когда его целовала Манон, он готов был провалиться сквозь землю или ослепнуть, чтобы не видеть мужчину таким. А в итоге сам целует Живье, прямо перед Максансом, хотя сам и не знает об этом. Он представляет, что творилось с Фовелем, каково ему было в тот момент, и сердце просто разлетается на куски, вонзается острыми краями в органы и ткани, разрывает на части. И эта боль ни с чем несравнима.       — Наверное, умирать не так больно, — шепчет Аксель, смотря на рассеянные белые точки над собой.       Он переворачивается на бок, сжимается, обнимает себя за ноги колени и прикрывает глаза. Под веками всё ещё видны звёзды и причудливые фигуры, в которые они складываются. Ледяной ветер забирается под одежду, щипает и кусает, но Акселю всё равно. Из-за алкоголя низкая температура чувствуется не так сильно. Но он всё равно дрожит, снимает с себя куртку и накрывается так, чтобы ступни оказались в относительном тепле. Казалось бы, как можно уснуть на таком холоде, но парень с каждой минутой всё меньше двигается, а после его дыхание выравнивается. Губы становятся синими, цветом с куртку, изо рта вырываются слабые облачка пара. Постепенно тело перестаёт даже дрожать.

***

      — Нет, ничего не получится, — Максанс вскакивает с кровати и натягивает футболку. — Зря только позвал тебя.       — Что, не можешь так поступить со своим ненаглядным? — девушка тоже встаёт с кровати и одевается.       — Элис, не лезь в это. Это наше с Акселем дело.       — Зачем тогда полчаса распинался о том, какой он придурок, как он мог с тобой так поступить и почему выбрал какую-то там Манон, а не тебя, — Элис поправляет волосы и с усмешкой смотрит на мужчину. — Ясное дело, ведь ты зануда и грубиян. Больше меня на подобное не зови.       Фовель закатывает глаза и выходит на балкон, хватая с тумбочки пачку сигарет. Девушка выходит за ним следом и тоже закуривает, сильнее кутаясь в куртку.       — Холодно сегодня. Под стать твоему настроению. И темнеет быстро уже.       — Ой, заткнись. Только твоих издёвок ещё хватало.       — Да ладно тебе, не заводись ты так. Ты ведь даже не знаешь, что произошло на самом деле. Вдруг он был вынужден это сделать. Может, Манон шантажирует его или… её преследует какой-то парень, и она попросила Акселя сделать вид, что он её избранный и всё такое. И вместо того, чтобы подойти и разобраться, ты сбежал, как трусливый четырнадцатилетний мальчишка.       — Поучи ещё меня. Они раньше уже целовались, хотя мне утверждали, что это была только инициатива девушки. И, похоже, всё это время, пока я беспокоился о его состоянии и поведении, он встречался с ней, а мне рассказать боялся. Или же хотел обманывать и меня. и её. Хотя, может, он ей-то рассказал, и они вместе решили поиздеваться надо мною.       Элис смеётся, и Максанс смотрит на неё с приподнятой бровью, мол, я тебе тут душу изливаю, а ты решила от души надо мной посмеяться.       — Если ты находишь это смешным, то я не собираюсь дальше с тобой обсуждать это.       — Просто… просто ты такой: «и они вместе решили поиздеваться надо мной». Ну вот что ты несёшь? Я знаю Акселя из твоих же рассказов, так что не думаю, что он мог так с тобой поступить. Ты драматизируешь и делаешь из себя жертву. А вдруг жертва не ты, а он, а? Если всё совсем наоборот, и сейчас хреново не тебе, а ему? И твоя несостоявшаяся измена — это лишний, абсурдный и совершенно идиотский поступок? — Элис поворачивается к Максансу и пару секунд молчит, но не получает ничего в ответ, поэтому продолжает. — Если ты видел, как плохо ему было всё это время, почему ты не заставил его во всём признаться? Почему довольствовался только его «я просто устал»? Почему не поступил так, как должен был? И после этого ты считаешь себя обиженным и оскорблённым? Ты эгоист и лицемер, Максанс. Когда нужно брать всё в свои руки, ты сдаёшься, оставляешь всё так, как есть. Я-то уж это точно знаю. И даже если ты проявлял заботу и настороженность, это не значит, что ты всё исправил. Пойми же это.       Мужчина всё понимает. Он осознаёт, что всё это время вёл себя глупо и легкомысленно. Он должен был во всём разобраться, но вместо этого лишь жалел себя и не пытался копнуть глубже, хотя это было просто необходимо. Но сейчас уже поздно думать о том, что можно было сделать, а что — нельзя.       — Знаешь, ты права. Я реально был таким придурком и…       Его прерывает вибрирующий в кармане телефон. Неизвестный номер, и Фовель хочет сбросить, но всё-таки решает взять.       — Максанс? Это Манон, — голос у девушки слегка тревожный. — Вы же с Акселем помирились?       — С чего бы? Я думал, он там с тобой время проводит.       — Ты… видел? Чёрт. Но сейчас не об этом. Получается, он сейчас не у тебя?       — А должен быть?       — Я отправила его к тебе, он и сам этого хотел. Я думала, что вы помирились и всё такое, но, похоже, всё совсем не так, — Манон беспокоится ещё сильнее. — Тогда где он?       — Я откуда знаю? Всё, я занят, так что сбр—       — Ты понимаешь, он ушёл четыре часа назад, и до сих пор о нём ничего неизвестно? Он не у тебя и домой не вернулся. На звонки не отвечает. А ещё у него нет денег. Я… я не знаю, что с ним. Куда он мог пойти? И почему до тебя не добрался? А вдруг он выпил? У него же алкогольная непереносимость, ему нельзя пить, он мог уйти куда угодно.       — Что там? — спрашивает Элис и тоже настораживается, видя, как Максанс сжимает сотовый.       — Может, он у друзей? Или у родителей там. Где он ещё может быть?       — Нет, я всех обзвонила, и мне все ответили, что он к ним не заходил. Родители сейчас рядом, они всё время были в его квартире со мной, так что тоже не знают, где он. Максанс, ты же поможешь его найти? Пожалуйста, прошу. Вдруг с ним что-то случилось? Вдруг его сбила машина или на него напали? Если он пьяный, то… Максанс… — Живье всхлипывает, и её голос дрожит. — Прошу тебя.       — Хорошо, я поищу его. Оставайся на связи. Я напишу ребятам, чтобы и они принялись за поиски.       — Спасибо… большое. Я рада, что ты у него есть.       Манон отключается, и Максанс пытается собраться с мыслями. Аксель пропал? Что с ним случилось? Куда он мог пойти? Столько вопросов, и он не может найти на них ни одного ответа.       — Так что произошло?       — Аксель… никто не знает, где он. Манон сказала, что он шёл ко мне, а теперь недоступен. Прошло уже четыре часа с того момента, когда она видела его в последний раз.       — Это довольно-таки серьёзно. Я помогу тебе, город-то всё-таки большой. Камиль звонить?       — Думаешь, она будет с тобой разговаривать?       — Она теперь тоже твоя бывшая, так что мы в одной команде.       — Хорошо. Можете пойти вместе или… стой.       Максанс срывается и выбегает в прихожую, суёт ноги в кроссовки и открывает дверь. Всё это время его мучили какие-то сомнения, и теперь он понимает, из-за чего они появились. В замочной скважине второй комплект ключей, который был у Акселя. Значит, он всё-таки приходил. И…       — Он видел нас. Чёрт, он видел нас! Блять, блять!  — мужчина бьёт рукой по стене. — Он видел нас! Какой же я идиот! Как я мог так поступить? Из-за меня он теперь не пойми где. И как его искать? И тот шум, что я слышал… Блять, почему я не обратил на него внимания?       — Так это был он? Оу…это… — Элис обувается и закидывает сумку на плечо. — Ладно, я позвонила Камиль, и она тоже подключается. Она пройдётся по одному кварталу, я — по другому. И ты не медли, раз всё-таки он тебе важен.       Девушка выходит из квартиры, но останавливается на лестничном пролёте и поворачивается.       — Кстати, она не злится на тебя за тот раз. И просит прощения у Акселя. Не знаю за что, но это меня не волнует. Удачи. Она тебе пригодится.       Максанс быстро накидывает куртку и пишет в чате с кастом, что Аксель пропал. Берёт рюкзак, деньги и бутылку с водой на всякий случай. Он снова набирает Манон и думает, откуда она знает его номер.       — Ты нашёл его?       — Нет, хотел спросить то же самое у тебя. Не знаешь, в какие места он мог пойти? Что-то из вашего любимого, например, или ёще что.       — Я думаю, ты лучше знаешь. Мы с ним гуляли только один раз и то, полтора месяца назад. А вы с ним… он рассказывал, что вы побывали вместе практически везде, кинотеатры там, музеи. Поэтому ищешь ты, а не я. Да и родителей нужно успокоить.       — Рассказывал? Когда успел? Я думал, что всё это время вы были вместе... а ёще сегодняшний поцелуй.       Фовель сильнее кутается в куртку и останавливает такси, называя парк, в котором они были с Акселем.       — Ну… фактически, всё это время мы были вместе, но не как пара. И ничего такого не делали. Он ведь тебе не рассказал. Точнее не успел. Вот сегодня должен был. Его родители… короче, из-за них ему пришлось представить меня как свою девушку. И поцеловать, — на пару секунд Живье замолкает, и Максансу кажется, что ей стыдно. — Они не одобряют его роль в сериале, потому что он играет гомосексуала. Да и всё время как-то предвзято относились к геям, и он всё время жил в страхе, что если они узнают, что у него есть парень, то прекратят с ним общение, вычеркнут из жизни. Но Акселю очень хотелось познакомить тебя с ними, несмотря на то, что они так нехорошо настроены к Скаму, его роли и геям. Не вини его. Он, конечно, должен был рассказать тебе всё, но ему было так плохо, что он физически не мог это сделать. Прости его. И меня. Я не буду мешать вашим отношениям. Твои чувства сильнее, и я вижу, как сильно Аксель любит тебя.       Максанс улыбается и сжимает кулаки. Он рад, что Орьян целовал Манон и недоговаривал не просто так. И он чувствует облегчение, что не совершил непоправимой ошибки. И сейчас главное — найти парня. Так что он полностью отдаётся этому занятию.

***

      Становится совсем темно, когда Фовель заканчивает поиски в третьем по счёту парке. Обследует все ближние улицы, спрашивает людей, но результата это никакого не даёт. Он уже отчаивается, у него трясутся руки, ему так не хочется звонить Манон, потому что он боится услышать её заплаканный и срывающийся голос. Ребята пишут, что тоже не могут найти его, хотя кто-то им сказал, что видел похожего парня, идущего в сторону малонаселённых районов.       И тут Максанса словно прошибает током. Он вдруг осознаёт, куда мог пойти Аксель, и срывается с места, чувствует усиливающееся напряжение в крови. Бежать полчаса, но вызывать такси уже не смысла, так как вряд ли оно успеет забрать его, а ещё и довезти с пробками.       — Почему я не подумал об этом в первую очередь? Очевидно же.       Когда Фовель оказывается на месте, ему кажется, что он сейчас выплюнет лёгкие, а ноги совсем перестанут его держать. И мысль отдохнуть на земле кажется весьма заманчивой. Но мужчина лишь глубоко дышит и направляется в сторону беседки. Сейчас она выглядит уныло и серо, совсем не так, как в прошлый раз.       — Аксель? — Максанс осматривается, ищет глазами парня, но никого не находит.       Его разом покидают все силы, и хочется кричать. Это место было последней надеждой, и он больше не знает, где ещё можно искать.       — Чёрт, как же так? Что делать? Где он? — мужчина присаживается на корточки и утыкается лицом в ладони, крепко зажмуривает глаза.       Он сидит так пару минут, а после встаёт и направляется в противоположную сторону, намереваясь продолжать поиски. Но его останавливает тихий, непонятный звук. Максанс останавливается, разворачивается и прислушивается. Ничего. Лишь насекомые и шелест листвы. Но тут он отчётливо слышит чей-то кашель.       — Аксель!       Фовель пытается не упасть в темноте, перешагивая через камни и ветки, и добирается до мостика. Включает фонарик на телефоне и видит сгорбившееся тело. Руки холодеют, ноги словно прирастают к деревянной поверхности, но мужчина всё-таки собирается и подбегает к тёмному маленькому комочку, поднимает и прижимает к себе.       — Аксель, очнись, — он слегка трясет Орьяна, но тот никак не реагирует. — Открой глаза. Прошу тебя, пожалуйста.       У парня мертвенно синие губы и бледная кожа. Пульс еле прощупывается, и дыхание слабое, уже не горячее.       — Чёрт.       Максанс снимает с себя куртку и накидывает на Орьяна, прижимает к себе и растирает его руки, пальцы, ступни и щёки, но не получает в ответ никакой реакции. Он не хочет думать о чём-то плохом, поэтому продолжает своё занятие, и вскоре парень двигает рукой и моргает, пытается, медленно освобождается от захвата и при помощи мужчины садится на колени, смотрит мутно и осоловело.       — Максанс? Что ты здесь делаешь?       Фовель не в состоянии отвечать. По его щекам текут слёзы, и он чувственно целует Акселя, хватает за щёки и осыпает поцелуями лицо и шею, и что-то шепчет. Парень прижимается к нему ближе, слабо обнимает и утыкается носом в тёплую грудь, наконец-то не ощущая холода. Он тоже начинает плакать и совсем не сдерживает себя.       — Я люблю тебя. Прости меня за всё. За тот поцелуй и за то, что обманывал. Я не злюсь на тебя за то, что ты был с девушкой. Это справедливо, ведь я—       — Нет, это нисколько не справедливо. И ничего не было. Я могу быть только с тобой. И люблю только тебя. Знай это. Я очень виноват перед тобой. Мне следовало узнать всё сразу и от тебя, а не от Манон спустя месяц. Но я не злюсь на тебя, ни в коем случае. Так что прекращай винить себя и рыдать.       — А сам-то.       Орьян вытирает слёзы и забирается на колени к Фовелю, прикрывая глаза. Максанс улыбается ему и целует в лоб, после берёт его на руки и крепко прижимает к себе. Он вызывает такси и усаживается с парнем на скамейку в беседку, мягко касается чужой щеки и заправляет прядь за ухо. И им хорошо, точно так же, как в прошлый раз.