Я помогу тебе

Гэвин полулежал на диване, когда Коннор ввалился в дом, споткнувшись на пороге. Он прижимал к груди коробку с шоколадными пирожными и лишь бросил косой взгляд на ленивого кота Рида, проходя мимо него на кухню. В мусорке стало на две пустых бутылки больше, запачканная посуда тщательно вымыта и расставлена по местам. Гэвин зря времени не терял. Коннор захватил из холодильника еще пару бутылок, коробку с пирожными и присоединился к другу, наглым образом скинув его ноги с дивана. Рид поворчал для виду, но ничего не сказал. Мутным от выпитого взглядом он смотрел на устраивающегося на другой половине Коннора, всматриваясь слишком пристально в четкий изгиб его шеи. — Что-то не так? — поинтересовался Андерсон, заметив интерес со стороны друга. — Пиво с шоколадом? — ухмыльнулся Рид, скользя взглядом чуть выше, прямо на тонко очерченные губы. — Обожаю просто, — выдохнул Коннор, упираясь ногами в журнальный столик и открывая бутылку. — Странное сочетание, не так ли? Гэвин потянулся к бутылке, но получил звонкий шлепок по руке и с удивлением воззрился на обнаглевшего паренька. — Тебе уже хватит, — сказал Коннор. — Ты почти все мое пиво выжрал. — Гэвин хмыкнул, откидывая голову на подлокотник и устремляя взгляд в потолок. — Может, перестанешь молчать? Рид потянулся, закидывая ноги парню на колени, и заложил руки под голову, все также продолжая молчать. Коннор смотрел на него, изучая неприкрытую грусть в зеленых глазах, беззвучно шевелящиеся губы, выступившую каплю крови на рукаве его футболки. — Я слышал твой разговор с отцом, — признался Гэвин. — Надо было раньше рассказать тебе то, что ты должен был узнать от меня. — Прости меня за это. — Коннор отвел виноватый взгляд в сторону. — Папа неправильно поступил, рассказав мне. — Хах, это его работа, Кон. — Гэвин резко выпрямился, спустил ноги на пол, упираясь локтями в колени, и запустил пальцы обеих рук в волосы. — Я даже рад, что он рассказал тебе. Сам бы я ни за что не смог. Коннор взял его руку и положил себе на колени, осторожно засучивая рукав футболки. Гэвин смотрел на это пустым потерянным взглядом, даже не предпринимая попытки к сопротивлению. Он просто очень устал от всего этого дерьма, устал быть один, устал справляться со всем в одиночку. Солнечный мальчик провел подушечкой указательного пальца по свежим порезам, очертил белесые шрамы от старых. — Зачем ты это делаешь? — тихо спросил он, продолжая вырисовывать карту шрамов и ран на его коже своими пальцами. — Прозвучит безумно, но мне это помогает. — Рид отвел взгляд, чтобы не видеть выступившие капельки слез на ресницах карих глаз. — Когда боль внутри становится невыносимой, когда кажется, что она вот-вот сожрет без остатка, это единственное, что помогает не сорваться за черту и сделать что-то гораздо более ужасное. С вытекающей кровью будто вытекает и боль, и проблемы. Мне становится легче, — выдохнул Гэвин, зажмуриваясь. — Считать меня сумасшедшим — твое право, Коннор, но я… Он заткнулся, когда почувствовал горячее дыхание на чувствительной коже запястья и мягкое прикосновение теплых губ. Коннор смотрел ему прямо в глаза, когда он обернулся, и продолжал покрывать израненную кожу легкими, почти невесомыми поцелуями. Рид в запале сжал его пальцы, но руку не отнял. — Зачем ты?.. — попытался он спросить. — Чтобы не болело, — пояснил солнечный мальчик, улыбаясь чуть грустно. Гэвин не смог сдержать ответную улыбку и откинулся на спинку дивана, позволяя Коннору делать все, что тому захочется. Ведь в конце-то концов, он уже на собственной шкуре убедился, что если этому парню взбредет что-то в голову, то от него уже не отбиться. И даже признать, что боль отступила под напором нежных поцелуев, совсем не сложно. Коннор так и оставил руку друга на своих коленях, переключив внимание на пиво и пирожные. По телевизору шел какой-то триллер с элементами ужасами, которые смешно комментировал Гэвин, не давая в полной мере насладиться пугающими скримерами, но Коннор признался самому себе, что давно не чувствовал себя так легко и свободно. И все же мысли так или иначе возвращались к тому, что он видел. И судя по количеству уже застарелых шрамов, Гэвин начал делать это с собой довольно давно. Сукровица выделялась из парочки новых порезов, совсем недавних, с внешней стороны предплечья, и Коннор прижимал к ним свой платок, стараясь ненавязчиво поглаживать зажившие шрамики. Андерсону было больно, словно эти раны выжгло на его сердце, хотелось стереть их все, чтобы ничего не осталось, чтобы не видеть, не чувствовать буквально и не думать о том, что же пришлось пережить Риду, что заставило его сделать это с собой. Коннор на собственном примере знал, что порой душевная боль становилась такой обжигающей и невыносимой, что проще было заменить ее на физическую, но никогда даже не помышлял сделать что-то подобное, что-то настолько… ужасное. После фильма они вышли на задний двор покурить, кутаясь в один плед — ночи были холодными. Коннора немного вело от выпитого, но он опирался на плечо Рида, уверенный в том, что если что, тот подхватит. — Ты совсем не умеешь пить, — хохотнул Гэвин, передавая ему сигарету. — А ты, магистр Йода, профи в этом деле, — фыркнул парень. — Ну, опыта, я думаю, побольше твоего будет, солнечный зайчик. — Гэвин поднял голову к чернеющему небу, затянутому тяжелыми тучами, которые вот-вот грозили разразиться нескончаемым ледяным дождем. — Когда-нибудь это прекратится. — Что? — Коннор посмотрел на него, хмурясь. — Все. — Гэвин опустил голову и уперся взглядом под ноги, в мешанину из грязи и травы. — Все когда-нибудь прекратится, лишь бы мне хватило сил дождаться конца. — Эй, мы справимся. — Коннор обхватил его лицо ладонями, проникновенно заглядывая в глаза. Плед соскользнул с хрупких на первый взгляд плеч, но Гэвин мгновенно вернул его на место, поддерживая. — Мы? — Конечно. А ты что думал, что тебе удастся так легко избавиться от меня? — Коннор растянул губы в насмешливой улыбке. — Я буду рядом, даже если ты меня возненавидишь. Рид уперся лбом ему в плечо, позволяя парнишке обнять себя. — Солнца Лучик, ты создан не для этого мира, — пробормотал он. Они вернулись в дом через пару минут и снова устроились на диване друг напротив друга. — Ты так легко говоришь обо всем с отцом, — вспомнил вдруг Рид то, о чем давно хотел спросить. — Он воспитывает нас с Ричардом с самого детства в одиночку. Даже представить не могу, как ему было трудно, учитывая его не самую легкую работу. — Коннор улыбнулся уголками губ, разглядывая переплетенные пальцы их ладоней. — Отец никогда не жаловался. Ну, до того момента, как мы с братом узнали, что есть такое место, как библиотека. Тогда его жизнь превратилась в ад, как он говорит. Зато он мог не беспокоиться, что с нами что-нибудь случится, если его потребует на работу. — Коннор склонил голову на спинку дивана и прикрыл глаза. — Он лейтенант полиции, поэтому ему проще рассказать правду, чем пытаться что-то скрыть. Отсюда и выходит, что я могу общаться с ним абсолютно обо всем. Он всегда первый и единственный, к кому я бегу за советом. — Наверное, это прекрасно, — предположил Гэвин, копируя движение собеседника. — Твой отец понимает и принимает тебя. Все дети мечтают о таком. — Знаешь, он сорвался всего один раз. Ну, до такой степени, что мне стало страшно, что я впервые испугался собственного отца. — Гэвин сжал его ладонь, показывая, что он слушает. — Я никогда не был глупым ребенком, умел слушать и помогать, старался быть взрослее, чем был на самом деле. Но детская наивность никуда не делась. Из-за этого мы ругались с Ричардом. — Коннор неловко усмехнулся. — Он говорил, что мне нужно снять розовые очки. Я не слушал. — Он помолчал. — Тот парень был немного старше меня. — О котором говорил твой отец? — Ага. Мне тогда потребовалось немного времени, чтобы осознать, что со мной не так. Я рассказал отцу, что мне нравится парень, он рассказал о сексуальных ориентациях разных людей. — Коннор больше не улыбался. — Мы много времени с тем парнем проводили вместе, я, святая наивность, ничего не замечал и все в таком духе. Как обычно, в общем. — Гэвин понимающе кивнул. — Я действительно чувствую себя глупо за то время, за то, что позволял себе надеяться на лучшее, за мечты. Я не понимал, что то, что он делал, было неправильно относительно моего возраста и меня в целом. — Коннор чуть отодвинулся и задрал футболку, показывая белесый шрам на ребрах под правой грудью. — Он порезал меня, когда я отказался спать с ним, лезвие прямо между ребер прошло и повредило легкое. Не о том ты мечтаешь в пятнадцать, правда? — В этой усмешке было слишком много боли. Гэвин перехватил его руку и притянул чуть ближе, без колебаний запуская ладонь под опустившуюся футболку, чтобы погладить саднящее воспоминаниями место. Коннор опустил голову ему на плечо, справившись с эмоциями. — Мне повезло, что Ричард вернулся тогда с занятий пораньше. После он сказал, что почувствовал, что мне нужна помощь. Братская связь, — усмехнулся Коннор, опаляя шею Гэвина горячим дыханием. — Тот парень он, ну, пытался… — Я понимаю, — перебил Рид, поглаживая шрам большим пальцем, — не говори этого. А внутри все дрожало от злости и бессилия. — Спасибо. Знаешь, несмотря на то, что я старше Ричарда на шестнадцать минут, он всегда вел себя так, словно он старший брат, и всегда страдал гиперопекой по отношению ко мне. И когда он увидел, что тот парень пытался сделать, то просто слетел с катушек. — Коннор вздрогнул, Гэвин сильнее прижал его к себе. — Брат тогда тоже впервые потерял контроль над собой. А потом с мигалками примчался папа и еще получастка. Вы что-о, вызов по адресу лейтенантских сынков?! — Передразнил парень, корчась. — Я плохо помню некоторые моменты, но то, что отца тогда не могли трое офицеров оттащить от того, что оставил ему Ричард, запомнил хорошо. А потом меня вырубило от потери крови и очнулся я уже в больнице. — Коннор развернулся так, чтобы прижаться спиной к груди Гэвина, откинул голову ему на плечо. — Папу тогда чуть не лишили значка, но дело замяли, а того парня, — я удивлен, что он выжил, — посадили на о-очень долгий срок не только за сексуальные домогательства к несовершеннолетнему, но и за торговлю наркотиками, и за хранение незарегистрированного оружия, и еще по нескольким статьям. Да, он был плохим, — на выдохе закончил Коннор таким тоном, словно он рассказывал о толкнувшем его на улице придурке. — Нет, Коннор, он был конченным обмудком, — прорычал Гэвин, зарываясь носом в волнистые волосы. — И я вот вообще жалею, что твой папа не пристрелил его. Солнечный зайчик не должен так страдать, — еле слышно прошептал он. — Дерьмо случается, — пожал Коннор плечами. — Я нашел в себе силы идти дальше. — А твоя депрессия? — Это не депрессия. — Они рассмеялись. — А что насчет тебя, Гэв? У тебя уже был парень? Девушка? — Ну, у меня еще не было отношений, — хмыкнул парень. — Ни плохих, ни хороших. Никаких. Вообще. — Твоя репутация отгоняет даже девчонок, любящих плохих парней? — спросил Коннор. — Ага, и притягивает хороших мальчиков, — с усмешкой ответил Гэвин.