Я помогу тебе

Гэвин перебирал в уме варианты того, что скажет Коннору, и чем ближе он подходил к его дому, тем труднее становилось передвигать ноги. Учебный год близился к концу, Коннор уезжал на выходные в Англию к брату и должен был уже вернуться. Без Солнечного Мальчика было скучно. Рид постучал в дверь и зевнул, ожидая ответа. Вообще-то можно было просто позвонить, но телефон сел, а домой заходить не хотелось. Мать наверняка уже в степени кондиции, когда вместо собственного сына видно только грушу для битья. Раздались шаги. Не Коннора. Дверь распахнулась и на пороге показался медведь. Или мистер Андерсон в миру. Гэвин задрал голову, чтобы посмотреть на мужчину, и ему едва ли удалось удержаться от позорного побега. И почему он раньше не поинтересовался, как выглядит отец его парня? Мистер Андерсон был огромным. Седые волосы собраны в аккуратный хвостик на затылке, стального цвета глаза за прямоугольными очками, такая же седая подстриженная бородка. Футболка с коротким рукавом открывала вид на мощные бицепсы, и Гэвин невесело как-то подумал, что ему точно не жить, если с хрупким парнишкой случится что-то по его вине. — Эм, добрый вечер, мистер Андерсон, — еле слышно пробормотал Рид, не в силах отвести взгляд от хмурого лица мужчины. — Коннор дома? — Его нет. — Короткая фраза, но мурашки ледяным страхом прокатились по телу. — Извините за беспокойство, я зайду позже. Спасительная свобода была всего в нескольких шагах с крыльца, но басовитый голос пригвоздил ноги к земле намертво: — Ты ведь Гэвин? — Рид осторожно кивнул. — Заходи. Мистер Андерсон отошел с прохода и шире распахнул дверь. Гэвин не посмел ослушаться. Сумо приветствовал его на пороге дружелюбным тычком мордой в руки и помахиванием хвостиком. Гэвин честно старался не думать о том, что его вот сейчас вот будут расчленять и все из этого выходящим, но властный взмах лейтенантской руки в сторону дивана не оставил ему сомнений. А ведь он даже завещание написать не успел. А в принципе-то и завещать было нечего и некому. — Итак, ты Гэвин Рид. — Лейтенант тяжело сел напротив. — Как давно ты встречаешься с моим сыном? — В пятницу было две недели, — прямо ответил парень, честно стараясь смотреть в глаза Андерсона-старшего. Коннор говорил, что лейтенанту полиции легче сказать правду, чем пытаться что-то скрыть. Он все равно узнает, только будет больнее и обиднее, а у Рида вот прям уже все трясется внутри, хотя он вроде даже и сказать-то толком ничего не успел. — И на какой стадии ваши отношения? — Уверенное держание за ручки. Густые брови мужчины удивленно поползли вверх, очки съехали на кончик носа, и Риду стало легче от мысли, что он явно смог удивить его. — То есть, даже не целовались еще? — неуверенно спросил Андерсон. Гэвин отрицательно мотнул головой. — Ты ведь не стопроцентный гей? — Верно. Таких людей, как я, называют «квир». — Ох уж мне эти ваши словечки, — вздохнул лейтенант, снимая очки и потирая уставшие глаза. — С сыном моим зачем сошелся? — Он мне нравится. С первого дня знакомства. И если вы вдруг решите, что это из-за каких-то корыстных целей, то это неправда, — быстро протараторил Гэвин, сжимая пальцами рукав толстовки. — Я мудак и вообще не самый лучший парень, которого можно пожелать своему сыну, но… — Успокойся, — перебил мистер Андерсон. — Я о таком не думал. Хлопнула входная дверь, ставя небольшую точку в их разговоре, послышался веселый голос Коннора, заставивший сердце школьного хулигана трепетать. Мистер Андерсон откинулся на спинку дивана, закинул ногу на ногу и улыбнулся, как будто в предвкушение, и больше не выглядел таким пугающим. — Гэвин, — завопил Коннор, падая на диван позади парня. — Я так рад тебя видеть, Тучка. Коннор обхватил его обеими руками, притискивая спиной к своей груди, и уткнулся носом в изгиб шеи, касаясь чувствительной кожи теплыми губами. Гэвин улыбнулся, жмурясь от щекотки и приятных ощущений, накрыл его руки своими. Господи, — мысленно взмолился он, — спасибо, что ты придумал Коннора Андерсона и наделил его способностью любить бродячих мудаков. — Здравствуй, Солнца Лучик, — пробормотал Рид блаженно. — Хера, какие у вас погонялова крутые, — воскликнул Андерсон-старший. — Гэвин постоянно хмурый и злой, как грозовая туча, — поделился Коннор, не позволяя Риду и на миллиметр сдвинуться из объятий. — А Коннор улыбчивый и яркий, как солнышко, — в тон ему ответил Гэвин. — Вот же ж. — Андерсон-старший широко улыбнулся и добродушно махнул рукой. — Ну, дети мои, благословляю вас и все в таком духе, — он шутливо перекрестил их. — И да пребудет с вами сила и всепоглощающий страх моего пистолета. Аминь, блять. Подростки рассмеялись и Коннор утащил парня на кухню, чтобы тот помог ему накрыть на ужин, а Хэнк впервые порадовался, что диван расположен так, что можно было спокойно наблюдать за происходящим. А понаблюдать было за чем. Коннор болтал без умолку, смеша Рида, и не переставал касаться его, то подхватывал ладонь, то хватал за плечо и дергал к себе, чтобы коротко обнять. Хэнк помнил, что его сын невероятно зависим от тактильных ощущений, и были в его окружение люди, которым это не нравилось, а Гэвин не чурался от частых прикосновений, льнул к ним, цепляясь в ответ. Вот они остановились у стола, друг напротив друга, Коннор шептал что-то, а Рид улыбался, после чего поднял ладонь кудрявого мальчишки к своему лицу и поцеловал в самую середину. У Хэнка все внутренности расплавились от всепоглощающей нежности, которой были наполнены эти двое. Как отец, ребенку которого когда-то причинили немыслимую боль, он должен был следить за тем, чтобы этого больше не повторилось. Кажется, только не с этим парнем, не с Гэвином Ридом. После ужина они все вместе решили посмотреть фильм, параллельно разговаривая о школьных-рабочих буднях. Хэнк не спрашивал Рида о его семье, понимал, насколько для подростка эта тема болезненна, но с удовольствием слушал о его подработке в ветклинике, о планах на лето и выпускной класс. Подростки не размыкали рук все это время. Хэнк ушел раньше, уповая на ранний подъем, перед этим не забыв отшутиться перед ребятами. Когда Андерсон-старший через полчаса пересек коридор из своей спальни в ванную, Коннор дремал, положив голову на плечо парня и поджав коленки к груди, и его ничего не волновало. До чего же умильная картина, думал Андерсон, выходя из ванной. Стоп. Кудрявой макушки сына Хэнк на плече Рида не увидел, зато успел заметить, как дернулся Гэвин, и услышал его тяжелый вздох. Вот это уже явно не к добру. Чего он там про стадию держаний за ручки говорил? Хэнк уже мысленно расчехлил пистолет, который неизвестно куда положил, подходя ближе, но замер за спинкой дивана. Коннор всегда был слишком невинным ребенком, казалось бы, несмотря на регулярные прогулы уроков и слегка своевольное поведение, и даже то, что предстало сейчас старшему Андерсону, показало, насколько на самом деле мог быть невинным наивный семнадцатилетний подросток. Коннор вытянулся на диване, съехав на грудь Гэвину, и мирно сопел, обнимая того за талию одной рукой. Сам Рид, кажется, тоже спал, откинув голову на спинку дивана и зарывшись пальцами в волосы парня. Хэнк понизил громкость телевизора, решив оставить все как есть, и достал из тумбы плед и подушку. Только обернувшись, он заметил мутный усталый взгляд зеленых глаз, напряженно следящих за ним. Хэнку даже на долю мгновения показалось, что Рид считает его угрозой, поэтому приподнял плед, чтобы тот видел, и приложил указательный палец к губам. Гэвин еле заметно кивнул и осторожно сполз чуть ниже, из последних сил держась на поверхности дремы, уронил голову на подушку, притягивая Коннора ближе, обнимая его так, словно кто-то мог забрать парнишку. — М-м-м, Тучка? — сонно пробормотал Коннор, закидывая на него ногу. — Я здесь, Лучик, — прошептал в ответ Рид и сжал объятия. Улыбнувшись, Хэнк укрыл парней пледом и отправился к себе, думая о том, что «не самый лучший вариант» оказался все же одним из тех, о которых обычно только мечтают.