Le passant

Дальше было много маленькой лжи и неподдельных улыбок. Ложь заключалась в том, что каждый вечер, созваниваясь с Костией, Лекса врала о завале на работе и, ссылаясь на свою усталость, желала спокойной ночи. Спать она, разумеется, не шла, а звонила Кларк, и втихушку выбиралась из своего дома навстречу новым друзьям. — Дай мне свой номер, — сказала Кларк тем давним утром, подвозя ее до дома Аньи. — Вдруг мы с Найлой вновь решим провести время вместе. Именно тогда началась официальная дружба между ними. С веселыми посиделками под настольные игры, пиво, волшебные самокрутки. У Лексы никогда не было настоящих друзей, не считая сестры, поэтому сейчас она с головой окуналась в неизвестные ей ценности и впечатления. И ее это сильно затягивало. Кларк не жадничала своими друзьями. Она старалась создать атмосферу, благоприятную каждому из их большой компании — лавировала между всеми, помогала установить тесный контакт между членами группы. Финн и Эмори очень быстро привыкли к Лексе, чего нельзя было сказать о Рэйвен, у которой быстро менялось настроение от присутствия Вудс. Зачастую это была апатия, порой перераставшая в нескрываемые колкости. Лекса равнодушно терпела, не отвечая ничем взамен, но и налаживать контакта с этой девушкой она не спешила. Ей казалось, что поведение Рэйвен имело вескую причину, о которой Лекса могла лишь догадываться. Однажды во время очередной их встречи, Рэйвен обняла каждого, кроме нее. — Извини, — просто сказала Рэйвен, присаживаясь за их столик в баре. — От меня пахнет машинным маслом, а не Дольче Габбана. Но никого, кроме нее, не беспокоил статус Лексы в обществе. Они равноправно говорили о любых вещах, по типу политики и последних новостей мира. Разве что, когда студенты начинали обсуждать тему искусства или философии, Лекса оставалась в стороне, жадно цепляя каждое слово. Всю ее жизнь эти темы интересовали ее много больше курса валюты и роста акций, но дела отца занимали большинство ее свободного времени. Поэтому ей было интересно слушать их споры, касательно жизни Сартра и созданным им экзистенциализмом или точки зрения на модерн. — Постмодерн, — поправил Эмори Финн. — Модерн давно подошел к концу и это видно невооруженным глазом. Люди отказываются от своего наследия, стремятся к иронии и им чужды святые традиции старых поколений, их цель — высмеять все, что только видят. К тому же, любая херня, представленная на выставке сегодня будет являться искусством априори. — Постмодерн тоже уже подходит к концу, — вклинилась Кларк, прикуривая себе сигарету. — Сейчас время метамодерна и хотя бы мы с вами являемся тому доказательством. Нас не цепляют шутки про еблю мамок, нам нужна ирония высшего сорта, но одновременно мы не лишены сочувствия, чести и других высших чувств. Метамодерн это понятие находящихся между крайностями и умело сочетающих и то и другое. Мы — идеальная альтернатива для поиска истины и лучшей жизни. Разве что я до сих пор отдаю предпочтение Ренессансу… В таком ключе проходили многие вечера Лексы. Почти каждая встреча сопровождалась огромным количеством интересной для нее информации, которую она мигом поглощала и хотела продолжения. Эта неделя походила на затянувший вдруг сериал, который смотришь серию за серией, не в состоянии отлипнуть от экрана. Лекса приходила домой под утро, зачастую отключала телефон или не брала трубки от Аньи, отца, иных людей ее близкого круга. И, разумеется, постоянно врала своей девушке, хотя причины для такого поведения не было. Лекса была похожа на подростка, который вдруг очутился не в той компании и пытался сохранить все в секрете от своей семьи. Но она не замечала этого за собой. — Что происходит? — наконец спросила в лоб Анья, когда пригласила на чашку кофе свою сестру. — Тебе постоянно приходят сообщения, ты торчишь в телефоне каждый раз, когда я смотрю на тебя. Я бы могла подумать, что это Костия, но она недавно мне рассказывала о твоих бессонных ночах и куче работы на дому. Хотя, я знаю, что после приезда ты ни разу не появлялась в офисе. Лекса застыла, словно ребенок, пойманный с плохой привычкой самым немыслимым способом. Она поправила волосы и скрестила руки на коленях, делая серьезный и воинственный вид человека, сидящего под стражей, но который не проронит ни слова без присутствия своего адвоката. — Чем ты занимаешься? Ты изменяешь Костии? — Ни разу! — вспыхнула Лекса. — Да? А мне кажется, что я часто вижу смс-ки от имени «Кларк». Та самая девчушка из бара? — Я знаю, что это прозвучит странно, — взяла себя в руки Лекса, делая тон мягче и подбирая слова. — Но мне кажется, что я нашла, наконец, тех людей, которых искала на протяжении всей своей жизни. Они смешные, добрые, любопытные и умные. О, какие они умные! Анья поморщилась и ее лицо исказилось недоумением: — Ты что, завела себе друзей? — Лекса коротко пожала плечами, не удержав улыбки. — У вас есть на это время, мисс Вудс? Вы располагаете достаточным количеством свободного времени, чтобы неделями не появляться на работе, ночами сбегать к своим умным студентам, таскаться с новой подружкой, не разобравшись со старой? Лекса откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди, прямо глядя на Анью. Анья была старше и всю ее жизнь она занималась тем, что делает сейчас: читала нотации. Но как ни странно, в данный момент, Лекса не хотела ничего понимать и входить в чье-либо положение, что она делала с самого юношества. — Лекса, серьезно, — Анья наклонилась, и ее глаза блестели холодной сталью, — ты в курсе, что Блейки сейчас сидят на самом хвосте? Беллами постоянно держит глаз востро и помогает своему папочке, пока Октавия давит всех эпатажностью и отводит внимание на себя. Они ждут, когда наши акции упадут, чтобы выставить их на торги. Мы не слабы сейчас, но нам нужно сконцентрироваться на важных вещах, а не курить ночами травку с новыми классными друзьями. Ты понимаешь меня? У тебя нет на это времени, Лекса, ты преемник большой компании. Лекса все так же упрямо молчала, но смотрела уже в пол, изучая плитку. Она медленно подняла свои лазурные глаза на сестру и внимательно посмотрела на нее: — А что, если я устала? — спросила она, расставляя четкие акценты. — Что, если мне надоело слушать каждого из вас, угождать вам, стараться быть для всех идеальной и сильной? Почему я не могу, наконец, сделать то, чего хочу я? Пожалуйста, становись преемником ты, ты заслуживаешь этого, ты хочешь этого. Мне это даже не интересно! Теперь Анья улыбалась в противовес Лексе, и спокойно смотрела в сторону, также сцепив руки в замок. Ее глаза светились, точно ей только что рассказали милый анекдот. Снисходительная улыбка вывела Лексу из себя еще больше, пробуждая воспоминания о своем детстве и подростковом возрасте, когда она постоянно потакала мнению родителей и старшей сестры. — Почему у меня никогда не было друзей? Потому что они мне не нужны, да? Зачем, если «есть дела поважнее, Лекса»! К черту дела, я не хочу ничего делать и ни с кем возиться сейчас. Мне надоели из пальца высосанные проблемы и их нескончаемый поток нытья, мне надоели ваши с отцом идеи… Анья не поменялась в лице ни на долю. Закусив губу, подавляя смех, она подняла глаза на Лексу, излучая абсолютную безмятежность. — Я не хочу с тобой ссориться, — мирно сказала она, прекрасно зная, к чему может привести продолжение словесной баталии. Лекса Вудс была одним из самых упрямых людей, которых она знала, а знала она ее с самого детства. Ее сестра отличалась рассудительностью и тихим характером, она с легкостью принимала чужие точки зрения, если понимала, что они имеют место быть. С ранних лет она шла на поводу своих обязанностей перед семьей, и, как сказала сама Лекса, часто отказываясь от своих собственных желаний в угоду чего-либо. Она могла терпеть очень долгое время любые вещи, но последняя капля всегда раскрывала ее истинные предпочтения. Анья до сих пор помнила свой шок, когда Лекса чуть не придушила своего одноклассника в средней школе. Бросила в нее шифер в детстве, устав от неаккуратных претензий. Раскритиковала всю команду отца, после чего он каждого уволил и узнал, что его дочь давно подозревала их на воровстве и лжи. Сбежала из дома во Францию, пытаясь найти себе покой. Увлекалась азартными играми, где вдруг подцепила это чумное недоразумение в лице Костии. — Расскажи мне о своих друзьях, — доброжелательно улыбнулась Анья, проигрывая маленькое сражение, но побеждая в войне.

***

Лекса припарковала свою машину у многоквартирного дома, адрес которого скинула ей Кларк. По словам Гриффин, сегодня намечалась вечерняя партия в покер, которая в любой момент может обернуться в нечто более интересное. Но, так как Лексу покер уже более, чем устраивал, она не стала вдаваться в подробности продолжения. Эмори жила на восьмом этаже в довольно просторной квартире с тремя комнатами, одной из которых была уютная, полная теплых тонов гостиная. Посередине стоял огромный бежевый мягкий диван, на который Лекса села и мгновенно захотела умереть именно на нем. — Ты заснула? — весело поинтересовалась Кларк, ставя на столик пару бутылок с водой, пока Финн занимался передвижением мебели. — Нет, я думаю, — устало потерла переносицу Лекса. — О чем? — Да так, — отмахнулась Вудс, но встретившись взглядом с Кларк поняла, что та настаивает на продолжении. — Мы виделись сегодня с сестрой и обсуждали дела, которых, как оказалось, накопилось приличное количество. Потом я пришла домой и изучала детали. Очень много деталей… Что ты делаешь? Лекса насторожилась, открыв глаза и не обнаружив Кларк напротив, но почувствовав ее руки на своей спине. Кларк вдавила большими пальцами между ее лопаток и Лекса зашипела от боли. — Спокойно, — твердо сказала Кларк, не убирая рук и продолжая надавливать на ноющие места в спине. — Детка, у тебя тут дохрена забитых чакр. Надо тебя расслабить и жизнь станет лучше. Продолжай рассказывать, я слушаю. Лекса поежилась, но Кларк вновь приказала ей расслабиться и Вудс обмякла в объятиях дивана, пытаясь отыскать нить оборванного разговора. Кларк в самом деле творила чудеса, потому что точки, которые она растирала взрывались болью, но боль быстро гасла и приходило облегчающее расслабление в мышцах. Кларк добралась до шеи и прошлась пальцами по позвонкам, отчего Лекса неожиданно застонала. — Поебитесь еще здесь, — раздался со стороны дверей недовольный голос, и в комнате появилась Рэйвен. Кларк лишь усмехнулась и склонила голову, впившись глазами в подругу, от которой за милю веяло плохим настроением. Рэйвен не отводила раздраженных карих глаз от Кларк, словно между ними был ментальный поединок, вновь непонятный Лексе. Она почувствовала себя не в своей тарелке, находясь меж двух огней, где за ее спиной сидела Кларк, крепко впившись в шею, а над ней стояла Рэйвен, пафосно держа одну руку в кармане, а другую на холодной бутылке пива. — Эм, привет… Первой зрительный контакт разорвала Кларк и тут же вскочила со спинки дивана. Губы Рэйвен скривила злорадная ухмылка, но Лекса просто благодарила Бога за Найлу, которая явилась к ним явно ради спасения невиновных мира сего. — Пойду посмотрю, чем занимается Эмори, — нашла предлог Лекса, соскальзывая с дивана, вдруг ставшего очень неудобным. Она старалась не смотреть по сторонам, пока шла к двери, и так испытывая на себе тяжелые взгляды. Лекса никогда не считала, что хорошо чувствует людей, но в данный момент она могла бы поставить миллион долларов на то, что напряжение в этой комнате растет только из-за одного ее присутствия. Отыскав кухню и оставшись наедине с собой, Лекса наконец позволила себе крепко выругаться происходящей вокруг непонятной головоломке и тому, как она устала не понимать людей из ее жизни. Все начиналось идеально, но с каждым разом их встречи приобретают оттенок цирка, чего так сильно не могла терпеть Лекса. — Не обращай внимания на Рейес, — сказала Эмори, когда Лекса отыскала их с Финном в ее комнате, они торчали на каком-то выставочном сайте. — Она не злая. Она просто… — Спесивая, — невинно подсказал Финн. Эмори бросила на него взгляд, полный усталости и раздражения. — Прошу тебя, мальчик-любезность, заткнись наконец. Ты себе даже не представляешь, как ты меня за сегодня… Лекса не стала слушать продолжения, а просто вышла. Эта квартира счастливых тонов напоминала собой тикающую бомбу, где каждая комната содержала в себе людей, почему-то готовых перегрызть друг другу глотки. Она не понимала, что случилось, выглянула на всякий случай в окно, отмечая, нет ли полнолуния и не шастают ли по двору толпы зомби. Закурив в ночную прохладу, она поддалась рефлексии и включила режим ожидания мирных времен. Но мир, как отмечали многие великие люди, безумен и разрешение конфликтов выглядело несколько иначе, чем она могла себе представить. Когда входная дверь вновь открылась, а из нее появилась флегматичная, но ухмыляющаяся физиономия Джона Мерфи, бросившая ей панибратское «Чао, подружка», все начало меняться в считанные минуты. Небрежно смахнув с себя ботинки, он уверенно прошел вглубь квартиры, откуда начали разноситься крики и неприличные выражения. — Рэйвен, ты совсем не меняешься, — звучало медленно и сладко. — Такая же противная стерва, как и всегда. Финн, отцепись от Эмори, ты не видишь, у нее месячные, она тебя сейчас сожрет. Найла, безумно рад встрече в месте, где не нужно продавать тебе алкоголь. Кларки, завязывай уже коллекционировать своих поклонников в одном помещении, становится слишком жарко. Мерфи делал паузы, и продолжал снова и снова и его голос был похож на тягучий мед. Что знала Лекса о Джоне Мерфи? Лишь то, что он работал в баре Gaelic song и являлся обладателем превосходного черного юмора, за который его могли убить минимум с дюжину раз. Лекса глупо улыбалась в окно и слушала, стараясь не пропустить ни единого слова, сказанного Мерфи. Этот парень априори знал, что он делает и он, черт возьми, провоцировал каждого на какую-либо эмоцию, прекрасно парируя ее следом или мастерски уворачиваясь. Он точно знал, что атмосфера в доме была ни к черту и всем необходима эмоциональная разрядка. Когда стихли последние ругательства, крики и личные оскорбления, повисла густая тишина. Сквозь стены Лекса почувствовала, как губы Джона расплываются в кривой улыбке, потому что дальше звучали слова: — О, да, ребята, как же вы соскучились по мне, черт вас дери! И, казалось, вся драма сегодняшнего дня испарилась, пропала в глубине флегматичного сердца Мерфи, поглотившего, точно черная дыра, весь негатив этого дома. Дальше был лишь смех и звонкие дружелюбные ругательства. Все продолжали подкалывать друг друга, но это выглядело уже не так, как сначала. — Как дела с французским, Рэй? — подмигнул подруге Финн. — Ну, я почти выучила все, с помощью чего могу посылать тебя нахуй, conard. Лекса подавилась пивом, вежливо врученным ей Мерфи. — Что? — расплылась в улыбке Рэйвен, не понимая реакции Лексы. — Ты начала учить язык с самого интересного, — одобрительно засмеялась Лекса. — Что еще ты успела выучить из французского мата? — Ну, я могу назвать кого-нибудь шлюхой. Tu es saloppe, Finn. — Почему всегда я? — спросил Финн под новую порцию тихого смеха Лексы, которая никак не могла остановиться. — Я же даже не девушка. — А ей и необязательно быть, чтобы быть шлюхой. Правда, Мерфи? — О, нет, малышка Эмори, папочка сегодня не хочет играть с тобой в куклы. В очередной раз именно слова Джона замотивировали остальных приступить, наконец, к играм, ради которых все собирались. После бутылки пива усталость Лексы переросла в легкое опьянение, и голова не хотела соображать для покера. Выиграв пару партий с минимальными комбинациями, в финале девушка проиграла все фишки Мерфи, которому часто везло со стрит флешем и крупнее. Хотя игра длилась всего около часа, настроение каждого напоминало ленивый и неискренний интерес. Когда даже от Кларк следовало безучастное равнодушное молчание, Эмори встрепенулась. — Может, сыграем во что-то другое? — заблестели ее глаза. — Валяй, — откинул карты в сторону Мерфи и развалился в кресле. — Во что? Эмори таинственно улыбнулась, скользнув по кругу друзей взглядом, точно изучая способности и их готовность к самопожертвованию. Лекса нахмурилась и посмотрела на Кларк, которая тут же ей подмигнула. — В старую и добрую бутылочку. — Ой, будто ты и без бутылочки тут со всеми не пересосалась. — Я же говорила, что Финн шлюха. — Да брось, Рэйвен, мы тут такая дружная семья, что порой страшно становится. — Что ты имеешь в виду? — подала голос Лекса, в голове которой вдруг заработали шестеренки. — Ну, детка, ты попала по странному адресу, — хрипло засмеялся Мерфи, обводя каждого взглядом. — У них здесь такая запутанная история взаимодействий. Семейка Адамс отдыхает. — Не бойся, — дружелюбно ткнула ее в плечо Кларк, заметив сомнение и страх. — Бутылочка это наша традиционная регулярная игра… — Мы тут следим, чтобы никто друг в друга не влюблялся, поэтому сосемся по понедельникам, — серьезно сказала Рэйвен, буравя Лексу заинтересованным взглядом, от которого ей стало все еще более непонятно. — Смотри, — сдалась Эмори. — Нас много и все мы дружим, да? Помнишь, мы пили за то, что мы счастливчики, у которых нет отношений? Так вот это наш ориентир. Так как мы большей частью общаемся именно этим кругом, то было бы неловко, влюбись кто-то в кого-то, — Мерфи громко хмыкнул. — Поэтому очень часто мы проводим такую процедуру, чтобы, даже если это случится, избежать ревности и прочего дерьма. Но Финн прав, порой мы целуемся не только по понедельникам, а порой и не только целуемся… Лекса почувствовала внезапное отвращение к каждому, кого раньше считала классным и поймала себя на мысли, что Мерфи был прав, и она попала совсем не в ту компанию. Она не могла поверить, что люди, которых она считала умными и образованными, занимаются такой чушью. Неужели это и было их философией метамодерна?.. Или они были самой обычной шведской семьей, лишь немного увеличившейся в размерах? В голове тут же замелькали кадры из фильмов, которые ей довелось посмотреть про любовь не между двумя людьми, а больше. Когда она смотрела эти фильмы, ей казалось понятным поведение героев, но сейчас она не видела никакого обоснования. Просто группа детей, выдумавших себе элитарное поведение. — Ты не обязана играть, — заступилась Кларк, понимающе глядя на нее. — У тебя есть девушка и… — Нет, она будет играть, — твердо оборвала ее Рэйвен, наклонившись в сторону Лексы и буравя ее взглядом, точно пыталась заглянуть под корку мозга. Высокий хвост растрепался и сейчас волосы, выбившиеся из него, свисали на глаза и лоб. Черная майка облегала ее подтянутое загорелое тело, отчего Рэйвен напоминала солдата, готового приступить к своему долгу в любой момент. Рэйвен была очень красивой, спокойно могла заявить Лекса. Но в глаза сразу бросалась опасность этой красоты. Привкус злости заскрипел у Лексы на зубах, когда она ответила Рэйвен таким же, наполненным стали, взглядом и рвано кивнула. — Окей, — словно выплюнула она ей в лицо. — Но я первая. Джон весело засвистел и шепнул Лексе, что болеет за нее, если та и впрямь хочет надрать Рейес зад. С замиранием сердца все смотрели, как Лекса взяла бутылку, словно скипетр, наполняющий ее безграничной властью. Зло и резко крутанув ее вокруг своей оси, Лекса уставилась на Рэйвен и ухмыльнулась так, как не делала огромное количество лет. — Ну, пошли целоваться, — развела руками Лекса, расплываясь в улыбке еще шире и ловя каждую эмоцию доигравшейся Рэйвен Рейес. Рэйвен не шелохнулась. — Она впала в кому? Кларк, пихни ее, — повеселел Джон. Не произнося ни единого слова, латиноамериканка поднялась с гордо вскинутой головой, чем еще больше развеселила Мерфи, начавшего отпускать фирменные шуточки. — Я не кусаюсь, если меня не попросить. Рэйвен стрельнула глазами на дверь так, будто именно там Лексу ждала ее неминуемая гибель, но в настоящий момент, младшая Вудс забыла, что такое паника или чувство страха. Ее объяло пьянящее чувство опасности, и адреналин растекался по венам, заряжая ее на безрассудства. Едва они дошли до пустой кухни, как Рэйвен грубо пихнула ее к стене, грозно глядя в глаза: — Что за выкрутасы? — Это ты мне скажи, — рикошетом отлетело от Лексы, которой не составило труда выбраться, и вот уже Рэйвен оказалась прижатой к стене. — Что между нами не так? Почему ты меня ненавидишь? Рэйвен дернулась, но Лекса не дала ей шанса, продолжая прожигать дыру в карих глазах. — Хватит болтать. И, избегая лишних слов, Рэйвен поймала губы Лексы своими. Если бы не перебежавшая между ними черная кошка, Лекса могла бы сказать, что этот поцелуй был наполнен страстью и горел, как фитиль на взрывчатке. Но между ними происходила борьба: жаркие и властные губы Рэйвен против упрямых и желающих получить ответ на вопрос губ Лексы. Их языки переплетались, бесспорно, вызывая в каждом возбуждение. Лекса прикусила Рэйвен от злости нижнюю губу. — Ты мне не нравишься, потому что ты еще та сучка, — прямо сказала Рэйвен, пальцами стискивая острый подбородок Лексы. — И позже ты все узнаешь сама. Рэйвен напоследок коротко чмокнула Лексу в уголок губ и отпихнула ее от себя, поправляя футболку, которая успела слегка задраться кверху. — У тебя кровь, — заворожено пробормотала Кларк, склонив голову в своей обычной манере. — Ну что, слюна Рейес не ядовитая? Девочки, не хотите взять книгу жалоб и предложений? — Это было горячо, но не смертельно. Лекса подняла глаза на Рэйвен, смотревшей на девушку с нескрываемой озабоченностью. Она отвернулась, и вдруг поняла, что Кларк тоже смотрит на нее, но в ее взгляде уже не было ничего негативного или пугающего. Только чистое веселье, плескавшееся в голубизне. Лекса улыбнулась ей. Что же, начало положено, в этот раз она сыграет с детьми в их дурацкую игру, посмеется и исчезнет в рассвете. Следующая крутила бутылку Рэйвен, и она выпала на Финна, после поцелуя будто проглотившего язык на следующие десять минут. Может быть, Рэйвен ему его просто откусила, предположила Лекса. В противовес покеру, эта игра оживила всех. Как и говорила Эмори, «ничего большего, просто веселье», которому Лекса поддалась и отпускала шуточки под скрывающуюся в дверях пару. — Пожалуйста, осторожнее с ней, — театрально взмолился Джон, провожая глазами Кларк с Эмори. — Эмори единственная, кто никогда за тобой не бегал! Береги это! Кларк хмыкнула, а Эмори звонко расхохоталась, когда та за руку потащила ее на кухню. Сидя в гостиной, они все еще слышали, как из другого конца дома доносится веселый смех. Лекса нечаянно наткнулась глазами на, казалось, побледневшую, Найлу, но не стала ничего говорить. Когда между собой перецеловались почти все, даже Джон с Финном, устроив неплохую комедию, Найла посмотрела на часы и поднялась со своего места. — Мне пора, — грустно и устало выдохнула она и Лекса по ее голосу поняла, что эта игра пришлась ей не по вкусу. — Мы еще не доиграли! — встрепенулась Эмори, скалясь, как озорной мальчишка, чьи родители непременно устраивали трепку за бесконечное число шалостей. — Кларк с Лексой еще не целовались! И под общее «Целуйтесь здесь!», смеющаяся Кларк на коленях поползла к своей цели, в то время как Лекса не могла не чувствовать острых взглядов Рэйвен и Найлы, точно раскаленным железом прижигавшие ей кожу. Помимо всего, в глазах Найлы стояла грусть и невыносимая боль. — Кларк, стой, — уперлась ей в плечи Лекса. — Я тоже больше не хочу играть. В глазах Рэйвен блеснуло триумфальное разочарование, а Найлы — вселенская благодарность. — Почему? — как ребенок, которому отказали в покупке игрушки, спросила Кларк, и Лекса, наконец, посмотрела в ее сторону. Девушка находилась в паре сантиметров от ее лица, в позе хищного зверя, только и выжидавшего момента, чтобы наброситься на добычу. Ее голубые глаза горели, а белокурые волосы растрепались по красной рубашке в клетку. Лекса открыла рот, чтобы дать ответ, как вдруг сама того не ожидая, уставилась на приоткрытые губы Кларк и залипла. Гриффин не нужно было повторять дважды, чтобы услышать то, чего она не хотела, поэтому она протянула ладонь вперед и, притянув к себе Лексу за шею, поцеловала. Все внутри Лексы разом взорвалось. Она слышала одобрение толпы, смех, стальной голос Рэйвен. Она чувствовала неприязнь, стыд перед Найлой, раскаяние перед Костией… мягкие губы Кларк, запах кокоса и крема для лица, нежность и теплоту, близость и, самое главное, родную душу. — Блять, — досадно раздалось со стороны и теплые пальцы Кларк отпустили ее шею в немом удивлении. Дальше все произошло в мгновение ока. Кларк быстро встала с колен, удерживая равновесие, и выскочила за Найлой, резко скрывшейся за дверью. Они все слышали, как щелкнул дверной замок, и пребывали в молчании. Эмори медленно притянула к себе бутылку и сделала глоток. — Вот и все. Они проиграли.