Кашель

В последнее время Питер слишком много кашлял, чувствуя себя раковым больным или же главным героем одного из своих любимых сериалов. Узнать, что происходит с ним, с его лёгкими, было невозможно, по крайней мере здесь. Оставалось лишь жить дальше, нося смоченную маску и пытаясь заглушить кашель по ночам, чтобы не разбудить Старка. Парня беспокоил не только кашель, но и Тони, который начал вести себя как-то…подозрительно. Питер понимал, что некоторые его слова после их приключения в лаборатории могли повлиять на поведения мужчины, но ему казалось, что это вызовет гнев, но никак не молчание, бескорыстную заботу и какую-то непонятную для юноши тоску в глазах. Питер решил не оставаться долгу и исполнить своё не такое уж и давнее обещание — слушать Старка во всём. Парень послушно ходил на охоту, с тяжестью в сердце, но всё же убивал животное, а потом с некой тошнотой разделывал его, но всё же понимал, что скоро все эти неприятные чувства пройдут, а голод и потребность в витаминах останется. Ему нравилось ловить на себе одобрительные взгляды Тони, который стоял рядом, подсказывая, как лучше снять кожу с небольшой лисы. Рана на боку парня уже практически зажила, но появился страх. Страх за Старка и за себя самого. Питеру было страшно, что к ним вновь неожиданно заявятся каннибалы, убьют их или заберут его, пустив Тони себе на закуску. Когда Старк один уходил на охоту или за водой, юноша не находил себе места, меря их жилище шагами. С каких пор ему стал настолько важен Тони? Питер не был глупым или неумелым. Он один выжил в условиях апокалипсиса, пусть и локального, а сейчас умеет добывать еду, имеет крышу над головой и подземное озеро в своём распоряжении. Что ему ещё надо? Точно не вечно ворчащий старик под боком. Но нет. Парень был обычным подростком, если не считать нескольких месяцев, потраченных на выживание. Подобные чувства он испытывал впервые в жизни и не знал толком, то ли они вызваны типичным взрослением, то ли весьма необычными обстоятельствами. Юноша просто не знал, как реагировать на неожиданную заботу Тони и на своё беспокойство за него. Что делать, если Старк поймёт, что юноша о нём так печётся? Питер любил предаваться таким мыслям за готовкой. Ему стал безумно нравиться запах свежих овощей, который напоминал о доме, о воскресных днях с родителями, о днях, когда они проводили время за городом, а воздух был чистым. Неожиданно кашель прервал уютную тишину, а парень не заметил, как сильно дернул ножом и порезал палец. — Решил окончательно себя покалечить? — раздалось за спиной юноши, но в этих словах не было насмешки или раздражения. — Я нечаянно. — Ты опять стал много кашлять, — продолжил Старк, усадив Питера на свою кровать и достав откуда-то последние клочки бинта, которые он взял в лаборатории. — Вы сможете понять, что со мной? Вы ведь учёный. — Учёный, но не врач. Даже опытный медик не скажет диагноз без обследования, а тем более я. Биология — не мой профиль. — Я боюсь. — Чего? — Что умру вот так. Умру просто от кашля после того, через что прошёл. Это будет настолько бессмысленно. — А разве наша жизнь сейчас имеет смысл? Мы просто существуем, не имеем цели, просто не хотим умирать из-за подсознательного страха, присущего всем людям. Питер смотрел, как Старк бинтовал его палец, и думал о том, что его жизнь вроде как имеет смысл, хоть и довольно призрачный, пока тот не определится с чувствами, бушующими внутри него. Раз он волнуется, радуется, старается, преодолевает страхи, значит, жизнь его не бессмысленна для него, ведь так? — Хотите сказать, что вам сейчас нет ради кого жить? Почему-то Питер очень хотел, чтобы Тони ответил: «ради тебя». Но он лишь посмотрел на юношу, не ответив на его вопрос. — Готово, карапуз. Тони, как и Питер, понимал, что ведёт себя в последнее время немного странно. Он не плевался ядом и сарказмом лишь тогда, когда был женат и растил дочь, которая одним лишь взглядом могла заставить его сердце растаять. Что же сейчас заставляет его не быть последней тварью, мужчина не знает. Мальчишка? Да нет. Точно не он. Ну да, Питер очень помог ему, когда их забрали к себе члены клана, возможно, он спас Старку жизнь, но это не считается. Тони ведь тоже пару раз спасал его зад. Так что Питер точно не заставляет мужчину подниматься по утрам и проживать свой «бессмысленный» день снова и снова. Да, парень многому научился, больше не хнычет, даже становится полезным, но как это влияет на то, что Старк теперь смотрит на окружающий его мир чуточку по-другому? Вот именно, никак. Наверное. Тони ловит на себе взгляд Питера и почему-то вспоминает озеро, на которое его в детстве возил отец. Красивое место на границе с Канадой. От Питера веяло свежестью даже сейчас, как от воды или воздуха после дождя. Он уже видел многое, но оставался всё таким же молодым, не озлобленным, как Тони, его разум будто фильтровал всё плохое. Старку стало на секунду стыдно, ведь Питер больше облегчал ему жизнь, чем усложнял. С ним многое стало проще. — Ты что-то там готовил. Может, закончим? Тони практически всю свою жизнь бежал от проблем и решил поступить так и сейчас. — Я закончу. Питер не понимал, отверг ли он предложение Старка о совместной готовке из-за заботы или обиды. Он снова встал рядом с напрочь проржавевшей плитой, которая работала на соплях и чистом энтузиазме, и чувство одиночества захлестнуло его. После взрыва у него никого не осталось. Его родители, все друзья, родственники были похоронены под обломками города или сбежали отсюда. Юноше всегда нужны были люди рядом. Он был общительным, любил шутить, пусть иногда и выходило не очень, любил слышать смех, видеть улыбки. Сейчас всё это пропало. Пусть его и не будут окружать жизнерадостные приятели, но ему нужно тепло. Старк не особо подходил на роль близкого человека, но он был тут, почему-то именно из-за него у Питера чаще билось сердце и хотелось сделать что-то значимое, стать лучше, чтобы порадовать Тони. — Всё в порядке? Старк подошёл со спины и бесцеремонно напугал и без того напряженного парня. — О чём вы? — ответил тот не без дрожи в голосе. — Когда ты так затихаешь, мне становится не по себе. Если тебя что-то не устраивает, поговори со мной. Питеру был ужасно неловко говорить об этом, показывать свои чувства, боясь, что неправильно понял Тони, а тот рассмеётся ему в лицо, но другого шанса не будет. — Вы изменились за последние несколько дней, и я не знаю, с чем это связано. Вы тоже можете поговорить со мной, если вас что-то беспокоит. Сейчас они оба зашли в тупик, ведь им было одинаково ужасно неловко говорить о том, что они чувствуют. — Мне страшно, парень. До тебя я жил жизнью отшельника, смирившись, что в моей жизни не будет ничего кроме отчаяния, но теперь что-то изменилось, и я не знаю, что с этим делать. — Что изменилось? — Я стал думать не только о себе, и это чертовски странно для меня. Это не то же самое, что заботиться о дочери. Это было само собой разумеющееся. Но вот ты… Я до сих пор гадаю, почему взял тебя к себе, а не послал. И вначале я очень жалел о своём решении, но сейчас не знаю, что на меня нашло. Может, сказывается скорая старость. А в чём твоя проблема? — Кажется, вы мне нравитесь. — Что, прости? Тони прокашлялся, в первые в жизни не зная, что сказать. Он и сам понимал, что уже какое-то время испытывает к парню некие чувства, но то ли не хотел признаваться самому себе в этом, то ли просто не понимал их природу. А сейчас Питер сам признался ему. Прояснило ли это что-то в голове Тони? Ну, не очень. Он всё ещё не понимал, что же ему делать. — Простите, просто я никогда подобного не испытывал, так что толком и не могу описать, что я чувствую. — Тогда как ты можешь быть уверенным в своих чувствах? — Никак. Я просто устал держать всё в себе. Это тяжело для меня. Раньше я постоянно общался, говорил с друзьями, мог рассказывать им всё без разбора, ведь главными моими проблемами были оценки «хорошо», а не «отлично», и отсутствие моих любимых булок в столовой. Но как только мне пришлось резко взрослеть, как только появились настоящие проблемы, я потерял всех. Только вы были рядом. Я прекрасно знал, что вы хотели от меня избавиться. Я тоже от вас был не в восторге, но мне надо было как-то выжить. Когда вы надолго уходите, мне страшно, когда вы приходите, мне тоже страшно, ведь внутри что-то взрывается. Я не знаю, что мне делать, потому что не хочу напрягать вас. — Ты меня уже напрягаешь своей неожиданной покладистостью и умением учиться. Я правда изменился, как мне кажется, но только из-за того, что изменился ты. Мне сложно ответить что-то на твои чувства сейчас, и не потому, что мне неприятно, а потому, что мне никто не говорил такого после окончания моего брака. В голове полная каша. — Вы не будете прогонять меня из-за этого? — Нет, конечно, я же не монстр. Мне нравится, что я тебе нужен, что я уже не просто одинокий и ворчащий хрыч хотя бы для тебя. Раньше, если бы ты мне признался до взрыва, я бы сказал, что тебе это не нужно, что ты найдёшь себе красивую девушку, ну или парня, если они тебе нравятся, а я только жизнь тебе испорчу. Но сейчас понятно, что только мы остались друг у друга. Мы уже так привыкли друг к другу, что по отдельности нам не выжить. Питер лишь улыбнулся, но внутри у него пылал пожар. — Раз так, то можно я буду с вами до конца откровенен? — Валяй. — Вы сказали, что наша жизнь бессмысленна, что нам не для кого жить, но сейчас моя жизнь вертится вокруг вас. Каждый день я совершенствуюсь, пытаюсь не облажаться ради вас, хочу быть полезным. За последние пару недель вы перестали быть вечно недовольным мной Старком, а стали Тони, который заботится обо мне. Я никогда раньше не влюблялся, но если это не влюбленность, то что тогда? Старк сглотнул. В последний раз он чувствовал бабочек в животе лет десять назад, когда впервые познакомился со своей бывшей женой. Тогда он искренне верил, что это на всю жизнь, как почему-то и сейчас. — Влюбленность часто можно спутать с привязанностью, восхищением, хотя в моём случае это маловероятно. Но я не хочу отговаривать тебя, говорить, что твои чувства ненастоящие. Ты сам сможешь это понять. — Как скоро? — Всё зависит от тебя, пацан. Мы просто будем жить дальше, возможно, сблизимся ещё больше, а может, отдалимся. Тони потрепал Питера по голове и поцеловал в макушку.