3.
Хлопнув дверью, Никита ворвался в класс и устало взглянул на ребят. Все ждали только его появления, потому что он как всегда опаздывал. Дурацкая его привычка, ставшая уже манерой, никого из одногруппников уже не удивляла, но бесила жутко. Особенно самых пунктуальных и дорожащих своим временем. Большинству было все равно, но они тоже злились за компанию с правильными. А Никита лукаво улыбался и пропускал все мимо ушей, включаясь в работу практически моментально. — Еще раз опоздаешь и вылетишь из труппы, как пробка! — прогремело на весь класс. Все обернулись назад, поджав плечи. Никита закатил глаза и молча кивнул головой, разогревая ладони друг о друга. Женщина, чей возглас напугал всех присутствующих, кроме провинившегося, разумеется, стояла возле старого пианино, сложив руки на груди. Из-под очков торчали маленькие глазки. Она была полной и круглой, носила каблуки и строгую юбку. — Ирина Львовна, Вы же знаете… — широко улыбнулся Ник и подошел к ребятам. — Поэтому и предупреждаю. В последний раз, Киоссе! — Понял. Принял. — он поднял руки в вверх в знак капитуляции. — А теперь за работу! — скомандовала женщина, и все выстроились в два ряда на разминку. Актерские будни отнимали много сил и требовали слишком больших вложений. Никита вовсе потерялся во времени и забыл обо всем напрочь. Порой он забывал о таких очевидных вещах, как сон и еда, вспоминал о них только когда валился с ног или был выходным. Он усердно готовился к спектаклю, учил роль и старался вжиться в нее так правдоподобно, чтобы все ахнули от восхищения. Юношеский максимализм бил фонтаном. Никита старался изо всех сил. Работал за троих. Ну да, опаздывал. Да, просыпал репетиции. Но на каждой из присутствующих выкладывался на тысячу из ста. Работал изо всех сил. Мастер курса, Ирина Львовна Шульц, была влюблена в своего ученика. Она видела в Киоссе бешеный потенциал и знала, что он совершит невозможное. Да, ругалась на него часто, но лишь для поддержания своего имиджа. Никита раскусил ее давно, потому не боялся, ведь ее гнев веселил и раззадоривал его еще больше. И сейчас Киоссе ничего не стоило, чтобы влиться в работу моментально. Они ставили Достоевского. «Преступление и наказание» в новых реалиях. Киоссе в роли Раскольникова. Он чувствовал его насквозь. Каждую мысль персонажа выдавал, как свою. На репетициях даже у Ирины Львовны, выпустившей большое количество ребят-актеров, создавалось впечатление, будто Родион Раскольников сошел со страниц книги и сейчас говорит со сцены, пытаясь объясниться, прежде всего перед собой… — Завтра спектакль. Киоссе, если опоздаешь, вылетишь… — Как пробка из шампанского, я помню. — хихикнул парень, закончив за Шульц. Женщина смерила его тяжелым взглядом и вышла из класса. Ребята выдохнули и стали не спеша собираться домой. За репетицией день пролетел мгновенно. Как будто его и не было вовсе. — Мне тут воробушек начикчирикал, что ищут актера во МХАТ. Идет кастинг. Не желаешь попробовать? Тебя, думаю, с руками и ногами оторвут. За сборами к Никите подошел его одногруппник Стас, высокий и коренастый парень с родинкой на щеке. Он был светловолосым, голубоглазым красавчиком, по которому сходили с ума девчонки. Характер имел неоднозначный. Ветреный, любвеобильный, но не амбициозный ни разу. Актером решил стать, потому что больше некем… — Твой воробушек тебя обчикчирикал, Стасик. Уже нашли. — хлопнул друга по плечу Ник. — На следующей неделе у меня подписание контракта с ними. — он широко улыбнулся и поправил отвисшую челюсть Стаса. — Вот такие дела.***
Перепрыгивая лужи, он спешил в магазин оптики, пряча под плащом бумажный пакет с ароматными свежими пончиками из булочной за углом. С матерью не виделся больше месяца и ужасно истосковался по ее нежным рукам и голосу. По ней ужасно истосковался. Поэтому после репетиции сразу же ринулся к ней, чтобы успеть. Погода создавала определенные препятствия, но желание встретиться окрыляло. И он хлюпал кроссовками по лужам, ругался про себя и не задумывался о последствиях таких прогулок ни на секунду. Преодолев ступеньки в три огромных шага, Никита влетел в теплое помещение и выдохнул весь воздух из легких, морщась от яркого света ламп. Пахло пластиком и мятой. Покупателей совсем не было. — Блудный сын! — восторженно воскликнула светловолосая женщина, выглядывая из-за витрины с очками. — А я уже было подумала, что ты забыл о существовании семьи. Дома не появляешься, не звонишь, не заходишь… — отчитывала она сына, улыбаясь при этом самой доброй и искренней улыбкой. — Мамуля! — Никита мгновенно подскочил к матери, оставляя на ее щеке поцелуй. — Мы готовимся к важному спектаклю. Премьера уже послезавтра. Жду вас всех! — Я не забыла. Но мог бы хотя бы иногда позванивать. Мы же переживаем. — Прости. Правда совсем нету времени. Ни на что. — Ты хоть кушаешь? — мать откинула влажную челку сына со лба, погладила по голове, нежно коснулась скулы и поджала губы, осознавая, как давно не виделась с сыном. — Да. — соврал он и протянул бумажный пакет с вкусностями. — Самые вкусные пончики для любимой мамы. — и на лице обоих появилась широкая улыбка. — Сейчас позову Катерину, и пойдем пить чай. Женщина попросила свою ассистентку прикрыть ее на кассе, и они с Никитой отправились в подсобное помещение, где находился маленький белый стол из Икеи, электрический чайник и маленькие чашечки. За дверью стояла вешалка, на которую парень повесил свой плащ и сел в угол, положив руки на стол. Он с интересом наблюдал за матерью и ее действиями и словил себя на мысли, что всего этого ему не хватает в его повседневной жизни. Хочется заботы, любви и уюта, хочется тепла. Он проследил, как Юлия Владимировна разлила кипяток по чашкам, как пару раз макнула в воду пакетик с чаем, как достала из нижнего ящика блюдца и поставила их на стол, задержав свой взгляд на сыне. Он смотрел, не отрываясь, и на душе становилось грустно от того, что всего этого в его жизни больше никогда не будет. Что размеренность и спокойствие сменились вечной беготней, стрессом и желанием рваться вперед к целям. Что не будет больше отдыха на диване в кругу семьи, что вряд ли он будет встречать с родными праздники, вряд ли будет наблюдать взросление младшей сестры, что все это произойдет стихийно и сразу. Он боялся. Он боялся упустить все это. Он не хотел верить в это, но и не мог ничего с этим поделать. Его учеба — его работа — его призвание. Ради мечты нужно жертвовать. И все это — его жертва. — У меня новость. — засмущался юноша. — Мне предложили работу во МХАТе. Юлия Владимировна потеряла дар речи от услышанного. Она всегда желала сыну лишь самого лучшего, мечтала о большой сцене вместе с ним и поддерживала его в любых начинаниях, но отпустить его в Москву, когда он только-только начал свой самостоятельный путь она не решилась бы и через год. — Сынок, а как же учеба? Тебе же еще два года учиться? — Этот вопрос они готовы взять на себя. В конце концов, если я хорошо себя зарекомендую за лето, они переведут меня. — Ты уже дал согласие? — Я сказал, что подумаю и еще раз хорошенечко все взвешу. Но такое предложение бывает раз в жизни. Это же Москва! МХАТ! Это совершенно другой уровень и возможности! Юлия Владимировна неуверенно кивнула. Она хотела разделить радость с сыном, она гордилась им, но расставаться с ним было трудно. Он вырос очень быстро, она не успела заметить, как скоро он стал самостоятельным и самодостаточным. Тишину нарушил чуть уловимый звук колокольчика, висевшего на входе в магазин, которой оповестил о госте. Женщина оживилась и, взглянув на сына, стала рассказывать, что нового приключилось в семье за время отсутствия сына. Никита впитывал каждое слово, смеялся и гоготал, кусал жадно пончик и запивал его горячим чаем, стараясь не думать о времени, которого катастрофически не хватало. Прервала беседу Екатерина, вошедшая в помещение с извинениями и просьбой о помощи. — Там девушке нужны очки без диоптрий в черно-зеленой оправе. Говорит, что видела на нашем сайте, а я никак не могу отыскать на складе. — виновато прощебетала девушка. — Ох. — устало выдохнула Юлия, не желая отрываться от разговоров с сыном. — Пойдем, посмотрим, что там за очки такие… Они вышли. Юноша остался один. В присутствии матери он не позволял себе слабость, а сейчас прислонился головой к стеночке, устраиваясь поудобнее, и прикрыл глаза. Тело ломило от усталости. Глаза наливались свинцом. Жутко хотелось спать. Как и где — совершенно неважно, главное продолжительно и немедленно. И он уже почти провалился в царствие Морфея, но звуки приближающихся шагов заставили молниеносно открыть глаза. — Сынок, у нас беда. Стремянка чудесным образом исчезла, а коробку с верхушки не достать. Помоги. Охая и ахая, Никита поднялся с места и пошел за матерью. Он взглянул на полку, попытался дотянуться до нужной коробки руками, но не хватало совсем чуть-чуть, тогда Катерина принесла табурет, а Юлия вышла в зал, извиняясь перед покупательницей за ожидание. Коробку достали. — Какой хороший у Вас сын. — смущенно улыбнулась Катя. — Такой сильный. Она была молоденькой миленькой девушкой с красивыми ямочками на щеках. Носила каре, красила губы в нюдовые цвета и часто улыбалась. Бывшая выпускница медицинского колледжа, нашедшая приют в магазине оптики. Классика. Ей было двадцать два. Робкая, тихая, нежная, как лепестки пиона. Никита ей благодарно улыбнулся, но его внимание она никак не зацепила, хотя тщеславие пощекотала. — Ладно, мамуль, пойду я. — Уже? — расстроилась женщина. — Завтра на спектакле увидимся! — он подмигнул ей и ушел за вещами, а Юлия, сжав в руках товар, который уже ожидали пару минут, понесла на кассу. Она успела рассчитать девушку, как из прохода показался сын, уже готовый покинуть магазин. Он подошел к кассе, чтобы еще раз обменяться любезностями с матерью, но столкнулся с румяным лицом новой знакомой. Широкая улыбка нарисовалась на его красивом лице в ту же секунду, как девушка узнала его. — Тая! — Киоссе с удовольствием обнял девушку, понимая, что совершенно забыл звонить ей все это время. Девушка держалась холодно. Она была зла на него за стихийное исчезновение, но объятия этого парня предательски топили ледники в ее сердце. — Никита? — включилась мать, совершенно ничего не понимающая. Она знала абсолютно всех из окружения сына. Нет, не следила, не пытала, Никита просто любил знакомить своих друзей и подруг с семьей, потому что считал это важным ритуалом. Но эту девушку Юлия видела впервые. — Ох! — юноша хлопнул себя по лбу. — Тая, это моя мама — Юлия Владимировна! — женщина улыбнулась. — Мам, а это — Тая, моя подруга! Таисия засмущалась и прикусила губу, опуская взгляд в пол. Она почувствовала себя неловко от громких слов парня, а от ее злости не осталось и следа, разве что небольшая обида, которая немного дергала за ниточки. — Очень приятно познакомиться! — девушки обменялись улыбками и дежурными фразами, а после молодые люди удалились. На крыльце Никита еще раз позволил себе обнять новую знакомую, но уже больше, чем просто по-дружески. Он вдохнул аромат ее волос и закрыл глаза от удовольствия, поймав себя на мысли, что ужасно соскучился. Таисия робко обняла в ответ, но когда все тело стало покрываться мурашками от переизбытка чувств, легко оттолкнула от себя парня, потребовав объяснений. Мирное лицо сменилось на хмурое. — Божечки, я вовсе не собирался пропадать насовсем. Я вообще не хотел пропадать. Просто так вышло. Бесконечные репетиции поглотили меня с головой и я выпал из реальности. — впервые Киоссе оправдывался, сам того не понимая, а девушка дула губы и не верила в байки парня. — Ну, Тась, — он дернул ее за локоть, — ты что, не веришь мне? — Нет. — Я правда собирался позвонить, но, знаешь, когда на тебя сваливается очень много обязательств, ты забываешь даже про сон. — блондинка и бровью не повела от его разъяснений, хотя внутри себя уже давно простила и даже заметила помятый вид парня. — Тась, ну чего ты? Какой смысл мне врать тебе? — Не знаю. Вас, мальчишек, не поймешь. — звучало из ее уст не то обиженно, не то кокетливо, и Никита не стал больше спорить, он обхватил ее лицо руками и нежно накрыл губы своими. — Я никогда, слышишь? Никогда не пропадаю просто так. — опаляя своим дыханием губы друг друга, они смотрели глаза в глаза, испытывая неописуемое желание поставить все на паузу и остаться вдвоем. — Завтра у меня спектакль в учебном. Придешь? Он все еще держал ее лицо в своих ладонях и жадно рассматривал каждый миллиметр, останавливая взгляд на распухших от поцелуя губах и пронзительных, кристально-чистых глазах, в которых он почти тонул. — Если пригласишь… — кокетливо прощебетала блондинка. — Завтра. В 16:00 начало. Приходи раньше. Я буду ждать тебя. — он еще раз чмокнул ее в губы, попрощался, и они расстались.