Воздействие алкоголя

После разговора с Тоддом Ларри весь день переваривал слова рыжеволосого — «Что за бред? Как я могу ему нравится?» — в голове патлатого крутились разные мысли, он обдумывал каждую. Джонсон вспомнил, как Сал смотрел на него в школе. Такое чувство, что Фишер всматривался в каждую черту лица, осматривал длинные пряди коричневых волос. Уплывал в карих глазах, так же, как и Ларри в глазах Сала. У них была своя связь — у обоих просто волшебной красоты глаза. Думая о синеволосом, Джонсон настолько расслабился, что даже закатывал глаза от удовольствия. Через минуту он их совсем закрыл, постепенно засыпая. В своей голове он представлял Сала, его лицо, ещё без шрама. Он был очень красивым. Его неосторожность лишила его прежней внешней красоты, а смерть любимого кота — внутренней. Ларри не знал о Гизмо и случившемся, но стал чаще замечать, как меняется отношение Фишера к нему. Он стал намного мягче относится к Джонсону, перестал обзывать так часто, как это было раньше. Он реже таскается со своей бандой, стал каким-то замкнутым. Он был совершенно равнодушен ко всему, что происходит вокруг. — «Может у него что-то случилось и ему нужна помощь?» — патлатый стал немного обеспокоен поведением Сала. Все мысли длинноволосого в раз испарились, как только он услышал поворот ключа в дверном замке. 1… 2… Ларри увидел знакомое и родное лицо. Женщина, с темными выгоренными волосами, с милой улыбкой и приятным нежным голосом. — Привет, мам, давай я тебе помогу, — патлатый бросился Лизе навстречу, хватая тяжёлые пакеты с продуктами. — Спасибо, сынок, — последовал нежный женский поцелуй в щеку, почти падующего от тяжести Джонсона. Ларри переместился к столу, ставя белые пакеты на стол. Некоторые продукты начали распадаться по столу. — Как у тебя дела? — спросила Лиза, садясь на скрипящий стул рядом с сыном. — Да ничего. Все н.нормально, — немного запинаясь и кряхтя, выдал Ларри. — Тебя все ещё обзывают в школе, — Лиза прищурила глаза, смотря на Джонсона. — Нет, совсем нет. Даже сам Фишер перестал задираться, — после такого вопроса парень даже оживился. — Сам Фишер говоришь? Ты о нем не рассказывал. Это тот мальчик с четвертого этажа? — насторожилась женщина. — Да, с четвертого. С синими волосами и очень краси… кхм. голубыми глазами, — Ларри, почесывая затылок, немного отошел от стола. Лиза заметила то, как у шатена менялось настроение, когда речь заходила об их соседе сверху. Когда он радостно проговорил о том, что Сал наконец начал относиться к Ларри, как к человеку, шатен просто светился от счастья. Когда он начал говорить о его красивых голубых глазах он так смущался, что даже покраснел. — Влюбился что-ли? — с ухмылкой спросила Лиза. — Так, закроем тему. Как у тебя дела? — Джонсон так раскраснелся, что закрыл руками лицо, но это не помогало. Смущения парня было видно, как будто его костлявые пальцы были прозрачными. — В последнее время я себя стала плохо чувствовать, но, думаю, из-за переутомления, мне стоит отдохнуть пару дней от работы, — тихим голосом сказала Лиза, черкая пальцами по скатерти стола. — Может лучше обратиться к врачу, вдруг что-то серьезное? — весь румянец быстро исчез с лица Ларри, ведь речь шла о здоровье его мамы. Она была единственным человеком, к которому можно было прийти, пожаловаться на проблемы, поплакать в плечо. Лиза была настолько дорога Джонсону, что он готов на все, чтобы она была счастлива и здорова. Ради нее он даже ходил в школу и пытался хорошо учиться, всё-таки последний год, надо хорошо подготовиться к экзаменам. — Хорошо, сынок, если мне станет хуже, я обязательно обращусь к врачу, — произнесла женщина, успокаивающе гладя сына по макушке.

***

Теплый ветер раздувал синие волосы. Они летали в разные стороны, лезли в лицо, запутывались в узлы. Голубые глаза прищурившись от палящего солнца, они бегали в хаотичном порядке, пытаясь найти укромное место в теньке. Вот голубоглазый взгляд остановился на деревянной лавочке, стоящую под деревом. Слегка улыбнувшись, Сал быстрым шагом поспешил к заветному месту — «Фух, какое облегчение.» — Сал начал массировать свои ноги. От долгих походов они не на шутку разболелись. В такой позе Фишер очень напоминал Джонсона. Сал так же рассеялся на лавке, как Ларри на своем диване. Сал так же закатывала глаза от удовольствия, как их закатывал Ларри. Сал так же получал кайф от всего происходящего, как его получал Ларри. Они были очень похожи. Особенно поведением. В последнее время Сал вел себя так же, как и Ларри: Ни с кем не общался, сидел на своем месте в одиночестве, и, даже делал какие-то зарисовке в блокноте. Ветер, ставший холоднее все ещё обдувал волосы Фишера. Прохладный ветерок, удобная лавочка, стоящая под деревом, которое создавало большой тенёк — все, что нужно для счастья Сала. Вот только одно ему не давало покоя... «Как я мог так поступить с Эш? Вот я придурок!» — парень тут же выпрямился, хлопая себя по лбу ладонью, — К пустой голове руку не прикладывают, Фишер-идиот! — крикнул парень на свою руку. Левой рукой Сал тыкал пальцем в правую, — Слушай, Фишер, ещё раз ты на кого-то кинешься или огрызнешься, я тебя... — подняв голову, парень в очередной раз увидел смотрящие на него разноцветные глаза, которые так и просили им втащить, чтобы не пялились, куда не надо, — Прикончу, — прошипел Фишер, убирая левую руку. Смотря на прохожих из-подлобья. Он озирался на всех с такой ненавистью, что хотелось подойти к кому-нибудь и наорать, выкрикнуть всю свою боль и уничтожить всё человечество на Земле, ведь человек неразумный лишил Фишера единственного друга, которого он любил, как любил Джонсон свою маму. Под маской, на глазах Сала накатывались кристальные слезы, при одном лишь упоминании Гизмо. — Гизмо, малыш, как же мне тебя не хватает, — шептал себе под нос Сал. Снаружи было не слышно, как синеволосый настолько тихо рыдал из-за боли. На лице у Фишера была надета маска во всех смыслах. Она была обычной серой потрёпанной маской, которая скрывала шрам на вечно недовольному лице. Так же, она была той самой маской, которая скрывает всю его боль, она смотрела на всех с равнодушием, не выражала никаких эмоций. Осознав это, парень резко встал с деревянной лавки, осторожно отстегнул крепления маски. Сняв ее, люди могли наблюдать шрам, проходящий почти по всему лицу. Красный взгляд, наполненный слезами. И злобный взгляд небесных глаз. Не обращая внимания на глупых людей, который с невыносимым любопытством рассматривали лицо бедного парня, он отпустил маску. Она с грохотом упала на такого же, как маска цвета асфальт. Прохожие наблюдали за происходящим, как в цирке. Недолго думая, Сал начал топтать маску. Он втаптывал ее в в твердую поверхность. Каждый смотрящий думал, что он сошел с ума, но не Фишер. Этим занятием он втаптывал всю свою боль. Ему было все равно на свой шрам, пусть люди знают, что даже серьезно пострадав и получив увечье на всю жизнь, он не будет его стесняться, ему же все равно. Когда от маски остались только кусочки, Фишер поднял голову, осматривая людей, которые непрерывно смотрели концерт Сала. Из глаз потекли слезы. Парень, упав на колени и схватившись за свои волосы, которые он начал тянуть, что создавало дикую боль. Синеволосый не чувствуя ее, начал кричать, как только мог. Толпа начала шептаться, кто-то даже хотел помочь ему, думая, что у парня случился нервный срыв. Замолчав, Фишер поднялся с коленей и начал кричать на людей. — Я больше не хочу скрывать свое лицо под маской! Смотрите на меня, смотрите какой я урод! — сквозь слезы орал Сал, — Ах, да, забыл сказать, что да, мать вашу, Ларри Джонсон просто охерительный пацан, и мне стыдно за то, что я его гнобил столько лет! И пусть все это знают! Позади, по другой тропинке мимо проходил Джонсон, который наблюдал за всем происходящим.