Возбудим и не дадим

Встретили нас наши одногруппники, именно по ним мы и поняли, что таксист адресом не ошибся. Четверо парней, среди которых я точно узнала Ивана и Колю, стояли полукругом около высоких ровных ворот и курили, выпуская в воздух струи дыма, что были отчётливо видны в теплом свете фонаря. Из большого кирпичного дома громко играла музыка, а через французские окна на первом этаже было видно двигающиеся в разноцветном свечении силуэты. Видимо, хозяин коттеджа предусмотрел абсолютно всё, даже прикупил дискотечное световое оборудование. Алиса вылезла из машины первая и, разгладив синее облегающее платье, открыла дверь Вере: та никак не могла поддеть заедающую ручку. Вслед за ней с лёгкостью вышла и Ира, а мне пришлось приложить немало усилий, чтобы вытащить прижатые водительским креслом к сидению ноги. — Опаздываете, девочки, — подмигнув Алисе, начал Коля, отодвинув рукав пиджака, чтобы посмотреть на наручные часы, — с вас по штрафной! — Тогда наливай, чего стоишь? — Алиса улыбнулась парню и вместе с Верой, поздоровавшись с остальными, зашла на территорию коттеджа через ворота, а я наконец вылезла из машины, разминая затёкшую спину, и со всей силы захлопнула дверь. Парни окинули меня изучающими взглядами, а я, поправив очки, приподняла бровь, мол, что надо, что вам не нравится, но они молчали, дожидаясь, когда мы подойдём ближе. Рядом с Колей я узнала Степана, который стоял спиной к дороге, и Олега Комарова — третьекурсника с нашего направления. Он молча дымил электронку, внимательно рассматривая каждого, кто проходил мимо него, а потом перевёл взгляд на нас. Интересно, а он тоже скидывался или приехал в надежде на халяву? — Ась, а что опять в джинсах? — Степан весело хмыкнул, засовывая ладони в карманы брюк, — ты бы хоть сегодня платье надела, вон, все девчонки нарядные. — Это самое праздничное, что у меня есть, — признаться, было одно платье, оставшееся ещё с выпускного, но надевать его, чтобы быть «принцесской» среди «тусовщиц» мне не хотелось. — Так что не придирайся. Замечания у Степана закончились, а вот Ларину было, что нам сказать. Едва мы поравнялись с ним, он улыбнулся шире и, откинув сигарету на землю, начал объяснять: — Смотрите, девочки, на втором этаже четыре комнаты, если хотите, можете оставить там вещи. Кухня, как только зайдёте, — он показал через открытую калитку на входную дверь и махнул рукой в сторону, — прямо и направо. Уборная есть на втором этаже, а на первом в противоположную сторону от кухни. Дверь на террасу закрыта, ключа нет, — отчитался он, несильно хлопая ладонью по плечу Олега, который безмолвно понял товарища, достал из нагрудного кармана пачку сигарет и протянул Ивану. И сразу убрал, продолжая курить электронку. — Спасибо, Ваня, — улыбнулась Ира, осторожно взяв меня за локоть. — Мы бы вас проводили, но у нас ещё перекур… — Не стоит, — бросила я, невольно растягивая губы в улыбке, и, когда мы уже подошли к двери, протянула: — надо же, Ваня… Не Иван, не Ларин, а Ваня. Что-то новенькое, — Ира лишь отмахнулась быстрым: — Просто к слову пришлось, — и открыла мне дверь, пуская первой в большую комнату. В помещении было душно, щёки сразу покраснели, едва мы зашли. В центре танцевали однокурсники, столы с выпивкой и закусками стояли сбоку у стены, а на большом диване сидели Вера и Алиса, уже взяв по бокалу спиртного, и разговаривали с другими. Я, здороваясь со всеми, — в темноте яркий свет от оборудования бил в глаза, поэтому различить кто есть кто было сложно, — поднялась на второй этаж и, дождавшись Иру, созналась: — Здесь не так уж и плохо. — Только много незнакомых… Я не думала, что эти люди учатся с нами… — Ты их знаешь, просто сейчас все выглядят иначе, по-праздничному, — пожала я плечами, открывая дверь одну из спален. — Да и не видно ничего из-за этой светомузыки. — Настроение поднялось? — Ира повесила кардиган на спинку стула, а сумку поставила около тумбочки так, что его полы скрывали её. Я снова пожала плечами, как я могу сказать, что оно поднялось? Вроде, уйти я пока не хочу, посмотрим, как будет дальше… — давай так, мы тут побудем полтора часа, а потом, если настроения не появится, уедем. Я тоже после учебной недели устала, лучше бы дома посидела, — я только кивнула, засовывая телефон в карман джинсов. Пусть будет так. Оставив вещи, мы спустились и, налив себе вермута, прибились к компании. Комната делилась на две части: на «танцпол», в сторону которого были повёрнуты колонки, и «обеденную» зону, в которой стояли столы с закусками и диваны, поэтому, несмотря на музыку, можно было разговаривать и неплохо слышать собеседника. Танцевать по-прежнему не хотелось, поэтому мы присоединились к бурному обсуждению, знакомясь с ребятами с потока. Культурным сие мероприятие было первые двадцать минут нашего пребывания, а потом количество алкоголя начало стремительно уменьшаться, и я могла бы ожидать лютое пьянствование от парней, но первыми накидались девушки, и когда они дошли до состояния кондиции… — Ориентация север! Я хочу, чтоб ты верил… — Зря мы идти не хотели… — прокомментировала я, откидываясь на спинку дивана и кладя на неё локоть. — Тут очень даже весело, — отсалютовав Вере, сделала глоток. Последний, мне на сегодня хватит, иначе буду так же танцевать. Парни от всего этого ужаса ловили шок, но тихий, культурный. Они стояли у стеночки дружной кучкой и не знали, куда податься, потому что их нагло вытеснили с «танцпола». Степан вообще осторожно сел на пол рядом с диваном и сложил руки на коленях. — Ась, — позвал он меня, и я заглянула за боковушку, находя его взглядом, — а ты не знаешь, как их успокоить? Они какие-то агрессивные стали… — я усмехнулась. — Ты что, девочек боишься? — А как их не бояться? Смотри, они сейчас всю синьку всосут и пойдут на нас с войной, они нас называют рабами патриархата. Мне страшно, Ась… — я невольно рассмеялась, ставя бокал на стол. Вечер стремительно набирал обороты, переставая казаться скучным. — Я отойду ненадолго, — шепнула мне на ухо Ира, передавая почти опустевший стакан мне, — я быстро, если что звони, — окинув её взглядом, кивнула. Стояла она ровно, не шаталась, как некоторые девчонки, язык не заплетался, говорила Ира по-прежнему чётко, поэтому можно не волноваться. Проводив её взглядом до двери на улицу, повернулась обратно к что-то непонятно лепечущей Кате, кивая на каждое слово. Спустя двадцать минут громкий шум и пьяные возгласы стихли, и, в установившейся вмиг тишине, грозно прозвучало: — Выключите музыку! Я обернулась, следя за тем, как в дом заходят двое мужчин в полицейской форме. Вера охнула, сильнее стискивая стакан в ладони, Алиса притихла, мигом изменившись в лице, а Катя прищурилась, пытаясь сфокусироваться на новоприбывших, а я только взгляд перевела на Степана, который тут же вскочил с пола и подлетел к офицерам. Это ненадолго, скорее всего, просто попросят сделать музыку тише и уйдут, наведя суматоху. Закинув ногу на ногу, поставила Ирин стакан на стол и сложила руки на груди, наблюдая за разверчивающейся картиной. — Добрый вечер, — Степан неуверенно протянул руку мужчине, что зашёл первым, — что-то случилось? — Случилось, — начал полицейский спокойно и достаточно тихо, окидывая нас всех взглядом, — вы знакомы с Комаровым Олегом Вячеславовичем? Степан замялся, мечась в сомнениях и не зная, что ответить, стоит ли солгать, и полицейские это заметили, настороженно глядя ему в глаза. Ситуацию спас Коля, медленно спустившийся со второго этажа. Он, едва заметил «ментов», перестал улыбаться и, оценив обстановку, ответил предельно честно: — Знакомы. В чём проблема? — Олег Вячеславович был задержан сотрудниками гаи в нетрезвом виде, а судя по состоянию… Там употреблял он не только алкоголь… Студенты зашумели, додумывая слова полицейских. «Употреблял не алкоголь», тогда… Наркотики? — Здесь один выход? — шёпотом спросила Ева, стоящая за мной, я кивнула. По голосу бы не сказала, что она напугана, скорее раздосадована, что вечер испортили. — Тише, никто не уходит, все стоят на местах, — второй полицейский был более вспыльчивым, зыркал по сторонам, наблюдая за тем, чтобы никто не пытался ничего вытворить… Сбежать, вылезти в окно, прошмыгнуть на второй этаж, спрятаться. Эдакая демонстрация плохого и хорошего копов из сериалов, — все присутствующие здесь — студенты? Из какого учреждения? — Что делать? — спросила Вера, гладя по плечу не на шутку испуганную Алису. Она судорожно мяла пальцами салфетку, сосредоточенно стараясь восстановить тяжёлое дыхание. — Успокойся, — тихо, но уверенно попросила я, склоняясь к Алисе, — мы выпили мало, и ничего не употребляли, так что нас обвинять не в чем, — она быстро закивала, сжав салфетку сильнее и наконец порвав на две части. — Подождите, — возмутился Степан, — мы его знаем, потому что мы учимся на одном факультете, но он на третьем курсе, а мы на втором, но никто не общается с ним тесно, его здесь не должно было быть. Он заехал на несколько минут поздороваться. И всё! — Все остаются на месте до выяснения обстоятельств! Кажется, что за минуту отрезвели все, даже те, кто был уже в стельку. Но мне лишь показалось. Половина точно была в зюзю, кто-то сидел около стены, уже видя десятый сон, а кто-то до сих пор порывался подняться и пойти разобраться с полицейскими, начиная со всем знакомого: «Я свои права знаю! А на каком основании вы тут…», но старосты всех четырёх групп с направления пытались таких смельчаков утихомирить, правда, не со всеми получалось. А офицеры кровожадно улыбались, потирая руки. Думают, что наркопритон обнаружили? Что им теперь положено повышение в звании? Но мы ведь простые студенты, откуда у нас деньги на наркотики? Они ведь не вызовут медицинских работников, чтобы у нас взяли тесты и провели освидетельствование, и не повезут нас составом в пятьдесят человек в отделение полиции. Ведь это физически неосуществимо, мы не преступники, чтобы сюда несколько машин вызывать и конвоирами идти следом, провожая в кутузку. Доказательств у них нет, даже если Комаров упомянул нашу попойку, они не могут быть уверенными, что его слова правдивы. Главное, не пускать их дальше порога, чтобы ничего не подкинули… Видимо, пересмотрела я в детстве ментовских сериалов по нтв. Окинула взглядом творящееся безумие и не поняла только одного… А где Ира? Степан и Коля разговаривали с полицаями у двери, кто-то мирно спал, прижавшись к стеночке, а старосты пытались привести спящих в чувства, а Ира пропала… Быстро достав телефон, открыла мессенджер, но она написала мне первая. Как там… Вспомни солнце, вот и лучик? Ирина: Ась, тут машина полицейская около ворот стоит, что у вас там происходит? «Ничего необычного, главное, не заходи. Вообще, лучше к началу улицы отойди, вызывай такси и езжай домой. Я потом тебе всё подробно расскажу» «Ну а если коротко, то Комарова приняли гаишники под наркотой, и теперь нас тут муштруют, потому что он к нам заезжал» Ирина: Боже. И что ты теперь? «Ничего. Я ни при делах, они ничего не докажут. Попрыгают вокруг дома и уедут оборотни в погонах к себе на шабаш» Ирина: У тебя под градусом речь красочней становится, не хочешь в писатели пойти? «Только если детективов. Один сюжет на примете у меня уже есть. Напиши, когда приедет такси, и когда дома будешь тоже» Ирина: Хорошо, ты там тоже не пропадай Мы сидели в тишине, разбавляемой лишь тихими шёпотками и бурчанием опьяневших, и ждали. Чего? Неизвестно. Даже сами полицейские не могли внятно объяснить, только пожимали плечами и просили оставаться на местах. Алиса тихонько плакала в углу, шепча, что родители убьют её, если узнают, а я только вздыхала. От духоты и напряжения, повисшего в воздухе, начала болеть голова. — Я прошу прощения, — не выдержала я, подходя к полицейским, — а может, можно как-нибудь по домам? Написать там расписку, что мы тут были, подписи поставить. Мы тут уже два часа сидим… — но полицейский лишь окинул меня презрительным взглядом, — вы же не повезёте всех нас в отделение? Уже за полночь… — Пройдите на место, — только ответили мне, — пока никто не уходит. Другой полицейский звонил кому-то и, видимо, думал, что с нами делать. Таким-то составом… Я никогда прежде не была в такой ситуации и даже предположить не могла, как события могут разворачиваться дальше, поэтому пристально следила за полицейскими, но они не рвались подходить к столам или дальше в дом, Степан и Коля стояли рядом и тоже наблюдали за ними. Ира строчила каждые пять минут, спрашивая, что у нас происходит, а я делала фотографии исподтишка и слала ей в мессенджере. Спустя ещё полчаса к нам подоспела помощь. Все резко затихли и повернули головы, когда размеренные шаги стали громче, чтобы увидеть в дверях Чернова… Я невольно сжалась. Чернов, возвышаясь грозной скалой прошёл мимо Степана, не удостоив его и взгляда, и остановился рядом с полицейскими, а за ним, зевая, медленно шёл Серафим, он был чуть ниже, где-то на пять-семь сантиметров, но почему-то именно сейчас эта разница в росте отмечалась так ярко, что Александр Николаевич казался не только выше, но и шире в плечах. Но, возможно, мне так лишь казалось. — А вы кто будете? — спросил полицейский, строго зыркая на историка. Он надменно перевёл на него взгляд, не поворачивая головы, из-за чего казался ещё высокомернее, насмешливо приподнял бровь, размыкая губы, чтобы ответить, но Серафим быстрым движением обогнул его, перегородил собой и, осторожно ударив по плечу, мягко оттолкнул от мужчин. — Мы их преподаватели, в какой-то мере несём ответственность за детей. Давайте поговорим на улице? — философ, минуя Александра Николаевича, вышел, за ним последовали и оборотни в погонах. Сначала один, потом, недоверчиво разглядывая историка, другой. — А эти здесь откуда? — шёпотом спросила Ева, Вера вздрогнула, а я сильнее вжалась в угол, надеясь, что меня не заметят, но Чернов, оказавшись весьма наблюдательным, мазнул по нам быстрым скучным взглядом и остановился на бедной и испуганной его появлением мне. Плечи его опустились, и он, не поворачивая головы, посмотрел на остановившегося рядом Степана. — Спасибо… Что приехали, — просипел растерянно он, потупив взгляд. Значит, это он попросил их помочь. Чернов настороженно посмотрел на выход, где скрылись полицейские, и тихо спросил: — Что употребляли? — Только алкоголь, — удручённо отрезал Степан, — Комаров к нам не заходил. Так, постоял около ворот и уехал, ещё в нормальном состоянии. Чернов, скривив губы, кивнул. Казалось, он хотел что-то сказать, но благоразумно промолчал. И правда, сейчас не время для разговоров, он, развернувшись, вышел, оставляя Степана посреди комнаты рассеянно глядеть ему вслед. И после этого верь школьным учителям, которые говорят, что в универе с нами сюсюкаться никто не будет. — Ты его вызвал что ли? — потрясённо спросила Вера. — Ну, да, — резко ответил Коля вместо Степана, — и правильно сделал. Я вот не хочу по двести двадцать восьмой загреметь. — А почему именно… Им? — искренне не понимала Ева, и я была солидарна. — А кому мне звонить? Родителям? Мама, папа поднимайтесь и приезжайте в другой город за тысячу километров, тут меня хотят за незаконное употребление наркотиков в кутузку упечь? Или адвокату? Так ночь на дворе, люди спят, а у меня знакомых юристов нет. Так что… Простите, дамы, выхода не было. — Ты бы хоть Лапину позвонил, что ли, — протянула я, — он же право ведёт, он хоть знает закон. — У него жена и дети. Ему есть чем ночью заниматься. — А этим, значит, нечем ночью заняться. Скорее наоборот, они моложе… — задумчиво погладив подбородок, хмыкнула Ева. И мы замолкли, дружно пялясь в пол. Не знаю, как они, а я представила, как Степан звонит Чернову не в самый подходящий момент. Ночью. Когда он вместе с девушкой… А потом он связывается с Серафимом, и они вместе, как какие-то супергерои, едут спасать бедных и несчастных студентов. За спинами их развеваются от непонятно откуда взявшегося ветра плащи, точнее, у философа — чёрная удлинённая кофта, а у Чернова ничего не развевается, потому что он в рубашке приехал, — а над головами появляется свечение как в комиксах. Через полчаса напряжённого ожидания в комнату вошли все четверо. — Сейчас по одному подходим, пишем расписку, и можете быть свободны, — я чуть ли не взвыла, ведь было уже давно предложено, но они, видимо, к словам потенциальных преступников не прислушиваются. Те, кто хотел поскорей вернуться домой, живо встали в очередь. Точнее, все, кто мог стоять на ногах, а я осталась сидеть на диване. Головная боль усиливалась, а мяться ещё полчаса около Чернова с Серафимом и полицейскими мне не хотелось. — Можете уже заказывать такси, — устало бросил Серафим, прижимаясь спиной к стене около двери, и в комнате началось движение. Девчонки начали беседовать и договариваться поехать вместе, одни думали, как поступать с нетрезвыми, другие искали, у кого им остаться на ночь, ведь в общагу в три ночи никого не пустят, а третьи боялись идти домой, потому что родители думали, что они остались на ночёвке у подружек. Вскоре, когда проблемы были решены, толпа в помещении становилась всё меньше, однокурсники подходили к полицейским, брали листочки, а те, глядя на преподавателей, получали утвердительный кивок, убеждались в личности студента и спокойно диктовали текст расписки. Кто-то шёл сам, кого-то вели, а кто-то и вовсе был не в состоянии даже говорить, поэтому за них отчитывались их друзья и знакомые. — А это кто? — спросил полицейский, глядя, как вокруг девушки прыгает её парень и уговаривает подняться. Матвей тут же выпрямился и отчеканил: — Лебедева Арина Викторовна, — мужчина недоверчиво посмотрел на Чернова, тот кивнул, и ручка быстро записала по бумаге, — седьмое февраля две тысячи первого года. Александр Николаевич, машина уже подъехала, можно мы пойдём? Но Чернов лишь жестом подозвал к себе Степана и что-то спросил. Шёпотом. А тот быстро закивал, и только потом было дано разрешение: — Идите. Арина с помощью парня поднялась и, шатаясь, поплелась на улицу. Коля быстро открыл им дверь и вышел следом, провожая, и всё началось заново. Листы, быстрая диктовка и хмурые взгляды преподавателей. Когда, попрощавшись, вышел последний студент, в опустевшем коттедже остались лишь Степан, Коля, преподаватели и полицейские. Ну и я, всё ещё полулежала на диване, переписываясь с Ирой, и надеялась, что пульсирующая боль отступит. — А вы кто? Подойдите сюда. Поднялась и, молча выхватив лист и ручку, начала красиво выводить слова, не обращая внимания на Чернова, который стоял около полицейского и мысленно пытался меня уничтожить. Пока они диктовали текст расписки пятидесяти людям, я уже всё запомнила, так что их помощь тут не требовалась. Когда лист перекочевал в руки к полицейскому, он быстро пробежался взглядом по строчкам и, повернувшись к Серафиму, кивнул: — Всего доброго, спасибо за сотрудничество, — и вышел следом за коллегой, оставляя меня, Степана и Колю с преподавателями. Вот сейчас бы их помощь была как никогда кстати, потому что Чернов и Серафим выглядели злыми. — Где головы ваши? Вы же знаете, что Комаров наркоман… — начал философ тихо нас отчитывать. Я, конечно, могла избежать разговора, но ещё вещи забрать надо из спальни, да и некрасиво так разворачиваться и уходить. — Ну так он нам не предлагал, — пожал плечами Коля, — а разве тот факт, что он употребляет, делает его плохим человеком? — Если бы пристрастия Комарова касались только его… — протянул Чернов, мотая головой, — по его наводке полицаи вышли на вас. Сейчас бы отдыхали, если бы не он. — Вот тварь, — разочарованно процедил Степан и достал пиликнувший телефон из кармана. Они, наверное, были в доверительных отношениях, раз парни так лояльно к нему относились, — такси приехало, — сокурсник виновато глянул на меня, — Ась, ты как будешь добираться? — Чернов тоже последовал его примеру, но я старалась не поворачивать голову, и так морозило, а если уж ему в глаза загляну… Оледенею вмиг. — Я сейчас вызову, — поспешила успокоить Степана, но почти разряженный телефон жалобно запищал, оповещая о том, что заряд батареи стремится к нулю. — Я бы тебе предложил поехать с девчонками, — начал оправдываться он, — но я уже заказал машину на пять адресов. Мест больше нет. — Ничего, я сама как-нибудь, — теперь, когда полиция уехала, можно было не волноваться, а Степан и так за такси из своего кармана заплатил, и ещё больше обременять его я не хотела, он и так стресс пережил. И я тоже, а причина стресса стояла рядом, — а вы тут останетесь? — Ну да, надо же сдать дом арендодателю, убраться, тут много чего осталось, — Коля кивнул на стол, на котором ещё оставались закуски, почти пустые бутылки из-под спиртного и горы грязной одноразовой посуды, да и сам коттедж был не в лучшем виде: пол был грязным, никто не посчитал нужным разуться, и теперь на местами мокром линолеуме виднелись тёмные следы от обуви, стены тоже были запачканы отпечатками пальцев. — А то придётся платить за просрочку… Коля, достав телефон, покосился на Степана и, махнув головой в сторону двери, обратился к преподавателям: — И у меня тоже машина приехала, мы проводим тех, кто остался, — и, не дожидаясь ответа, парни развернулись и почти бегом покинули здание, а я осталась. Предатели, хоть бы предложили пойти с ними. — А я вещи заберу и тоже поеду… Пытаясь как-то успокоиться, поднялась на второй этаж. Сердце тяжело билось в груди, отдаваясь гулом в ушах, становилось тяжело дышать, то ли из-за духоты, то ли от волнения, то ли от усталости, казалось, ещё немного и я упаду без сознания, поэтому наспех забрала свои и Ирины вещи, стремясь быстрее выйти на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха. — Вы уже вызвали такси? — мрачно поинтересовался Чернов, едва я, спустившись, поравнялась с ним, уставившись на заветную дверь. Ещё немного, четыре шага, и я на улице… Но некрасиво игнорировать преподавателя, да ещё и в присутствии другого, Серафим-то не знает, что у нас происходит, поэтому развернулась к ним лицом, опуская взгляд на часто вздымающуюся грудь Александра Николаевича. — Да, я только что… — я рефлекторно достала телефон из кармана, но он, при нажатии на кнопку, не включился. Зарядки не хватило. — Не стоит лгать, — спокойно заметил он, а я лишь воздохнула. Усталость брала своё, и сейчас мне хотелось оказаться дома. — Я сам вас отвезу. — Не стоит, я… — попыталась воспротивиться, но меня прервали сердитым: — Вы меня с первого раза не поняли? — Поняла… — пискнула и шагнула к двери, не имея сил возразить. Чернов, взглянув на Серафима, раздражённо фыркнул, а он, сдержанно улыбнувшись, тихо посоветовал: — Ты бы хоть немного поласковей был, чуть-чуть… И только теперь до меня дошло: они друзья! Это Серафим попросил отнести папку с документами в кабинет к Чернову, это их пары поменяли местами, о чём даже деканат не был осведомлён, и они вместе приехали сюда разбираться с нашими косяками… В смысле, с ситуацией с полицейскими! Делая вид, что ничего не слышу, открыла дверь и вышла из дома, наконец, делая полноценный вдох. На секунду закружилась голова от перенасыщения кислородом, и я чуть было не рухнула с покатых ступенек, но меня вовремя подхватил идущий сзади Чернов. Схватил за талию и потянул на себя, не давая упасть на каменную плитку с метровой высоты. Затылком почувствовала тяжёлый вздох и, выпрямившись, повернулась к нему, желая поблагодарить, но, глядя на суровую мину, перехотела. Много чести… — Идёмте, Ася, — безэмоционально кинул он мне, убирая руки, и первым спустился с крыльца, чтобы тут же повернуться и учтиво подать мне ладонь. Соображала я плохо, глаза слипались от усталости, поэтому отмахнулась от него и снова оступилась, но на этот раз поддержал меня Серафим. — Вы на втором этаже выпить успели что ли? — и, взяв за руку, помог спуститься, но я упорно молчала, здесь слова были излишни… — забирай её, пока не убилась, — философ выпрямился и, убедившись, что я твёрдо стою на ногах, быстрым шагом вышел за ворота, а я осталась около злосчастного крыльца под чутким надзором Чернова. — Как вы себя чувствуйте, Ася? — он иронично вскинул бровь, — стоило ли сие мероприятие того, чтобы в разгар болезни… — Александр Николаевич, — тихо перебила его, опираясь ладонями о кирпичный фундамент, — я вам не врала.  — Разве? — голос его сочился ехидством, Чернов подошёл ещё ближе, становясь по левое плечо и закрывая меня от взглядов оставшихся одногруппников за двором. Калитка по-прежнему была открыта. — Я не хотела врать, я просто не знала, как перенести встречу. Я забыла о том, что у нас должна была быть… Пьянка… — Не нужно было настаивать на встрече, — тоскливо прошептал он, — она действительно не будет продуктивной, — и тяжело вздохнул. — Нет, я… Я не то что бы не хотела, я просто… — Достаточно, Ася. Вы и так много сказали. Больше я вас не побеспокою. О пропусках можете не волноваться, у вас зачёт. Идти вы можете или вас донести до машины? — Могу! Я просто устала. — И, судя по всему, много выпили. — Всё, что я выпила, уже выветрилось… Перестав опираться на фундамент дома, медленно вышла за ворота. Степан и Коля уже всех рассадили по машинам и теперь смотрели вслед быстро удаляющемуся такси. Рядом с ними стояла Ева и смотрела в телефон, нервно стуча ногой по земле. — Идите, убирайтесь, — махнул рукой Серафим парням, — дальше мы сами. Сколько там до приезда машины? — обратился он к Еве. — Пятнадцать минут, — процедила она, чуть ли не скрипя зубами. Видимо, компании преподавателей она была не рада. Степан и Коля ещё раз поблагодарили их за помощь и, попрощавшись со мной и Евой, скрылись за воротами, Серафим остался рядом с Евой, а я, мягко ведомая Черновым, дошла до его машины. Александр Николаевич галантно открыл мне дверь, положил ладонь на затылок и тут же убрал, когда я села, смущённо на него глядя. Устроившись удобнее в большом кресле, проследила за тем, как он обогнул машину, остановился у капота, чтобы дождаться Серафима и поникшую Еву. Она, едва подняла голову и, увидев меня, улыбнулась, но, посмотрев на Чернова, тут же уставилась на землю. На нём лица не было. Не то что бы историк раньше был весёлым, но сейчас он был особенно грустным, ещё сильнее хмурил брови, плотнее сжимал губы. Неужели правда расстроился? Преподаватели пожали друг другу руки и разошлись: Серафим так же открыл дверь для Евы, а Чернов сел за руль, завёл машину, и спустя несколько секунд, мы тронулись. Мне было неловко, но он, судя по всему, неудобств не испытывал. Едва мы выехали на широкую трассу из загородного посёлка, он начал допрос: — Вы знаете Олега? — Да, он наш куратор с третьего курса. — Вы общались с ним лично, или кто-то из вашей группы? Как часто вы его видели? — закутавшись теплее в Ирин кардиган, я вжалась в кресло. Ночью было холодно, удивительно, как Александр Николаевич не мёрзнет. — Он есть в беседе нашей группы, Комаров рассказывал нам о том, как проходят экзамены, — давал наставления и материалы для подготовки к экзаменам, а также фотографии экзаменационных билетов, которых нет в доступе у студентов, но об этом ему лучше не знать, — я не общалась с ним вообще, но парни: Коля, Степан и Иван — здороваются с ним, если встречаются в корпусе. Но я последний раз видела его ещё в начале семестра. Что теперь будет? — Теперь в деканат доложат о случившемся, — начал он перечислять спокойно, — будет проведено расследование, придётся сдать тест на наркотики. А дальше это будет касаться только тех, у кого тест будет положительным. — Нас могут отчислить? — Вас, Ася, — вряд ли, в этом вы можете быть уверены. — Вы приехали по просьбе Степана? Хоть и знаю ответ, но мне интересно, почему он приехал. Он ведь мог забить, не ответить на сообщение или вызов, сделать вид, что не заметил, но он сорвался из дома ночью, чтобы помочь тем, кто за глаза называет его неадекватом и из принципов не ходит на пары, потому что он слишком требовательный. И он прекрасно знал, что меня там нет, точнее, думал, а значит, это всё было не ради того, чтобы впечатлить меня. Но Чернов мой вопрос оставил без ответа, быстро щёлкнул как-то рычажок на приборной панели, включил обогрев, закатал рукава до локтей, чтобы было удобнее вести машину, и сильнее сжал руль. — Называйте адрес, Ася. Оставшуюся дорогу мы молчали. Я смотрела в окно, пытаясь не спать, а Александр Николаевич был невозмутим, казалось, он вовсе не устал, даже не зевал, только иногда кидал на меня быстрый взгляд и тут же возвращался к дороге. Когда машина остановилась у подъезда, преподаватель поставил её на ручник и оторвавшись от руля, приложил согнутые в кулак пальцы к губам. — Ася… — я повернулась к Александру Николаевичу, но он тут же отвернулся, глядя в боковое зеркало с его стороны. Даже взглядом не удостоил, — здесь? — Да, здесь, — но выходить я не спешила, — я не хотела вас разочаровать. — Разочаровали меня не вы, а я сам. Идите, Ася. Спокойной ночи. Потянув за ручку, открыла дверь, удобнее перехватывая Ирину сумку, и, вместо того, чтобы выйти, подалась к нему, мягко касаясь щеки губами. — Спасибо за помощь… Он резко повернул голову, но я уже выскочила из машины, держа в руке заранее приготовленные ключи, и шмыгнула в подъезд, больше на него не глядя. От усталости болела голова, поэтому, едва я зашла в дом, поставила телефон на зарядку, набрала Ире и, включив громкую связь, упала на кровать. Она была в сети и ждала моего звонка, в диалоге светилось отметка в двадцать шесть сообщений, в каждом из которых она писала, как переживает, и что до сих пор не спит. — Ты уже дома? — спросила подруга чуть ли не визжа, — я себе места не находила. Ася, у тебя всё хорошо? — Да, дома… Всё хорошо. — Что у вас случилось? Расскажи подробнее.