Возбудим и не дадим

Когда дверь за Александром Николаевичем захлопнулась, я вернулась на кухню. На холодильнике действительно висел, прижатый магнитиком, листок, на котором красивым ровным почерком была написана своеобразная инструкция из семи пунктов, причем Чернов указал даже время, в которое нужно принимать препараты, и рекомендации. Сами коробочки лежали на полке ровной стопочкой, которую я сначала не заметила, когда готовила. И ни чека, ни бумажки с ценой всего этого добра здесь не было, да здесь же только одна упаковка противовирусного пять сотен сто́ит! Убрав грязные тарелки в раковину, ещё раз взглянула на инструкцию и перенесла все лекарства на стол, чтобы начать изучение. Нашла на листке название препарата, открыла коробочку, выдавила из плитки несколько таблеток и, сложив их в кучку, взяла следующую. Откуда только Чернов всё знает? Не сидел же он всю ночь, выискивая показания к приёму в этих километровых инструкциях, чтобы всё это записать понятным для меня языком? Приняв лекарства, поплелась во вторую комнату, чтобы убрать постельное бельё за гостем, но диван был сложен, как и выделенные одеяло и подушки, только на столике одиноко лежал чехол из-под беспроводных наушников, видимо, забытый в спешке. Взяла в руку, покрутила, открыла, оба наушника были внутри. Хотела написать Чернову, но, когда легла в кровать, благополучно об этом забыла. Так и провела весь день в кровати, смотря телевизор. Несколько раз на меня накатывало вдохновение, и я порывалась пойти делать домашние задания, но после двадцати минут умственной работы уставала и снова шла отдыхать. В понедельник решила остаться дома и долечиться. Температура уже спала до нормальной и больше не поднималась, только насморк беспокоил, и горло болело, но с этим справлялись назальный спрей и леденцы с обезболивающим. Во вторник я уже пошла в универ, ведь никто из преподавателей не войдёт в моё положение и не закроет пропуски без справки, и придётся отрабатывать. Никто кроме Чернова… Ира была безумно рада моему возращению, потому что, по её словам, без меня ей было невыносимо и тоскливо находиться в универе и вообще учиться. — У нас сейчас история? — грустно спросил Степан, равняясь с нами, когда мы вышли из кабинета социологии. — Ты расписание что ли забыл? — улыбнулась Ира, наблюдая за реакцией поникшего одногруппника. — Боишься к Чернову идти? — догадалась я, Степан угукнул, опустив плечи, и тяжело вздохнул: — Он нас, наверное, прикончит. — И закопает всех в братской могиле… — дополнила Ира. — Да ну, он же добрый, — отмахнулась я, чем вызвала бурю негодования. — Ась, ты чего… С каких это пор? — Степан ошарашено посмотрел на меня и перевёл взгляд на согласно кивающую Иру, которая начала сдержанно улыбаться после моих слов. Точно, Чернов в универе и в жизни — это разные люди. — В смысле, он же тогда сам приехал, его никто не заставлял, а значит, что-то хорошее в нём есть, раз он так поступил. Следовательно, он добрый, — попыталась оправдаться, но ни Ира, ни Степан связи между двумя фактами не находили. Логическая цепочка оказалась провальной. — Вообще, верно, но вывод притянут за уши, — всё же согласился Степан, останавливаясь около двери в аудиторию, где уже сидели некоторые наши одногруппники, я только пожала плечами, пусть будет так, не буду я ему доказывать, что Александр Николаевич хороший человек, он и сам это прекрасно знает, — дамы вперёд. Я вошла первая, за мной осторожно — Ира, а Степан остался в коридоре и стоял там, недоверчиво оглядываясь по сторонам, пока я не махнула ему рукой: Чернова в кабинете не было. Хотя, какая ему разница, всё равно на занятии встретятся. В кабинете было на удивление тихо, почти все склонились над партами, пытаясь зазубрить текст распечаток. Ира почесала затылок, глядя на эту картину, а я, обогнув первый ряд, села за вторую парту, которая пустовала: видимо, никто не хотел сидеть близко к Александру Николаевичу, а я решила стать эдаким щитом, отгораживающим одногруппников от преподавателя, в конце концов я его теперь не боюсь. Воскресенье показало, что он не такой уж и страшный, в смысле, пугающий. — Думаете, он будет сегодня валить? — Ира повернулась к Степану и Коле, которые, прижимаясь к партам, непрерывно смотрели на дверь. — Без понятия, — ответил Коля, запуская пальцы в волосы, — может, у него настроение будет хорошее. — Ага, он на нас посмотрит, и оно сразу испортится… — пессимистично хмыкнул Степан. — А вы его видели? — я тоже обернулась, складывая руки на стоящей выше парте, — он тут вообще? — Не видели, аудитория уже открытая была, — протянула Вера, тоже присоединяясь к разговору. Прозвенел звонок, и все разом замолчали, пытаясь за те ничтожные оставшиеся минуты подготовиться к занятию: кто-то продолжил читать текст с распечаток, кто-то рисовал в тетради, строя умное лицо и делая вид, что что-то записывает, а я только тетрадку по социологии достала, чтобы хоть какая-то видимость подготовки была, и разблокировала телефон, заходя в социальную сеть, из-за чего и на меня смотрели с явным удивлением. Ведь я уже давно не отвечала, и меня должны скоро спросить, а я не готовилась… Александр Николаевич зашёл в аудиторию спустя десять минут после звонка, когда парни в шутку начали отсчитывать пять минут, чтобы уйти с пары. Мы синхронно поднялись, приветствуя его, а он, как будто не было выходных, окинул помещение скучным взглядом и жестом разрешил сесть. Вставать-то не обязательно было. Чернов с присущей ему важностью прошёлся к своему месту, положил стопочку скреплённых листов на стол и, прижавшись к нему бедром, повернулся ко мне. Точнее, к нам. Но так как я сидела ниже, мне казалось, что смотрит он именно на меня. Я смущённо отвела взгляд, подтягивая Ирины распечатки к себе, а преподаватель, сложив руки на груди, строго начал: — Итак… — но продолжить не успел: за дверью раздался глухой стук, а затем она со скрипом распахнулась, и в следующее мгновение в аудиторию зашла Маргарита Геннадьевна — декан нашего факультета. Грузная низенькая женщина, поправив очки, осмотрела наш ряд, оценивая посещаемость, нашла взглядом преподавателя и только потом громко поздоровалась. Растерянные мы ответили ей тем же, только тихо и неорганизованно, из-за чего в кабинете стало шумно. Не часто Маргарита Геннадьевна удостаивала нас своим визитом, обычно обо всём, что касалось учебной деятельности, нас оповещали секретари факультета. — Александр Николаевич, — кивнула декан, когда Чернов подошёл ближе, а мы затихли, делая вид, что повторяем материал, чтобы услышать, о чём они будут говорить, — сегодня в деканат приходил сотрудник полиции… Разрешите сделать объявление. Сзади кто-то нервно хохотнул, Степан пошутил про отчисление, а Ира тяжело вздохнула, сцепляя пальцы в замок, но мне казалось, что ругать нас не будут. Маргарита Геннадьевна выглядела спокойной, голос её был ровным, без истеричных ноток, да и присутствие Александра Николаевича позволяло расслабиться, уж он-то за нас вступится. Наверное. — Пожалуйста, — махнул рукой Александр Николаевич в нашу сторону. — Сегодня, — тяжело вздохнула женщина, — молодые люди, ко мне пришёл полицейский с печальным известием: студента нашего факультета задержали сотрудники полиции, и теперь он будет привлечён по статье уголовного кодекса Российской Федерации. Фамилию называть не буду, думаю, все и так поняли, о ком речь… Да, поняли все. Об этом инциденте знают все студенты нашего университета, даже из других корпусов и факультетов. — Я не буду говорить о том, что вы должны были уведомить деканат о запланированном мероприятии… — Разве должны были? — спросила Ира шёпотом, наклонившись ко мне, я пожала плечами. — Видимо, да, но это идиотизм какой-то… — хотя, помню, даже в школьное время классная всегда просила предупреждать о сборищах класса, ведь она за нас несла ответственность даже вне учебное время. А теперь все мы взрослые, но до сих пор перед кем-то должны отчитываться? Ира солидарно кивнула, а Маргарита Геннадьевна поспешила продолжить, но Степан её прервал неуверенным: — Его теперь посадят? — Не посадят, а привлекут к уголовной ответственности, — деловито поправила декан, снимая очки, чтобы протереть их, — не бойтесь, я не отчитывать вас сюда пришла, а сообщить, что завтра ваша группа полным составом идёт в поликлинику при нашем вузе, чтобы пройти тест на наличие наркотических веществ в организме. Приём начинается в десять, поэтому вас освободят с двух первых пар. Вы проходили медицинский осмотр на первом курсе в этой поликлинике, все знают, где это. Вас поведут Лариса Павловна и Александр Николаевич, — она кивнула на стоящего рядом преподавателя. — Только наша группа пойдёт в поликлинику? — тихо спросила Катя, Коля хмыкнул, его, видимо, тоже интересовал этот вопрос. — Не волнуйтесь, тест сдадут все, кто написал расписку: ваша группа пойдёт в первой половине дня, группа политологов — во второй, и ещё две группы на следующий день, то бишь послезавтра. Но есть и хорошие новости, — улыбнулась женщина, выжидая паузу, Ира подалась вперёд, опираясь локтями на крышку парты, а я перевела взгляд на Чернова, на губах которого появилась хитрая улыбка, что меня и насторожило. Я надеялась, что декан скажет, что какие-то зачёты нам поставят автоматом, что кто-то из преподавателей заболел, и пары отменяются, но она меня разочаровала: — с этого дня у вас меняется куратор. Я усмехнулась, округлившийся живот, который Алина Валерьевна усердно пыталась скрыть за разлетаистыми юбками, заметили все, и все мы гадали, когда же она уйдёт в декрет. — Алина Валерьевна ушла в отпуск, и теперь Александр Николаевич будет её замещать. Временно, — дополнила женщина, но все поняли, что это надолго, ведь Алине нужно ещё доходить месяца четыре беременности, родить, потом полтора года за ребёнком ухаживать, а когда она вернётся, то и не вспомнит о группе, которую курировала, и учтиво позволит Чернову нас довести до выпуска. — А хорошие новости будут? — тихо хмыкнул Коля, чтобы разрядить обстановку среди студентов, но услышали все: и декан, и, что ещё страшнее, Чернов. Александр Николаевич перевёл насмешливый взгляд в мою сторону, наблюдая за задними партами, я не оборачивалась к Николаю, но услышала, как он сглотнул. Хорошие новости будут, но, видимо, только для Чернова, когда Коля будет, заикаясь, отвечать на этом занятии. — Надеюсь, будут. После того, как вы сходите в поликлинику, и выяснится, что наши студенты добропорядочные и чтут закон. Я машинально кивнула, поправив очки, и подняла руку, чтобы на меня обратили внимание: — Извините, у меня вопрос… — Маргарита Геннадьевна тут же посмотрела на меня, вздёргивая подбородок, а Чернов, вместо того, чтобы последовать её примеру, даже взгляда от пола оторвать не потрудился, несильно кивая, — можно? — Говорите… — бросил он задумчиво. — На недавнем мероприятии… — я замялась под пристальным взглядом декана, — были не все студенты из нашей группы, у них в этот день просто не будет занятий? Или они тоже пойдут с теми, кто был? — Хороший вопрос, — замялась Маргарита Геннадьевна, потирая руки, — я уточню и передам информацию старосте… Ах да, Александр Николаевич, — продолжила она тише, говоря исключительно с Черновым, — визит в поликлинику как раз выпадет на большой перерыв, вы можете действовать по ситуации, если время останется, можете направить студентов в корпус и провести занятие. Это всё. — Всего доброго, — вежливо улыбнулся Чернов, провожая декана взглядом, но как только дверь закрылась, а в аудитории установилась гробовая тишина, улыбка мгновенно пропала, Александр Николаевич повернул голову к нам и устало начал: — раз вам объявили, что куратор меняется, то вы уже поняли, что меняются и порядки. Алина Валерьевна не уделяла вам, как своим подопечным, должного внимания… Мне уже пожаловались на частые прогулы иностранного языка в первой и второй группах. Впредь старайтесь не пропускать, это первое предупреждение. Ира нахмурилась, переглядываясь со мной, а я пожала плечами, с одной стороны, он прав, а с другой… Теперь его ещё сильнее бояться и не любить будут. — Но сейчас не об этом… — выдохнул Александр Николаевич, направляясь к своему месту, — если среди присутствующих есть те, кто боится, что тест окажется положительным, задержитесь после пары. Ещё двадцать минут я буду здесь, потом вы сможете найти меня на кафедре. — И вы за ручку в полицию поведёте? — неуверенно спросил Коля, но Александр Николаевич уже всецело был поглощён перелистыванием листочков. Не глядя на него, он серьёзно ответил: — К счастью для вас, я постараюсь помочь, такие пристрастия до добра не доведут. Вы и сами это понимаете, у вас живой пример перед глазами… — достав ведомость из стопки, преподаватель положил её на стол и вдруг обернулся, — ах да, чуть не забыл, немного о пропусках физической культуры мужской частью группы… — Коля взвыл, Степан захныкал, Вера сочувствующе присвистнула парням, — почему у вас посещаемость хорошая только с начала семестра? В первую неделю, и то не у всех? — Виноваты, — просипел Стёпа, — исправимся, больше такого не повторится! — На первый раз поверю. Итак… — Чернов сел на стул и начал быстро писать что-то на бумаге. Я повернулась к Ире, которая, сложа руки на парте, непрерывно смотрела в одну точку. — Ты чего? — Как-то не верится, — рассеянно пожала она плечами, — что такое могло произойти. Олег был таким добрым и отзывчивым… Я бы никогда не подумала, что у него могут быть подобные проблемы с законом. — Мы все так думали, — шепнул Коля, я солидарно кивнула. Никто его не знал, и никто не мог утверждать, каким был настоящий Олег, без показного дружелюбия. — Кого сегодня нет? — Карины, которая исполняла обязанности старосты, как раз-таки и не было, поэтому голос подал Степан, оглядывая аудиторию и перечисляя: — Нет Морозовой, Рейн и Ларина, — Александр Николаевич кивнул, видимо, веря Степану, раз не стал оглядываться, чтобы убедиться в правдивости сказанного, быстро провёл ручкой по столбику и поставил три прочерка. — Ларин снова через две недели появится? Что с ним вообще? — Я не знаю, — пожал плечами Степан, — с субботы его не видел. — Вообще, если не ошибаюсь, Ваня работает, поэтому и пропускает, — дополнил Коля, а я непроизвольно хмыкнула, вот оно что. Иван хоть и производил впечатление раздолбая, но всё равно доля ответственности в нём была: в групповых проектах он активно участвовал и вносил свою лепту, готовился к некоторым парам и даже получал похвалу от преподавателей, и он мог бы даже получать стипендию, если бы не пропускал занятия так часто. Но теперь я поняла, что не такой уж Ваня и раздолбай, ведь он умудряется не только работать с первого курса, но ещё и сдавать экзамены с первого раза, хоть и на тройки. — Хорошо… А теперь самое интересное, — Чернов поднялся, держа стопку листочков, а мы все разом поднапряглись, что в его понятии может быть «интересным» мы не знали, но уже боялись, — проверочная… — Александр Николаевич, — возмущённо позвал Степан, — но вы ведь не говорили, что она будет! — Говорил. На позапрошлом занятии Кристина Рейн последняя выходила из аудитории, её я попросил передать информацию всей группе, — невозмутимо ответил Чернов, направляясь к нашему ряду. Мы с Ирой непроизвольно переглянулись, машинально оборачиваясь, как и все остальные в группе, чтобы найти взглядом Кристину, но её место пустовало. — Она нам ничего не передавала, — тихо объяснила Вера, — мы не знали. — Это последняя пара на этой неделе, перенести работу я не могу. Ведомость для контрольной недели нужно заполнить до пятницы. Вы можете не отвечать на те вопросы, которые давались для самостоятельного изучения. Если вы готовились к четырём предыдущим парам, то написать проверочную должны. Рассаживайтесь по одному. — Ну тогда ладно, — облегчённо выдохнула Вера, парни её поддержали, и Ира тоже немного успокоилась, а я наивно понадеялась, что мои умные одногруппники, у которых проверочная уже не вызывала страха, мне помогут, ведь я не готовилась совершенно! Но надежды мои не сбылись: после слов Чернова в аудитории началось движение, и мои возможные спасители мгновенно повскакивали и помчались на другие ряды, где была возможность списать, или на «камчатку», а мы с Ирой так и остались сидеть за второй партой, разглядывая мелькающие с другого конца кабинета макушки. Предатели! Я посмотрела на Иру, ища поддержку, но Чернов уничтожил и этот ничтожный шанс получить хорошую оценку: — Осипова, отсаживайтесь за крайнюю парту, — я посмотрела ему в глаза, надеясь на послабление, но Александр Николаевич был по-прежнему непреклонен, он молча ждал, когда я выполню своеобразный приказ, и мне пришлось подчиниться, отодвигаясь на самый край парты, ближе к проходу. Как только все расселись, преподаватель окинул взглядом всех студентов, которые рассредоточились по всей лекционной аудитории, осуждающе хмыкнул и протянул листочки с проверочной в сторону. Степан понял его жест мгновенно: поднялся и подошёл к Чернову, чтобы забрать варианты и раздать. — На всю работу вам должно хватить тридцати минут, писать будете сорок пять, чтобы наверняка успели, — объявил Александр Николаевич, когда Степан, выполнив свою задачу, сел на место, и все склонились над партами, начиная что-то писать, а я только вопросы прочитала и сразу же поняла, что спасти меня может только интернет. Чернов укоризненно помотал головой, глядя на «камчатку», и шагнул на ступеньку, медленно поднимаясь в верхнюю часть аудитории. Это был идеальный момент, чтобы списать! Я быстро достала телефон из кармана и, положив его на ногу, начала искать ответы на вопросы в документе, который мне недавно скидывала Ира, чтобы я могла подготовиться к паре. И я нашла, но всё было не так просто, потому что ответ занимал несколько страниц цельного текста, не делящегося на пункты, а значит, перед тем, как списывать, придётся прочитать и выбрать самое главное, но времени на это у меня не было, и я решила скатывать наиболее подходящие куски, чтобы хотя бы не пустой лист ему сдать, но и здесь мне не повезло. Александр Николаевич почти неслышно обогнул мой ряд и спустился по ступеням с моей стороны, чтобы остановиться у окна, глядя через стекло на аллею. Я бы смогла списать, но только не когда преподаватель стоит в двух метрах от меня! Иру такое положение дел не смущало вообще, она положила телефон на стол, прикрывая его пеналом, и я решила тоже не отставать. В конце концов, времени хотя бы на два вопроса из четырёх мне хватит. Осторожно посмотрела на Александра Николаевича и опустила левую руку под парту, чтобы разблокировать телефон и положить его между ног, быстро дописывая предложение. Чернов резко развернулся, и я вздрогнула от нежданности и сдвинула ноги, чтобы скрыть телефон, главное, случайно не нажать никуда. Преподаватель окинул меня взглядом, а я попыталась состроить задумчивое лицо, мол, думаю, что написать, но он, видимо, не поверил моей жалкой актёрской игре, подошёл ближе, наклонился ниже, от чего я невольно дыхание задержала, и еле слышно прошептал, почти касаясь губами уха: — Раздвигайте ноги, Ася, — внутри всё перевернулось от этого шёпота, сердце вмиг забилось быстрее, а я сильнее стиснула ручку пальцами, боясь пошевелиться. Ира, повернувшись ко мне, окаменела и тут же отвернулась, чтобы не видеть попытки домогательства, а Чернов чуть отстранился и продолжил уже громче и строже: — доставайте телефон и пишите сами! Ещё раз увижу, остаток пары проведёте за дверью, — и, выпрямившись, обратился к Ире: — вас это тоже касается, Ирина, уберите телефон из пенала. Ира активно закивала, и я тоже под чутким надзором убрала телефон в карман и уставилась в листок, понимая, что хорошей оценки у меня не будет. Преподаватель снова обошёл ряд, продолжая пугать студентов стремительным передвижением, а я больше списать не пыталась, подпёрла горящую щёку ладонью, медленно обводя буквы написанного предложения, но теперь преподаватель не следил за нарушителями. Он прекрасно видел, что Ира снова достала телефон, как Степан пыхтел, пытаясь сесть в незамысловатую позу, чтобы плечом прикрыть парту и таким образом скатать, и даже когда кто-то с дальнего ряда уронил телефон на пол, и на всю аудиторию раздался характерный стук, Чернов даже голову к нему не повернул, сделал вид, что не услышал. Это он только ко мне придрался, что ли? Ну а к Ире так, в довесок, чтобы мне не так обидно было. Когда время кончилось, Александр Николаевич остановился около своего стола и попросил: — Сдавайте работы. Занятие продолжим после перерыва, — и, дождавшись, когда Степан быстро соберёт листы, сложил их ровной стопкой и вышел из аудитории. И только тогда все начали пересаживаться на свои места, а Ира вскочила со скамейки и, едва я перевела на неё взгляд, предложила: — Пошли, выйдем. Я поднялась, быстро шагая к двери, надеясь, что она не слышала двусмысленной фразы Чернова, хотя уже сомневаюсь, что он не хотел, чтобы она таковой казалась. Когда я вышла, Ира уже сидела на скамейке около аудитории и, болтая ногами, ждала меня. — Вы вышли на новый уровень отношений? — поинтересовалась шёпотом подруга, когда я села рядом. Я только неопределённо плечами пожала, пытаясь оправдать Александра Николаевича: — Это было сказано случайно! — Такие случайности называются оговорками по Фрейду, — кивнула Ира, откидываясь на спинку скамейки. — Понимаешь, он неосознанно транслирует свои мысли… — она вдохновлённо выдохнула и вскинула руку, отводя взгляд в сторону, наверное, думая, что бы ещё такого умного сказануть, я осуждающе цокнула языком, и подруга, сощурившись, переключаясь на более важный вопрос, наверное, больше не желая меня смущать: — ты хоть что-нибудь написала? — Конечно, целых четыре строчки… — грустно улыбнулась я, не густо, конечно, этого даже на тройку не хватит, но с чистой совестью могу сказать, что я пыталась. Ира хмыкнула и поднялась, видимо, это всё о чём она хотела мне сказать, но в присутствии одногруппников — не могла, ведь в аудитории сильное эхо, и, если прислушаться, было слышно каждое слово. Я поднялась следом, разминая плечи, а Ира поспешила меня утешить: — Мне кажется, у тебя всё равно будет пять! — верилось с трудом, конечно, но это подтвердил проходящий мимо нас Чернов, который так не вовремя решил вернуться в кабинет. А мы его даже не заметили, стоя спинами к лестнице. — Вам не кажется, — скучно ответил он, заходя в аудиторию, а Ира только рот от удивления открыла, медленно переводя взгляд на меня, и я знала, что сейчас может начаться, поэтому быстро зашла в аудиторию, краем глаза замечая, как широко она начала улыбаться. — Ась! — восторженно воскликнула Ира, следуя за мной, а я упорно игнорировала её, шагая к своему месту, — а, Ась? Перерыв ещё не закончился, но, когда Чернов вернулся в кабинет, одногруппники ощутимо сбавили громкость, чем я и воспользовалась: Ира не будет выяснять отношения при посторонних и самом Чернове, поэтому ей ничего не оставалось кроме как покорно пройти на своё место и сесть рядом, сверля меня взглядом. Александр Николаевич проследил за нами и, когда я посмотрела на него, улыбнулся, но в следующее мгновение изменился в лице, снова становясь серьёзным, и продолжил беззаботно рассматривать какие-то бумажки, перекладывая их с места на место, уж не узнаю, чем он там был так увлечён. Не то что бы я на него часто смотрела, просто взгляд постоянно цеплялся, когда я поворачивалась к Ире, и она это замечала, но ничего не говорила, хитро щурясь. Когда Чернов отложил листы и поднялся, мы поняли, что перерыв закончился, и все затихли. — Что готовили на пару? — громко спросил он, и Вера мгновенно отчеканила: — Тема девять, с первого по пятый вопрос. — Хорошо, даю отличникам шанс спасти своих товарищей. Кто готов отвечать? — Александр Николаевич окинул нас взглядом и, увидев неуверенно тянущую руку Вику, кивнул: — пожалуйста. Какой вопрос? — Зотова назвала номер и попыталась подняться, опираясь руками о крышку парты, но Чернов разрешил: — отвечайте с места, — и сам вернулся на своё, расслабленно закинул ногу на ногу и, переведя взгляд на стол, замер. Вика говорила быстро и сбивчиво, но было видно, что она учила, только преподаватель не оценил её стараний, казалось, он вообще не слушал. Медленно крутил пальцами ручку и изредка кивал, молча глядя в одну точку и приложив кулак костяшками пальцев к губам, и когда Зотова затихла, он наконец отмер, поворачиваясь к ней: — Это всё? Хорошо… — преподаватель спокойно поставил высший балл за ответ в ведомость, — теперь отвечать будет… — он мазнул по присутствующим взглядом и, задержав его чуть выше моей головы, выбрал себе жертву: — Николай, пожалуйста. Коля тяжело вздохнул и начал монотонно читать текст с распечатки, и каково было наше удивление, когда Александр Николаевич посмотрел на него, осуждающе помотал головой на скудную подготовку к занятию и отвернулся, даже не делая замечания. И даже когда Николай закончил, Чернов задумчиво протянул: — Хорошо, — и совершенно спокойно поставил плюсик, как и Вике, значит, их ответы были полными и самостоятельными, — дальше ответит… — Можно я? — выкрикнул вдруг Степан, и Александр Николаевич несильно махнул ему рукой, позволяя ответить, и Стёпа начал бессовестно читать, как я думала, испытывая нервы преподавателя, но он по-прежнему молчал, видимо, ни капли не возмущённый таким поведением. Мы же были удивлены такой сменe настроения, и я терпеливо ждала подвоха, уже начав беспокоиться из-за странного поведения. — Пара окончена, — процедил Чернов, отняв руку от лица, когда прозвенел звонок, — можете идти. — А следующая тема? Что нам готовить на занятие? — спросила неуверенно Катя, виновато оглядываясь на одногруппников, которые, напротив, её поддерживали, внимательно слушая, что ответит преподаватель. — Выучите то, что рассказывали сегодня, на зачёте это будет и, вероятно, на экзамене в следующем семестре тоже, но там вам читать по листку никто не позволит, — Катя ойкнула и опустила глаза, убирая распечатки в сумку, довольные Степан и Коля переглянулись, утвердительно кивая, — также хочу попросить остаться тех, у кого есть весомые причины для пропуска пар: проблемы со здоровьем, семейные обстоятельства и прочее. Вера, услышав про пропуски, активно закивала и, поспешно собрав вещи, первая подошла к Чернову, парни, которые часто прогуливали физкультуру, тоже поплелись к нему, но уже без особого рвения, наверное, чувствуя разнос, а мы с Ирой прибились к остальным выходящим из аудитории. Только когда все спустились по лестнице, я придержала подругу за плечо, чтобы прошептать на ухо: — Ира, мне бы остаться. — Зачем? — не поняла она, — ты вроде не прогуливаешь сильно, — подруга почесала затылок и тут же воскликнула: — Ась, ты что… Ты что ли по поводу… — Да нет же! — поражённо оборвала я, и она сразу изменилась в лице, протягивая хитрое: — М-м-м, тогда… К Чернову по личному вопросу? — отрицать было бесполезно, поэтому пришлось покорно согласиться: — Я к нему буквально на две минуты зайду поговорить… — Ира, придержав меня за локоть, наклонилась к уху, готовая слушать причину моего внезапного рвения к преподавателю, ведь раньше я его настойчиво избегала, но я не спешила рассказывать, уж точно не в универе, — давай позже обсудим, иди-ка домой, я не знаю, как долго я здесь… — и пока я говорила, Ира улыбалась всё шире, додумывая действительность уже самостоятельно. — Надеешься у него подольше задержаться? — я укоризненно помотала головой, пытаясь не вестись на провокацию, — ладно, давай так: я тебя в холле подожду, и мы вместе пойдём на остановку, — Ира забыла только добавить: «И ты мне всё расскажешь во всех подробностях». — Уговорила, — махнула я рукой, — иди давай. Она согласно кивнула и, достав из заднего кармана телефон, поплелась к лестнице, а я быстро отошла к дальнему окну, около которого первокурсники играли в настольный теннис, и, сев на широкий подоконник, уставилась на дверь. Я бы могла быстренько забежать и отдать наушники вне очереди, но нас наверняка поймут неправильно, поэтому мне оставалось только ждать, и ждать именно в коридоре, а то одногруппники у меня вежливые: пропустят поговорить с Черновым первой, а мне потом придётся придумывать повод, по которому я подходила. Через семь минут парни вышли из аудитории, и, как только они всей толпой спустились по лестнице, а их голоса стали почти неслышными, я спрыгнула с подоконника и, подойдя к двери, осторожно постучалась. — Александр Николаевич, — неуверенно позвала я, подходя ближе к его столу. Чернов, видимо, не ожидал меня увидеть так скоро, он резко вскинул голову, быстро поднялся и, глядя мне в глаза, хрипло спросил: — У вас остались вопросы? — Нет, я по другому поводу… — я стянула сумку с плеча и, вытащив наушники, протянула ему, — вы забыли у меня в воскресенье. Я невольно оглянулась на дверь, боясь, что нас могут увидеть, а Александра Николаевича, казалось, вообще ничего не смущало. Он подошёл ещё ближе, непрерывно глядя мне в глаза, заставляя чувствовать себя некомфортно, но только потому, что мы находились в универе. Атмосфера не позволяла расслабиться: я вслушивалась в каждый шорох, доносящийся из коридора, и надеялась поскорей уйти. Александр Николаевич медленно забрал наушники, едва касаясь моей руки пальцами, а я поправила очки и, мазнув взглядом по двери, уже хотела попрощаться. В конце концов, меня внизу Ира ждёт, и каждая минута промедления может стоить мне кучи нервных клеток, когда мы встретимся, и подружка начнёт расспрашивать о Чернове. — Вы выздоровели? — вдруг сурово спросил Александр Николаевич, я рассеянно кивнула. — Да, спасибо… За помощь. — Для вас, Ася, всегда пожалуйста, — преподаватель тяжело вздохнул и, глядя мне в глаза, тихо позвал: — Ася, — голос его дрогнул, — м-м-м, я хочу попросить вас ответить на вопрос максимально честно: — я утвердительно кивнула, готовая выслушать, было видно, что он тщательно подбирал слова, наверное, чтобы не обидеть, потому что он медлил и постоянно делал паузы: — как вы считаете, ваш тест… Будет отрицательным? — Вы в этом сомневаетесь? — рассеянно поразилась я, неосознанно хмурясь. — Н-н-нет, — виновато протянул Чернов, — но мне хотелось бы услышать это именно от вас. — Будьте уверены, я таким… Не увлекаюсь. — Хорошо, вы меня успокоили… — Александр Николаевич облегчённо выдохнул, устало потирая переносицу, и, кажется, хотел что-то сказать, но прозвенел звонок, заставив вздрогнуть от неожиданности. Я перевела на него взгляд, надеясь, что он хоть слово скажет, но пауза затянулась, и мне пришлось первой нарушить молчание: — Я, наверное, пойду, до свидания. — Всего доброго. В коридоре закопошились студенты, спешащие на только что начавшуюся пару, и я направилась к двери, опасаясь, что в аудиторию могут кучей хлынуть обучающиеся. Наверное, нужно ко всему относиться проще, я ведь такая же студентка, как и остальные, и у меня тоже могут быть причины для беседы с Черновым, который теперь стал ещё и моим куратором. Идти старалась как можно быстрее, попутно доставая телефон, чтобы посмотреть, не написала ли мне Ира сообщение, но, когда я спустилась на один пролёт, так удачно столкнулась с Евой. Она, увидев меня, резко шагнула в сторону, оглядываясь, видимо, не хотела со мной беседовать, поэтому и пыталась обойти, но отступать было некуда. Я улыбнулась и, сложив ладони вместе, протянула: — Ева! Какая встреча. — Привет, — неуверенно протянула она, стискивая лямку сумки обеими руками, — я думала, что ты ещё болеешь… — Нет, я уже выздоровела, впрочем, ты знаешь, благодаря чьим стараниям. Не хочешь ничего рассказать? — Ева оглянулась и, развернувшись, расслабленно спустилась на несколько ступеней, чтобы подойти к двери в коридор, и повернулась ко мне. Я, сообразив, что она специально отошла туда, где не так слышно эхо, посеменила следом, но Ева меня разочаровала хитрым: — Мне нечего рассказывать, а вот тебе… — я только брови нахмурила, как это Чернов обычно делал. — Ева… — раздражённо выдохнула я, но закончить мне не позволили, она виновато улыбнулась, идя на опережение: — Задавай все вопросы… Чернову, — произнесла фамилию шёпотом, — пусть обо всём, что тебя интересует, он рассказывает. — Он сказал, что мне обо всём расскажешь ты! — но Ева пожала плечами, явно давая понять, что ничего не скажет. Значит, придётся Чернову допрос устраивать… Я непроизвольно цокнула, понимая, что «допрос» — слишком громко сказано, — ладно… — Вы хоть поговорили? — тихо спросила Ева, заглядывая мне в глаза, когда я уже собиралась шагнуть к лестнице, я машинально кивнула, — я так и знала, что у вас всё в порядке, он так хорошо себя на парах ведёт! — Это не из-за меня, — она только хмыкнула, активно закивав, доказывать ей что-то было бессмысленно. — Я на пару спешу… — обречённо вздохнула Ева, гладя на наручные часы. — Ага, я заметила. Пока, — махнув мне рукой, она побежала вверх по лестнице, а я, не спеша — в холл, где меня наверняка уже заждалась Ира.