Возбудим и не дадим

Вечером в беседу группы написали сообщение. Степан: Ребят, мне написала секретарь, и короче: все, кто не писал эти злоебучие расписки, сдавать тест не идут! Посмотрела на дисплей телефона и не смогла сдержать тяжёлого вздоха. Я не люблю больницы с детства, и всегда они у меня вызывают какой-то ненормальный панический страх, но, к счастью, проблем со здоровьем у меня нет, и я там появляюсь редко. Хоть и понимаю, что боязнь эта смешна, пусть даже я иду не в хирургию, а в простой смотровой кабинет, где нет устрашающей техники, капельниц и кушеток, всё равно дрожь по позвоночнику проходится при мыслях о завтрашнем дне. Я знала, куда идти, и это единственное, что меня радовало в этой ситуации. В той же поликлинике мы проходили медосмотр на первом курсе, и даже тогда у меня чуть сердце не остановилось. Как сейчас помню, как доказывала медсестре, которая мерила давление, что у меня нет тахикардии, а я попросту перенервничала, ведь пульс у меня был в два раза выше нормы. Ирина: Ась, я завтра с тобой не иду, ты там без меня в обморок не грохнешься? «Не волнуйся, всё будет нормально» Ирина: Ага, Чернов, если что, поддержит Неосознанно цыкнула и закатила глаза, откладывая телефон в сторону. После пары мне всё же пришлось рассказать Ире о нашем «прогрессе», и она, на удивление, чуть ли не прыгала от радости, как ребёнок, хлопая в ладоши и лепеча что-то нечленораздельное. Как подруга потом объяснила, она была рада, что у меня личная жизнь налаживается, и я встретила мужчину, который меня достоин. А я только пожимала плечами, рано делать выводы, ведь всё может измениться в один миг. На следующий день мы массово пошли в поликлинику, хорошо хоть, приём назначили в десять, а не в восемь, и я смогла выспаться. Но приехала всё равно на сорок минут раньше. Если я знала точное время езды до универа, то здесь решила выйти заранее, чтобы не опоздать, но оказалось, что дорога занимает немного, даже если бы были пробки, да даже если бы автобус задержался, поэтому в начале десятого я уже стояла на пороге и смотрела на дверь, над которой висела вывеска с адресом и названием поликлиники. На улице сегодня было прохладно, поэтому я сразу зашла в здание, хотя с удовольствием бы подышала свежим воздухом, если бы оделась теплее. Помещение было маленьким, и без того узкий и тесный коридор загромождали большие цветочные горшки и металлические вешалки, чуть дальше от входной двери длинными рядами вдоль стен стояли скамейки, и только у окон регистратуры пространство расширялось. Едва я оказалась внутри, тело обдало жаром. Вопреки моим ожиданиям, не только я пришла раньше назначенного: половина моей группы уже заняла все скамейки, разложив на них верхнюю одежду и сумки. Резко остановившись, перевела дыхание, отмечая чрезмерную духоту, и, заметив сопровождающих нас преподавателей: Александра Николаевича и Ларису Павловну, подошла к ним, чтобы спросить, что нужно делать и куда идти, и Свиридова мгновенно оживилась. Она, по-доброму улыбнувшись, поднесла ближе к лицу планшет со списком и, поправив очки, провела ручкой по столбцу, выискивая мою фамилию. — Это у нас… Осипова, верно? — я резво кивнула, наблюдая, как она размашисто ставит галочку, и мельком глянула на Чернова. Александр Николаевич стоял неподвижно, вперявшись в противоположную стену. Мне показалось сначала, что он рассержен: преподаватель снова сжимал губы, хищно щурился, сложив руки на груди, и презрительно осматривал студентов, что с каждой секундой разговаривали всё громче и громче… Только почему-то на всех, кроме меня. Ко мне вообще не поворачивался, и я неосознанно пыталась поймать его взгляд, чтобы убедиться в том, что всё хорошо, но вовремя себя отдёрнула, развернувшись к Свиридовой. — Часы приёма начинаются с одиннадцати, сейчас ещё полчасика подождём, и потом я с врачом поговорю… Как на пары, так на час опаздываете, а сегодня все чуть ли не на полтора раньше пришли. Настоящие студенты… — между тем продолжала Лариса Павловна, скромно улыбаясь, а я, окинув скамейки взглядом, уже развернулась, чтобы пройти вглубь и пристроиться где-нибудь у стенки, но в помещение, споткнувшись об порог, ввалился Степан. Он громко цыкнул, выпрямившись, и, рассеянно чеша затылок, развернулся к двери, выискивая то, обо что запнулся. Свиридова тихонько прыснула, а Степан, увидев преподавателей, подошёл ближе, чтобы поздороваться. — Так, а это… Соколов? — Он самый, — отчеканил Степан, но Лариса Павловна спрашивала скорей риторически, поэтому поставила галочку до того, как он ответил. Мы с Соколовым переглянулись, и я шагнула назад, чтобы отойти, но Чернов остановил: посмотрел на Степана и совершенно безэмоционально спросил: — Что у вас с Лариным, Воронцовым и Рейн? — Степан еле заметно помотал головой и сжал губы, глядя мне в глаза. Он строил такое лицо, когда ему приходилось отвечать у доски, безмолвно моля о помощи, и я осталась, ведь Соколов уже начал при виде Чернова за сердце хвататься, а я выступала в роли своеобразной моральной поддержки. Хотя, если уж Чернов начнёт свирепствовать, то я вряд ли послужу ему преградой. — Коля сказал, что придёт завтра с другой группой, — я пристроилась рядом с Александром Николаевичем, становясь к нему в четверть оборота, чтобы было видно и его, и Свиридову, и чтобы не мешать входящим в холл с улицы, — он написал секретарю, и ему разрешили. Про Кристину не знаю, а Ваня ушёл раньше, чем полиция подъехала, он никаких расписок не писал. — Ларина ищут в деканате. Вы не знаете, где он сейчас находится? — Степан нахмурился, взъерошил волосы, явно задумавшись, и машинально оглянулся на наших. — Не знаю… Может, снова смен на работе набрал? Соколов ещё немного рассказал про Ларина, поразглагольствовал о том, где он может быть, но Чернов не сильно рвался поддерживать беседу, зато одногруппник нашёл собеседника в лице Ларисы Павловны, которая была не против поговорить. Напряжение понемногу отступало, но я уходить не спешила, решив, что Степану всё же будет комфортней в моём присутствии, и, как только они закончат беседовать, мы отойдём вместе. Когда в холл стали выходить работники поликлиники, окидывая толпы студентов усталыми взглядами, я вздрогнула. Не вызывали доверия люди в белых халатах, а судя по их лицам, они были не в очень хорошем настроении, что пугало ещё больше, и идти, да и разговаривать с ними, мне не хотелось, поэтому я, слыша шум с улицы, придвинулась ещё ближе к Чернову, сокращая расстояние до минимума, и не прогадала: вошедшие одногруппники могли задеть меня дверью. Хотя, это был лишь повод: больничная атмосфера давила, а Степан и преподаватели внушали доверие, рядом с ними мне было спокойно. Иры-то не было… Свиридова вышла вперёд, отмечая прибывших в списке, и вернулась на место, считая количество отсутствующих. — Ещё трое не пришли, если Ларина и Воронцова не считать, то только Кристина Рейн осталась. — А Кристина, кажется, вообще болеет… — Соколов медленно подошёл ко мне и, наклонившись, позвал: — Ась, — он встал ко мне боком и тихо-тихо, чтобы никто не слышал, попросить: — отцепись от Александра Николаевича, пожалуйста. Я непонимающе опустила голову, тут же разжимая пальцы. Даже не заметила, как машинально схватила его за рукав, когда разглядывала проходящих мимо врачей, но сам Чернов был не против, да и замечания не делал, продолжая смотреть в стену, зато Лариса Павловна поддержала Степана: — Ася, я понимаю, что Александр Николаевич мужчина видный… — Александр Николаевич лишь повёл плечом, комплимента Свиридовой не оценив, и посмотрел на меня с высоты роста, — но соблюдайте дистанцию. — Извините, — я стыдливо отвела взгляд и демонстративно опустила руку, убирая её за спину, но отходить не спешила. Во-первых, было некуда, мы стояли около двери, — шаг назад, и я встану посреди коридора, а во-вторых, неуютно мне было одной, некомфортно, и, казалось, сердце, бьющееся всё быстрей, резко остановится, не выдержав нагрузки, а преподаватель был не против поползновений в его сторону. — Ася, вам страшно? — спокойно поинтересовался Чернов, чуть склоняясь ко мне, я кивнула, — вы очень бледная, как у вас со здоровьем? — Всё в порядке, — поспешила заверить и в доказательство громко шмыгнула носом. — А насморк откуда? — недоверчиво хмыкнула Лариса Павловна.  — Остаточное… От простуды. — Когда болели? — снова Чернов. Я опасливо подняла голову и, глядя ему в глаза, сжала губы, вспоминая прошедшие выходные. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы убедиться в том, что он действительно ко мне приезжал: инструкция к лекарствам до сих пор висит на холодильнике, я точно помню, мне не могло это присниться. Или это у него проблемы с памятью? — На выходных, — растерянно ответила, помедлив, что заставило Свиридову усомниться в правдивости слов, она недоверчиво глянула на меня, а Александр Николаевич продолжил странный допрос: — Есть справка? — помотала головой, а Лариса Павловна, прижав ладонь ко рту, вдруг озадаченно поинтересовалась: — Александр Николаевич, так можно разве после болезни… — Можно, — невозмутимо отозвался он, поняв её с полуслова, — но лучше повременить. Тест может показать ложный результат в зависимости от того, какими препаратами лечили простуду, — Степан перевёл взгляд с одного преподавателя на другого и рассеянно почесал затылок, видимо, не до конца понимая, что происходит. — Как? — охнула Свиридова, прижимая планшет к груди, — а от каких… — От назального спрея, например, — пожал преподаватель плечами и, повернув голову в сторону кабинетов, шагнул вперёд, — я, пожалуй, уточню у врача. Ай да Чернов, вот это актёрская игра! Вот это я понимаю, а я не сразу сообразила. — Ася, ты точно больниц боишься? — подозрительно начала Свиридова, когда я сложила руки на груди, непроизвольно стремясь закрыться от окружающих. — Точно, ещё с детства. А если вы про тест этот, то я могу на следующей неделе подойти, после того, как поправлюсь, это не проблема. — Лариса Павловна, вы ещё не знаете, какую истерику Ася устроила на первом курсе, когда мы медосмотр проходили, она чуть ли не в обморок падала, — широко улыбнулся Степан, потрепав меня по макушке, — так что не думайте плохо. — Мог бы и не напоминать, — протянула я обиженно, — и не устраивала я истерику! Просто перенервничала. — Ну, ничего-ничего, — Свиридова ласково погладила меня по плечу, — сейчас Александр Николаевич решит проблему, — я даже не сомневалась в этом. Лариса Павловна задумчиво тряхнула головой и начала рассказывать о том, как она училась в нашем вузе и тоже проходила медосмотр, Степан поддерживал разговор, а я стояла молча, заламывая до хруста пальцы, и ждала, когда вернётся Чернов с вердиктом от врача. Я бы могла тест сдать, но, как только подумаю, во что это может обернуться… Осведомят о результате родителей, меня вызовут в отделение полиции, заведут дело и привлекут к ответственности, а это не какое-то административное нарушение. Да даже если проведут повторную проверку, и она подтвердит мою невиновность, мне уже вымотают все нервы. Хотя я и не уверена, что сказанное Черновым — правда. Может, придумал, чтобы я успокоилась? Александр Николаевич вернулся через несколько минут и, встав на своё место, озвучил: — Зайдёте к врачу, поговорите, вас отметят, — и, повернувшись к Свиридовой, осведомил: — я позже поговорю с Маргаритой Геннадьевной. — Тогда я, наверное, последней пойду, — пожала я плечами, Чернов кивнул, подвигаясь ко мне ещё ближе. — Почему же? Может, всё же первой? Что толку тут стоять? — спросила Лариса Павловна, а я, окинув холл взглядом, помотала головой. Конечно, находиться здесь было неприятно, но пара скорей всего состоится, и мне всё равно придётся ехать в универ и сидеть несколько часов на скамейке, дожидаясь начала пары, но главным аргументом было то, что: — У нас уже очередь выстроилась. Я не хочу лезть, так что постою до конца. Да и мы, наверное, успеем на занятие, поэтому поеду в корпус вместе со всеми… Лариса Павловна больше вопросов не задавала, только развернулась к Степану, продолжая увлечённо беседу, а Чернов еле слышно хмыкнул, едва ощутимо провёл пальцами по моей ладони, заведённой за спину, и отвернулся, чтобы прикоснуться плечом к моему. Я вздрогнула, на мгновение задержав дыхание, и шевельнула рукой, нервно озираясь по сторонам, боясь, что подобный жест могут увидеть, но Александр Николаевич, видимо, не волновался вообще. Ровно в одиннадцать часов к нам вышел врач, и все резко замолкли. Мужчина рассказал о процедуре сдачи теста и попросил идти по одному в кабинет, и одногруппники оживились, поднимаясь и выстраиваясь в уже созданную очередь, Степан тоже отошёл, а я стояла в стороне, мирно наблюдая за суматохой. Скамейки по-прежнему были заняты, поэтому я осталась рядом со Свиридовой, которая изредка бросала на меня взгляд и интересовалась моим самочувствием. Чернов теперь достал телефон и с кем-то переписывался, иногда вздыхая, и я заняла место Соколова рядом с Ларисой Павловной, чтобы лучше видеть медленно уменьшающуюся очередь, да и чтобы подозрений не вызывать, а то кручусь рядом с Александром Николаевичем слишком много. Через нарколога вся группа прошла меньше, чем за два часа. Спустя десять минут после начала приёма, в кабинет зашла медсестра, и дело пошло быстрее. Когда из кабинета вышел последний человек, Свиридова мягко похлопала меня по плечу, вырывая из раздумий, и направила к двери. — С тобой зайти? — спросила она, когда я потянулась к ручке. — А вы можете? Мне было бы спокойней… Лариса Павловна кивнула и зашла следом, присаживаясь на стул около окна, а я села перед столом врача, глядя исключительно на сложенные на коленях руки. Меня спросили имя и фамилию, задали кучу вопросов о том, есть ли в семье курящие, пьющие, и употреблял ли кто-то наркотические вещества, а после — есть ли психически нездоровые родственники. Беседа выдалась малосодержательной, я постоянно отвечала отрицательно, поэтому освободились мы быстро. — Ну вот, а ты боялась, — ободряюще улыбнулась Свиридова, забирая с вешалки плащ, и вышла из помещения, а я посеменила за ней, — быстро мы управились, — пробормотала она и, заметив вдалеке автобус, бросила мне быстрое: — ну всё, до завтра, — и пошагала на остановку. А я осталась одна. И никого рядом из знакомых, и в мыслях маячил самый главный вопрос: а пара-то будет? Я ещё раз огляделась, чтобы посмотреть, не осталось ли кого-то из наших, и боковым зрением заметила машину Чернова, а после и его самого. Преподаватель открыл дверь, вышел и, поймав мой взгляд, кивнул вправо, в сторону соседнего сидения. И только когда я машинально шагнула к нему, сел обратно. Мне ведь не показалось? Ещё раз осмотревшись, быстро подошла к машине и залезла на заднее сидение за водительским креслом. — Вы бы хоть предупредили, прежде чем устраивать спектакли… — я посмотрела в зеркало заднего вида, Александр Николаевич не поворачивался, зато отчётливо было видно его глаза. — Я думал, вы сообразите, к чему это, — я закинула ногу на ногу, устраиваясь удобнее. В салоне, едва уловимо, пахло одеколоном, и я вдохнула полной грудью, прислушиваясь к ненавязчивому древесному аромату. — Я ведь сказала, что ничем запрещённым не балуюсь, зачем вы эти сказки придумываете? — Это не сказки, Ася, из-за некоторых препаратов тест действительно может выдать положительный результат, — пожал он плечами, и я опустилась ниже, смущённо переводя взгляд на проходящих мимо машины людей, — но я за вас правда волнуюсь, так что, чтобы не вышло недопонимания, лучше было разыграть сценку. Вас довезти до дома? — Почему до дома? А пара? Мы же раньше закончили… — Мы не успеем провести занятие, — усмехнулся преподаватель, выворачивая руль в сторону дороги. — Но ещё сорок минут до начала, а ехать минут двадцать максимум. — Вы хотите на занятие? — удивлённо вскинул бровь Чернов, — ваше рвение к учебе похвально. — Мне такие поблажки делают, не вижу причины прогуливать… — и это была чистая правда, на вчерашней паре я в мгновение перестала бояться того, что меня спросят и принизят, хотя сейчас мне думалось, что неделю назад Александр Николаевич не пытался как-то поддеть, не было в его поведении ничего выдающегося или непривычного. Он, как преподаватель, вызвал меня отвечать, а я и двух слов связать не могла, не хвалить же меня за это, и его раздражение было вполне обоснованно. И в один ряд с теми же Иваном и Степаном он поставил меня заслуженно… — Кстати, об этом… Вам нужно выучить хотя бы один вопрос на следующую пару. Вы много пропустили, а теперь на парах отмалчиваетесь, у ваших одногруппников явно появятся вопросы. — Хорошо, — тут же согласилась я. Наглеть не буду, да и прав он полностью, ведь это странно, что я так часто пропускала, а когда появилась, преподаватель не то что меня не спрашивает, даже в мою сторону не смотрит, — какой вопрос? — Какой хотите, но я бы посоветовал второй. Он проще остальных, и информация более-менее доступная, — я достала телефон и открыла блокнот, перепечатывая в заметки только что сказанное Черновым. — Хорошо, на следующей паре я отвечу… Я расслабилась, запрокидывая голову, и перевела взгляд на зеркало, разглядывая глаза Александра Николаевича. Раньше я редко смотрела в них, точнее, вообще на него старалась не смотреть, а сейчас ловлю себя на мысли, что цвет всё-таки красивый. Необычный, что ли. Особенно, когда он смотрит на свет, они как будто подсвечиваются. — Один вопрос — не проблема… Вы помните, куда ехать? — С памятью у меня проблем нет. Я провела ладонью по кожаной обивке сидений, осматривая салон. В прошлый раз, когда Александр Николаевич меня подвозил, было темно, и я ничего не видела, а теперь могу сказать, что машина у него, видимо, новая. На зеркале не было никаких подвесок, приборная панель была идеально чистой и, если присмотреться, то даже отпечатков пальцев было не разглядеть, на ковриках ни пылинки, а в углублении рядом с ручником было пусто. Папа обычно туда складывал мелочь, ручки, блокноты, да и всё, что могло поместиться, аргументируя захламлённость тем, что всё оно пригодится. Когда мы приехали к дому, Александр Николаевич остановил машину на парковке и тут же отстегнул ремень безопасности, уже дёрнув за ручку и приоткрыв дверь. Я была благодарна ему, ведь преподаватель мог попросту уехать, но вместо этого, подвёз, да ещё и не факт, что нам по пути было, поэтому я остановила его, осторожно коснувшись его плеча ладонью, и несмело позвала: — Александр Николаевич… Вы не хотите зайти? Не зря же приехали… — мне на мгновение показалось, что он растерялся, взгляд его метнулся от двери к зеркалу, а пальцы заметно сжались на руле, но замешательство длилось недолго. Чернов лукаво усмехнулся и протянул на выдохе тихое: — Вы всё больше и больше меня удивляете… — Это «нет»? — Я с удовольствием приму приглашение… — а взгляд-то хитрющий, как будто что-то задумал. Я тут же дёрнула ручку, но преподаватель первым вышел из машины и тут же любезно распахнул для меня дверь, улыбаясь уголками губ и щурясь от солнечного света. К подъезду я пошла первая, быстро минуя бабушек, которые расположились на скамейке, и, спешно достав ключи, зашла в дом. Александр Николаевич будто специально держал дистанцию, придержав дверь в последний момент, наверное, чтобы они не подумали, что мы вместе… Весьма кстати, а то пойдут слухи, что я мужиков к себе вожу. Я остановилась у лифта, дожидаясь преподавателя, и только когда он поднялся ко мне, нажала на кнопку. Поднимались на мой этаж мы молча, и так же молча я копошилась с ключами, неловко вставляя в замочную скважину. Открыв дверь, зашла в квартиру, машинально бросая ключи на тумбочку рядом со шкафом для обуви. Я наспех скинула кроссовки и отошла в сторону, давая пройти Александру Николаевичу. Он выглядел расслабленным и, что ещё важнее, довольным, как и в выходные, осмотрел прихожую и опустил глаза в пол, нарочито отвернувшись от распахнутых дверей в спальню, и по моей указке прошёл на кухню. На столе лежали пластинки таблеток, коробочки и несколько баночек спрея от боли в горле, которые я купила уже сама, и он, кажется, удовлетворённо хмыкнул, когда заметил этот беспорядок. — Вы что будете пить? — Кофе есть? — Александр Николаевич сел на стул, закинув ногу на ногу, и подпёр подбородок ладонью, широко улыбаясь. — Только растворимый, — я включила электрический чайник, радуясь, что вчера перед сном помыла посуду и навела на кухне порядок, и потянулась к шкафу, где стояли кружки. — Сойдёт. Пока я крутилась у гарнитура, преподаватель внимательно следил за мной, прижав костяшки пальцев к губам. Мои ноги стали дубовыми, под пристальным надзором движения выходили неловкими и скованными, и только когда рука дрогнула, а я чуть было не пролила кипяток, не выдержала: — Раз уж вы сидите без дела, то расскажите, откуда вы знаете Еву, — он растянул губы в улыбке и легонько покачал головой. — Давайте я лучше помогу. — Не надо, — я тут же развернулась, напрасно стараясь выглядеть грознее, но весь пыл смело, когда я посмотрела на преподавателя сверху вниз. Он сильнее распахнул глаза, и теперь взгляд его не казался холодным и скучным, — рассказывайте, — я стремительно развернулась, неуклюже насыпала три ложки кофе в кружку и размешала, оставляя в сторону, чтобы налить кипяток в другую и заварить себе чай, — и даже не вздумайте говорить, чтобы я спросила у неё! Я спрашивала, она отправила меня к вам. — Позвать к себе и устроить допрос… Хитро. — Не допрос, так… Мне ведь интересно, — он молчал, выжидающе глядя на меня, а я не собиралась сдаваться. Что за ненужные недомолвки? Неужели сложно сказать прямо? Я ведь себя чувствую дурой, когда все вокруг знают о чём-то, а я одна мотаю головой из стороны в сторону и как любопытный ребёнок прошу рассказать, а от меня только отмахиваются, мол, ты всё равно не поймёшь, мозгов не хватит, и это раздражает ещё больше. Или они встретились при таких обстоятельствах, о которых лучше не знать именно мне? Александр Николаевич прервал мои мысли, наконец, сдавшись: — Встретились у общего знакомого, — я невольно улыбнулась собственной победе, — вы его, кстати, тоже знаете. Поставив кружку и сахарницу перед ним, положила рядом ложку и села напротив, наблюдая за тем, как преподаватель отодвигает её и, игнорируя ручку, обхватывает большим, указательным и средним пальцами ободок чашки и подносит к губам. А я, откинувшись на спинку стула, задумалась — человек, которого я знаю… С которым знакомы и Александр Николаевич, и Ева. — Сомневаюсь, — пробормотала, отводя взгляд, но всё же задала наводящий вопрос: — это девушка? — он мотнул головой, — значит, парень… У меня из знакомых только одногруппники… — Думайте лучше, — лукаво протянул преподаватель, делая глоток. — Дайте хоть подсказку. — Вы видитесь в корпусе почти каждый день. — Старшекурсник какой-нибудь? — снова помотал головой, выжидающе глядя мне в глаза, и я неуверенно протянула, поражённая собственной догадкой, — кто-то… Из преподавательского состава? — Чернов, усмехнувшись, кивнул. Мужчина-преподаватель, значит… Но мужчин у нас мало, а тех, с кем Александр Николаевич может общаться, с кем у него небольшая разница в возрасте, и того по пальцам пересчитать можно, но один всё же есть… — Серафим, что ли? Они родственники? — Ещё варианты? — Хорошие знакомые? — нет, — друзья? — снова мимо, тогда… — они что, встречаются? — Что вас так удивляет? — Чернов вопросительно вскинул бровь, постукивая пальцами по крышке стола, и медленно подался ко мне. — А ничего, что он у неё преподаёт? — непонимающе воскликнула я, а Чернов тяжело вздохнул, сжав губы, и отвёл вмиг погрустневший взгляд, — то есть… Разве не будет проблем? — Чисто теоретически, — серьёзно начал преподаватель, — если их отношения останутся в тайне, то и проблем не будет. — А они могут быть, да? — М-м-м, не думаю… Ещё когда я учился на первом курсе, была у моего преподавателя похожая ситуация, и на его роман со студенткой закрывали глаза все от преподавателей до декана. — То есть? Расскажете? — я поднесла кружку к губам и сделала маленький глоток, приготовившись слушать. — Нечего рассказывать, — равнодушно пожал плечами Чернов, — развёлся с женой, вступил в отношения со студенткой, а после она с его помощью попала в магистратуру. Я хорошо запомнил, потому что они втроём: он, она и его бывшая жена — работали на одной кафедре. Было неловко сидеть на перерыве в аудитории и слушать, как они вместе ругаются. Но насколько я помню, знали про них чуть ли не все корпуса, но никаких выговоров никому не делали, — я задумчиво кивнула, значит, декан нашего факультета закрывает на подобное глаза, и, кажется, она на этой должности лет пятнадцать точно, а значит, и на наши отношения ей тоже будет всё равно. Чисто теоретически… Но кое-что всё же не давало покоя: — И много преподавателей меняют своих жён на молоденьких студенток? — Александр Николаевич резко выдохнул и несколько напряжённо пояснил: — Ася… Вы не на то обратили внимание. Суть в другом. Но тем не менее, на моей памяти, это единственный случай, поэтому нам не о чем беспокоиться… — Нам? Чернов едва заметно кивнул и осторожно накрыл мою ладонь, как будто боялся, что я руку отдёрну, но его прикосновения не вызывали отторжения, поэтому я, чувствуя, как по щекам идёт волна жара, медленно разжала кулак, чтобы переплести наши пальцы под его восторженный взгляд. — Что вас смутило? — шёпотом спросил он, пододвигаясь ближе, посмотрел на мои губы, быстро облизал свои и склонил голову, намереваясь поцеловать. — Я всё ещё болею, — тихо напомнила, застенчиво отводя взгляд, но не отстранилась, с замиранием сердца ожидая дальнейшие его действия, — вы не боитесь заразиться? Мой вопрос нагло проигнорировали, преподаватель сильнее сжал мою ладонь. Впрочем, это и служило ответом. Я непроизвольно прикрыла глаза, чувствуя дыхание на губах, и наклонилась к нему. Ещё немного, вот-вот и… Я вздрогнула, когда рядом с ладонью завибрировал телефон, открыла глаза, смущённо отдёргивая руку, и отстранилась от преподавателя. Невольно скользнув взглядом по дисплею, на котором высветилось «Карина», тут же отвернулась, наблюдая боковым зрением за тем, как он поднимается, вздыхая, берёт телефон, чтобы тут же виновато извиниться передо мной и выйти из кухни. Что же мы творим? Я прижалась к столу, запуская пальцы в волосы и ощутимо сжала, приводя себя в чувства. Мы ведь уже целовались, но почему-то сейчас это намного волнительней, чем тогда, в клубе. Откинувшись на спинку стула, прислушалась к посторонним звукам, Александр Николаевич всё ещё говорил по телефону, но теперь он подошёл ближе к двери, видимо, уже заканчивал. — И ты уже у подъезда? Понятно, скоро буду… — преподаватель тяжело вздохнул и, быстро открыв дверь, вошёл в кухню. От улыбки не осталось и следа, вместо неё — плотно сжатые губы, а взгляд снова стал безразличным, — Ася… — позвал он напряжённо, но я перебила, догадываясь, что Чернов сейчас скажет: — Вам снова нужно ехать… — Мне жаль, что обстоятельства не позволяют нам с вами… Пообщаться, — несколько смущённо закончил он после секундного промедления, я невольно хмыкнула. Пообщаться или заняться ещё кое-чем не менее интересным и приятным? — Я вас провожу, — я поднялась, оставив полную кружку чая на столе, и вышла в прихожую. Александр Николаевич всё делал быстро. Быстро допил кофе, быстро обулся, быстро поправил одежду перед зеркалом и вышел за дверь, нажимая на кнопку лифта. Видимо, дела срочные, раз так спешит. Когда мы спустились, скамейки пустовали, поэтому шли к его машине мы вместе, только молча. Чернов был сосредоточен и задумчив, и я не решилась его отвлекать. Только когда он достал из кармана брелок с ключами, я все же тихо позвала, неловко переминаясь с ноги на ногу: — Александр Николаевич… Как вы смотрите на то, чтобы сходить в ресторан? — и тут же затихла, какой ресторан с моими манерами? — в клуб… — он изумлённо вскинул бровь, а я, вспомнив, чем закончился прошлый поход, мгновенно исправилась: — или ещё куда-нибудь? — на лице его расцвела широкая улыбка. Судя по реакции, ему льстит инициатива с моей стороны, и я не могу сказать, что мне не нравится. — И как же вы, Ася, избежите этой встречи? Сбежите, солжёте, что заболели? Или придумаете что-то новое? — На этот раз ничего. Вы согласны? — М-м-м… Вынужден отказать, — Чернов покачал головой, и я бы расстроилась, что меня отшили первый раз в жизни, но лукавая усмешка позволила надеяться на продолжение, — приглашений от женщин не принимаю. — Да? А что же согласились подняться ко мне? — Не хотел обижать вас отказом, — а сейчас что же? Думает, что не обидел? Да и вообще, что за логика странная, сама себе противоречащая? Но Александр Николаевич закончил, хитровато щурясь, — Ася, а вы согласитесь пойти со мной в ресторан… Клуб или ещё куда-нибудь? — Не хочу обижать вас отказом, поэтому соглашусь, — вполголоса ответила, заламывая до хруста пальцы за спиной. — Тогда выбирайте место, день и время, — преподаватель открыл дверь машины и, достав телефон, взглянул на время. Я поняла, что нужно заканчивать, поэтому отошла назад. — А, может, вы выберите? Раз вы пригласили… — Идея-то ваша была, выбирайте, Ася, — Чернов поднял на меня глаза и дёрнулся, желая шагнуть ко мне, но резко остановился и, выдохнув быстрое: — до встречи, — сел в машину. Махнув ладонью на прощание, быстро завернула за угол дома и поплелась к своему подъезду, силясь успокоить рвущееся из груди сердце.