Вереница слов — предупреждения

Султанит Шин знает, что Шаман уже изрядно утомлена беременностью, непривычно смещенным центром тяжести, скованностью движений, сонливостью. Характер у Алтейи и так тяжёлый. Гормональные всплески ложатся на приступы кровавого безумия, почти помешательства, на инстинктивные порывы защищать своё ценой крови, на гудение тысячи навязчиных древних голосов в голове. Шаман живет с ними с самого рождения, терпит их и знает каждого наперечет. А Шину бывает трудновато, когда Алтейя внезапно замирает на половине движения, прижуривает глаза, внезапно выцветшие и белесые, какие-то рыже-зеленые, как прозрачные султаниты, и чего ждать — непонятно. Вот пальцы невесомо теребят огненную косу, а по губам женщины плавает мечтательная улыбка, полная любви, а вот лицо искажается, застывает болезнинной маской, и под сердцем Шаман тогда бушует настоящий огонь, чертово пламя, в котором пылали её предки, отсветами ложится на фарфоровую кожу. Шин в такие моменты щурит синие глаза, стискивает губы в тонкую ниточку и обнимает свою любимую, до воображаемых — или настоящих? — волдырей обжигаясь о её волосы. Его море постепенно остужает огонь, пока Шаман, опомнившись, не смаргивает красноватую пелену и не целует Сейджуро немного виновато и благодарно. Их ребенок, чувствуя умиротворяющую силу отца, затихает до следующей вспышки. Следующей искры.