The Golden horse

      Утром Чимин и Чонгук распрощались возле дома. — Ты не пойдешь к станции? — удивленно спросил Чонгук. — Нет, Гукки, мне сюда, — он указал в противоположную от станции сторону рукой, — здесь не далеко.       Чонгук поднял на Чимина какие-то щенячьи глаза: — Ты уверен, что хочешь пойти один? — Ах, Чонгу-у-у-ук! — Чимин крепко обнял друга за плечи. — Не смотри на меня так, словно я какие-то опасные штуки делаю. — Пак отпустил друга и заглянул ему в глаза, — со мной все будет хорошо. Я лишь признаюсь ему в своих чувствах. Даже если они будут безответны, то ничего страшного! Самое главное — я просто сделаю это. Я буду знать, что я могу сделать что-то от всего сердца, лично!       Чонгук молчаливо потупил взгляд, но переубеждать в обратном друга не стал. Они еще раз обнялись на прощание, и Чон направился в сторону станции.       Возле того магазина снова никого не было: ни девушки с пакетиком, ни парней на байках. Все так, как было и сотни раз до этого. Простая дорога, простые поезда, простая улица, на которой прохожие снуют туда-сюда, не обращая никакого на тебя внимания и стук колес.       Почему-то, не застав на этом месте шайку Тэхена, Чонгук подумал, что это как-то даже грустно. Это значит, что этот день будет самым обыкновенным: школа, уроки, дополнительные занятия, дорога, дом. Это все, что он видит последние полтора года. По-хорошему, у него и летних каникул-то не было. Он учился все лето, так как был вынужден готовиться к экзамену, который позволил бы ему продолжать учиться на бюджете.       Неужели, он так и останется скучным парнишкой, который изо всех сил старается не вылететь из школы? Неужели, ничего так и не изменится?       Двери поезда с шумом захлопнулись и Чонгук занял привычное место справа от входа. Осеннее солнце хоть уже и слабо грело, но оно не забывало прожигать своим ярким светом глаза, заставляя людей щуриться и искать укрытия в тени.       Так и Чонгук, стараясь скрыться от хитрых золотых лучей, двинулся чуть в край, покрывая лицо тенью, словно черной вуалью. Он позволил своим глазам привыкнуть к такому свету, чуть-чуть проморгался, смахивая скопившиеся слезы. Погруженный в свои раздумья о серых буднях простого корейского школьника он не заметил, как кто-то прожигает его своим взглядом. Точнее, он и не смог бы этого сделать, ведь человек, сидящий напротив, был весь залит светом.       Золото — чистое золото разливалось по его коже, окутывая каждый ее сантиметр. Его глаза были скрыты под козырьком черной бейсболки, руки сжаты в замок на груди. Но шея, ключицы, кисти рук, подбородок и щеки — все они были залиты лучами солнца.       Парень улыбнулся, оголяя ряд белоснежных зубов. Чонгук чуть прищурился, а затем, пытаясь вылезти обратно на солнце, потому что так будет ближе к нему — так он сможет его рассмотреть, сложил козырьком руку над глазами.       Напротив рассмеялись и, склонив голову на бок, чуть приподняли козырек. Чонгук увидел глаза юноши и непроизвольно ахнул, вызывая у юноши новый смешок.       Чонгук долго набирался смелости, примерно станции две. И когда до его остановки оставалось всего-ничего времени, он сделал глубокий вдох, поднялся с места и поправил лямки рюкзака.       Тэхен удивленно вскинул голову, чуть приоткрыв рот, спросил: — Ты чего, малыш Гукки? — его голос даже сквозь этот громкий стук колес звучал невообразимо мягко и нежно. — Я думал о тебе… о Вас весь день, Тэхен-ши, — строго, словно по бумажке, начал Чонгук. — Ва-а-а-а… — Тэхен закинул ногу на ногу и откинулся на спинку сидения.       Теперь Чонгук мог разглядеть его, искусно вылитое самыми талантливыми богами, тело.       Белая майка под черной кожанкой, острые ключицы, длинная, почти лебединая, шея, явно упругий живот и изящные изгибы талии. Ноги Тэхена тоже крепкие — это Чонгук понял сразу, как только одна из ног была закинута на другую. Его бедра тут же превратились в камень, заставляя черные джинсы пугающе сильно растягиваться.       Длинная серьга в виде креста, надетого в кольцо зазывно покачнулась. Тэхен широко улыбнулся, приподнимая бровь: — И что же ты там такого обо мне надумал, малыш Чонгук? — Я… Я хотел бы с тобой… Вами познакомиться поближе, Тэхен-ши. Я… Я много слышал о Вас. Я слышал, что Вы очень влиятельный человек в определенных кругах… — Что я отбитый преступник? — со смехом переспрашивает Тэхен. — Что-то типа того, — абсолютно открыто отвечает Чонгук. — Но мне кажется, что это не совсем так. Что ты… Вы другой человек! Мне так кажется и я бы очень хотел узнать Вас получше.       Сердце заходилось испуганной ланью, вырывалось прочь из груди, а ладони — они вспотели так, что уже даже начали зудеть.       Тэхен внезапно похлопал по сидушке рядом с собой, призывая Чонгука сесть. И младший послушно присаживается, жмется, стесняется. А Ким просто обхватывает его за плечо и подвигает ближе. — Ну, для начала я буду тебе просто хеном, и на «ты», договорились? Я не такой уж и взрослый. Мне всего-лишь девятнадцать лет, и когда ты зовешь меня на «Вы», я чувствую прилив старости к границам моей юности. А я все еще очень молод!       Чонгук испуганно кивает головой. От дыхания Тэхена становится жарко. Или это то самое солнце, что готово прожечь в его сетчатке дыру?       Тэхен, словно читает его мысли, снимает бейсболку и небрежно надевает на голову Чонгука. — А теперь, как новоиспеченные друзья, мы должны обменяться номерами телефонов?       Глядя на удаляющийся поезд, Чонгук поправляет бейсболку и смущенно прячет в тени ее козырька свое лицо. Запах… От тэхеновской бейсболки безумно вкусно пахнет. Это что-то цитрусовое с примесью древесных ноток. Этот аромат свежий, волнующий, бодрящий. Только человек с таким безумным, судя по слухам, характером мог выбрать такой смелый аромат. И Чонгуку нравится. Он стоит еще пару минут, провожая вагон, продолжая вдыхать аромат, который принадлежит Тэхену. — О, прикольная бейсболка, — Хосок неслышно подкрадывается сзади и, перегнувшись через плечо, заглядывает в лицо младшего. — Ва-а-а-а, ты плохо себя чувствуешь? — Что? — У тебя щеки покраснели, — Хосок показывает на свои щеки.       Чонгук тут же хватается за те места, куда снова прилила краска и отводит взгляд. — Нет-нет, все в порядке.       Хосок вопросительно приподнимает бровь, но ничего не говорит, позволяя Чонгуку уйти от разговора.       В классе Чонгук все же вынужден ненадолго расстаться со своей обновкой, но запах стойко впился в темные волосы, до такой степени, что это заметили и окружающие. — Ммм, у тебя новый парфюм? — игриво спрашивает Минхо. — М, да, что-то типа того, — смущенно улыбается Чон и девушка пищит от умиления. — Ах, Чонгукки, ты такой милый, когда смущаешься! — Я? Нет! Я вовсе не… — Вы посмотрите на эту помидорку, — подхватила Соён. — Впервые вижу Чонгука таким смущенным.       Девушки еще какое-то время трещат над его ухом, вздыхая от того, какой же Чонгук милашка.       А Чонгук не понимает, с чего они взяли, что он милашка? Он — самый обыкновенный подросток, которому очень неловко говорить о таких вещах. Да, у него запах новый, но он — не его. Да, ему приятно думать о человеке, которому он принадлежит, но все это не имеет значения.       Чонгуку Тэхен нравится исключительно как личность. Он притягивает своей необыкновенностью, сложным характером, бунтарским духом. Ему хочется лучше узнать Ким Тэхена, потому что человек с такой внешностью не может быть полным отморозком. Такого просто не может быть.       Половина дня проходит для Чона быстро. Он идеален, он выполняет все задания учителей, он превосходно отвечает на их вопросы и, честно, почти не думает о парне с серебристыми волосами. Да, пожалуй именно так он мог бы его описать. И он, честно, старается не вспоминать, как эти локоны идеально смотрятся на чуть смуглой коже, как Тэхену идёт этот оттенок и эта серьга из серебра, что игриво висит в ухе. Он об этом старается не думать, честно.       На обеде его под руку подхватывает Ёнджун и уводит куда-то в сторону. — Что случилось, хен? — встревоженно спрашивает Чонгук. — Ты, ты живешь в районе Содэмунгу?       Чонгук утвердительно кивает и все еще не понимает, почему глаза хена такие огромные и испуганные. — Значит, все верно помню, — Ёнджун закусывает губу и секунду молчит. — Хен, говори уже, — Чонгуку самому не терпится узнать, что там с его районом. — В нашем чате старшей школы активно обсуждают «Гнедых». Говорят, что они, вместе с их лидером, пару дней назад перебрались в район Содэмунгу из Тобонгу. — Ну, так мы же уже и так это знали, разве нет? — Чонгук покрепче сжимает бейсболку в руках. — Да, ты их видел как раз в день переезда. Но дело не в этом, — старший сильнее наклоняется к Чонгуку. — Эти отморозки уже начали творить беспредел там у вас. Сегодня, пару часов назад, парня подруги одной нашей знакомой нашли под мостом. Сломано ребро, выбит один зуб. Подозрение на сотрясение мозга. Говорят, он там что-то не поделил с членом их шайки.       «Девушка, из-за которой толпа отморозков отмудохала моего кореша, достойна моего личного внимания», — тут же всплыло в памяти. Тем же самым сладким басом. Чонгук тряхнул головой, выбрасывая самые разные мысли подальше. — Тебе нужно поговорить с родителями, — продолжал Ёнджун. — О чем? — выгнул бровь Чонгук. — О том, что ты больше не можешь так поздно возвращаться домой со школы.       Чонгук поднял руки вверх, чуть отступая от старшего. — Подожди, хен, ты же знаешь, что все это зависит не от меня. Я должен посещать дополнительные занятия, если хочу учиться здесь и дальше. — Ты должен закончить здесь учебу, если хочешь жить дальше. — Да почему я должен бояться этого Ким Тэхена? — рассердился Чонгук. — Гукки, — тихо прошептал Ёнджун. — Что? Я ничего ему не сделал, он тоже не станет колотить меня почем зря. — Ты уже забыл, что девчонку ту спас? — старший тоже начал закипать.       Нет, Чонгук не забыл. Он отлично помнит и тот момент, и тот взгляд Тэхена, с которым он смерил пустоту после ее ухода. В животе вдруг сжался узелок страха. — Я помню, хен, — Чонгук постарался смягчить тон.       Он взял руку старшего в свою и крепко сжал. — Со мной все будет хорошо, хен. Пожалуйста, не переживай.       Ёнджун грустно улыбнулся и положил сверху вторую руку. — Я не перестану переживать, но и давить на тебя не стану. Ты взрослый мальчик и сам решаешь, как нужно поступить. Но, пожалуйста, — он крепко обнял младшего, — не ввязывайся ни во что больше. И вообще, обходи этого отморозка стороной.       Чонгук согласно кивнул и, натягивая на голову бейсболку, пошёл во двор.       До дополнительных занятий было ещё три часа, и Чонгук мог спокойно уделить время выполнению домашнего задания.       Местом для уединения он выбрал трибуны уличного стадиона. Да, погода была не слишком располагающей к отдыху на открытом воздухе, но это тот самый период, когда стремишься наслаждаться уходящими деньками тепла каждую минуту, каждое мгновение. — Сидишь? — внезапно подошедший сзади Хосок заставил Чонгука вздрогнуть. — Сижу, хен, — Чонгук поднимает выпавшую из рук ручку и улыбается старшему. — Знаешь, всегда поражался упорству бюджетников, — Чон-старший смотрит куда-то вдаль. — Вы такие сдержанные, всегда учитесь допоздна, вкладываете максимум усилий в свою учебу, а в обмен от школы получаете только еще больше заданий и препятствий.       Чонгук непонимающе посмотрел на Хосока из-под козырька бейсболки. — И вы не унываете, — продолжает он. — В глазах людей вы все такие же сильные, целеустремленные и живые. Но так ли это?       Хосок поворачивает голову в сторону младшего и заглядывает в глаза. Чонгук старается отвести взгляд, но старший приковал его: заставляет смотреть долго, внимательно. Словно он пытается что-то сказать, но без слов. — О чем ты, хен? — Чонгук возвращается к тетради и продолжает делать записи. — Порой люди, чье психологическое состояние близится к срыву, могут делать необдуманные шаги, принимать иррациональные решения. Потом они о них безумно жалеют, ведь порой нельзя уже изменить то, что сотворил. Знаешь как бывает, порой встретил человека, поверил ему, а он не оправдывает твоих ожиданий. И ты расстраиваешься, переживаешь, тоскуешь.       Чонгук цокнул языком, чего никогда не делал в присутствии старших. А уж тем более, по отношению к старшим. — Хосок-хен, я уже сказал Ёнджуну, но скажу и тебе. С кем общаться я решу сам. С кем дружить — тоже. Пожалуйста, не переживай за меня и за мое психическое состояние. Да, я устал. Но не до такой степени, что бросаться в омут опасностей с головой. — Я лишь хочу сказать, что Тэхен очень опасный человек. И не из-за своей физической силы.       Хосок встал с места и направился вниз с трибуны к полю. — Просто помни это, Чонгук. Не обманись, — сказал он, повернувшись к младшему напоследок.       Чонгук стиснул карандаш, сильно сжимая его между пальцами. Почему все так сильно стараются уберечь его от общения с Тэхеном? Даже если они знают что-то такое о нем, то почему просто не скажут это прямо? А если нет — то просто заткнитесь, пожалуйста. Пока Чонгук не узнает этого человека лично, он не готов голословно обвинять его во всех смертных грехах.       Чонгук похлопал себя по карманам, нащупывая телефон. «Тэхен» находится в телефонной книге очень быстро. Еще с минуту Чонгук размышляет, с чего начать свое первое сообщение. Он нервно грызет щеку изнутри, по несколько раз печатает приветствие и тут же стирает.       «Привет, Тэхен-хен. Это Чонгук. Я бы хотел сегодня с тобой встретиться. Если ты, конечно же, не против. Я не хочу отвлекать тебя от твоих дел, но мне кажется, что мы должны встретиться».       Еще какое-то время он держит телефон в руках, ожидая реакции на его сообщение. Но галочка так и не меняет свой цвет на голубой. Все еще не прочитано. Да и с чего бы ему моментально реагировать на сообщение какого-то Чон Чонгука. Мобильный снова отправляется в карман, а Чонгук возвращается к домашнему заданию, выполнять которое стало практически нереально. Все его мысли были только в этом непрочитанном сообщении.       Во время занятий в подготовительном классе Чонгук было уже сосредоточился, но из мирного состояния «хорошего ученика» его выбила вибрация, появившаяся в кармане. Сообщение.       Чон украдкой поглядывает на учителя и старается потихоньку достать телефон. Он ловит недовольный взгляд Ёнджуна, робко улыбается, сощурив глаза-миндалинки, и заглядывает в экран телефона. Тэхен: Ах, Гукки-я! Я так рад, что ты написал. Я с удовольствием встречусь с тобой. Во сколько ты заканчиваешь?       Сердце Чонгука забилось в бешеном ритме, и, кажется, весь класс может его услышать. Почувствовать его неровное дыхание, заметить, как он нервно закусывает щеку, терзая ее все сильнее. Чонгук: Я заканчиваю в восемь вечера.       Ответ приходит незамедлительно. Тэхен: Тогда я буду ждать тебя у школы в восемь. Чонгук: Нет!       Он чуть дергается на стуле, нервно ударяя ногой по стулу, стоящему впереди. — Какие-то проблемы, Чонгук? — учитель поглядывает на парнишку. — Нет-нет, простите, пожалуйста, — Чонгук прячет телефон. — Просто… Нога затекла, сама дернулась. Простите.       Он, сидя на стуле, отвешивает поклоны, извиняясь за шум в классе. Присутствующие еще какое-то время поглядывают на него, кто-то недовольно цокает. И только Ёнджун укоризненно качает головой и отворачивается к своей тетради. Тэхен: Почему же? Малыш стесняется, что какой-то отморозок встретит его возле школы? Чонгук: Нет, я не стесняюсь этого. Тэхен: Боишься, что подумают, что ты связался с плохой компанией? Чонгук: Нет же, хен! Просто…       Чонгук поднимает голову и посматривает в окно. «Просто…» что? Почему он не хочет, чтобы Тэхен подъехал к его школе? Стесняется? Боится косых взглядов? Что про него подумают что-то не то?       Нет, Чонгуку по большей степени все равно, что о нем там подумают эти богатенькие детишки. Ему без разницы даже если учителя примут его за нового члена этой шайки. Просто…       Чонгук смотрит на Ёнджуна и поджимает губы. Чонгук: Просто есть в школе люди, которые сильно за меня переживают. И я не хочу, чтобы они переживали лишний раз без причины. Пока им не время с тобой знакомиться. Тэхен: Ах, ты такой заботливый малыш, Гукки.       От этого «малыш» у Чонгука алеют щеки, и он глупо улыбается. Почему-то, когда малышом его называет мама, он начинает беситься. А тут… Чонгук сделал глубокий вдох, ловя черные пятна перед глазами, задыхаясь запахом Тэхена. Он задержал этот воздух в легких, а затем нежно выпустил, возвращая взгляд к телефону. Тэхен: Я с нетерпением буду ждать встречи с тобой, Гукки-а.       Чонгук буквально слышит этот глубокий голос, он ощущает его на своей коже, где-то возле яремной венки под ухом. Тэхен: В таком случае, я буду ждать тебя в месте нашей первой встречи. Чонгук: Во сколько? Тэхен: В восемь.       Чонгук нервно запечатал пальцами по экрану, трусливо озираясь по сторонам. Чонгук: Но в восемь я только освобожусь в школе. Мне ехать около тридцати минут. Тэхен: Я буду ждать, Гукки.       Чонгук спрятал телефон и спрятал лицо в ладонях. Он так смущен, он так взволнован, что просто не может теперь усидеть на месте. И смотреть на учителя он тоже не может, так как тот просто выгонит его из класса за эту глупую счастливую улыбку.       После звонка Чонгук кометой срывается с места. Он неловко прощается с Ёнджуном, когда тот пытается его остановить и спросить о том, что это такое было во время урока.       Он извиняется и кланяется всем ученикам, кого случайно задевает плечом, пробегая мимо шкафчиков. Он бежит, он очень надеется успеть на поезд, что отходит в восемь десять. Если он упустит его, то следующий будет только в тридцать минут. И тогда Тэхену придется ждать еще минут двадцать, пока он доедет до нужной станции.       Чонгук пытается спрятать лицо в шарф, когда холодный сентябрьский вечерний ветер хлещет его по щекам. Он бежит сломя голову, забывая про знаки светофоров, не обращая внимания на крики прохожих — он их просто не слышит. В ушах безостановочно набатом бьет сердце. Оно грозится вот-вот выпрыгнуть из груди. Одышка, что должна бы замучить не совсем спортивного Чонгука, совсем не мешает ему вскочить в закрывающиеся двери вагона.       Эти двадцать минут кажутся ему вечностью: остановки длиннее чем обычно, поезд едет слишком медленно, время летит слишком быстро. Тэхен его не дождется… Чонгук нервно проверяет телефон, но новых сообщений нет. 20:35       Чонгук чертыхается про себя, проклиная ремонтные работы возле их станции. Поезд вынужден пропустить тот, что следует в их сторону. Он уже стоит в дверях, нервно переступая с ноги на ногу, заглядывая в окно. Вот он перрон, он видит его — просто откройте дверь и Чонгук дальше добежит сам.       Поезд со скрипом прибывает на станцию, распахивает свои двери, и Чонгук рысью выпрыгивает из вагона. Турникет. Звук считывающего поездку проездного. Ступени. Слепящие фонари станции.       Вот она та самая бетонная стена, из-за которой Чонгук подсматривал за старшими. Он останавливается перед ней и переводит дыхание.       «Спокойно, Чонгук. Даже если его там нет, то ничего страшного. Ты просто напишешь ему и извинишься. Все будет хорошо…». Чонгук делает шаг, выглядывает трусливо, а затем старается не улыбаться.       Тэхен — все в той же черной куртке на белую майку, без кепки с разбросанными неряшливо пепельными кудрями. Он опирается бедром о свой мотоцикл, поставив одну ногу в высоком кожаном ботинке на подножку.       Его вид величественный, спокойный. Он что-то увлеченно рассматривает или читает в телефоне, пальцем постукивая по бензобаку своего железного коня.       Черные джинсы с дырками на коленях облегают его до такой степени, что Чонгук и представить себе боится, насколько же крепкие мышцы под ними прячутся. Он делает шаг, и Тэхен поднимает на него голову. — Ах, малыш Гукки, — Тэхен широко улыбается и Чонгук каменеет.       Он не может поверить, что такая улыбка может существовать на этом свете. Такая широкая и открытая, такая искренняя и лучезарная. Его глаза почти закрываются, превращаясь в щелочки полумесяца.       Ким подходит к Чонгуку и крепко обнимает того за плечи. — Я уже заждался тебя, — Тэхен упирается холодным носом прямо в шею Чону.       Чонгук испуганно дергается. — Ты… Ты давно уже ждешь? Ты замерз! — Ты заботишься теперь и обо мне? — Тэхен корчит смешную мордочку, и Чонгук смущенно отворачивается, пряча в шарфе улыбку. — Я забочусь обо всех людях, которые меня вынуждены долго ждать. — Гукки, я не вынужден был тебя ждать, — Тэхен треплет его по волосам и отходит обратно к мотоциклу. — Я хотел тебя дождаться.       Ким протягивает Чонгуку второй шлем и снова широко улыбается. — Тебе, конечно, безумно идет моя бейсболка, но временно придется ее снять. — Что это? — удивленно спрашивает Чонгук, принимая шлем. — Мотоциклетный шлем, малыш. Разве не знаешь как эта штука называется?       Глаза Тэхена прячутся под черной маской шлема. Чонгук кладет бейсболку в рюкзак и надевает свой шлем на голову, старательно затягивая ремешок на подбородке. — Я знаю, что это такое. Просто… Мы куда-то едем? — Боишься? — голос Тэхена звучит приглушенно.       Чонгук прижимается грудью к спине Тэхена и обхватывает ребра, крепко сжимает. Он отвечает куда-то в шлем свое тихое «Нет». Ким хмыкает, чувствуя, как дрожит младший. Он спускает пяткой педаль и прибавляет газу.       Мотоцикл трогается с места, задним колесом Тэхен чертит круг, разворачивая железного коня. Одной ногой он упирается в землю, наклоняя корпус чуть влево, стараясь сохранить баланс. Чонгук сильнее сжимает Тэхена, и тот заставляет мотор мотоцикла зарычать еще громче.       Мотоцикл едет ровно, плавно огибая машины, обгоняя их. Чонгук мысленно представляет, что он рюкзачок на спине Тэхена и не делает никаких лишних движений. Страшно.       Страшно оттого, что это его первый раз на мотоцикле, страшно, потому что впереди него — Ким Тэхен, страшно, потому что он и понятия не имеет, куда они едут. А вдруг он действительно везет его куда-то, чтобы расквитаться за тот случай с девушкой? А вдруг, это и есть тот случай, когда ты разочаровываешься в человеке, приписав те качества, коих у него и в помине не было?       Чонгук сильнее сдавливает ребра Тэхена и тот вполоборота посматривает на него. Ким притормаживает на светофоре и, подняв ветрозащиту, смотрит на руки Чонгука, а затем на него. И как же хорошо, думает Чонгук, что он не видит лица младшего. — Ты как, малыш? — читает по губам Чонгук.       Чон ничего не отвечает, просто кивает головой, мол, я в полном порядке. А затем в подтверждение показывает большой палец вверх. Тэхен озаряет его своей улыбкой и опускает ветрозащиту.       Сидеть вот так за спиной Тэхена, обнимать его, вдыхать запах его одеколона; Чонгук точно сумасшедший, раз слепо доверяет этому человеку. Тэхен гонит и гонит вперед. Скорость на его спидометре уже давно зашкаливает за сотню километров в час, а сигнал машин превратился в один сплошной шум. И Чонгуку это нравится.       Ему нравится широкая спина Тэхена. Нет, он не шкаф и не амбал, его телосложение нельзя назвать «качковым». Он просто очень крепкий, Чонгук отлично чувствует упругий живот, он чувствует, как тот напрягается каждый раз, когда Тэхен переключает скорость и вынужденно подается назад.       Талия Тэхена стройная, и это Чонгук тоже прекрасно чувствует. Как чувствует и то, что обнимать старшего вот так — безумно приятно. Чон на глазах пьянеет от эмоций, которые дарит ему Ким Тэхен, он тонет в его запахе, в его ауре, в его темпераменте.       Мотоцикл останавливается и Тэхен снимает шлем. Чонгук на минутку снова зависает, когда смотрит, как старший трясет головой, словно породистый скакун после долгой скачки, заставляя пепельные волосы разлетаться в разные стороны. А затем он зачем-то показывает на свой подбородок. — Снимай, — смеется Тэхен. — Неудобно в шлеме, наверно?       Чонгук снимает защиту с головы и смущенно отводит взгляд. Он чувствует себя глупой влюбленной девчонкой, которая забывает слова, предназначения предметов, не слышит того, что говорит объект ее вожделения. — Где мы? — озираясь по сторонам, спрашивает Чонгук. — Это набережная. Сюда я часто приезжаю один, чтобы подумать, посидеть в одиночестве.       Чонгук окидывает простирающиеся далеко-далеко вперед высокие склоны реки. Где-то недалеко слышится шум воды. Точно — река. — И часто ты сюда приходишь? — спрашивает Чонгук, продвигаясь чуть вперед. — Ну, каждый раз, после хорошей разборки, — Тэхен идет за ним следом. — Особенно, после того, как завершаю какое-нибудь важное дело. Раньше, когда мы жили в Тобонгу, было достаточно проблематично сюда ездить. На это уходило час или даже больше. Теперь же я могу наслаждаться этим местом, проехав всего минут десять-пятнадцать.       Чонгук смотрит на Тэхена, когда тот подошел с правого плеча. И снова — новый Тэхен. Такой загадочный, задумчивый. Он смотрит куда-то вдаль, словно пытается рассмотреть невидимую картину, словно и нет вокруг ничего, кроме него и природы. Ким переводит взгляд на Чонгука, молчаливый, и младший смущенно отворачивает голову. — Теперь у меня еще и компания есть! — Тэхен широко улыбается.       И у Чонгука кошки на сердце скребут. Как он мог подумать так плохо про Тэхена? Это наверняка все выдумки, злые языки! — Скажи, Тэхен-хен… — тихо произносит Чонгук. — Что, малыш Гукки? — Тэхен обходит Чона и садится на пенек прямо перед ним.       Он сложил ногу на ногу и подложил руку под подбородок. Его глаза смотрят прямиком на Чонгука, заставляя того краснеть, словно девицу. — Хен… Это правда, что о тебе говорят окружающие? — А что они обо мне говорят? — голос Тэхена звучит подобно грому. — Что… Что ты избиваешь людей, что ты можешь и в больницу отправить. И что для тебя совершенно не важно, мужчина это или женщина. Это, — Чонгук заглядывает в глаза Тэхену, — правда?       Резкий порыв ветра заставляет Чона зажмуриться от летящих прямо в лицо листьев и пыли. Он протирает рукой глаза, смаргивает слезы и замирает, глядя на Тэхена.       Он все такой же спокойный, сидит в той же позе, но глаза… Его глаза стали ледяными, словно воды океана. Улыбка чуть касается его губ, заставляя край их уголочка приподниматься вверх. Он смотрит на Чонгука выжидающе, струсит ли тот, проверяет. — Правда, малыш, — шепчет Тэхен сквозь ветер.       Чонгук теряет дар речи. Все мысли, что грели его душу все это время, вера в милого Ким Тэхена разлетается вместе с пожухлой листвой по осеннему ветру. — И ты… Ты правда отправил сегодня в больницу того парня? — Чонгук спрашивает тихо.       Этот спокойный взгляд пугает и восхищает одновременно. — Так точно, — отвечает с улыбкой Тэхен.       Ким встаёт с пня и медленно подходит к Чонгуку. Он ведёт тыльной стороной руки по его щеке, оглаживая мягкий овал скулы. — Я собственноручно разукрасил его идиотскую рожу до неузнаваемости, — прислонившись щекой к щеке, шепчет Тэхен на ухо. — Мы встретили его недалеко от этого места. Он как раз шел к своей шмаре, чтобы в очередной раз засадить ей. Как я это понял? Ах, малыш… — Тэхен упирается носом в нос Чонгука и шепчет почти в губы, — ничто так не радует мужчину, как предвкушение хорошего перепихона.       Тэхен жадно облизывает губы, а Чонгук врастает ногами в землю, неспособный даже двинуться. Он попался. Он находится под контролем этих глаз, этого голоса. Чон нервно сглатывает, глядя на губы старшего, невольно зеркалит движение языка по нижней губе, закусывает ее. — Он, дня три назад, отметелил моего дорогого хена. Из-за телки, представляешь? Из-за какой-то бляди, которая ходит от него налево. Он и еще пятеро его дружков подкараулили Сокджин-хена недалеко от дома. Они сломали ему нос, разбили губу, нижняя челюсть превратилась в какую-то кашу из зубов и мягкой ткани. Ему протезы носить, наверно, ещё с месяца два. Мой дорогой хен сейчас не может говорить, самостоятельно есть, двигаться. Он не может ничего. Так как ты считаешь, правильно ли я поступил, оставив этого мудака в живых?       Чонгук нервно сглатывает. Он не верит своим ушам, что Тэхен так спокойно говорит о таких вещах. — Вы должны были пойти в полицию, — шепчет Чонгук, сам не веря своим словам.       Тэхен выпрямляется и удивлённо смотрит на Чонгука. А затем заливается громким смехом. — Ах, Гукки, — он крепко сжимает младшего в своих объятиях, — какой же ты милый малыш. Я сразу почувствовал, что ты не такой обычный школьник. Ты действительно очень хороший мальчик.       Тэхен чуть расслабляет объятия и заглядывает в глаза Чонгука. Его дыхание опаляет кожу, вызывает табуны мурашек на теле младшего. — Ты такой хороший мальчик… — последнее слово почти тонет на губах Чонгука.       Мягкие губы Тэхена покрывают рот Чонгука. Он слегка покусывает губы и оттягивает нижнюю, заставляя Чона издать скулящий звук. Младший подается чуть вперед, за Тэхеном, а Тэхен улыбается. Он улыбается в поцелуй, нежно проникая в чонгуковский рот языком, а Чон стонет.       Он буквально тает в руках старшего, крепко хватаясь за рукава куртки. От жара языка кружится голова, от его вкуса пятна пляшут канкан перед глазами, заставляя Чона жмуриться сильнее.       Чонгук прижимается к нему всем телом, хватается за него, словно тот — спасательный круг.       Длинные пальцы Тэхена скользят по нежной коже, по шее вверх. Когда пятерня ложится на затылок и сильнее притягивает к себе, Чонгук углубляет поцелуй, он хочет растаять на его губах, хочет, чтобы его полностью поглотили. Он хочет Ким Тэхена. — Хороший мальчик, — шепчет Тэхен, когда разрывает поцелуй.       Чонгук пытается отдышаться, прийти в себя. Но не выходит, и его ноги предательски подгибаются. Тэхен улыбается и подхватывает младшего. — Ничего, папочка держит тебя, — от этих слов Чонгук чувствует, как на ширинку начинает давить и он смущенно отталкивает Тэхена.       Он старается посильнее натянуть длинную куртку. Жмётся, отводит взгляд. А Тэхен смотрит на младшего, хитро щурит глаза и улыбается. — Знаешь, — внезапно говорит Тэхен, — я, пожалуй, познакомлю тебя с Сокджин-хеном. Он должен знать, какого малыша подбросила мне судьба.       Чонгук смущенно кивает. Его? Простого Чон Чонгука, самого обыкновенного школьника сам Ким Тэхен хочет познакомить со своим другом? Кажется, лучшим, раз пошёл на такое из-за него.       Он заступился за своего друга. Это не было простым актом насилия! Значит, Чонгук был прав. Ким Тэхен не станет избивать человека просто так. — Значит, ты просто заступился за друга? — внезапно спрашивает Чонгук, когда они возвращаются к мотоциклу. — Ну, можно сказать и так, — пожимает плечами Тэхен, протягивая шлем. — Значит, ты не выбиваешь долги и не избиваешь людей просто так?       Тэхен хлопает ресницами, а затем широко улыбается. — Почему же, Гукки. Ещё как выбиваю. Иногда мне приходится приходить в дома, где всего один кормилец и нещадно запугивать его, чтобы добиться своей цели. Чонгук, — Тэ подается чуть вперед, — я не Робин Гуд. Я действительно делаю людям больно, я иногда даже до реанимации довожу людей. Я запугиваю их. Я тот, кого они не хотели бы встретить на своем пути хотя бы еще раз. И да, я не тот, кого принято приглашать на чай с тортиком.       Чонгук отводит глаза и закусывает губу. — Надевай шлем, малыш. Нам пора возвращаться.

***

      Дома у Чонгука в комнате встречает Чимин. — Гукки, с возвращением!       Чонгук бросает в угол комнаты рюкзак и молча падает на кровать, разбросав руки в стороны. — Что-то случилось? — испуганно спрашивает Пак, садясь на край чонгуковской кровати. — Да. Нет. Не знаю, — Чонгук устало накрывает глаза руками. — Я, кажется, встретил человека, с которым не должен был встречаться. Не сейчас, когда все мое внимание должно быть приковано только к учебе. Я не должен думать об этом.       Пак хмуро смотрит на друга, а затем, потянув того за руку, посмотрел с улыбкой. — Ты влюбился?       Глупая улыбка все никак не сходила с лица друга. А вот Чонгуку не до веселья. Он не влюблялся никогда, никогда не испытывал ничего к девушкам. Его в принципе это никогда не интересовало. Все, что для него имело значение — это учеба. Только она была основным двигателем в его организме, она не позволяла ему сдаваться, расслабляться. Он всегда был в напряжении только благодаря этому чувству — желание быть первым, лучшим, нужным.       Влюбился ли он? Наверно, да, если тот жар в теле, ту дрожь от поцелуя, то скулящее чувство внизу живота от одного лишь голоса Ким Тэхена можно назвать влюбленностью.       Для самого же Чонгука то, что он испытывает, больше похоже на лихорадку, болезнь, что постепенно охватывает все тело и рассудок здорового человека. Заставляет думать не так, действовать совершенно непривычным образом. Чонгук просто болен. И, кажется, таблетки от этого вируса не существует. — Кажется, да, — шепчет Чонгук. — Хочешь об этом поговорить? — возбужденно ерзает на месте Чимин.       Чонгук смотрит на друга и улыбается. Его друг, его дорогой друг Чиминни рядом с ним, у него такой сложный период в жизни, а он беспокоится о Чонгуке.       Чон крепко обнимает за плечи друга, а тот удивленно охает. — Ты чего? — спрашивает Чимин. — Все хорошо, Чим-Чим. Расскажи лучше, как у тебя прошла встреча с тем парнем.       Пак смущенно выбирается из объятий друга и прячет глаза. — Ну… Поговорили мы с ним. Оказывается, я тоже ему уже очень давно нравлюсь, но он не знал просто как подойти. — Так он тоже?! — радостно спрашивает Чонгук.       Пак довольно кивает. Чонгук снова заключает в объятия друга, крепко сжимает и приговаривает какие-то поздравительные слова. — Спасибо-спасибо, Гукки, — довольно смеётся Чимин. — Так, а что дальше? Вы начнете встречаться? — Думаю, да. Он обещал меня познакомить чуть позже со своими друзьями. Пока же просто обойдемся свиданиями, познакомимся получше. Все же, я плохо себе представляю наши отношения.       Чимин нервно хихикает, но он счастлив. Чонгук видит, как сияет его друг. Буквально светится изнутри, излучает самые свои сильные эмоции из возможных. — Я так рад за тебя, Чиминни, — шепчет Чонгук. — Ты и представить себе не можешь.       И он действительно рад. Ведь он такой же — потерянный, полон смятений и вопросов.       Перед сном Чонгук прокручивал в голове этот разговор, въевшийся в его память, впившийся в кору головного мозга. Он вспоминал этот поцелуй, вкус которого сохранился на его губах. Запах Тэхена, ощущение его присутствия, мягкость его рук, пальцев. Он вспоминал и медленно засыпал, слабо улыбаясь своим мыслям.       Весь следующий день Чонгук то и делал, что проверял телефон на новые сообщения. Но приложение упорно показывало «ноль». Тэхен ни разу не написал ему.       Ни в этот, ни в последующие пару дней. Настроение Чона постепенно портилось, а действие проверки телефона превратилось в какую-то манию. — Что-то ты рано со школы идешь, — Хосок, как он это и любит, повис на шее. — Да… Дела есть, — врет Чонгук, пряча телефон в карман. — Хммм, — заглядывает через плечо Хосок. — Как ни посмотрю, ты все в телефоне на перемене сидишь. Тебе там президент позвонить должен?       Чонгук криво улыбается и жмет плечами, заставляя старшего убрать руки. — Да просто, слежу за соцсетями своего универа, — снова нагло врет Чон.       И Чон-старший это чувствует, но надоедать с вопросами не хочет. Так они вместе выходят за школьные ворота и бредут в сторону метро. — Ты тоже на метро? — удивленно спрашивает Чонгук. — Я? — Хосок заливисто смеётся. — Что ты, нет! У нас тут стоянка в этой стороне. Обычно там все водители ждут.       Хосок показывает в сторону стоянки и замирает на месте. С его лица резко пропадает улыбка, вместо нее появляется гримаса страха.       Чонгук переводит взгляд следом за жестом старшего, и у него ухает сердце куда-то в пропасть. Падает с шумом, вырывающимся в виде вздоха из груди. — Хей! Гукки-я, малыш! Я тут.       Чонгук густо заливается краской и пытается спрятать взгляд. Хосок испуганно переводит глаза на Чона-младшего и замирает в немом вопросе. — Вы… — Хосок заикается, — вы с ним общаетесь? — Ммм, да, — медленно отвечает Чонгук.       Он испуганно смотрит в бок, когда Тэхен, оттолкнувшись от мотоцикла, направляется в их сторону.       Гордо, вышагивая по дороге, словно модель. Грубые, тяжелые сапоги ступают на облетевшую листву. Руки в карманах кожанки, на голове привычная красная бандана, повязанная на лоб, в ухе длинная серьга в виде крестика на кольце. Он — само величие, сама красота, которую природа сотворила на радость окружающим. — Хосок, какими судьбами? — внезапно спрашивает Тэхен. — Привет, Тэ, — тихо отвечает Хосок и отводит взгляд.       Старший нервно чешет затылок, стараясь подобрать слова. — Ну что ты так жмешься! — Тэхен хлопает парня по плечу, а затем сжимает в объятиях. — Сколько лет, сколько зим! Как поживаешь? Как здоровье? — Все хорошо, Тэ, спасибо, что спрашиваешь, — у Хосока дрожит голос.       Чонгук впервые видит своего хена таким — испуганным, растерянным. — Славно-славно, — выговаривает Тэхен, словно пробуя на вкус страх другого человека. — Так ты, получается, хен малыша Гукки?       Чон Хосок смотрит на Чонгука исподлобья и утвердительно кивает. — Вааа, как тесен мир, оказывается. Гукки, — Тэхен обнимает младшего за плечи и, уперевшись щекой в щеку, заставляет посмотреть на Хосока. — Мы с Чоном старые знакомые. Раньше, можешь себе представить, мы были в одной банде.       Чонгук широко открывает глаза и смотрит на старшего. Хосок? В банде? — Да-да, представляешь? Он раньше, как и я, бил морды всяким разным людям, вымогал даже деньги пару раз, помню такое было. — Я… — Хосок все сильнее заикается, его трясет, как осенний лист. — Я не вымогал никогда деньги. Я не делал этого. — Ну как же. А кто же тогда это был? Юнги-хен? Или, быть может, Намджун-хен? Хм…. — Тэхен театрально задирает голову и зажимает в руке подбородок. — Мне все же кажется, что это был ты, Чон Хосок.       Тэхен резко выпрямляется и смотрит в глаза Хосоку. От этого взгляда пробирает. Хочется убежать, да поздно — ты в плену этого гипноза. Ты попался на его удочку, ты боишься его, как грызун боится змеи. Ты не можешь пошевелиться, страх сковывает изнутри. — Я помню, как ты кинул нас, Хосок. Я помню, как ты выбил из того мужика деньги, в обход нашего заказчика. Просто так, сверх его долга. Взял, и выбил из мужичка бабло, представляешь, Чонгук? — Тэ не смотрит на младшего, он продолжает убивать остатки уверенности в Хосоке. — А потом съебался, как последняя мразь. Я искал тебя. Долго. Упорно. Юнги и Сокджин просили меня успокоиться, простить тебе этот долг, и только Намджун поддерживал меня. И, посмотри-ка... Ты и хен моего малыша!       Хосок закусывает губу и истерично ищет глазами свою машину. Но, судя по всему, она все еще не приехала. — Водилу высматриваешь? — Тэхен хмыкает. — Он скоро приедет. Ровно тогда, когда я скажу Юнги вытащить его член изо рта.       Хосок испуганно смотрит на Тэхена, почти плачет. — Чего ты хочешь, Тэхен?       Ким делает пару шагов и оказывается вплотную к парню. — Узнать, как тебе живётся на спизженное бабло, — выплевывает прямо ему в лицо Тэхен.       Хосок раздувает ноздри, злится. — Я устал, — внезапно говорит Хосок. — Я устал постоянно жить в нищете, околачиваться по каким-то съемным халупам, постоянно трястись от звука сирен, что меня вот-вот загребут по малолетке. Я устал от этого говна! Да, я взял эти деньги. Да, я даже смог заплатить по долгам своих родителей и вернуть этот чертов бизнес. Я, знаешь ли, — Чон сощурился и стукнул плечом плечо Тэхена, — не родился с золотой ложкой в зубах, в отличии от некоторых.       Тэхен переводит взгляд на плечо, в которое только что стукнул Хосок, а затем снова на парня. Он улыбается и толкает языком щеку.       Резкий удар и Хосок, хватаясь за ухо, оседает на землю. Тэхен присаживается на корточки рядом. — Я прощаю тебя, Хосок, — шепчет он ему на ухо. — Но это в первый и последний раз.       Хосок держится за ушибленное ухо и смотрит в глаза Тэхену. С вызовом, дерзко. — Не смотри на меня так. Я это не по доброте душевной. Скажи спасибо Сокджину, который души в тебе не чает. До сих пор, между прочим.       Тэхен повернулся к Чонгуку, который все это время стоял в полном оцепенении, не способный даже пискнуть. — Ах, малыш Гукки, — он подошёл к Чонгуку и нежно погладил его по щеке, — прости, что так долго не писал тебе. У меня было много дел с той шайкой.       Чонгук опускает глаза на руку Тэхена и вздрагивает. Она вся в ссадинах, костяшки сбиты. А на губе, если присмотреться, видна ранка. Как и на скуле. — Тебя ударили? — Чонгук, словно не сам, не своей рукой, тянется к ране на щеке.       Тэхен провожает движение руки Чонгука с широко раскрытыми глазами. Он не шевелится, не дышит.       Чонгук нежно касается раны, проводит пальцем. Легкая корочка щекочет подушечки пальцев, но вне ее кожа мягкая, шелковистая. Чонгук не замечает, как ведёт по подбородку. Он подтягивается на носочках и касается губами ранки, затем целует в ссадину возле губы.       Рядом раздается рев мотоцикла. — Я, блять, устал его удерж… Что за нахуй тут происходит?! — шепелявит Юнги, когда шлем полностью снят.       Затем он переводит взгляд на Хосока, все ещё сидящего на земле. Хмурится. — Привет, Хосок, — тихо здоровается зеленоволосый. — Привет, Юнги, — спокойно отвечает ему Хосок, а затем встает. — Я должен был, — начинает Юнги. — Я должен был это сделать. Вам необходим разговор. — Мы уже поговорили, — хмыкает Тэхен, крепко сжимая в объятиях Чонгука. — Конфликт улажен.       Юнги недовольно окидывает взглядом Чонгука и фыркает, не скрывая своего возмущения. — А этот че тут делает? — он кивает в сторону Чонгука. — Этот малыш — Чон Чонгук, как ты помнишь, — мой малыш.       Тэхен расплывается в довольной улыбке. Хосок прячет взгляд, а Юнги щурится, становясь похожим на недовольного кота. — Ну-ну, хен, — мурлычет на ухо Чонгуку Тэ, — он хороший мальчик, не смотри на него так. То, что из-за него тогда сбежала та мадам, думаю, теперь не имеет никакого значения. Да?       Тэхен утыкается носом в черные волосы Чонгука и глубоко вдыхает его запах. Чон тут же алеет и прячет глаза. Все — Юнги, Хосок, — видят это. — Кстати, — Тэхен отрывается от волос Чонгука, но не разрывает рук, — о нашей дружбе с малышом, никому. Понял?       Тэ обращается к Хосоку прямо, чуть шутя. Но в его голосе чувствуется угроза, и Хосок кивает. Машина с его водителем уже маячит на горизонте. — Малыш Гугу очень беспокоится о своих друзьях, одноклассниках и не хочет травмировать их психику. Поэтому, из-за желания малыша, мы сохраним это в тайне, ведь так?       Хосок снова согласно кивает и идёт в сторону припаркованной машины. Тэхен провожает его взглядом, продолжая водить носом по густым чонгуковым волосам. — Долго к нему липнуть будешь? — бросает Юнги. — Столько, сколько нужно! — ворчит Тэхен, продолжая жаться к младшему, обвивая его руками, словно пандочка. — Он же такой милый! Ты только посмотри!       Чонгук смущен. Он не знает, хорошо ли то, что он не испытывает злости на Тэхена от случившегося? Хорошо ли, позволять ему вот так говорить с Хосоком? Почему ему все еще не неприятно? Почему он хочет Тэхена еще сильнее? — Ой, ну вы ещё потрахайтесь здесь, — фыркает Юнги и снова натягивает шлем. — Ммм… — Тэхен глупо улыбается и играет бровями, глядя на Чонгука.       А Чон еще сильнее заливается краской, понимая, что даже такая простая шутка приводит в движение то, что у него в штанах. Он лишь только представил, что Тэхен может взять его. Прямо здесь, грубо усадив себе на колени, на мотоцикле. Как он грубо сжимает кожу на бедрах, кусает кожу на ключицах; и как Чонгук насаживается на член — грубо, целиком, вскидывая голову, хватая ртом воздух. Чонгук прокрутил эту сцену за одно мгновение, и, он может поклясться, Тэхен прочитал мысли. И именно поэтому он теперь так хищно улыбается, облизывая губы. — Блять, да поехали уже! — открыв ветрозащиту, крикнул Юнги. — Позже поебетесь, Сокджин ждет нас.       Тэхен глянул на Чонгука и подмигнул. — Пришло время познакомиться с моим хеном, малыш Гукки.