Юнги отпустил своего ненаглядного за Чонгуком, чтобы тот ненароком не наделал глупостей.
— Поймай его, пожалуйста, и ждите меня, — говорит на ухо Паку Юнги и глубоко вдыхает сладкий аромат парфюма младшего. — Думаю, не стоит оставлять Чонгука одного.
Чимин косится на осунувшегося Ёнджуна и густо заливается краской. А затем прислоняется к уху старшего еще ближе и как-то уж совсем интимно выдыхает, опаляя кожу горячим, чуть хмельным, дыханием.
— Как же это все не вовремя, — Чимин по-блядски облизывает губы, — я так надеялся завершить этот наш вечер только вдвоем…
Мин широко открывает глаза и выгибает в изумлении бровь. А Пак скользит по его лицу чуть пьяненьким взглядом и игриво подмигивает. Но старший не лыком шит, он таких вот мальчишек на завтрак с молоком ест.
— Чонгук сейчас на остановке, я гарантирую. Лови его, — а затем шепотом дополняет. — Чем быстрее с этим всем разберемся, тем быстрее я смогу уделить должное внимание завершению нашего вечера.
Чимин снова хитро улыбается и, хватая свою куртку, выбегает вслед за другом. Мин же поворачивается к Ёнджуну и долго смотрит на него, пока тот старательно делает вид, словно Юнги здесь нет.
— Ты же любишь Чонгука, ведь так? — делает еще один глоток из почти опустевшего бокала Мин и продолжает пристально сверлить взглядом парня.
Ёнджун грустно улыбается и обреченно хмыкает. Мин бы даже, наверно, мог бы пожалеть его, как-то посочувствовать, если бы не одно «но». Он почти месяц пытался вывести из депрессии своего лучшего друга. Из-за него. И все, что он сейчас испытывает по отношению к нему — это желание разбить нос.
— Ты свои пиздострадания себе оставь. Меня такой хуйней не проймешь. Если Тэхен из-за своих розовых сердечек в глазах проебался и послушал тебя, то я-то молчать не стану.
Чхве впервые за долгое время поднимает глаза на старшего.
— Да что ты знаешь? — хмыкает он, на что Юнги приподнимает бровь. — Все вы, из бандитских этих шаек, ничего не знаете. Ни обо мне, ни о Чонгуке, ни о том, как нам сложно приходится.
— А Чонгук тебе говорил, что ему сложно? — подается чуть вперед Мин. — Он просил о помощи?
Юнги щурит глаза, становясь похожим на хитрого кота, готовящимся перед прыжком.
— Или это тебе просто выгодно, чтобы мы, такие выблядки вселенной, внезапно начали оказывать какое-то негативное влияние на твоего Чонгука, а ты, весь такой в белом, выпрыгнул и давай спасать от опасности, которой нет?
Ёнджун прикусывает губу и отводит взгляд.
— Послушай меня, пиздюк, я если еще раз увижу тебя рядом с Чонгуком или узнаю, что ты там ему еще что-то нашептываешь, — Юнги обошел Ёнджуна со спины и, наклонившись, шепнул, — собирать тебя будут по всей реке Хан.
Мин бросил на стол деньги и спокойно вышел из ресторана, поклонившись девушке, что услужливо провожала гостей в поздний и такой морозный Сеул.
Три месяца назад
— Тэ, — Юнги хлопает по плечу друга, — оставь его в покое, пожалуйста.
Ким резко оборачивается на друга и смотрит на него стеклянными глазами. Этот парень уже примерно две недели словно с цепи сорвался: он ищет проблемы там, где их никогда не было, он лезет в те драки, которые игнорировал уже добрых полгода, заваливается в компании к совсем отбитым отморозкам и просто нещадно дерется.
Он дерется до последней капли крови противника. Пару раз Намджуну приходилось оттаскивать его от полумертвых парней, когда те просто висели в его руках и являли собой, скажем так, мешки с мясом.
Так и в этот раз — шайка мелких наркош появились на улице в районе Медона. Угрожали молодым парам и пожилым людям, учиняли разбойные нападения на небольшие магазинчики и рыночные лотки.
— Тэ… — Юнги сильнее тянет друга. — У него лицо уже просто пиздец, он хоть дышит вообще?
Ким приподнимает уголок губ и ухмыляется, по-звериному, пугающе. Так, что Юнги чуть отшатывается назад.
— Знаешь, хен, — его голос грудной, холодный, заставляет мурашки пройти дружным строем по позвоночнику. — Мне вот, честно говоря, поебать, выживет эта мразь или нет. Ко мне приходила малышка Сью и рассказала интересную историю.
Ким возвращает свое внимание телу, чьё лицо было похоже на переспелый баклажан в томатной пасте. Судя по тому, как дернулся в тот момент, когда голова Тэхена медленно повернулась к нему, он был вполне еще в сознании.
— Она долго плакала и пыталась выговорить четыре буквы. Какие-то несчастные четыре буквы, которые бедную девочку убьют через каких-то несколько лет, — Юнги стоит позади неподвижно, понимая, о чем идет речь. — Он заразил нашу хохотушку Сью СПИДом, когда та в переулке отказалась отдавать ему деньги.
Тэхен сделал мощный удар в лицо, неприятный чавкающий звук раздался по небольшому опустевшему помещению. Юнги скривился и вытащил сигарету, чтобы заглушить запах крови и мочи, доносившийся до его носа уже весьма отчетливо. Бедолаге Ким, кажется, напрочь отбил почки.
— Просто ткнул своей иглой, — Ким наносит еще один удар. — И теперь. Она. Умрет.
При каждом слове на лицо наркомана падал тяжелый кулак в черной кожаной перчатке.
Когда парень совсем обмяк Намджун подошёл к Тэ со спины и осторожно положил руку на плечо. Ким лишь молча обернулся и направился к выходу.
— Он все равно не жилец, — сухо произнес Нам.
— Я вообще молчу, — отвечает Юнги, выпуская сизый дым сигарет.
— И тебя не смущает это?
Мин пожимает плечами.
— Меня бы смущало, если б он был сейчас на их месте. А так… — Юнги тушит окурок, — пока Тэхен чистит город от таких мразей, у меня нет к нему вопросов.
Юнги пошёл вслед за другом, но остановился, когда Намджун бросил свой вопрос.
— Но он же не в себе. В следующий раз он может кого-нибудь убить, — Ким грустно склонил голову. — Присмотри за ним, Юнги.
Но Мина об этом просить не нужно. В его жизни было всякое дерьмо, так что какая-то там депрессия из-за разрыва с мальчишкой его ни капли не испугает. И все действительно было бы просто, если бы в депрессии был не Ким Тэхен — главарь «Гнедых».
После того случая он долго сидел в их логове. Он говорил со Сью, успокаивал ее, а затем отправил в реабилитационный центр, предварительно попросив помощи у брата.
Юнги много раз старался вывести друга на разговор, но тот лишь отмахивался, уходил, а один раз даже просто врезал по морде. Мин сжал зубы, но такую выходку вынужден был проглотить, так как если полез разбираться, то от него вряд ли бы что-то могло остаться.
— Тэ, — зовет Юнги друга из соседней комнаты. — Я поеду с Чимином встречусь.
Мин идет к входной двери и там сталкивается нос к носу с Тэхеном. Младший смотрит на него каким-то не своим взглядом: не то заинтересованным, не то каким-то больным.
— Что? — скривившись, спрашивает Юнги.
Параллельно он отправляет Паку все места, куда собирается его вести. Вообще, не очень понятно для чего ему вся эта информация, но Мин слишком долго шел к этому первому свиданию, так что пусть будет — с него самого точно не убудет.
— С тем самым Чимином? — взгляд Тэхена становится мутным, как у мертвой рыбы.
— Ну, наверно, да.
— Друг… Малыша Гука? — голос Кима чуть хрипит.
— Да, Тэхен. С ним, — Юнги тяжело выдыхает, понимая, что к Тэхену снова начали возвращаться воспоминания о том мальчишке, к которому он так безрассудно привязался.
Ким пропускает Юнги перед собой, продолжая сверлить пол глазами, увеличенными до неестественного размера. Мин оборачивается и спрашивает.
— Ты что-то хочешь, чтобы я у него спросил?
Тэ резко поворачивает голову на друга и смотрит так благодарно, так жалостливо, что у Юнги аж под сердцем где-то ойкает.
— Спроси, как он поживает?
Еще какое-то время этот хриплый голос друга звучит в голове Юнги, он помнит взгляд побитой собаки и ему больно. Невыносимо тяжело смотреть на сильного Ким Тэхена, который всего месяца два назад был столь же опасен, сколь и благороден. Это совсем другой человек, которого необходимо было спасать, но старший и понятия не имел, как именно.
Когда они идут с Чимином по небольшому парку, наслаждаясь прохладным воздухом и первой изморозью, Мин все же решается.
— Слушай, а ты же общаешься с Чон Чонгуком?
Пак осторожно переводит взгляд на парня и, чуть приподняв бровь, согласно кивает.
— Как он там вообще? — Чимин удивленно открывает рот, но Юнги тут же его перебивает. — Не пойми неправильно, я просто интересуюсь, потому что с Тэхеном происходит полная хуйня и мне важно знать это, чтобы хоть как-то привести его в чувство. И, пожалуйста, не говори ничего Чонгуку… Ну, что я спрашивал у тебя про него.
Мин поджимает губы и отводит взгляд.
— Ему было очень плохо первую неделю. Позже он утонул в учебе и домашних заданиях. Он старается не говорить о Тэхене, лишь изредка вспоминает, когда я рассказываю о тебе, — на последней фразе Чимин смущенно отвел взгляд, а Юнги довольно улыбнулся.
— Ты говоришь с другом обо мне?
Смотреть на смущающегося Чимина для Юнги было любопытно. Он так невинно отворачивался и отводил взгляд и начинал покусывать губы, что хотелось немедленно обхватить его покрепче и начать тискать, как маленького котеночка. Но вслед за ванильным наваждением следует уже другое — жаркое желание обладать этим мальчишкой и, по возможности, даже немного испортить его.
Но пока Чимин, как щенок, которого только подобрали с улицы, жмется по углам, испуганно поглядывает по сторонам и каждые минут двадцать кому-то что-то пишет в телефоне. Он все еще боится. И Юнги даже не осуждает его, не жалуется, он терпеливо ждет, когда этот нерадивый Пак Чимин сможет открыться ему полностью. Осознав тот факт, что Юнги готов кого-то ждать, он хмыкает себе под нос и поглядывает на Чимина, который в этот момент задушевно рассказывает ему о том, что именно они обсуждают с другом. И Юнги вновь улыбается.
В очередной раз, застав Тэхена за разбором полетов с членом банды, Юнги пришла в голову отличная мысль.
— Слушай, — подходит он к товарищу уже позже, — ты же вот на бедолагах этих отыгрываешься, так?
Бровь Тэхена поползла вверх, оповещая собеседника о том, что он немного охуел, задавать такие вопросы.
— Ой, не смотри. Этот пиздюк ничего не сделал, а орал на него ты добрых полчаса. Я уже и сам устал от этого.
Ким лишь молчит и пристально смотрит на старшего, нервно покусывая нижнюю губу и раздувая ноздри. Юнги выдыхает, словно перед прыжком в яму с аллигаторами.
— Поговори с ним, — на одном дыхании произносит Юнги и ждет реакции.
Тэхен все так же молчит и выжидающе смотрит на старшего.
— Прошло уже больше месяца, вам пора поговорить. Ты так и себя, и всех нас загонишь в тупик. Мало того, что за нами охоту уже мафиози открыли, так еще и свои же ребята боятся шагу лишнего сделать…
— Пусть боятся, — рычит Тэхен.
— Нет, Тэхен, — внезапно вмешивается Намджун. — Когда боятся враги — это правильно. Но когда твои подчиненные, друзья и товарищи ссут к тебе даже подойти, Тэхен, это просто недопустимо.
Намджун, кажется, немного даже трясется, когда говорит в таком тоне с Тэхеном. Юнги исподлобья оглядел друга и вынужден согласиться, когда Ким такой — не бояться его просто нельзя.
Глаза главаря «Гнедых» загорелись адским пламенем, засверкали, а вены на шее вздулись. В какой-то момент Юнги зажмурился и попрощался с верным товарищем Ким Намджуном. Но внезапно открылась дверь в помещение.
— Прежде чем убивать друзей, — прозвучал знакомый голос, и Юнги улыбнулся, — подумай хорошенько над их словами.
— Хен… — тихо произнес Тэхен. — Что ты здесь делаешь?
Тэхен быстрым шагом прошел мимо Намджуна, к которому до этого направлялся, очевидно, не по головке погладить, и обнял старшего брата.
— Пришел спасать своего непутевого младшего, — Сокджин тепло улыбается и крепче прижимает к себе Тэхена.
Мин смотрит на картину и в голове крутится мысль: «Почему не позвонил брату раньше?». За несообразительность Мин себя недолго ругает и сразу же подходит к парочке.
— Слушай, Тэхен, — начинает Юнги. — Мы поговорили с Сокджином и пришли к выводу, что рано или поздно тебе все равно придется расстаться с «Гнедыми», рано или поздно все мы пойдем по своему пути, завязав с преступным миром. Так почему бы тебе не сделать это первым?
— Тем более, — Сокджин чуть отступает, заглядывая в глаза брата, — ты всегда хотел доказать отцу, что он не прав по отношению к тебе. Это тот самый момент, когда стоит начать.
Тэхен виновато кивает, а Юнги удивленно смотрит на Кима-старшего. Тот лишь подмигивает ему и подносит палец к губам.
Ким-младший чуть хмурится, а затем резко отворачивается.
— Я не могу вот так просто взять и бросить целую банду, которую поднимал на ноги столько лет…
— Я присмотрю за ней, — перебивает Намджун.
— Вы предлагаете мне просто так вот взять и отказаться от своих принципов? Вот все взять, бросить и пойти работать к отцу? Ха, да ебал я его и его деньги в рот, да чтобы я…
— Тебе не придется идти работать к отцу, — устало выдыхает Юнги. — Ты вот, блять, не дослушаешь никогда нормально, а потом начинаешь пиздеть, как телка «пмсная».
— Кхм, — Сокджин кашляет в кулак и Юнги неловко улыбается, — несмотря на красноречивость Юнги, он все же прав. Я предлагаю тебе сдать экзамены в университет N, которые будут в конце мая. До этого тебе придется много готовиться, учиться и вспоминать школьный материал. Но затем ты можешь пойти учиться на ту специальность, которую захочешь. И ты сможешь выбрать ту работу, которая будет тебе близка по духу.
Тэхен снова поворачивается к ним и недоверчиво, волком, поглядывает то на брата, то на Юнги. Мин пожимает плечами.
— Ты ничего не теряешь, Тэ, — спокойно поясняет Юнги, закуривая. — Ты все также можешь приходить в логово, все также можешь тусить здесь, когда захочешь. Просто… Тэхен, не место тебе в этом дерьмовом болоте, понимаешь?
И Юнги не врет и не лукавит ни секунды. С первых дней знакомства с Тэхеном он понял, что этот парень совершенно не из этого бандитского болота. У него нет цели обогатиться, он никогда не водил ребят на какие-то сомнительные дела, все его действия были направлены на выполнение заказа и только. В последнее время ему, конечно, снесло крышу, но так или иначе, он из совершенно другого социального слоя.
— Тебе нужно выбираться отсюда, Тэ. Тебе только девятнадцать, у тебя все впереди, — хмурится Юнги.
— Тебе даже не обязательно отказываться от своего любимого байка, — улыбается Сокджин. — Это вполне себе транспорт, просто сменишь бутсы на нормальные ботинки.
— А твой ебанутый характер все равно ничто не исправит, так что не парься, — Юнги хмыкает, а затем тепло улыбается. — Будь для всех примером, Тэ. Покажи им… нам всем.
С тех пор прошло еще несколько месяцев, Тэхен действительно начал учиться. Сокджин-хен нанял ему толпу всевозможных репетиторов, которые восстанавливают в памяти парня знания.
Как оказалось, Тэхен был не просто умным, он был действительно УМНЫМ. Когда Сокджин сказал Юнги, что Тэ был хорошим учеником в младших и средних классах, он и не думал, что тот действительно был прилежным учеником.
Кима-младшего стали чуть реже видеть в логове «Гнедых», он передал все свои дела Намджуну, официально представив его, как главу. Конечно же, пообещал лично оторвать голову тому, кто хоть на секунду допустит в свою голову мысль о том, что Нам не справится с этой обязанностью.
Сейчас
Юнги видит одну белую голову, что крутится вокруг озадаченного парня и всячески старается его отвлечь.
— Сколько у тебя свободного времени? — строго, без прелюдий спрашивает Юнги у Чонгука.
Младший смотрит на него огромными глазами, чуть не плачет.
«Где-то я такое уже видел», — думает про себя Юнги и отводит взгляд в сторону дороги.
— Я могу отвезти тебя к нему прямо сейчас, — холодным тоном произносит Юнги и тут же резко поворачивается к младшему, сверля его глазами. — Но только если ты действительно этого хочешь.
Чонгук истерично начинает кивать головой и цепляться за ткань куртки, словно та — спасательный круг. В сторонке жмется Чимин, с грустью смотря то на друга, то на своего молодого человека. Юнги тяжело выдыхает, пуская клубы пара.
— Просто… Если в очередной раз мне придется вытаскивать Тэ из той жопы, в которую он себя, по твоей милости запихнул, я убью сначала тебя, а затем его — чтобы не мучился.
Младший, не говоря ни слова, все так же держится за куртку Юнги и смотрит глазами раненого оленя, прожигая одну дыру за другой.
— Я… — глухо шепчет Чонгук, — я должен с ним встретиться. Даже если ему на меня уже плевать, даже если…
Голос младшего дрожит, а холодные слезы текут по щекам, заставляя Юнги нервно сглотнуть. И все же, с этим Чимином он стал какой-то излишне добрый…
— Хорошо. Но… — Юнги строго посмотрел на младшего, — слова о том, что за Тэхена я оторву голову, готов повторить еще раз.
***
Ёнджун говорил с Тэхеном незадолго до того, как старший его бросил? Что вообще происходит? Этими и еще с десяток других мыслей Чонгук мучил себя всю дорогу. Он нервно подергивал ногой и закусывал губу.
Вдруг на колено легла теплая рука Чимина и друг посмотрел на него с той теплотой, на которую был способен только он.
— Успокойся, Гукки, мы скоро уже приедем.
Чонгук согласно кивнул и отвернулся к окну. Фонари вдоль дороги уже почти все зажглись, превращая улицы Сеула во что-то сказочное и волшебное. Снег мелко падал, покрывая тонким слоем фигуры на детских площадках и крыши припаркованных автомобилей.
Чонгук прикрыл глаза, представляя образ Тэхена: серебристые чуть вьющиеся волосы, серьга-колечко с болтающимся крестиком, нежная линия губ и густые брови, глаза-миндалины с глубоким, пронзающим до самых костей, взглядом. Он помнит каждую родинку на лице старшего, он отчетливо помнит, как тот улыбается или хмурится. Неужели за две недели, что они были вместе, он сумел запомнить так много?
Он помнил жесты и ухмылки, как Тэхен дергает плечом, когда в чем-то не уверен, как он смешно кривится, когда старается передразнить Чонгука, или как он смотрит, когда глубоким голосом произносит слово «малыш».
Сердце Чонгука заходится сильнее, когда он вспоминает то, с каким взглядом стоял в тот вечер Тэхен у мотоцикла, когда они попрощались, когда он сказал, что они должны расстаться. Слезы предательски подступили к горлу, вынуждая Чона сморгнуть.
Когда машина паркуется рядом с логовом «Гнедых» Чонгук замечает знакомый байк и шлем, что висит на ручке. Юнги хлопает его по плечу и хмыкает.
— Уже и снег выпал, и все свои байки попрятали, а он все ездит… Дебил, блять.
Чонгук растерянно смотрит на Юнги, а затем замечает как тот тепло улыбается.
Он обхватывает Мина, зажимая в объятиях и прижимая покрепче к себе.
— Ч-что, какого, блять, а ну пусти! — ругается тут же Юнги.
— Прости, Юнги-хен, — вырывается у Чонгука извинение — грустное, чуть надрывное. — Прости, что заставил переживать твоего друга, прости, что из-за меня вы столкнулись с трудностями, прости, хен.
В руках Чонгука Юнги внезапно расслабляется и обхватывает за талию в ответ.
— Я вот терпеть эти телячьи нежности не могу, пиздец как, но… — тихо произносит Юнги. — Как бы там ни было я безумно люблю Тэхена и если ваша встреча сделает его снова счастливым, я готов потерпеть. Вот ровно до этой секунды. Нет, серьезно, отпускай.
В сторонке хихикнул Чимин, пряча улыбку в кулаке, а на душе Чонгука стало невероятно тепло: он наконец сможет встретиться с Тэхеном снова, поговорить, объясниться. И даже если они не будут больше вместе, то он хотя бы расскажет о тех чувствах, что пережил, когда их «мы» исчезло. Он сможет выслушать причину их расставания, он сможет снова постараться подружиться с этим невероятным человеком.
Под ногой скрипит доска, когда Чонгук входит в комнату, ступая по пятам за Юнги. В помещении слышатся тихие голоса: мужской и женский. Юнги чуть хмурится, когда подходит ближе к двери, а у Чонгука сердце в пятки ныряет.
— Ну не бойся ты, вот же, левее, — смеется Тэхен.
— Тэхен-а, — смеется в ответ девушка. — Ну я же никогда такого не делала, пожалуйста, не вынуждай меня.
— Ты сама согласилась, я тебя не уговаривал даже.
Голос любимого человека звучит так сладко и так нежно, и причиняет такую невероятную боль, что Чонгук еле сдерживает слезы. Пак сочувственно обнимает его за плечи и уже разворачивает на выход, перед этим одарив Юнги укоризненным взглядом.
— Так, блять! — Юнги почти с ноги выбивает дверь в комнату, на что Чимин и Чонгук испуганно оборачиваются.
Из-за плеча Чонгуку почти ничего не видно, кроме высокой черноволосой девушки, которая стоит близко-близко к спине Тэхена…
Один взгляд его темных глаз, одно мгновение и Чонгук забывает как дышать; он открывает и закрывает рот, не в силах что-либо сказать. Ким смотрит прямо на него, молча, широко раскрыв глаза. Такие родные, теплые и любимые.
Все печали и заботы мира, вселенной встают на задний план, когда Чонгук с головой ныряет в этот омут, задерживает дыхание и выныривает лишь тогда, когда слышит глухое, словно из-под толщи воды:
«Малыш».
Чимин медленно отходит от него и хватает Юнги за край куртки, медленно утаскивая за собой. Он еще что-то шепчет тихо на ухо другу, но Чон не слышит. Уже не слышит.
Неловкий шаг вперед, глухой скрип половицы; сердце пропускает удар, когда за спиной захлопывается дверь. Воздух — в комнате становится его все меньше с каждой секундой. Чонгук жадно хватает его ртом, словно задыхаясь. Перед глазами встала мутная пелена.
Вот он — живой Ким Тэхен прямо перед ним, но Чонгук не может сказать даже банального «Привет», «Как дела?». Он лишь смущенно отводит взгляд, смахивая скопившиеся на глазах слезы.
— Привет, Гукки-я, — грудным, чуть хриплым голосом произносит Тэхен.
Он сидит на простом деревянном стуле посреди комнаты, а под ним — простая клеенка с остриженными волосами. Тэхен смешно закутан в какую-то белую простыню, на которой мелкими крапинками, словно мазками неумелого художника, разбросаны темные скрученные волоски.
— Гукки… — тянет Тэхен, вставая со стула, а Чонгук трясется, словно зайчишка перед хищным зверем. — Что с тобой? Ты в порядке?
Нет… Чонгук не в порядке. Он совсем-совсем
не в порядке. Его ведет от запаха такого знакомого одеколона, от отросших длинных волос Тэхена, от его новой стрижки и волос цвета шоколада, от свисающей на лоб мокрой челки, от этих капель, что ровными струйками скользят прямо старшему за шиворот.
Он не в порядке, потому что он помнит прикосновение рук, поцелуи и нежный шепот. Он помнил их всегда, не забывая ни на секунду. Он врал себе, он врал всем, когда говорил, что смирился и готов жить без Тэхена. Ни черта он не смирился!
Он только сейчас понял, как сильно скучал по нему, по его запаху и рукам, что сейчас так осторожно касаются его предплечий. Чонгук провожает глазами движение длинных пальцев вверх.
— Тебя трясет… Ты замерз?
Жарким дыханием опаляет кожу, вызывает табун мурашек, заставляет задыхаться. Во рту пересохло и Чонгук облизывает обветренные губы, силясь сказать хоть слово, хотя бы одно.
— Присядь на кресло, я сейчас принесу… — Тэхен смотрит на руку младшего, что крепко ухватилась за край рукава кофты. — Гукки?
Чонгук видит, как Тэхен делает шаг в сторону, но не готов отпускать его и на сантиметр. Никогда. Больше
никогда он его не отпустит.
— Не уходи… — шепотом произносит Чонгук.
— Что? — склоняясь ближе, переспрашивает Тэ.
— Не… уходи больше, — шепчет Чонгук прямо на ухо Тэхену, чувствуя как слезы вновь накатывают, застилая все перед глазами.
Ким делает шаг назад, возвращаясь к Чонгуку и крепко обнимает, прижимая к себе, стискивая в объятиях. И младшего прорывает: он снова плачет в голос, он снова рыдает, словно маленький ребенок, ощущая запах такого уже родного человека, он слышит сердцебиение Тэхена так близко, словно сердце — вот оно, прямо перед ним раскрыто, просто ухватись.
— Прости, что убежал от тебя, — почти кричит Чонгук, заливаясь слезами. — Я должен был выслушать тебя! Я хотел, но мне было так больно. Я должен был прийти к тебе, но не мог… Я хотел возненавидеть тебя и выбросить из головы навсегда, хотел вернуться к прежней жизни, но не смог…
Чон ощущает, как теплая рука принялась поглаживать его по голове, и он еще крепче сжимает ребра старшего, словно пытается стать с ним одним целым, врасти в него, приклеиться навсегда.
— Я не знаю ничего из того, что с тобой приключилось за эти месяцы, не знаю, что ты испытываешь ко мне сейчас, но, пожалуйста, дай мне еще один шанс… — Тэхен медленно поднимает лицо Чона, обхватив обеими руками за щеки. — Шанс… стать тебе другом.
Чонгук уже ничего не видит, только размытый образ Тэхена, покрытый пеленой соленых слез. Он смаргивает, но новая волна тут же накрывает его с новой силой после ответа.
— Нет, малыш.
Сердце Чонгука разрывается на мелкие кусочки, он оседает перед Тэхеном на колени, стискивая полы серой кофты. Он не слышит, как бьется его сердце, он не понимает дышит ли он сейчас или нет. Кажется, так он не плакал даже в тот вечер, когда они расстались; больно, сердце словно истыкано миллионами острых игл и теперь кровоточит, истекая, забирает жизнь.
— Я не хочу быть твоим другом, малыш, — шепчет Тэхен, вытирая тыльной стороной ладони слезы по щекам младшего. — Я хочу быть твоим любовником. Я хочу проводить с тобой дни и ночи, я хочу целовать тебя на людях, хочу любить тебя так, чтобы ты кричал в ночи от наслаждения. Я хочу быть с тобой, Гукки-я… Но…
Кажется, Чонгук только что умер и видит какой-то предсмертный сон, который природа дарит человеку, который покидает этот мир; позволяет насладиться миражом, сказкой, которая никогда не станет явью.
Младший смотрит на Тэхена, смотрит в его глаза и все так же крепко держится за кофту.
— Но… Я не могу всего этого делать, пока не стану достойным человеком. Достойным
тебя, малыш.
Он нежно улыбается и касается пересохших чонгуковых губ. Почти невесомо, согревая их, даря нежность и ласку. Чонгук жмурится и крепче прижимается грудью к Тэхену, он обнимает его так, словно это их последняя в жизни встреча. Но Ким спустя время разрывает поцелуй и касается губами открытого лба Чона.
— Прости меня, что причинил тебе эту боль, — Тэхен крепко обнимает младшего, устраивая его на своих коленях, словно малыша. — Я должен был тебе все сказать сразу, но это твой друг… Я не хотел рушить твою дружбу, которой ты так сильно дорожил. Я не хотел рушить твои отношения с родителями, твою… жизнь. Ты не должен был. Нет, — он мотает головой и сильнее прижимает голову Чонгука к своему плечу, — это я не должен был. Прости меня, малыш, я такой идиот.
Чонгук силой отрывает голову от плеча и заглядывает в глаза Тэхена.
— Мы… оба идиоты, — Чон шмыгает носом и снова прижимается щекой к плечу старшего. — Я так сильно по тебе скучал. Я так много плакал, Тэхен-а, я ждал, что ты напишешь…
— Прости.
— Я ждал, что ты придешь…
— Прости.
— Я хотел тебя забыть, ведь ты причинил мне такую боль!
— Прости…
Кофта Тэхена уже давно промокла от слез Чонгука, ноги занемели, удерживая на себе вес старшеклассника, за окном уже давно наступил поздний вечер. Но все это не имеет значения. Впереди их ждет целая ночь. Они поделятся друг с другом самыми сокровенными своими мыслями и переживаниями, они расскажут друг другу о том, чего не рассказали ранее. Теперь они все сделают правильно.
«Мама, прости. Сегодня я не приду ночевать. Со мной все в порядке. Теперь все в порядке».
Ведь так правильно?
