ilomilo — billie eilish so, where did you go? i should know, but it's cold and I don't wanna be lonely so tell me you'll come home even if it's just a lie
Ему нужен тот, кто останется рядом несмотря и вопреки. — Из-за тебя чувствую себя слабым. Бессонная ночь дала о себе знать. Уже не пытаясь заснуть, Тони сидел на краю мятой кровати, упав головой в горячие ладони. Мысли крутились тяжелым комком после бурного вечера: чувствуя себя мясом не первой свежести, Старк знал, что его губительный след нашел новую жертву. Тень прошлого с вплетенной жестокостью поглотила Питера, заведя его в непроходимые глухие дали. Что Тони наделал? В какой момент в янтарных глазах Питера появился болезненный испуг? Казалось, выход прост — пройтись до комнаты, постучать пару раз и вымолвить «прости» и похлопать глазами, но Тони знал, это не решило бы проблемы. Проблемы обуздать внутреннюю скорбь по себе любимому. Минутная стрелка на часах крутанула полный оборот, но Старк не мог видеть сон. Только испуганный и преданный взгляд юноши, скрывающегося за дверью гостевой комнаты, вырезан на подкорке писателя. Его солнце стало сажей. Вдыхая мысли, писатель осознал — он обречен. Обречен волочить существование в том одиночестве, что романисты вырезали на бумаге — всё стало таким бессмысленным, беспокойным и ненавистным с приходом Питера Паркера. Он запутался. Разум затуманенный вычурными сюжетами не пропускал реальность происходящего. Что он чувствовал в данную секунду? Как ему быть с тем набухшим камнем сожалений? Что он хотел после прожитого? Почему не сдался с мыслью стать великим писателем? Это не его жизнь. Не его сценарий. И сердце лежало к маслянистым микросхемкам. Взрыв в публике одной работы, принесшей славу, доказал волю случая, не более. Встав с кровати и дойдя до душа, Старк молился смыть с себя путы глухих обещаний: он не повернет назад к отцу, и путь оставался одним. Прожить небольшой рассказ его души, проливая живую воду в чужое ремесло. Его несло. Дотрагиваясь до клавиатуры, все нутро дрожало и слова жгучим комом лезли по глотке наружу. Писатель выплевывал вымученные строки, сцены, события, заполняя пустое пространство листа. И так было ровно до его прихода. Зайдя в душ и выкрутив всё наполную, Старк пытался остудить голову. Вода то холодными, то теплыми струйками пробегала по коже тонкими полосками, смывая ту ночную грязь. Старк оперся руками о мертвенно холодный настенный кафель, вдыхая кислород через рот — он задыхался от подступающей тошноты, гадая, сработали ли это коктейли Романовой или подступающая желчь была производством его собственного творчества. Сколько он так простоял? Неизвестно. В какой-то момент мужчина почувствовал ровный стук сердца, в мыслях белый шум и перестал чувствовать сдавленный комок между легкими. Вылезая из душа и стягивая первое попавшееся полотенце, Старк посмотрел в зеркало. «Побит как собака». И знал, кто он. Не писатель. Притворщик. Вся слава и честь принадлежала опытным помощникам и рекламщикам. Редактор оформил текст в продаваемую обложку, пока купленные критики наскребли парочку скромных строк о величии автора. Он пустышка, и было плевать, знала об этом общественность или нет — ночью Тони просыпался в поту от мысли так и не найти места в этой жизни. Он боялся. Просто боялся забвения, неправильных выборов и сказанных с горяча слов. Он не супергерой, и не герой вовсе. Проходимец с горсткой удачи, занявший чье-то место. Услышав грохот, Тони прекратил сушить волосы полотенцем и сделал пару шагов в коридор. Прислушавшись, заметил, что хоть звук и пропал, но сменившая его тишина из гостевой не давала покоя: он не мог ослышаться. Обернув банным полотенцем оголенные бедра для быстрой разведки, в шестом часу утра Старк прошёлся по пустой квартире и приблизился к комнате Питера. Когда звуки, похожие на тихое мычание и легкое неразборчивое бормотание, усилились, а после послышался уже отчетливо скулеж, Тони подошел вплотную к двери и постучал. — Питер? Не решаясь входить в комнату, Тони старался прислушаться, но странные звуки так и не прекращались, а в ответ ничего сказано не было. Постучав уже сильнее и рукой придерживая полотенце, повторил: — Пит, проснулся? Затянувшаяся пауза насторожила мужчину. По квартире гулял сквозняк, неприятно покалывая неприкрытую кожу писателя, отчего тот задерживаться в коридоре не решался: приоткрыл дверь в гостевую и мельком заглянул внутрь, всматриваясь вглубь комнаты. Из-за кромешной темноты с трудом что-то смог разобрать: щелочка коридорного света освещала маленькую полоску гостевой, но писатель уловил, что кровать была уже убрана и пустовала без сонного гостя. — Карапуз? — писатель заглянул внутрь, оставляя на полу несколько капелек воды, прокатившихся по телу. — Где ты? И резко распахнув дверь в надежде осветить ее, влетел внутрь, никого не обнаружив ни около постели, ни около шкафчика. В шесть утра. Комод был открыт, и та малая часть одежды, что принес с собой Паркер, благополучно исчезла. Подбежав к заправленной кровати, писатель почувствовал, как та остыла. — ПИТЕР! — прокричал мужчина, метаясь и развернувшись к выходу. — Не смей меня бросать… И в момент, когда мужчина почти включил свет, по левую сторону в углу кто-то жалобно заскулил, когда дверь шкафчика врезалась тому в его лоб. — Не ушёл, — послышалось кряхтение снизу. Тони врубил свет кулаком, и не сводил взгляда с сидящего на полу юноши в обнимку с рюкзаком. Питер пытался закрыть дверь шкафчика, больно давшей по лбу, но ничего не выходило — руки ватными крючками не слушались, только больше обнимали рюкзак. Запыхавшийся беспомощный гость у тумбочки не имел сил встать, щеки его горели, и лоб был мокрым. — Не ушёл, — повторил мужчина, поправляя банное полотенце и присаживаясь рядом. Ноги Паркера были широко раскрыты, сам он сидел звездочкой, не отрываясь от рюкзака, перебирал руками ремешки и бубнил себе под нос. С его лба текла капелька пота, а глаза были опухшими: не то слезы, не то испарина. Прислонив руку к его лбу, Тони подтвердил теорию бреда потерпевшего — простуда. Юноша горел, и в том полусонном бреду пытался сбежать из квартиры писателя. Вчерашний нагруженный событиями день с кастингами, паникой из-за отсутствующего транспорта, до безумия страшная стычка с тем ненормальным мужиком у подъезда, и ещё не менее кошмарный бзик Старка на бедную молодую голову как вишенка на торте. — Как тут не заболеть, — прошептал мужчина, оглядывая Питера, с новой секундой дышавший рванее и тяжелее. Тот будто бы спал, бубнил что-то о кастингах и доме, но в сознании точно не был. Волосы прилипли ко лбу, а губы иссохли, покрывшись неприятной болезненной корочкой, стягивающей губы. — И сколько ты так просидел? Сил парень не имел, не говоря о возможности подчиняться просьбам или отвечать на мучающие писателя вопросы, а Старк как на зло в общении с простуженным был безнадёжен. — Или безодежен, — хмыкнул Старк, руками массируя переносицу и предполагая короткий список дел по эвакуации тела на кровать. Когда Паркер приоткрыл глаза, Старк попытался выйти на контакт, щелкая около лица пальцами. — Эй, карапуз, ты меня андерстенд? — Бльша отвтствннсть с бльшй слй. — Ясно, — выдохнул мужчина, — не андерстенд. Громко выдохнув и засмеявшись от подгоревших с утра пораньше нервов, Старк поправил полотенце, потуже заправляя одну сторону внутрь, и примерно представлял дальнейшие действия: поднять, дотащить, положить, раздеть, не укрывать, напичкать, накормить, усыпить. — Пункт первый, — проговаривал вслух мужчина, оглядывая поле действий. — Иди на ручки к папочке, паучок. Но сначала положи рюкзак на место, давай его сюда. Юноша, крепко вцепившись в рюкзак в полу вменяемом состоянии только бубнил, не открывая глаз, отчего Старку легче не становилось. В одном полотенце пытаясь отобрать у ребенка с него ростом сумку, Тони посматривал на набедренную тряпку, имеющую все успехи свалиться с бедер. — Да что с тобой делать будешь, — пыхтел мужчина, пытаясь освободить из цепких ручонок сумку. Отложив рюкзак с нескрываемой победой, Старк потянулся за юношей, перекладывая его руки себе на плечи. Те не слушались, постоянно падали или соскальзывали с плеч, но мужчина уже плевал на это, подхватывая юношу под коленями. Свободной рукой притянул Питера на себя, и, взяв под руки, перетянул поближе к груди безжизненное тело. — И не таких с пьянок вытаскивали, — тужился мужчина, надеясь, что подъем спящей принцессы будет чуть более романтичным. Еле встав на ноги и перебирая ими до кровати, Старк ощущал, как Паркер соскальзывал, норовя распластаться на ковре звездой. Из последних сил дотащив до кровати тело и пыхтя в такт, Старк ощутил, как полотенце спадало с бёдер вслед за юношей, и выбирать, кем пожертвовавать, Тони долго не пришлось. Выкинув юношу на кровать мешком, с мычанием продолжающим валяться и дальше, Тони шумно дышал, прогоняя в голове старческие дни и забывшиеся поступки молодого Старка ака Ромео. — Пункт… Второй, — Старк осмотрел раскинувшегося звездой юношу. — Ты сам не разденешься, да? Паркер, весь мокрый от жара тела и груды вещей на нем, уже не отвечал. Изредка мыча в такт раздражающим звукам, Питер мог бы помочь Старку, но тот, потуже затянув полотенце, только вздохнул. Подойдя ближе, Тони без зазрения совести, будто бы отыгрываясь, скинул с кровати одеяло, перевернув юношу на простыню. Следом полетела и верхняя теплая спортивная кофта, молнией улетевшая с бренного тела. Старк провел рукой по мокрым после душа волосам, приглаживая их и думая, с чего начать следом. — Не дрыгай только ногами, полотенце не железное, — Старк наклонился над парнем, одним коленом стоя на кровати. Опорной точки не хватало, но и эта поза позволяла притянуть юношу ближе к подушкам и выпрямить его ноги. — Мое самообладание тоже. Старк поддел руками кофту с длинными рукавами, провел вверх, пытаясь снять кусок злополучной ткани, как осознал несколько проблем: препятствие в виде дрыхнущего дитя-переростка, его вес и собственная беспомощность, укрывшаяся в одно маленькое полотенце. «Стоит переодеться. Он же не убежит, да?» Оглянувшись назад к коридору и ванной комнате, Тони прикинул новую тактику действий и хотел было оставить всё, как есть, если бы не неловкое движение перевернувшегося юноши, снесшее легкую банную защиту мужчины. Писатель цыкнув, держа кусок ткани, уже закрывающий переднюю часть тела. «В комнате безотказное тело в полураздетом виде и я без полотенца. Был бы здесь Стив — посадил бы меня глазом на перьевую ручку. Трижды». Через пару минут вернувшись в полной боевой подготовке, домашних штанах и майке, Старк готов был помочь юному умирающему. Еле сняв кофту Паркера, Тони бросил ее не глядя куда-то слева от себя, думая о том, что уборку больной сделает по пробуждении сам. Тело под именем Питер только тихо стонало в немой просьбе оставить его в покое. Присев на кровать и склонившись в очередной раз над Паркером, Тони ослабил ремень его джинс и столкнулся с новой проблемой: ширинка и тонкая грань игры «кто у нас тут больной». Не то, чтобы былой любимец публики обоих полов не знал, как действовал сие механизм, но склонившись над ширинкой юноши, заставляющего его мозг работать каждую ночь на максимальных настройках, Старк осознал всю неправильность ситуации. Пытаясь лишний раз не касаться причинных мест, Тони никак не мог зацепиться за железный язычок, как на зло заевший у кромки. И так последние секунды мужчина пытался не замечать, как под его левой рукой врезалась в ладонь теплота бедра парня. «Карапуз, на твоей совести не приходить в сознание». Надавив на молнию левой рукой, Тони смотрел на спящее лицо юноши, молясь не увидеть его открытые глаза. Подергав правой рукой ширинку и услышав характерный звук, Старк шумно выдохнул, отстранился от юноши и крепко взялся за его пояс, потащив джинсы. Сделав это с такой явной обидой, будто бы сам Питер виноват в замке, Старк начал вслух что-то бубнить, пока Питер тихо и устало посапывал на кровати. — Пункт третий, — озлобленно проговорил мужчина, сворачивая джинсы в комок и пытаясь не брать в расчет те сладкие выпуклости, что он не имел честь видеть ранее. — Лежи смирно. Тони выдохнул, сев к Паркеру боком и облокотившись на две руки. Физическая утренняя нагрузка после бессонной ночи — не то, с чего этот день должен начаться. Старк перевел взгляд на юношу, лежащего на правом боку и тихо сопящего в одном нижнем белье, чуть съехавшем у ложбинки. «Дешевая провокация». Нет, Старк не хотел пялиться на спящего и беззащитного… «и безотказного юношу», скорее после всех мучений и танцев с джинсами наперевес, Тони бессознательно засмотрелся на молодое тело. Подтянутое молодое тело. Подтянутое молодое тело со спущенными боксерами. Спящее подтянутое молодое тело со спущенными боксерами. Спящее подтянутое молодое тело со спущенными боксерами в пустом доме. Спящее подтянутое молодое тело со спущенными боксерами в пустом доме старого извращенца. «Спящее подтянутое молодое тело со спущенными боксерами в пустом доме старого извращенца, написавшего уже для публикации две постельных сцены с его участием». Тони мог поклясться, что услышал воспаленную венку у висков, пробивающих сердечный ритм. Навязчивость происходящего сковывала последние рычаги давления, и Тони протянул к юноше руку, проводя над телом ладонь, но не касаясь его. Под пальцами пробежал ток, но Старк руку не опускал: как в детстве юноша, катаясь на лодках в озере, проводил ладошкой над гладью воды, не трогая ее. По руке пробежала пара-тройка дорожек мурашек, когда Тони прислушался к дыханию юноши, полностью доверявшему ему. «Каково это?» Засосало под ложечкой. Старк взглянул, но руку так и не убрал. Глаза все чаще засматривались на бедра и кромку боксеров, которые стоило подправить. Хмыкнув, мужчина легко дотронулся до выпирающей косточки и скользнул по резинке назад, большим пальцем нечаянно задевая оголенную кожу юноши. Питер дернулся, на что Тони только тихо и сладко протянул, облизывая губы: — Шшш, засыпай. Под тяжелой мозолистой рукой тело Питера казалось слабым, легким, мягким. Одним движением Старк чуть приспустил боксеры и резко натянул их обратно повыше, закрывая для себя соблазнительный вид и одновременно отворачиваясь с сильно сдавленной челюстью. «Ладно, хотя бы аппетитно выглядит… Я сейчас, что?» — Старый изврат, бесподобно, — на выдохе произнес мужчина, вставая с кровати и отстраняя подальше одеяла от юноши: с такой температурой укрывать его было бы убийством. Накрыв только стопы, Тони увидел, как тот дрожал и жался калачиком. — Сейчас бы еще слюни пускать на малолеток. Пункт четвертый. Пичкаем птичку препаратами. В домашней аптечке не нашлось ничего лучшего маленького пузырька с йодом и ибупрофена в странной для таблеток упаковке. Оставшийся цитрамон уже был вылакан, а столетняя баночка йода с нескончаемым наполнением служила уже больше мужчине талисманом, нежели средством. — Ибупрофен же поможет? Может, позвонить Пятнице, она больше в этом разбирается, да? — спрашивал сам себя мужчина, не отрываясь от упаковки и пытаясь понять, против чего действовали таблетки. Набрав девушку, Тони облокотился на косяк гостевой комнаты, посматривая на сопящего юношу. — Хэ-эй, Пятница, как работа? Кипит? — Сэр, что случилось? — донесся обеспокоенный голос женщины, находившейся где-то на улице. — Не могу просто так позвонить, узнать как дела у великой и ужасной Пятницы? — Могли бы… — в трубке доносился вой сирены, шумная трасса и какие-то крики рабочих. «Она на новом строй объекте?» — Если бы не блокировали мой номер на время военной операции Вашего отца. Тони нервно постучал по упаковке препарата, рассуждая, что если за ним ещё не прилетали, старик жив. — И как отец? — В личной резиденции, — из трубки донесся зубодробительный стук строительной техники. — Все обошлось малой кровью. — Чьей? — Гидры, сэр. — Не удивлен. Передай ему пожелания побыстрее отойти от дел, стать послушным пенсионером и найти приемника. — У него есть Вы, — четко произнесла девушка, но в голосе непробиваемой леди послышался призыв. Немая просьба вернуться. «Домой». — А я от престола, помнится, отказался. Карен, давай не будем заводить снова этот разговор, меня не переубедить. — Как и Вашего отца. Он переживает, постоянно следит за успехами и ждёт Вас дома. После того как Миссис Старк… — У меня ЧП, — прервал их диалог Тони, желая поскорее вырулить за пределы их семейной драмы. — Не могу найти медикаменты. Всё пусто, а то, что есть — брехня какая-то. — Вы заболели, сэр? — Болел мой… Друг, а ничего путного не нашел, — Тони сделал паузу, быстро перекинув файлы девушке. — Скинул фото всего, что нашел. У половины нет инструкции. Сориентируй, ибупрофен — это то, что нужно для понижения температуры? — А, сэр, что… с Вашим другом? — Пятница быстро перемещалась, говоря запыхавшимся голосом. На какие-то секунды она отвлеклась, проверяя присланные сообщения, после чего проговорила что-то сама с собой, прислонив телефон к уху. — Температура, монологи в бреду. Весь мокрый, дрожит. — Кашель? Есть судороги? — Нет, но, — Тони поглядел на юношу, трясущегося от холода, — ломает знатно, я его не укрываю. — И не нужно. Давно он так? — Нашел таким полчаса назад. И вот эта упаковка с фото последнее, что не просрочилось, — писатель покрутил белую коробочку в руках, — но не уверен, поможет ли. — Этого хватит на первое время. Сэр, эм, насколько Вы близки с другом? — Пятница? — Мистер Старк, Вы достаточно близки с Вашим другом? — Он по-моему болен простудой, а не венероло… — Боже, Мистер Старк, — выдохнула девушка, остановившись и скрипнув зубками, — Хорошо. Ибупрофен подойдёт. Нужно сейчас и одну вечером, даже если не будет температуры. Этого недостаточно, запрошу закупить вам базовую аптечку и привести. — Не напрягай никого, скинь списком. Я куплю сам. — Будет исполнено, — Тони не расслышал из-за постороннего шума и сверления, но был уверен, что Пятница проговорила с улыбкой: — Удачи с лечением, Мистер Старк. Мужчина еще долго смотрел на экран телефона, пытаясь додумать до личной помощницы отца слова. «Что ещё за близость? Стив же не успел доложить папику о Пите? Не помню, чтобы его интересовали мои фавориты раньше, да и это скорее не фаворит, так… Приятный юноша в одних боксерах в моем доме». — О нет, это не похоже на таблетку, — Тони вытряхнул плитку с лекарством и вытащил дозу. Чувствуя, как в руках таяла свечка, Старк запаниковал в разы сильнее прежнего. — Да вы смеетесь все. Чувствуя, как неприятно она таяла, Тони начал резко трясти Питера, угукающего от каждого толчка. — Эй, карапу-уз, — паниковал мужчина, не сводя взгляда с ибупрофена. — Давай, вставай. — Мстркларк? — Нужно вставить свечу, давай, — пытаясь не выдать панику, сказал Тони приказным тоном держа в руках как меч судьбы нещадный ибупрофен для детей. Мужчина уверен, что эту пачку подсунул ему Стив, когда последний раз болел писатель. "Шалость удалась". — Не надо в меня вставлять ничего, — испуганно сквозь пелену температуры и бреда проговорил Питер, глаза которого резко округлились. — Уже не буду, — в горячих руках свечка сломалась пополам, отчего писатель ругнулся, отдавая парню вторую плитку. — Сам теперь вставляй. — Кому, М-мистер Старк? — Питер, ибупрофен. Ибупрофен — Питер. Другого нет. Ты температуришь. Возиться не буду. Раздвигай булки, — чеканил мужчина, не отходя от кровати. — Не так я себе это представлял, — поднимаясь на локте, прошептал юноша, тянувшись за пачкой. В голове колыбельной отдалялись слова мужчины, и юноша всё еще не мог с уверенностью сказать, где он и что его заставили сделать. — Я тоже, — ответил мужчина, ведь шёпот юноши был не настолько уж и тихим. — Вы это представляли? — усмехнулся Паркер, в глазах которого комната ходила ходуном и плавала на остатках сознания. Вскрыв плитку и достав спасительную капсулу, Питер замедлился. — Или вставляй ибупрофен, или реальную свечу запихну. — Вы хотя бы это… — закряхтел Питер, натягивая одеяло до горла и прячась в нем. — Что? — взъелся мужчина, барабаня по полу нервно ногой, — в его планы не входил протест. — Отвернитесь, — жалобно протянул Паркер, смотря снизу вверх на мужчину. — Боже, ребенок, что я там не видел, — прищурился тот, но послушно отвернулся, запрокидывая голову вверх и руки держа на боках. — А В-вы что-то видели? — раздался вопрос позади Тони, и писатель понял, что юноша в процессе: неловкое кряхтение и скрип кровати говорил о скором завершении процедуры. — Зад как зад, — философски протянул мужчина, хрустя пальцами рук и шеей. — Ты там все уже? — Не торопите, — выпалил юноша, краснея до кончиков ушей, — я не каждый день себе свечу загоняю. — Жаль, — протянул Тони. — Пункт пятый. Теперь спи, беглянка, только не накрывайся с головой. И в тот момент, когда процедура была закончена, Паркер, привстав на локтях, с немым вопросом уставился на мужчину и чуть подрагивал от холода. Старк повел бровью, закрыв руки на замок, и кивнул, как бы спрашивая: «Что тебе?» — Мистер Старк… А почему я голый? День обещал быть долгим.***
За окном постукивал по кухонному стеклу дождь, заглушая спонтанно рожденные мысли Старка. Сидя за столом и еле-еле помешивая ложкой молоко в кофе, не отрывался от мира за окном. Смотрел он сквозь дома. Сквозь небо и пики небоскребов. Ничего не писалось. Никто не приходил к нему с безумной историей о соседском мальчишке. Никто не стучал в кабинет, отрывая от сыгранной мысли, стучащей сердцем в перепонках. Никто не кричал через всю квартиру «я ушел» и «я вернулся», несмотря на безответное приветствие хозяина. Питер рядом, за стеной. Но не его. Внутри все смешалось, как тот кофе с жирнющим молоком, купленным Питером по скидке. Смешались в один гигантский ком тысяча и одна мысль о том, как тихо кашлял юноша в подушку за стенкой, боясь потревожить хозяина апартаментов. От новой волны кашля у писателя всё сжималось, и он, не думая, поворачивал голову в сторону двери и прислушивался: вдруг что-то нужно. Вдруг снова станет плохо, а он не там. Что в нем говорило? Он и сам не знал. Только непонятное чувство глушило его легкие, наполняя водой: ему хотелось сжаться, закрыться, стереть себя со страниц этой истории. Непонятное чувство ходуном ходило вдоль вен и замирало у сердца. Только остывший кофе намекал, что писатель стоял на пороге открытия главной ошибки его взрослой жизни. Там за стеной не персонаж, не картонная муза и не его помощник. Живой человек из плоти и крови, надеявшийся помочь одному забывшемуся писателю подняться на прежний пьедестал. Дождь усилился, барабаня в плотно закрытое окно, призывая к действию, но писателя это только убаюкивало. — Как давно так спокойно сидел на кухне? Вопрос рассеялся в воздухе по комнате, эхом и улыбкой отзываясь в мужчине. Столько дней пытался вырваться из цепких лап неправильного чувства, и из-за одной простуды яркого солнца понять, что он на месте. Всё так, как и должно было быть. Встав со стула и направившись с чашкой к себе в кабинет за новой порцией материала, писатель решил заглянуть в гостевую. Аккуратно приоткрыв дверь, Тони убедился, что юноша крепко спит, обняв себя двумя руками в надежде согреться. И мужчина хотел укутать его в одеяло, отдать свое, не видеть бы только трясущиеся плечи, но всё могло только усугубить положение. — Выздоравливай, карапуз, — произнес он, прикрывая дверь, и не услышал, как вслед ему пронеслось тихое «спасибо». В кабинете разогнувшись и потянувшись в кресле, писатель нехотя открыл ноутбук, где назойливо был написан один и тот же текст, символов в котором не прибавилось ни в прошлый, ни в позапрошлый раз. Прокрутив до середины, Старк одной рукой проскакивал курсором по строчкам, другой придерживал кружку, попивая холодный, но довольно-таки вкусный кофе. Уцепившись за одну утреннюю сцену, Тони перечитал ее пару раз, полуслышно прочитал вслух и отделил абзацем, оставляя кружку подальше от себя. «Роберт проснулся первым, но не боялся разбудить юношу под боком. Полежав минуту рядом и поиграв с кудрями волос, упавшими на лоб, потянулся на месте и выдохнул. Он потянулся к юноше, наклонившись над ним и уткнувшись в кудрявое поле: вдыхая уже родной запах, Роберт почувствовал, как его путник проснулся и пытался сдержать смешки от щекотки. Прошлая ночь не стала разгрузкой для мужчины, нет. Она была новой кислородной подушкой, приводящей в чувства. С грохотом встав на ноги и показательно громко зевнув, посматривал на спящего Тома, только перекатившегося на сторону мужчины и укутавшись с головой в одеяле. — Эй, соня, давай обратно на свою сторону. Зачем ты так завернулся? — Я твой подарок, — донеслось из-под одеяла, и только макушка юноши виднелась мужчине. Мужчина потрепал того снова за кудри, но получил только неразборчивое мычание. Усмехнувшись новоиспеченному коту в его доме, Роберт направился на кухню в надежде найти хоть что-нибудь съестное. Для мужчины сожительство казалось чем-то новым: по утрам его веселил теплый комок счастья под боком, порции готовил на автомате на двоих, печенье пряталось на дальние полки, а просмотр фильмов стал ежедневной борьбой. Желанной борьбой. Роберт погрузился в готовку, задумываясь о том, как быстро квартира перестала быть берлогой одичалого. И он за это благодарен. — Почему так темно? — услышал Роберт за спиной, когда по квартире уже успел распространиться запах сочного бекона и приправ. — Сейчас что, так рано? — Нет. Поздняя ночь, пташка, — мужчина ответил через плечо, стоя в одних спортивных штанах и домашних белых тапочках, которые возможно он успел прихватить из отеля в прошлые выходные. — А это поздний ужин. Будешь? — После тебя я ужасно голоден, — многозначно протянул юноша, подходя к мужчине сзади и прилипая к обнаженной спине. Его горячее тело грело не меньше батареи, и Том не мог оторваться. — Я слышу, как бьется твое сердце. — Ты теплый. — Холодно без тебя, возвращайся. Ты как мой личный обогреватель, знаешь? — Думаешь, и сейчас смогу согреть? — спросил Роберт, чувствуя как рука юноши вырисовывала на его груди восьмерки. — Если ты хочешь большую порцию, можешь попросить. Не соблазнять. Том засмеялся, уткнувшись лбом в мужчину и сложил губы в трубочку, театрально протягивая: — А где же «что ты хочешь: ужин, спать или меня»? — Боюсь, что ты выберешь еду, — засмеялся уже Роберт, стараясь сохранить желток в первоначальном виде. Когда рука Тома перестала вырисовывать узоры и перешла ниже, ближе к резинке его спортивных шорт, мужчина напрягся. Роберт не решался что-либо сказать, боясь спугнуть заигравшегося мальчишку, что было особенной редкостью в этом доме, но когда волна дрожи мешала ему готовить, Роберт сжал зубы и спросил: — И что мы делаем? — Мы? — Том не отрывался, чуть играя с волосами, скромной дорожкой идущей от живота и скрывающейся за штанами. — «Мы» голодны. — Если «мы» будем соблазняться, «мы» будем есть сгоревшую яичницу. Обещай мне, что не будешь делать глупостей, когда я готовлю. — Знаешь ведь, не могу. — Ладно, тогда обещай подождать десять минут, прежде чем пристать. — Перегибаешь палку, но хорошо. Том успокоился, что-то и дальше пробурчав в момент. Мужчина убавил газ, и, повернувшись к опешившему юноше, запустил в кудрявые волосы пятерню и притянул к себе, заставляя встать юношу на цыпочки. Не наклоняясь, Роберт выгнул бровь и следил, как Том вился около него, тянулся шейкой к губам и не мог преуспеть. Тогда снисходительно наклонившись, мужчина накрыл его губы своими, прихватил за талию и заставил прогибаться в пояснице. Роберт наклонялся все ниже, заставляя юношу повиснуть на мужчине. Руки его солнца так отчаянно цеплялись за футболку, поднимая со дна мужчины нечто большее, желания. И когда тот, прикидывая в уме минуты до приготовления их небольшого ужина, усадил Тома на стол и в приоткрытые губы жарко прошептал: — Ты пахнешь домом». Писатель откинулся от кресла, довольно улыбаясь сцене, тающей мятой на губах. Погружаясь в историю и отдавая всего себя, Старку прилетало нечто большее, чем чувство достигнутого: эмоции, которые испытали герои, возвращались ему волной. Вдвойне. И он запутался: он дышал Томом, невероятно солнечным персонажем из всех, что когда-либо создавал. Пусть там за экраном была лично написанная им ложь, он говорил себе не переживать: лучше оставаться внутри запертого мира с тем, кто разделяет безумство идеи, нежели жить по чужим правилам. В кабинете, прохладном от незаметно открывшейся форточки, пустота и тишина казались ему неродными путниками. В голову прилили воспоминания, как возвращаясь одиноко домой после книжной конференции или пресс-тура, Тони снимал с себя пальто, глянцевую улыбку и испепелял себя вопросом «может стоило продолжить дело отца?» После яркого празднества и триумфа с ним оставались рванная усталость и непрошенное одиночество. «Которое разбавлял карапуз». Последняя сцена была закончена. В сыром виде история ждала доработки и прописи фоновых событий, пейзажных каскадов и прочих вычурных вставок, но последняя сцена с героями была дописана: Паркер больше не нужен. Не нужен ведь? Наслаждаясь законченной работой и идеальным соблюдением крайних сроков, Старк услышал в коридоре тихие и маленькие шаги, направляющиеся не то на кухню, не то в его сторону. Захватив кружку с кофе, мужчина вышел из кабинета. В коридоре уже никого, а звуки гудящей кофемашины говорил о проснувшемся госте. — Лучше? — Тони облокотился на косяк двери, наблюдая, как измотанный юноша старался дождаться приготовления желаемого напитка. Волосы торчали в разные стороны, а его растянутая футболка где-то потеряла вторую нижнюю часть комплекта, отчего Старку приходилось смотреть строго глаза в глаза собеседнику. — Второй раз пытаюсь уйти, — с улыбкой произнес Питер, прокашлявшись после. — Второй раз меня не отпускаете. Каждое слово давалось тяжело, немного с хрипом, и Паркер надеялся, что до прослушивания всё это пройдет. — Ты мне нужен, — врал, односложно ответив, Тони, отпив значительную часть напитка. От юноши больше ничего не требовалось, его работа безупречно закончена. — Для книги, Мистер Старк? — Питер присел за стол, не имея возможность дождаться окончания приготовления. Голова кружилась вместе с комнатой, отчего юноша не был уверен, где сейчас находился его собеседник. — Вам же нужен Том, да? Не я. Я не Ваш Том, читал отрывки там, в кабинете… И не виноват, что я такой как он. Просто потому, что Вы больше видите не меня, не значит, что я буду существовать только в пределах Вашей с ним истории. Когда же Вы поймете это. Я живой. Застигнутый врасплох писатель, внимательно посмотрел на юношу, не внушающего ни доверия, ни уверенности, что разговор останется в его воспоминаниях и дальше. Тони отстранился от стены и направился на противоположную от Паркера сторону. — Я хотел бы злиться на Вас, — он снова поднял глаза, покрасневшие от простуды: — Но не могу, понимаете? Приземлившись рядом, отпил кофе и посмотрел на кофемашину, указывающую на готовность напитка. — Не вставай, я сам, — Тони остановил юношу рукой, оставляя кружку на столе. — Молоко добавить? — Нет, спасибо, — под нос произнес Питер, наблюдая, как мужчина подносит его чашку. — Вы так и не ответили на мой вопрос. — Нет, мне нужен ты, — на выдохе произнес он, не отрывая взгляда от взлохмаченного болезненно выглядевшего Питера. В нем не было ни капли той описанной сонной привлекательности Тома в романе, но тогда что так закоротило у Тони меж ребер? — Только ты. Юноша грел руки, держа чашку, и как-то непривычно для писателя грустно улыбнулся: — Тогда почему так вели себя? Почему так относитесь сейчас? Я слышал Ваш разговор с Капитаном по телефону, стены у Вас тут… Тонкие. — Питер отпил кофе, ошпаривший губы, а Старк замер: знал ли Паркер о законченной работе или… — Когда я выполню работу, Вам надоем? — Нет. — Может обидел чем? Провинился? — Нет. — Тогда что? — Питер нещадно взглянул на мужчину, ища в растерянных глазах ответ. За все те разговоры, что он преподнёс. За все те взгляды, что он отдал. За все те жесты, что он оказал. Где он ошибся? В чём он оплошал? — Не знаю, — выпустил с губ мужчина, — я и сам этого не знаю. Развернувшись к микроволновке, в которой что-то уже стояло, Тони провернул циферблат на пару десятков секунд. — Вспылил, — Старк считал секунды до приготовления, — без причины. Мне нечего сказать. Сам не знаю, что было. Секунды тикали, ответ юношу не устраивал, отчего тот поджал губы. Микроволновая печь запищала, Старк поставил перед больным на стол небольшую тарелку с бульоном, нарезанными овощами и курицей. — Не первой свежести, но ешь, иначе упадешь. Мне юных трупов достаточно. Тут немного, но сытно, — Питер только посмотрел на тарелку, и Тони не услышал ничего в ответ. — И вкусно. — Сами приготовили? — раздался тихий голос, когда Питер отодвинул чашку. Взялся за приборы и, кивнув с тихим «спасибо», попробовал приготовленное. «Вкусно» — Не совсем, — Старк почесал затылок, наблюдая, как с неявным аппетитом юноша приступил к еде. — Роджерс хорош не только с прожаркой моих текстов. — Капитан Америка, э, сделал мне суп? — резко остановился юноша, и ложка громко стукнула по тарелке. Звон раздражительной волной достиг Тони, отчего тот сощурился. — Технически. Пока валялся в отключке, я дописал последнюю главу, ну, а он оставил нам с тобой это, — Тони забрал свою кружку, забрасывая ее в посудомойку. — Ешь, может вырастешь таким же крупным как и он. Хотя… Не нужно. Питер улыбнулся, чего Тони желал добиться всем сердцем: квартира так опустела без его голоса и смеха. Ему так давно не хватало этой тихой легкой улыбки. Солнечной. Мягкой. Его. — Оу, а это что за кекс? — спросил юноша, разглядывая два одиноких творения на блюдце. Не дождавшись ответа, Паркер откусил большую часть с предвкушением, забив на суп, как резко сщурился и посмотрел на Тони так, будто бы его предали. — Фруктовый… А на вкус мерзость. — Я его испек, — пробурчал мужчина, не пытаясь скрыть всё великолепие момента. Взяв второй кекс в руки и демонстративно откусив, Старк не прерывал зрительного контакта с юношей, как в какой-то момент перестал жевать и покосился на кекс. — Реально дерьмо. И выплюнув остаток в мусорку, услышал, как заливисто начал смеяться Питер, поджимая колено к груди и вытирая выступающие слезы. Не сдержав и свой смех, выдавил пару смешков, наблюдая, как светился актёр. Так, доедая суп, Питер с легкой душой справшивал о какой-то ерунде мужчину, старательно ведущего с ним диалог. И перед тем, как Старк оставил Паркера одного на кухне, мысленно провертел на языке пару фраз, смаковав их и выдав, почти не глядя на юношу: — Как выздоровеешь, жди поездки. — Куда? — поперхнулся юноша, вытягивая от внезапной новости шею. — Корпоративная тайна, — улыбнулся Тони и пафосно протянул фразу с поднятой рукой, оставляя юношу в одиночестве. — И твой стимул на выздоровление, карапуз. Он боялся отпустить.***
Когда шея начала побаливать, а количество страниц перевалило за первую сотню, Старк глубоко вдохнул и уставился в потолок: жутко хотелось курить, хоть писатель сигареты не любил и не злоупотреблял. Жгучее желание покурить, так, не в затяг, оторвало его от работы — верный признак делать перерыв. В кабинет пробивались солнечные лучи — день в самом разгаре. Лениво встав с кресла и проведя рукой по крышке ноутбука, Старк заострил внимание на фотографии в рамке, уже покрывшейся тонким слоем пыли. Взяв ее в руки и большим пальцем проведя по стеклу, вглядывался в юношу лет четырнадцати и молодого мужчину, гордо стоящего подле него с опущенной рукой на плечо. — Лучший проект твоей жизни, да, пап? Опустив фото стеклом вниз, Тони двинулся в гостиную, решив, что этот будний день как никогда подходил для малой шалости. На диване, забравшись с ногами, Питер уткнулся в пару страничек, исписанных текстом и растерзанных маркером с пометками. Плюхнувшись рядом и вырвав страницы, Старк проигнорировал юношеское «Ээй!» и вчитался в строки. — «Не лезь ко мне. Или я убью тебя и всех, кого ты любишь». Позитивная драма, паучок, — не отрываясь от сценария, комментировал мужчина. — Надеюсь, ты не первая жертва? — Нет, не первая, — вырвав листок, Питер шмыгнул носом и рухнул обратно в пригретый угол дивана. — Я вроде как главный герой. — Вроде бы? — Тони закинул руку на спинку дивана, и пальцы располагались в паре сантиметров от кудрей. «Соблазн велик». — Здесь сложно объяснить, — пробормотал юноша, закрываясь сценарием. — У тебя всё ещё температура, иди спать или отдохни, — выдохнул Старк, запрокидывая голову на диван и поворачиваясь лицом к юноше. — Нет, я потом. Только смог получить роль, и первые съемки в пятницу! — Питер смотрел на мужчину так, будто бы простая истина была ему недоступна. Но жестикулируя так активно и хмуря при этом брови, Питер не вызывал ничего, кроме еле скрываемой улыбки писателя, постоянно кивавшего в такт юноше. — Не могу подвести рабочую группу. — Ну вот опять ты упрямишься, — театрально произнес мужчина, наклоняясь чуть ближе и грозя пальцем. — Что, снова твой внутренний ребёнок капризничает? Выучишь завтра, когда станет лучше. Тони потянулся к юноше, вырвал листки и нагло бросил куда-то позади дивана, не отрываясь от юноши. Тот то открывал, то закрывал рот рыбкой, не зная, с чего и начать. — Ну Мистер Ста-арк, — вырвалось у Паркера, и тот вскочил с дивана, начиная собирать листки. — И у кого из нас внутренний ребёнок часто капризничает? — Мой давно мёртв, — устало отмахнулся мужчина, поглядывая на часы. Переведя взгляд на выключенный телевизор, Тони уловил силуэт юноши. Казалось, за эти болезненные дни он исхудал. Особенно осунулось лицо, да и синяки под глазами стали выступать чуть явнее. Сам Питер не замечал, как дни сменяли друг друга в одинокой берлоге писателя. — Выглядите уставшим. — Есть такое, — протянул Тони, смотря на юношу, пытающегося скрыть любопытство и испуг за писателя. Затянувшаяся просьба остаться на две недели переросла в добротный месяц, добрую половину из которого писатель теперь приглашал в гостиную и сажал рядом. Больше не было историй или реакций на происходящее: Старк редко поглядывал на юношу, занятого повседневными вещами. Иногда спрашивал что-то, но не записывал — Питеру казалось, что писатель интересовался им, а не материалом для книги. Но он боялся ошибиться, отчего выселял мысли с молниеносной скоростью. Паркер старался не придавать этому значения — не хотел снова быть обманутым собственной наивностью и мечтательностью о великой любовной драме писателя и его музы. «Да и Музой назвать меня сложно». Наслаждаясь тем, как два одиночества отдыхали вечерами на софе в гостиной, освещенной коридорным приглушенным светом, Питер был счастлив там, где он был и впервые за долгое время не мечтал убежать. В такие моменты Питер старался провести время с пользой и учить сценарии или пробные сцены для кастингов. И тогда Тони мог кратко оторваться от работы, смотря, как юноша тыкал ручкой в щеку и морщил нос, когда реплика ему не давалась. Писателя не просто он привлекал — его это успокаивало, вводило в транс. Старк только глубже дышал, расслабляясь на диване и с новыми силами продолжал печатать льющийся текст. Таких мелочей писатель собрал с горку. Ручка у щеки. Нервный тик ножкой при чужих гостях. Слизанный с внутренней части крышки йогурт. Небрежная кудряшка, спавшая на лоб. Две ложки сахара в кофе. Раскиданные кроссовки в прихожей. Запертый подолгу в душе. Его живой омут. И в тот омут Старк боялся упасть с головой. Перебравшись из кабинета в гостиную, всё чаще ужинал вдвоем с юношей и старался не задерживаться в баре или бизнес-встречах, боясь оставить юношу одного. Нет, он ни в коем случае не переживал, что его муза пропадет: найдет другую. Но больше не найдет Питера. Первое время оправдывая тонкую связь Тома и Питера, Тони успокаивался, говорил себе, что никто иной как Питер не смог бы понять персонажа. «— Я не боялся, что работа окажется провалом, — начал мужчина. — Я думал об этом, как об очередном промахе, коих с неопубликованный десяток. И эту работу я считал таким же проходным товаром, как и все предыдущие. Просто мои книжки — попытка доказать кому-то иную грань гения-инженера. Попытка перекроить свое существо. Но затем я встретил тебя, — повернулся к юноше, поджав губы. — Чт-что? — В том баре я встретил тебя. Шумного, невыносимого. Всё казалось мне авантюрой, которую я забуду на утро, как ты уйдешь. Я, — выдохнул и заулыбался, — думал, что ты уйдешь тихонько, как уходили ранее. Но когда заметил тебя утром, боялся отпустить. Стал вдруг переживать, что «проходную» работу забракуют. Не выпустят. А после… думал, что будет, если не смогу рассмешить тебя. Увидеть улыбку. Услышать хохот и твоё тихое «я дома». Юноша сглотнул, покрепче вцепившись в сценарий. — Когда ты заплачешь из-за меня, боюсь тебя не утешить. Кажется, я одержим тобой, — выпалил мужчина, — и боюсь писать без тебя». Тони мечтал произнести рожденный в голове монолог. Но не мог. После законченной работы, требующей последних штрихов для публикации, пластинка сменилась, поменяла сторону — у него больше не осталось причин греть в груди утренний образ Питера. Но день за днем, скрываясь за ноутбуком, писатель видел в каждом вздохе юноши новую реплику персонажа, в каждом движении тонких рук — нерожденный сюжет. Нескончаемый поток слов врезался в вены и заставлял мужчину писать. Писать историю, струящуюся из сердца и легких на клавиатуру до боли в пальцах, но книга была завершена. И в один из таких дней, когда Питер не рвался на кастинги и решил провести будний день за пределами гостевой комнаты, Тони дразнил юношу, стараясь привлечь к себе внимание выкинутым за спинку сценарием. — Карапуз, — промолвил мужчина, смотря на юношу через отражение, а затем переводя взгляд на кудри. У него осталась пара дней до скорого отъезда юноши, ведь Тони знал: стоило сказать актеру, что работа завершена, он упорхнёт. — Собирайся. — А? Что? Куда? Тони сорвался с места, включил на полную свет и снова пристал с чертовыми листами к юноше, поднимая их высоко над его головой и дразня. Будто бы проснувшись и подпрыгнув с места, еще даже не сориентировавшись, Питер не смог продрать глаза из-за яркого света, как перед глазами кто-то мельтешил. Старк толкнул того на выход из гостевой, и сразу принялся шарить в шкафу. Паркер перепуганным зверем пытался понять резкие движения мужчины: Тони, стянув домашнюю майку и сразу же надев яркую футболку с рок-группой на спине и груди. — М-мистер Старк? Питер стоял на месте, смотря, как мужчина уже натягивал джинсы и яро игнорировал присутствие юноши. — Вставай, я обещал, что извинюсь, — с настенной полки достав черные очки и закрепив их на макушке, Тони хитро улыбнулся. — Куда мы едем? — спросил юноша, когда Старк, закатив глаза от потерянного с неизвестно чего юноши, начал толкать его в сторону его комнаты. — В место, где молодые люди оттягиваются, — выделив последнее слово, писатель сделал последний толчок юноше по бедру. — Но Вы не молодой, — заметил Питер, все еще не понимая, с чего его дневной мучитель так оживился. — Без оскорблений, — тыкнул мужчина, смотря как Паркер роется в шкафу, заполненном на одну пятую. — Мда, гардероб твой что ни на есть базовый. — А что, может как в фильмах? — улыбнулся Питер, пытаясь отыскать свежую и желательно не мятую футболку. — Прогуляться по магазинам, купить тебе шмотки пакетами? — усмехнулся мужчина, наблюдая, как тщетно Питер делал попытки в поисках вещей. — Не помню, когда бедный писатель успел стать миллиардером. Собирайся, пташка, долго ждать не буду. Встретимся внизу. Писатель оставил Питера в квартире, захлопнув дверь сразу после выпаленной реплики. А юноша стоял как вкопанный с одной ногой в джинсах, пытаясь успеть за непредсказуемостью мужчины. — Да что с ним такое творится… — прошептал юноша вслед, так и не придя в себя.День обещал быть насыщенным.