Принятие

Беспокойный сон. Холодно, но я вся промокла. Мне душно. Мне хочется вырваться из своего тела. Опять. Дверь приоткрылась, я пристально смотрю в узкую щель. Вот дверь открылась полностью. — Наконец-то ты проснулась, — Дима улыбается. Нечасто я его вижу таким. Что-то случилось. — Я собираюсь уйти. Мы с Дианой собираемся в кино, потом прогуляемся, думаю буду поздно. Я все сразу понимаю. — Завтра? — безразлично спрашиваю. Диана — его девушка. Наверняка ее родители тоже уехали куда-нибудь. И «поздно» — значит завтра вечером. Дима смутился. — Совсем не обязательно — не хочет говорить. — Ты нормально себя чувствуешь? — спрашивает после минуты молчания. — Нет, — я смотрю в потолок, — мне кажется, я заболела. Я знаю, она нравится ему давно. Но я не могу поступить по-другому. Прости меня. — Сильно? Тебе что-то нужно? — Он все еще надеется. — Да. — Хорошо, я немного перенесу встречу, схожу в аптеку, — он вздыхает. Еще раз грустно смотрит на меня, и снова закрывает дверь. Мне стыдно. Мне хочется сказать, что все это ерунда, пусть только улыбка снова вернется на его лицо. Но я не могу. Я буду молчать. Через некоторое время хлопает входная дверь, и я все-таки заставляю себя встать. Прохожу мимо приоткрытой двери в комнату брата, и не могу удержаться от того, чтобы не зайти внутрь. Порядок. У него всегда так. Совсем не так, как у меня. На стуле висит худи — единственный намек на беспорядок. Я кладу руку на спинку стула — так хочется дотронуться. В смятении убираю руку. Я убеждаю себя, что мне не нравится Диана. Но она не может мне не нравиться, ведь я ее почти не знаю. Но я знаю, кого брат выбирает. Я знаю. Я постоянно отгоняю от себя мысли, все мысли. Я убеждаю себя, что он меня раздражает. Своим участием, своим занудством, своей ролью старшего. Я знаю, что он не старше, чем я, понимает не больше, чем я. Мы так похожи. Но вместе с тем, бесконечно разные. Я завидую тому, как он видит этот мир. Я так завидую ему. Лучше уйти. Я иду в ванну. Я беру деревянную расческу. Когда-то мне подарила ее мама, ведь она как будто бы не портит волосы. Мне все равно. Я пристально разглядываю расческу. Мне все равно, я бы могла обрезать волосы хоть сегодня. Но мама расстроится, я знаю, что расстроится. И я расчесываю волосы деревянной расческой, стараясь не смотреть на себя в зеркало. Болею ли я на самом деле? Не знаю, но убеждаю себя, что да. Открывается входная дверь. Дима вернулся. Я выхожу навстречу. Чуть розовые щеки — он спешил. Тяжело дышит. Волновался обо мне? Или спешит уйти? Я знаю, что второе. — Ну как ты? — спрашивает, не глядя. Я не буду отвечать. Ему ведь без разницы. Дима поднимает глаза в ответ на молчание. На секунду поджимает губы и хмурится. Ему не нравится. Он всегда так делает, когда ему что-то не нравится. — Спасибо, что сходил в аптеку. — Приходится что-то сказать. Я забираю пакет и ухожу к себе в комнату. — Я пойду? — слышу его голос, и внутри все сжимается от тоски. — Мне страшно спать в пустой квартире. Это правда. Я боюсь. Я боюсь монстров, живущих в темноте, окружающей меня. Но больше всего я боюсь монстра, живущего внутри. Брат молчит. Наверное он хочет сказать, чтобы я позвала Влада сегодня. Но я не позову. И он не говорит этого. — Я постараюсь вернуться не сильно поздно.