Принятие

Суббота. Я просыпаюсь от света, слепящего глаза. Солнечные лучи. Зажмуриваюсь, потом открываю глаза и осматриваюсь. Деревянная кровать, вся в царапинах. Такая знакомая и незнакомая одновременно. Сколько раз я спала тут летом во время школьных каникул? Сколько раз мы с Димой сидели ночью с фонариками, когда родители думали, что мы спим? А мы читали книги или просто разговаривали. Сколько раз мы тихо пробирались на улицу ночью, чтобы погулять возле леса, рассказывая истории про восставших мертвецов? Сколько раз он меня успокаивал, когда я не могла уснуть из-за кошмаров? А днем велосипеды. Мы ездили на речку. Или ездили на соседние дачи к нашим друзьям. Ходили в лес. Жгли костры и жарили сосиски. От этих воспоминаний становится грустно. Воспоминания не только о забытом детстве, но и о потерянном друге. Я оглядываюсь, но кровать брата уже застелена. Наверное, уже довольно поздно. Но я хотя бы выспалась. Я бы сказала, наконец-то, выспалась. Одеваюсь и спускаюсь вниз. Запах кофе. Родители уже позавтракали. Делаю себе чай и бутерброд. Солнце приятно греет кожу. Хотелось бы радоваться сегодняшнему дню. Но я не могу. Смотрю на свой бутерброд. Аппетита совсем нет. Но есть надо. Чтобы не стало хуже, надо есть. Я проглатываю бутерброд, практически не жуя, запиваю чаем. Мерзкие, размокшие комки. Беру книгу и выхожу во двор. Гамак уже занят Димой. Он замечает меня. Молча встает, уступая мне, и уходит. Я ложусь на гамак. Он еще теплый. Прикрываю глаза. Я снова думаю обо всем происходящем. Я не верю, что кто-нибудь еще будет так понимать меня, только взглянув. Даже с родителями у меня никогда не было такой связи. Они всегда были заняты работой. Они хотели, чтобы мы жили хорошо. Я люблю их за это. Но большую часть времени мы с Димой были вдвоем. Мы научились понимать друг друга без слов. С кем бы я ни была, я всех сравниваю с братом. И они всегда проигрывают. Они говорят мне не то, что может успокоить меня, когда мне грустно. Они не оставляют меня наедине с собой, когда мне это нужно. Они не могут меня рассмешить, когда я расстроена. Они не могут меня подбодрить, когда я разочарована. Я пыталась не сравнивать, но у меня не получается. Больше всего я мечтаю никогда не испытывать таких чувств. Только не к нему. Дима всегда меня защищал. Выгораживал перед родителями в детстве. Отдавал все лучшее. Теперь я жду этого от других. Но этого нет. Я открываю глаза и смотрю, как просвечивают мои пальцы на солнце. Я не знаю, когда мои чувства изменились так. Когда он стал для меня не самым лучшим братом, а просто самым лучшим. Я открываю книгу, лениво перелистывая страницы. Нет ничего лучше, чем удариться в книжный эскапзим. Время идет, солнце печет все жарче. Наконец голос отца отвлекает меня от книги: — Мы собираемся жарить шашлыки. Поможешь? Я откладываю книгу. Дима уже находится недалеко от мангала. Не смотрим друг на друга. Отец оставляет нас разводить огонь. Но мы не общаемся. Все время, не занятое разведением огня, Дима проводит в телефоне. А я просто смотрю в пустоту. Ждем угли. Приходит мать с маринованным мясом. — Какая тишина. Так и не общаетесь со вчера? Брат не отвечает, по-прежнему смотря в телефон. Я легко качаю головой. — Да уж. Из-за чего вы поссорились хоть? Я чувствую взгляд брата на себе. — Так, ерунда, — неуверенно отвечаю. Мечтаю, чтобы меня не стали расспрашивать. К счастью, мама не делает этого. Махнула рукой. Обсуждают с Димой учебу. Можно просто молчать. И не нужно каждую секунду пересиливать ком в горле. Через некоторое время мясо находится на решетке и поставлено на огонь. Тихий звук шипения. Я иду в дом нарезать помидоры и огурцы. Нож соскакивает и оставляет красную полосу на моем пальце. Красные капли на разделочной доске. Не чувствую. Кровь все идет. Подставляю палец под холодную воду. Когда крови становится меньше, мою доску и несу овощи во двор. Мама уже снимает шашлыки с огня, а отец достает пиво. Мы садимся за стол. Дима накладывает еду в тарелку и ставит передо мной. Потом замечает палец, на котором еще выступает кровь, идет в дом и через некоторое время возвращается с пластырем, который кладет также передо мной. Мама смеется, наблюдая за этим: — Некоторые вещи так и не меняются. И мне становится больно от этих слов. Дима накладывает еду и себе и садится напротив. Мать с отцом уже тоже сидят за столиком. — Кстати, Дима, а как твои дела с Дианой? Что-то давно ничего не слышно. — Вдруг спрашивает мама. Дима смотрит на меня некоторое время, а потом говорит, все также смотря на меня: — Мы расстались. Я давлюсь едой. Стараюсь скрыть дрожь в руках. Я понимаю, что все выглядит максимально странно и просто надеюсь, что родители не заметили. Дима точно заметил. Я поднимаю глаза на него и замечаю, что он внимательно смотрит на мою дрожащую руку, сжимающую сок. Потом он словно отряхивается от оцепенения. Мамин вопрос: «что случилось?» так и повисает в воздухе. — Давайте не будем о грустном? — Я пытаюсь спасти ситуацию. Голос срывается, но это почти незаметно.  — Ладно, ладно. Потом расскажешь.  — Я пойду прогуляюсь. — Дима встает, беря в руки тарелку.  — Возьмешь Вику с собой? — спрашивает мама  — Хочется побыть одному. Я лежу в гамаке. Сверчки. Сумерки. Хорошо и тихо. Смотрю в телефон. Инстаграм. Приходит сообщение от одноклассницы. Зовет на День Рождения. Я не хочу. Я не представляю, как я смогу веселиться. Но и не знаю, как отказать. И боюсь совершенно закрыться в себе. Смахиваю сообщение. Отвечу потом. Подходит отец: — Все хорошо? Отдыхаешь? — Да. — Мы уже спать ложимся. Иди тоже. Я встаю и иду умываться. Потом поднимаюсь в комнату. Брат уже в кровати. Смотрит что-то в телефоне и смеется. Я злюсь на него за этот смех. Но ничего не могу сказать. — Выключать свет? — спрашиваю. — Как хочешь, — ответ не не глядя. Выключаю свет. Ложусь в кровать. Холодно и пусто. Чувствую опустошенность. И снова тошнит. Свет экрана через некоторое время пропадает. Я беззвучно плачу. Сворачиваюсь клубком. Холодно. Вспоминаю, как когда я еще была маленькая, и мне было страшно, я приходила и ложилась к Диме в кровать. И страшно переставало быть. Слышу тиканье часов. Час за часом. Скрип кровати. Брат тоже не спит. Совершенно отчаявшись, я встаю и подхожу к его кровати, держа одеяло в руках. Некоторое время стою в нерешительности. А потом ложусь на его кровать. — Что ты тут забыла? — шипит брат, облокотившись на локоть и смотря в темноте на меня. Вместо глаз я вижу только черную бездну. — Пожалуйста. Можно я посплю тут? Как раньше. Как в детстве. — Это было раньше. Как раньше больше не будет, — бесчувственный голос. Я как будто разговариваю с роботом. Как он умеет так глубоко прятать свои эмоции? Как у него получается? — Никогда? — Ты сама знаешь ответ. — Один раз. Я просто тут посплю. И все. И я оставлю тебя в покое. Обещаю. Еще некоторое время он молча смотрит на меня. Потом наконец снова ложится, отвернувшись. А я смотрю в потолок, чувствуя тепло рядом. Я знаю, что эту ночь я все равно не усну.