shit happens.

Неделю спустя. — Ты не знаешь, что с Саном? — Минки сидел за стойкой, как всегда попивая свой любимый коктейль. — А что с ним может быть? Не совсем понимаю мотив твоего вопроса, — Чонхо крутился на стуле туда-сюда и наблюдал за тем, как Сонхва моет витрину бара. — Он перестал мне грубить, да он вообще никому не грубит, — Сон мысленно улыбнулся, когда Юнхо кивнул в поддержку его слов. — Ходит весёлый, жизнерадостный. Я его таким не видел со времен того случая, когда ему по ошибке перечислили 200 баксов. — Ну, единственное, что я заметил… Он не общается с Уеном. Вообще, — вокалист перестал крутиться на стуле и облокотился руками о бар, бессознательно глядя куда-то сквозь туловище Юнхо. — Он не то что не посылает нахер его каждый день, они даже не здороваются. А потом встречаются взглядами и оба уходят красные, как помидор. — Если они наконец засосались, я буду несказанно счастлив, — донесся голос Сонхва из-под барной стойки, так как он наклонился достать тряпку. Фраза официанта породила неловкое молчание, после которого все предпочли заниматься своими делами. Сонхва мирно прибирался за баром, пока не услышал разговор по телефону, который доносился за стенкой. — Да, малыш, конечно я зайду к тебе завтра. Я возьму отгул на работе. Нет, ты что, без меня справятся. Как я могу пропустить возможность увидеть свою сладкую булочку и заодно полапать её сладкие булочки? Юнхо еле успел подхватить пару-тройку тарелок, остальные же безбожно погибли страшной смертью от рук блондина и разбились на тысячи осколков. Сонхва сделал вид, что это вовсе не он скинул стопку тарелок с бара и явно показав, что убирать он не собирается, убежал в сторону раздевалки для персонала. — Что здесь за хуйня происходит?! — Хонджун вышел из-за угла, все еще прикладывая телефон к уху. — У себя спроси, — Юнхо посмотрел на коллегу как на самого дерьмового человека в его жизни и пошел вслед за другом. Красноволосый пожал плечами и снова принялся засыпать комплиментами в трубку очередную развлекаловку на ночь. — Боже, и почему Юнхо все время за ним так таскается? Сонхва уже 21 год, пора самому о себе заботиться, — вздыхая сказал Чонхо и перекинулся через бар, чтобы взять водку. — Чонхо… А, ну, это… Между ними есть что-то? — Между кем? Между этими двумя? — младший состроил забавную гримасу и хмыкнул. — Не смеши меня, Минки, они дружат со средней школы и никогда друг к другу ничего не проявляли, да и тем более, как будто ты не видишь, как Сонхва безрассудно влюблен в этого мудилу, — Чхве указал стаканом на спину Хонджуна, которая мелькала между бутылками. — Ну ладно… — А почему тебя вообще это интересует? Водки хочешь? — Чонхо протянул Сону свой стакан. Минки проигнорировал первый вопрос и, откашлявшись, сказал: — Водка — не кровь, но тоже сойдёт. Кстати, о крови. Как думаешь, Уён догадывается о чем-то? — Не думаю. Он слишком тупой для этого. Если даже мне для этого понадобилось 4 года, и то, я просто заметил, что Сан не становится старше, хах. То что уже говорить о недалёком Уёне? — О чем болтаете? — оба парня слегка вздрогнули от неожиданного появления Хонджуна. — Ну уж явно не о тебе, — вампир скорчил недовольную гримасу и впился взглядом в свой смартфон. Хонджун сделал вид, что не заметил очередного выпада неприязни в свою сторону и развернулся корпусом к Чонхо: — Кто разбил тарелки? — Сонхва, — апатично ответил вокалист, покручивая трубочку в стакане. — Боже, снова у этого криворукого существа проблемы с координацией. — А может хватит? — Минки явно начал выходить из себя, но старался держать свою сущность под контролем. — Я, конечно, лезу не в своё дело, но тебя не заебало вечно его унижать? — А тебя не заебало вечно приходить сюда и трахать мозги моему коллеге? Сходи уже к психологу, — Ким рассмеялся и повернулся лицом к бару, чтобы навести порядок на шкафчике с осколками. Он не видел того, как радужка глаза Минки становится красной и того, как Чонхо судорожно умоляет шёпотом не разорвать бармена на куски. *** — Завтра мой день рождения, ты помнишь? — Юнхо пытался хоть как-то отвлечь хныкающего друга от мыслей о новой пассии Хонджуна. — Как я могу забыть, Юнхо? — практически прошептал Сонхва, обхватив ещё сильнее свои колени, потому что сидеть на полу кладовой было не очень-то и тепло. — Даже если ты не говоришь о своём дне рождения, то это не значит, что твой лучший друг не должен об этом помнить. Чон уставился на ящик с фруктами и обречённо вздохнул. — Как думаешь, Минки знает об этом? — Может рассказал кто, но явно не я. На самом деле, Минки узнал всё ещё где-то месяц назад, когда вся команда бара решила начать к этому готовиться. Все знали, что Юнхо слишком скромный и не любит к себе большого внимания, поэтому его день рождения уже третий год устраивали ребята. — Идём в зал, здесь холодно, — бармен только привстал, чтобы подать другу руку, как в кладовку с грохотом влетел спиной Сан, который, без особого удивления для зрителей, жадно целовался с Уёном и лапал того за задницу. Пока Сан не врезался в Юнхо, они даже не понимали, что тут ещё кто-то есть. — Скажете кому-то — уволю обоих нахрен, — парировал Уен и жестом руки показал свалить куда подальше, что друзья и сделали. — У нас будут проблемы? — Сан буквально прожигал взглядом начальника и принялся медленно расстегивать ремень его брюк. — Какие проблемы, сладкий? Тут всё и всегда решаю я, — Уен жадно впился в приоткрытые губы Сана, то и дело пошло задевая его язык своим. Позиция у стены Чону не понравилась, ведь он всегда и во всём должен быть первым. Одним движением он перевернул их двоих так, что теперь блондин оказался у стены, и уже Уен трясущимися пальцами расстегивал ему джинсы. Резким движением директор стянул штаны Сана до колен, и тому пришлось удержаться за полку на стеллаже, чтобы не упасть вперед. — Уен, ты такой, блять, красивый, — вместо ответа Сан получил язык на своем привставшем члене, но Уен делал всё через ткань нижнего белья. «Даже здесь издевается», — подумал вокалист и откинул голову назад с протяжным высоким стоном, когда Уен издеваться перестал и, резко стащив нижнее белье, взял его член в рот почти целиком. Сказать, что у Сана сорвало крышу — не сказать ничего. Чон вылизывал каждую венку на его плоти и одновременно играл ладонью с яичками. У Чхве даже не хватало сил зарыться ладонью в эти фиолетово-розовые пряди, потому что от удовольствия не хватало дыхания и нужно было держаться за что-то более твёрдое, чтобы не свалиться окончательно, так как ноги уже и так подкашивались. Блондин открыл глаза и посмотрел на Уена, который, видимо, вообще не отрывал от него взгляда. — Ты сверху или я? Мне без разницы. — Когда ты спрашиваешь это, стоя на коленях перед моим членом, мне тоже без разницы. А вообще лучше я, меня растягивать не нужно. И нет, я не шлюха, Уен, — не дав открыть рот и что-то сказать, Сан схватил того за подбородок. — Просто не нужно, ладно? Уен молча встал и развернул Сана так, чтобы тот мог встать локтями на ту самую полку стеллажа. Парень стянул всю нижнюю одежду до колен уже с себя и внезапно приставил ко рту Чхве два пальца. — Оближи, — Сан послушно выполнил просьбу и не упустил возможности царапнуть пальцы клыком, посасывая их. Блондин вообще не понимал, почему он такой слабый и беззащитный рядом с Уеном. В нем самом физической силы больше, чем во всех присутствующих в этом здании, не считая Минки. Но он не может включить ни один свой инстинкт и просто отдается в нежные руки своего начальника, одна из которых поддерживает его за талию, а другая размазывает слюну по своему члену, готовясь войти в вокалиста. И когда тот входит, Сан понимает, что вампирская сущность никуда не исчезла. Уен, почувствовав растянутость парня, сразу начал буквально долбиться в его хрупкое тело, от чего у Чхве радужка глаза моментально перекрасилась в красный, а уже не тихие стоны были с каким-то хрипом. Сан почувствовал безумную жажду того, чего хотел всегда, что помогало ему быть сейчас тут. Он взял руку Уена, которая была на его талии, и поднёс к своему лицу. Первые пару секунд Уену безумно добавляло удовольствия то, что Сан играет языком с его указательным пальцем и поначалу он даже не заметил, как блондин прокусил его и слизал каплю крови. Даже если Чон и заметил, то его это завело ещё больше. Он резко вышел из Сана, чтобы развернуть того лицом к себе, и его охереванию не было предела, когда на него уставились два ярко горящих красных глаза. Сан в эйфории совершенно забыл о том, что он, вообще-то, вампир. И сейчас пялится на Уена, не имея возможности принять адекватный облик. Блять. — Я все объясню, только не кричи, хорошо? Уен не ответил, только натянул на себя штаны вместе с бельем, не прерывая зрительный контакт с Саном. — В первую очередь. Я люблю тебя, Чон Уен. Люблю с первой недели на этой ёбаной работе и я знаю, что ты меня тоже, поэтому никакого вреда я тебе не причиню. Максимум сотру память об этом сексе, если ты мне не поверишь или что-то вроде этого. Второе. Я — вампир. Я — тот, кто питается кровью, у которого шрамы от солнечных ожогов и который бегает со скоростью света. Нет, это не линзы. Нет, я не пизданулся, — Сан открыл шире рот и Чон посмотрел на острые клыки, на левом из которых красовалась капелька крови с его пальца. — Что-то хочешь сказать? Уен резко отвел взгляд на стену и отошёл в угол, присев и схватившись за затылок руками. — Подожди, дай переварить, — тихо сказал в пол розововолосый. Сан затянул свой ремень на джинсах и подошёл сзади, нежно дотронувшись до спины парня, от чего тот невольно дёрнулся. — Не трогай меня, пожалуйста. Хотя бы эту минуту. Через несколько минут расхаживания Уена из угла в угол и ахуевания на его лице, тот все-таки остановился и посмотрел в глаза Сану, которые уже успели принять адекватный оттенок. — Ты веришь мне, Уен? — с явной надеждой в голосе спросил Сан, подходя чуть ближе. —  Честно? Меня больше удивило то, что ты любишь меня, чем-то, что ты вампир, даже если я все ещё целиком не могу это осознать. Ты вообще понимаешь как это тяжело? Ничего не знаешь о их существовании, и пиздец, — Уен истерически хихикнул. — Я не такой глупый, как ты думаешь, и знаю, что сейчас у меня просто шоковое состояние, которое изменится на отрицание и понимание всего как розыгрыша. — Я понимаю, каково это. Понимал в 1886 году, когда меня укусили. Мне 153 года, Уен, и это первый раз, когда мне было так охеренно эмоционально, что я не смог сдержать своё «я». Чон смотрел на предмет своего воздыхания и не мог поверить. Это всё ещё был его Сан, его солнышко, которое он хотел бы оберегать до конца своей жизни. А получается, что этой жизни у него до бесконечности?.. — Мне нужно подумать. Ты знаешь, что я никому ничего не расскажу, — тихо сказал Уен и вышел из кладовой с поникшей головой. Через 30 секунд в кладовку залетел уже Минки, потому что родственные связи клана дали почувствовать на себе то, что ещё немного — и эта кладовка превратится в последствия ебаной Хиросимы.