shit happens.

— Укуси меня, Минки. Страх в глазах Минки прочитал бы даже самый недалекий человек, вампир, или кто-либо ещё. Что делать было совершенно непонятно, и такой фразой Юнхо застал его полностью врасплох, ещё и учитывая то, в каком он сейчас положении и в каком Юнхо экстазе. — Минки, ну же, у меня гребанный фетиш на укусы… Я сейчас… После того, как Чон протяжно стонет и кончает, заливая себе весь живот своей спермой, вампиру резко херачит что-то в голову от подобной картины и он действительно впивается в шею Юнхо. Впивается своими вампирскими клыками, заставляя того кричать и отбиваться. В голове не было никакой мысли остановиться, лишь жажда самой вкусной крови на свете, а кровь была действительно такой же безупречной, как и весь Юнхо. Минки почувствовал, как тело парня перестало брыкаться под ним. Юнхо не дышит. Вампир пил кровь слишком долго. В гримерку без стука и какой-либо церемонности влетел Сан. Одним движением он отбил Минки к стене, отчего в ней осталась ощутимая вмятина. Сан взял плед со стула Чонхо и накрыл им ноги парня на диване, осматривая его шею. — Скажи мне честно, ты долбоеб? — Чхве посмотрел на друга, который уже успел прийти в себя и сидел на полу, рассматривая свои руки, которые были все в крови возлюбленного. — Тебе сколько лет нахуй? Ты за два столетия не научился тому, что если ты выпьешь всю кровь из человека, то он сдохнет? Мне сейчас круто смотреть на фактически труп своего друга? — Он… Он действительно мёртв? — Минки понял, что задал сейчас более чем идиотский вопрос, как для опытного вампира. Слишком идиотский. — Он будет мёртв теперь всегда, и если ты не хочешь, чтобы он лежал под тремя метрами земли по твоей тупости, то вставай и давай своё запястье. Я слышу какие-то хрипы, похожие на дыхание, и тебе реально повезло. Дебил с недотрахом, — Сан смотрел на друга как на дерьмо и с явно читаемой в глазах фразой «а я сдержался». Минки достал из косметички на трюмо пилочку для ногтей и распанахал своё запястье чуть ли не до кости. Блондин подсадил Юнхо повыше и приоткрыл пальцем тому рот, чтобы можно было залить туда кровь. — И чего ты стоишь, блять? Скажи спасибо, что я стоял возле чёрного входа и курил, иначе я бы не почувствовал опасность для клана через пол города у нас дома. Ты не знаешь, как становятся вампирами? Мне тебя учить надо? — Чхве схватил руку красноволосого и поднес её ко рту Юнхо, вливая туда столько крови, сколько понадобится. Спустя секунд 20 Юнхо сильно прохрипел и подскочил, открыв глаза. — Не кричать. Всё, что угодно, только не кричи, — Сан взял Чона за плечи и приковал его взгляд к своим красным глазам. — Я так сильно нажрался, что у меня глюки? Почему у тебя красные глаза? — Юнхо действительно не понимал, почему он почти полностью голым лежит на диване в гримерке и возле него сидит Сан. Здесь должен сидеть только Минки, который подарил ему лучший в жизни оргазм, а дальше… А дальше Юнхо не помнит. Как только взгляд парня перевелся на Сона, тот отвел глаза и вышел в коридор, громко хлопнув дверью. Хотелось больше не существовать, хотелось вонзить в себя осиновый кол, проткнуть им себя насквозь. Он не хотел этого. Он должен был сдержаться. Юнхо должен быть узнать гораздо позже, это должен был быть его сознательный выбор. Как много «должен», которых больше никогда не будет. Чон будет ненавидеть Минки всю эту гребаную бесконечность, и Минки это прекрасно понимал, сидя сейчас в переулке около стены и нервно доставая сигарету из пачки. Вампир — это не благословение и не дар. Вампир — это каторга, это обреченность на бесконечный счёт дней, это убийство. Убийство всего, что могло делать тебя живым. Минки тоже думал, что он мёртв, пока не влюбился в Юнхо. Но теперь он, очевидно, потеряет и это. Спустя несколько минут вампир решил зайти в клуб через главный вход, так как ночь была в самом разгаре и хотелось забыться в алкоголе напрочь. Хуже он всё равно уже не сделает. — Ну, и как? — с порога встречает Сона слишком счастливый Уён, который уже успел влить в себя достаточно алкоголя, компенсируя своё отсутствие в начале праздника. — Я обратил его, — пробубнил Минки, глядя куда-то в пол, и снял пальто, чтобы положить его на барную стойку. К слову, на этой барной стойке сейчас спал Хонджун. — В смысле? — Уен уже начитался в интернете о вампирах и понимал, о чем говорит Минки, но верить особо не хотелось. — Я укусил Юнхо по его просьбе, но не так, как ему того хотелось, и он выпил моей крови, иначе бы он погиб. Всё, блять, финита ля комедия. Я тебе не Сан, который любит тебя настолько, что скорее ящик чеснока сожрет, чем клыки тебе в шею вонзит, — Минки закончил свой лаконичный монолог и направился за бар, чтобы взять бутылку мартини и выглушить её с горла. Директор клуба ничего не ответил и направился к гримеркам. Слова о Сане так кольнули по его сердечку, что хотелось впиться в его губы прямо сейчас, но для начала нужно было найти его и расспросить о ситуации с Юнхо. Только Чон собрался открыть дверь, как услышал диалог и решил немного постоять в коридоре. — Понимаешь, Минки, он… Он достаточно импульсивный и вспыльчивый. Чонхо постоянно его удерживает от дурацких поступков, будучи человеком, и я правда не знаю, как он это делает. Здесь же эмоции били через край. Я более силен в самоконтроле и я думаю, что в любом случае смогу сдержать себя с Уёном. Но не думай, что Минки не испытывает к тебе чего-то подобного, что я испытываю к Уёну. Он просто ещё не умеет любить. — Мы с тобой здесь беседуем об этом уже около получаса, и ты всё ещё ждешь от меня какой-то яркой реакции, Сан? Я уже ничему в этой жизни не удивляюсь. Я вампир, окей. Попрошу у мистера Чона больничный на неделю, чтобы не сожрать своих клиентов. Уен всё-таки зашел в комнату. Сан посмотрел на него с виноватым взглядом, Юнхо же в свою очередь продолжал смотреть перед собой в никуда. Чхве встал с края дивана и кивком головы предложил выйти в коридор. — Ты всё знаешь, да? — виноватым взглядом смотрел в полумраке на розововолосого Сан. — Я люблю тебя, — Уён не медлил ни секунды и нежно поцеловал Сана, положив ладонь на его правую щёку. Тот в свою очередь сразу же приоткрыл рот, пропуская в него язык парня. Поцелуй не был долгим, но оба чувствовали, как через него передаётся вся любовь друг к другу. — Я тебя тоже, моё солнышко, — сказал блондин, отстранившись от Чона с дурацкой улыбкой на лице. — Не могу любоваться на обычное солнце, но у меня есть своё. Уён покраснел как рак и неожиданно обнял Сана, вдыхая аромат его кожи на шее. Оба хотели, чтобы этот момент длился вечно. Но вечен он будет только для одного. *** — Мне надо думать, как его обучать. Я не могу смотреть ему в глаза после этого, сука, — Минки вливал в себя уже сотый стакан какого-то пойла и жаловался Чонхо. — Ну знаешь, ты мог его и не кусать. В чем проблема? — Чонхо в своём состоянии, честно говоря, не воспринимал и половину из сказанного, но основную суть он понял. — Да в том что я, блять, еблан, — Сон грохнулся лбом об стойку с такой силой, что разбудил Хонджуна, который тут же блеванул себе на ладонь, на которой спал. — Я скажу Сонхва, чтобы отвёз его куда-то. Он вроде особо не пил, — Чонхо встал со стула и пошёл к сцене, где Есан продолжал исполнять какие-то медляки, вопреки своим словам в начале. Через минуту Сонхва подошёл к бару и, не испытывая абсолютно никакого отвращения к увиденному, взял салфетки и начал вытирать рот рыжеволосого, который снова успел провалиться в сон. Затем вокалист помог другу поднять Кима и все втроём дружно направились к машине отца брюнета. По дороге к квартире Пака (Сонхва не знал адрес Хонджуна) пришлось остановиться еще раз 5, потому что Хонджун вечно просыпался и мычал о том, что его сейчас вырвет. Если бы это была его личная машина, официанту было бы плевать, но отца злить был вообще не вариант. Через полчаса они наконец добрались до подъезда Сонхва. Благо, тот жил на третьем этаже, так что долго возиться с неповоротливым телом не пришлось. Сонхва сделал все основные «процедуры» вроде снятия обуви, полоскания рта и переодевания верхней одежды Кима, которая была обблевана, и помог тому лечь на кровать. Брюнет всё же не удержался и лёг рядом, но так, чтобы не касаться Хонджуна, чтобы тот не дай бог не проснулся и не убил его от такой близости. Хонджун лежал на левой половине кровати и очень удачно развернулся боком к правой половине, чтобы Сонхва мог спокойно лечь рядом и смотреть прямо на лицо парня. Пак завороженно наблюдал за тем, как почти невесомо дрожат его реснички, как он по привычке глупо морщит нос даже во сне, как он причмокивает губами… Зачем ты посмотрел на губы, Пак Сонхва? Сонхва не имел абсолютно никакой надежды. Он просто крашил Хонджуна, который не имел с ним ничего общего, кроме одинаковых записей в трудовой. Хонджун ненавидел его. Он издевался над ним, унижал, обзывал. И он трахал длинноногих блондинок с третьим размером груди. Сонхва может нравиться кому угодно, но определенно не Хонджуну. Пак всё-таки не сдержался и прикоснулся подушечками пальцев к нижней губе парня. И буквально в ту же секунду его запястье схватила чужая рука. Хонджун открыл глаза и резко приподнялся, чтобы сесть на бедра Сонхва, перед этим толкнув его в положение «на спину». — Решил меня изнасиловать, пока я сплю, шлюшка гейская? Я уже как полчаса где-то пришёл в себя и просто лежу с закрытыми глазами, — Хонджун ехидно улыбался и смотрел на брюнета сверху вниз. — Тогда почему ты всё еще меня не отпиздил? — Сонхва делал вид, что ничего не происходит, но внутри у него была блядская паника, потому что он боялся, что его реально изобьют сейчас. Ким и так уже держал его оба запястья на весу. — Почему ты и вправду такая шлюха, Сонхва? — Хонджун наклонил голову и задумчиво посмотрел в глаза лежащему под ним парню. — Да какая я шлюха? Я даже не целовался ни разу в жизни, ты заебал! — Хочешь это исправить? — всё еще подвыпивший рыжеволосый вроде бы и разрывался внутри на две части, но возбуждение брало своё. Потому что Сонхва такой, блять, красивый. Особенно когда сейчас лежит под ним и явно готов отдаться без раздумий. У Сонхва сердце в пятки ушло, поэтому ему оставалось только молчать. А лицо Хонджуна было все ближе. Он развел руки парня в стороны и наклонялся всё ниже, и ниже… Лицо Кима остановилось в миллиметре от лица парня, который закрыл глаза и боялся сейчас всего на свете. — Я хочу тебя, Сонхва, — прошептал Хонджун прямо в губы брюнета и прикоснулся к ним своими, сразу же засосав нижнюю губу. Сделать это не составило большого труда, так как от услышанных слов Сонхва томно выдохнул с открытым ртом. Внизу живота творилось хрен пойми что, причём у обоих. Хонджун так же продолжал держать руки парня и наслаждался вкусом его губ, осознавая, что он первый, кто чувствует этот вкус. Хонждун всегда знал, что Сонхва невинен. Его оскорбления были лишь защитной реакцией и неспособностью принять то, что ему нравятся парни. Один парень. Бармен отстранился от Пака, ожидая его реакции на происходящее. Все вопросы улетучились после фразы официанта с безумно сексуальной ухмылкой, которая была отчетливо видна даже в почти полностью тёмной спальне. — Ты уже наконец будешь делать со мной всё, что захочешь, или нет? Ким принял это как сигнал к действию и взял джемпер Сонхва, потянув тот наверх. Сонхва немного приподнялся, чтобы снять вещь через голову, не упустив момент чмокнуть Хонджуна. — Если ты будешь таким милым, то я не смогу тебя трахнуть. Хотя, мне кажется, мне будет плевать, — улыбнулся Хонджун и легко толкнул партнера в грудь, чтобы тот снова принял лежачее положение. Сняв с себя футболку, которую Сонхва ему любезно одолжил на ночь, Хонджун сел чуть-чуть ниже и уделил всё своё внимание соскам парня, вылизывая и покусывая каждый по очереди. По мычанию брюнета можно было понять, что это одна из его эрогенных точек. Или же всё его тело было настолько чувствительным, потому что он не переставал мычать от удовольствия, когда Хонджун спустился к животу, выписывая языком какие-то незамысловатые влажные узоры. — Хватит тянуть, у меня секса 21 год не было, — каким-то слишком низким для себя голосом выпалил Сонхва и перевернул их так, чтобы теперь Хонджун оказался на спине. Сонхва встал на колени и начал стягивать с себя джинсы сразу вместе с бельём. Он смотрел прямо в глаза Хонджуну, который вообще никак не мог разорвать зрительный контакт с ним. Боковым зрением было видно, что именно происходит внизу, но то, как смотрел на него Пак, заводило до невозможности. Как у абсолютно девственного Сонхва может быть настолько горячий и властный взгляд? Пак откинул джинсы с боксерами куда-то к двери и взялся за ремень на штанах Хонджуна, все равно не прекращая смотреть тому в глаза. Он прожигал его взглядом, надеясь на то, что их секс будет таким волшебным, что Ким определенно захочет ещё и ещё. Сонхва будет хотеть вечность. Официант резко стянул с парня штаны с бельём и Хонджун немного засмущался и отвел взгляд, когда его член из-за слишком сильного возбуждения и прилива крови ударился о живот с характерным звуком от резкого освобождения от одежды. — Я смотрю порно почти каждый день, представляя что это мы, поэтому с практикой у меня проблем быть не должно. Ким сначала не понял, к чему эта фраза, но потом ахнул от неожиданности и резкой волны удовольствия, когда Сонхва наклонился и стал делать ему минет. Причем делал он это действительно так хорошо, даже не привыкая к ощущению члена во рту, что это могло навеять какие-то сомнения по поводу первого раза у парня. Но не у Хонджуна, он знал, что брюнет не врет. Хонджун хватался за простыни и метался в разные стороны, потому что Сонхва делал всё так сочно, так горячо и так быстро, что хотелось кончить уже в первую минуту происходящего. На сам процесс бармен принял решение даже не смотреть, чтобы не сойти с ума. Но Сонхва, очевидно, собрался подразнить Хонджуна, поэтому кончить тому он не дал. Парень отстранился от члена, не упустив при этом возможности в последний момент провести по головке языком, и поднялся к лицу рыжеволосого, схватив того за подбородок. Пак стал жадно целовать Хонджуна, с очевидно животной страстью, которую Ким отчетливо ощущал своим бедром, потому что в него упирался колом стоящий член партнера. Не прерывая поцелуя, Сонхва взял оба члена и прижал их друг к другу, двигая рукой вверх-вниз. Хонджуна интересовало лишь одно: какого чёрта он так долго пытался разобраться в своих чувствах? Он даже ещё не в Сонхва, а ощущение удовольствия перекрывает всё, что он ощущал когда-либо. Хонджун прервал поцелуй и попросил парня слезть с него и встать на четвереньки, что тот сразу же охотно выполнил без доли стеснения. Ким встал на колени сзади и плюнул на свою ладонь, размазывая слюну по пальцам. Парень аккуратно вставил один палец в Сонхва, который издал слишком громкий вздох. Чтобы уменьшить дискомфорт, Хонджун поглаживал спину брюнета, натыкаясь пальцами на чересчур выпирающий позвоночник. Такой хрупкий и такой совершенный Сонхва. Когда после трёх введенных пальцев Сонхва стал сам на них насаживаться и просить ещё, Хонджун вынул их и перевернул парня на спину. Пак весь раскраснелся и, кажется, забыл как ровно дышать. Бармен размазал естественную смазку вместе со слюной по всему стволу члена и приблизился головкой к анусу брюнета, но не входил, пока не получил одобрительный кивок. Хонджун растягивал его слишком долго, поэтому с первыми толчками ничего кроме дискомфорта и немного выступивших на уголках глаз слёз не ощущалось. С каждым движением несильная боль улетучивалась, и Сонхва хотелось ещё. Он обвил ногами талию Кима и полностью прижал его к себе со звонким шлепком и стоном из своих уст. Хонджун наклонился к парню и стал беспорядочно целовать его то в губы, то куда-то в подбородок, то в шею, оставляя легкие покраснения от покусываний. Когда Сонхва застонал во всё горло, Ким понял, что попал по простате и стал вбиваться в его тощее тело под этим углом. В брюнете было так узко и так хорошо, а от взгляда на его лицо хотелось улететь куда-то в космос от наплывов удовольствия. Сонхва кончил даже не помогая себе руками, комкая простыню пальцами и стреляя спермой на животы обоих. — Я люблю тебя, люблю, люблю, люблю, — с каждым выдохом лепетал в бреду парень, пытаясь не потерять сознание от первого настоящего оргазма в своей жизни. А Хонджун кончил прямо в Пака следом и слушал эти признания, понимая, что он, мать его, попал.