Где-то между невозможным и желанным

Весь остаток дня и всю ночь Вероника провела лёжа на кровати на спине в своей каюте, глядя в потолок, без единой мысли, без единого движения. При этом было какое-то странное отстранённое осознание: вот она, Вера Скай лежит - это её тело, это её чёрная гигантская боль, висящая вокруг непроницаемой давящей грудой, мешающей дышать, это потемневшие и тусклые глаза с расширенными зрачками, которые не могут выдавить из себя ни искорки блеска, ни слезинки, это холодные пальцы рук, которые скрючены, словно бы их свело судорогой. А из памяти эхом звучал тихий голос, подпитывая тёмную болезненную груду: - Я. Не могу. Полностью. Никому. Доверять. Никогда больше...Ты ошибаешься насчёт меня... Ты ошибаешься... Ты ошибаешься...Ты уедешь… Просто уезжай... Ошибаешься... Уезжай... Ошибаешься... Уезжай... Время остановилось, всё умерло, не было ничего: ни желаний, ни надежд, ни стремлений. Лишь голос и боль. Реальность вокруг расплывалась, зрение меркло, упала резкость, словно Вера смотрела сквозь матовую поверхность непроницаемого окна - настолько стало рассеянным внимание. А, может быть, это невыплаканные слёзы застилали глаза? Зазвонил комлинк. Вера долго вслушивалась в звонок, пока тот надрывался долгими лесенками звуков, а затем затих. Потом звонили снова и снова, и ещё несколько раз, Скай не пошевелилась: на это не было ни сил, ни желания. Потом кто-то начал звонить в дверь каюты, Вера снова проигнорировала; погружённая в объятия душевной боли, она была равнодушной ко всему сейчас. Она слышала, как начали вскрывать замок, но снова не пошевелилась. Может быть, в глубине души она надеялась, что Вейдер придёт сюда сам и убьёт её, закончив все эти угнетающие страдания. Но это был не Лорд, это был уже знакомый Вере капитан Пиетт с несколькими штурмовиками. - Мэм? Вызвать меддроида? - обеспокоенно поинтересовался капитан, хмурясь и с плохо скрываемой жалостью глядя на бледную, как смерть, Веру, распластанную на кровати. Девушка расклеила бескровные губы, пытаясь натянуть на них хоть какое-то подобие улыбки. - Не волнуйтесь, я в порядке, капитан, - голос прозвучал глухо и устало. Вера с видимым усилием села на кровати. - Хорошо, если так, мэм, - Пиетт окинул девушку сомнительным взглядом. Она сейчас больше напоминала статую, чем живого человека. - Вас прислали проводить меня? - уточнила Вера у замолчавшего в задумчивости капитана, сверлившего глазами пол. - Нам велено препроводить вас в шаттл. Мы доставим вас на близлежащую планету, а оттуда вы полетите на Эридию, сектор Аяна. Я лично заказал для вас место в бизнес классе. Но, кажется, вы больны. Возможно, стоит сообщить об этом Лорду Вейдеру? Вера скосила на офицера глаза. Пиетт поморщился от её бездонно-мёртвого взгляда; глаза Скай казались огромными на бледном, вытянутом лице. «Так далеко»,- прошептала девушка одними губами, а потом отрицательно покачала головой и произнесла уже вслух: - Подождите за дверью двадцать минут, я буду готова. - И всё же я... - Не стоит, капитан, просто выполняйте приказ, - Вера снова выдавила из себя унылую улыбку, - Ваш начальник знает о моём состоянии, я уверена. Не утруждайте себя лишний раз беспокоить его по пустякам. Он этого не любит, вы же знаете. - Хорошо, мэм, - Пиетт позволил себе тяжёлый вздох. - Мы подождём вас за дверью. Вейдер, уронив голову, методично давил каблуком куски того, что ещё недавно было мебелью, деками, различными предметами интерьера, а теперь валялось под его ногами искорёженным, не поддающимся идентификации хламом. В краях тонких обметанных синевой губ Лорда изгибались две усмешки — злость на себя и какое-то разбитое отчаяние, непонятно откуда нахлынувшее на него, словно ушат холодной воды, вылитый на голову внезапно и заставивший содрогнуться душу до самого естества. Ещё совсем недавно в горячей испарине, с жарко всполыхнувшейся пронзительной болью в груди, Тёмный Лорд всю ночь в бессильном гневе крушил в пух и прах свои рабочие покои, напугав до полусмерти весь персонал, впервые за долгое время перестав владеть собой. Ещё лет десять-двенадцать назад никого бы не удивил подобный разгром, а бывало и так, что среди офицеров и персонала случались жертвы, в дальнейшем повлёкшие за собой множество слухов, тревог и страхов, а так же серьёзное недовольство Императора. Вейдер вспомнил свой разговор с учителем, случившийся после одного из таких погромов. Палпатин тогда медленно прохаживался по тронному залу, в центре которого на одном колене замер его ученик. Император улыбался своей тонкой, почти мягкой улыбкой, от которой непосвященных всегда бросало в дрожь, а ближайшее окружение испытывало непреодолимое желание спрятаться куда-нибудь под стол или в самый дальний угол комнаты. - Лорд Вейдер, ты выполняешь свою работу таким интересным образом? Ты полностью погружаешься в неё, полностью ей отдаешься, не привязываясь к результатам своего труда, ибо можешь создать это всё заново, если понадобится. Это хорошо, - говорил старший ситх, внимательно созерцая своими охровыми глазами безликую чёрную маску ученика. - Но при этом в неконтролируемом гневе ты разносишь половину своего корабля, что было бы меньшей из бед. Но при этом ты ещё убиваешь ни в чём не повинных людей! И это не было бы проблемой, если бы ты убивал осознанно, а не бесконтрольно! Император заглянул в визоры маски Вейдера. Казалось, что его взгляд пробирает до глубины души. - Когда эта Империя только возникала, - он продолжил говорить своим мягким мурлыкающим тоном, в который почти незаметно примешивались леденящие металлические краски, – многие твои действия были благом для Галактики. И ты один знаешь, мой друг, какой кровью и болью было оплачено рождение этого нового порядка. Но сейчас воистину твой подвиг -быть безжалостно честным с собой! Осознавать, что предательство – это предательство, жестокость – это жестокость, а зло – это зло - это правильно. Меньшее или большее – оно не меняет свою суть, но всё хорошо к месту и ко времени. Я – и убийца, и лжец, и тиран, и манипулятор, мой дорогой друг, но если я потеряю контроль, то я стану ещё и безумцем. – Янтарные глаза Палпатина засверкали в полумраке тронного зала, переливаясь, словно два драгоценных камня, - это тонкая грань, мой ученик, и ты переходишь её слишком часто даже для ситха. К моему величайшему сожалению, невозможно создать что-то настоящее и великое, не заплатив за это суровую, огромную цену. И твоя цена больше, чем у многих, больше, чем даже моя собственная. Учитель замолчал и медленно обошёл ученика, положив свои морщинистые руки тому на плечи. Вейдер стиснул зубы и постарался успокоиться, слушая наставления своего учителя, который ни то хрипло шептал, ни то сипло шипел ему прямо в ухо: - Важно принимать собственные ограничения и совершать действия, которые кажутся наиболее важными, даже если они идут вразрез с ожиданиями других людей. Слишком часто наши поступки определяются другими людьми или памятью о других людях, или привязанностью и утратами. Мы видим, как другие совершают определенные действия, и считаем, что мы должны поступать так же, даже если это может противоречить нашим индивидуальным склонностям. Мы чувствуем себя обязанными оправдывать ожидания других людей и пытаться становиться чем-то, чем мы не способны быть. В результате мы становимся несчастными. Ты ведь испытал это на себе, Лорд Вейдер? Младший ситх лишь плотнее стиснул зубы, а его пальцы сжались в кулаки. Брови Палпатина медленно приподнялись, а кончики губ тронула зловещая улыбка: - Как учили тебя джедаи? Ответь мне! Вейдер несколько секунд помедлил, а потом, опустив голову, пробасил: - Выбирайте, что хотите, и делайте это, но это должно быть положительным, гармоничным и вызывать у вас ощущение вашего собственного предназначения. Чем больше вы способны полностью отдаваться своему образу деятельности, тем лучше. Работа действует как проводник. Она ведет к однонаправленности ума. В результате проблемы начинают исчезать сами собой. Если вы действуете без энтузиазма, то ум теряет свою силу — он не сосредоточивается и, как правило, блуждает. Поэтому выполняйте свою работу, своё предназначение, с усердием и осознанием. Палпатин внезапно расхохотался: - И они были правы, Сила их раздери! С положительностью, пожалуй, что перегнули, а так, Владыка, – это же для тебя готовое руководство к действию! - Я понимаю, учитель, - уныло пророкотал Вейдер. Император вновь стал серьёзным и принялся расхаживать по зале, декламируя наставления таким голосом, будто бы он выступал с трибуны для широких масс. - Для большинства людей, друг мой, должно существовать равновесие: равновесие между интроспекцией и внешним выражением в форме работы. Чем более напряженной и обязывающей будет работа, тем лучше, ибо она встряхнет тебя, выбьет тебя из привычной колеи жизни в прошлом. Ты будешь вынужден жить в настоящем или предвидеть будущее. Это не даст тебе задумываться над своими проблемами. Ты оживёшь, ты поднимешься из трясины боли. В то же время тебе следует уделять определенное время интроспекции, ибо это позволит тебе контролировать и направлять содержание твоего ума, включая фобии, конфликты и гнев. Гнев должен быть твоим рабом, а не ты рабом своего гнева. Он лишь инструмент, способ достижения цели. Ты помнишь об этом? Вейдер снова кивнул, а лицо Императора опять стало насмешливо-зловещим: - Ну-ка, процитируй мне ещё джедайские трактаты. - Работа в сочетании с определенным количеством интроспекции в форме медитативных практик — это метод устранения психологических проблем и обретения покоя. Вместо того чтобы раздумывать над своими комплексами и страхами, вы будете распознавать их первопричину, и со временем они будут исчезать, находя выражение или выход в работе и растворяясь в свете осознания. Это - начало пути к высшему осознанию. Если работа постепенно преобразуется в помощь окружающим, то ваш духовный рост будет быстрым. Вы буквально «влетите» в сферы высшего осознания и знания. - Ох, Владыка Вейдер, какой мудрый Орден мы с тобой стёрли в порошок, - хихикнул Палпатин, - столько умных слов, столько озарений! Он снова стал серьёзным, а его ужасные глаза разгорелись на морщинисто-сизом лице двумя звёздами. - Из этой всей умной каши, друг мой, запомни одно: гнев, страхи, страсть и деятельность, в действительности, служат лишь средствами достижения высшего осознания. Они не являются отрицательными аспектами жизни, которые нужно подавлять. Их следует использовать, особенно на ранних стадиях твоего развития. Все твои естественные влечения и эмоции могут помогать и будут тебе помогать. Используй их, влей в Силу и с течением времени старайся превращать всю свою деятельность и эмоции в энергию, в контроль, в высшее управление! Это и есть Абсолютная Власть над собой и другими! Запомни! Но снова был потерян контроль, снова гнев и боль были хозяевами. Люди не пострадали, но…Снова была потеряна та самая Абсолютная Власть. А, может, она никогда и не была достигнута и оставалась лишь иллюзией? Тёмный Лорд с громким хрустом раздавил каблуком очередной кусок чего-то, что раньше было микросхемой. В действительности ли потеря контроля так смущала его? Скорее всего, это были эмоции и чувства, и воспоминания, что проснулись и с новой силой трепетали теперь где-то в груди, в том органе, о существовании которого, казалось, можно было бы уже забыть? Глупо в самом деле врать самому себе. Теперь он понимал это? Умная, добрая девочка так тронула его, так сильно разрушила все те баррикады и душевные заслоны, которые он возводил месяцами и годами? Вот так просто? Несколькими словами и взглядами, своими тёплыми чувствами? Своей преданностью и откровенностью, и наивностью? Он же в ответ безжалостно вырвал всю наивность с корнем, но не смог до конца закрыться от ответной боли и от той кровоточащей раны, что теперь зияла в девичьей груди и почему-то отзывалась с утроенной силой в самом Лорде. И Вейдер совершенно не был уверен в том, что если Шми Вероника Скай уедет, он сможет быстро оправиться от возникшей непонятной мешанины чувств, страхов, гнева и боли, и быстро взять их под контроль. А девушка? Он сам приручил её и теперь заставляет страдать, уменьшая эффективность такого ценного работника, как она? О, Сила, какая чушь! При чём здесь эффективность? Это же самообман! Снова он лжёт себе…Он приручил её и выгнал, заставив страдать – вот это верно. Но какое ему дело до всего этого, до её чувств? Вейдер вдруг поймал себя на неожиданной мысли, что всё то время, что Шми была рядом, давало ему больше сил, больше жизни, чем вся та безрадостная темнота, в которой он существовал до этого момента. Лорд поймал себя на этой мысли, но тут же отогнал её, как непрошенную слабость. А в следующее мгновение понял, что снова лжёт сам себе и замыкается, подавляя чувства, но не контролируя их. Потому что желание не быть больше одному существовало, оно возникло и никуда теперь не девалось, и глупо было бы это желание отрицать. Возможно, со временем всё лишнее растворится, уйдёт в Силу и престанет мешать, вернёт уверенность и самодостаточность? Но сейчас так хотелось сделать кое-что, и Вейдер не смог удержать себя от соблазна. Он с нажимом раздавил ещё один жалостливо хрустнувший кусочек разгромленного скарба сапогом и, нервно взмахнув плащом, направился в один из ангаров корабля. Теперь незаметный для окружающих Тёмный Лорд стоял и смотрел, как Шми Скай медленно, но твёрдо шла к шаттлу бледная и измученная, сгорбленная, с видимым усилием переставляя ноги, словно покалеченный дроид. Глаза Вероники были красными и больными, но не были опухшими, девушка не плакала, хотя Вейдер и чувствовал, как всё разрывается в ней от боли и тоски. Лорд с едва заметным вздохом прикрыл глаза, мысленно провожая тонкую девичью фигурку и, скрепя сердце, неожиданно для себя самого начал через Силу внушать Шми умиротворение и спокойствие.