* * *
— Шур? Он не сразу осознает оклик из-за слоя разом всплывшей грязной вони страха. Ему хочется скрошиться, ссыпаться в неприметный глазу пепел, спрятаться от жизни. И он осмысленно смотрит на Артура, только когда тот берет его руку с зажатым пером, острием которого он усердно вскрывает кожу — раз за разом. Чтобы лучше текло из холодных пальцев. Чтобы разрезать белым пространство и исчезнуть в своем убежище. — Давай-ка я это возьму, — аккуратно вытягивает перо из его пальцев маг, кладя рядом на пол. — А это — заклеим, — вынимает он из кармана штанов разноцветные лейкопластыри. — Ты чего, Шур? Тот тупо смотрит, как старательно Артур закрывает его порезы. — Шур. — А? — поднимает он отрешенный взгляд. — Не нужно так глубоко резать, потом долго заживает, — показывает маг свои пальцы в бледных шрамах. Саша проводит пальцем по шероховатой поверхности пластыря. Непривычно. Раньше, благодаря броне, таких проблем не было. В изгнании же при сильном кровотечении он просто бинтовал всю кисть чем попадется. — Артур. — М? — сочувственно улыбается маг. Саша состраивает самую умоляющую мину, на какую способен: — Так хочу есть, что умру сейчас! — Так сильно?! — переполошившись. — Я сейчас! — вскакивает маг, моментально игнорируя обещанное Ангелине. В прихожей скрипят шлепки, гоняемые по полу в попытке надеть их с размаху. Где-то внутри Саша чувствует тихую улыбку, но лицо будто окаменело, а брови хмурятся сами. Сердце сжирает пустота. Дверь захлопывается, и перо подбирается с пола левой рукой.***
После провала в забытье первое, что он воспринимает — привычную стянутость брони. Это успокаивает. Вначале она лишь раздражала: на любое случайное столкновение или неловкое падение защита появлялась мгновенно, что породило шуточки от особо борзых типа Антона. Он ненавидел свою способность до первого боя, где броня буквально спасла ему жизнь. Сейчас она напоминает, что он — жив. Дышать под слоем брони тяжело и лениво. С пробуждением вены будто растягиваются, и он физически ощущает, как внутри тянутся новые, непривычные чернила. — Черный и белый запрещены к использованию. Ваш цвет слишком близкий к обоим, поэтому придется перестраховаться. Проверки будут идти, пока мы не будем удовлетворены. Лучше бы вам, конечно, не перетекать ни в один из этих абсолютов. — Иначе что? Яков смотрит на него немигающим взглядом. — Иначе перестанете существовать, Александр. Саша вдыхает глубже, легкие отзываются болью. Душно. Он чувствует скованность и с большим усилием крошит броню, пытаясь сесть и одновременно морщась от гудящей боли во всех мышцах. Во рту — тошнотный железный привкус крови. Пальцы мягко погружаются во что-то склизко-прохладное. — А, черт, — отрывает он руку. Трет веки, стряхивая каменную крошку. Щурится слезящимися глазами. И не видит ничего. В испуге пытается подняться, но погружается макушкой в то же склизкое и, поскользнувшись, падает, утопая наполовину в густом "желе". — Блять... Помогите! — кричит он в шоке, шаря руками и не находя выхода. Свет вдруг просачивается тонкой струйкой внутрь, и он, подталкиваемый сзади, вываливается кубарем наружу. — Мать... — вскакивает он с колен, стремглав оборачиваясь. Тусклые пятна света лежат в конце узкого коридора, заваленного мусором. Перед ним высится черной громадой тень в белой ветвистой маске. Лапки выставляются перед собой: "Я не враг". — Что произошло? Где я?! — вертит он головой. Полуразрушенное здание глядит ночью из разбитых окон. Далекий отсвет фонарей лижет обломки скамеек, перевернутые столы и хаотично наваленные книги. Тень разводит лапками. Указывает на себя, и внутри образуется пустая полость. Она тычет в Сашу лапкой, а потом на нее. Он непонимающе хмурится: — Че?.. Та деланно вздыхает и стучит кулачком по маске — "тупой". Лепит из кусочка себя что-то отдаленно напоминающее человечка, помещает это в себя и тут же торжествующе вытаскивает. Саша пораженно раскрывает рот. — То есть... я... из тебя вылез, хочешь сказать?! Тень часто-часто кивает. — Же-еесть, — тянет он, вытягивая руки, оглядывая себя. В сумраке грязь еле различимо покрывает джинсы. На нем светлая футболка, которую он не узнает. Саша медленно выдыхает: сердце прерывисто бьется в груди, и он пытается успокоиться. — Черт!!! — восклицает он с отчаяньем. Свежее воспоминание вкалывается в доску памяти. АРТУР. Что с ним?! ОН НЕ ПОМНИТ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ!!!***
— Шур? — сбрасывает Артур шлепки нетерпеливым движением. — Я купил дошик и чебурек. Стандартный набор студента, необходимость которого он вызубрил еще в их бытие ученик-учитель. Маг складывает снедь на кухонный стол и идет искать парня. Комната пуста. Наученный, он стучит в дверь туалета, прежде чем открыть: — Шурчик? Свет нигде не горит. Никаких признаков Саши. Артур проверяет на всякий случай одинокий платяной шкаф и, зачем-то, прикроватный комод, сломанную дверцу которого приходится ловить на полпути к полу. И усаживается на пол с выражением лица "меня прибьют". Придется идти к Ангелине: каяться и принимать кару, но он не двигается с места. Совесть скребет его изнутри. Он подвел ее, и ему стыдно. Его не было-то всего минут... десять? Возможно, удастся найти парня по чернильному шлейфу, если тот не успел далеко удрать. Спустя долгие минуты после того, как хлопнула еще раз входная дверь, Саша аккуратно выглядывает из укрытия, отогнув нижний край пространственной прорехи у окна. Левая кисть наспех обмотана оторванным куском простыни. Он выбирается, спрыгивая на пол. Из простыни удалось собрать просторную кофту и какие-никакие штаны. Все косое-кривое, но прочно прошитое белыми чернилами. Монохром в монохромном... он горько хмыкает. Зябко. Эта одежда его не согреет, но по крайней мере он перестанет разгуливать голым. Спрятался, чтобы спокойно решить эту проблему, не отвлекаясь на мага и на то, что надо прикрывать пах. Сидеть в каморке метр на метр, вырезанной в воздухе — неудобно. Он мог бы сделать нору и просторней, да толку? Уйдет больше сил и "крови", а смысла — ноль. В тесноте его хотя бы поначалу успокаивают сжимающие стены, а начинающаяся позже клаустрофобия все равно его не убьет, хоть голове это и не объяснишь. Ему не хватает воздуха, как только он закрывается там, но оставить малейший разрез — и его обнаружат. По запаху чернил или визуально — вопрос времени. Поэтому он каждый раз тщательно стягивает прореху чернильными нитками, ведя пальцем. Сейчас он оставил сантиметровое "окошко", чтобы услышать приход Артура. Вот только тот вернулся слишком рано: Саша еще не успел дошить, поминутно коля пальцы белой иглой, и решил закончить дело прежде, чем заявлять, что он тут. Он отвык от человека рядом, а от громогласного Артура и подавно. Уединение немного успокаивает. Если б только зарядить телефон и добыть наушники... было бы не так противно. За неимением почти никакой поступающей информации разум сходит с ума. Он уже галлюцинировал на фоне голода и теперь старается поменьше находится в самодельных убежищах, хотя на воле он не знает куда себя девать. Чайника нет, так что он сгрызает сухую лапшу "прощай, желудок", запивая водой из крана. Чебурек по привычке ныкает в карман штанов — на потом. Неумолимо тянет сбежать. Он привык не задерживаться на одном месте больше двух-трех дней, и теперь приходится себя уговаривать остаться. Бежать и проделывать весь путь до ближайшего города заново?.. Тут хотя бы тепло и не дадут опухнуть с голоду, хоть желудок и ноет от неподобающей пищи. Все, о чем можно сейчас мечтать — теплый свитер и горячее пюре с котлетой и парой больших кружек крепкого кофе. Он все время мерзнет и трет плечи ладонями. Хочется отвлечься. Надо попросить Артура принести хоть пару книг. По строкам он так голодал, что выуживал комки газет из мусорок и, тщательно развернув и прочитав новости от и до, составлял слова из самого длинного. На книги — ветхие, настоящую букинистику начала двадцатого века — он наткнулся лишь раз. Они лежали стопками у подножия мусорных бачков в тупичке между домами. Счастье было так велико, что на долгие десять минут он выпал из реальности и, присев на корточки, тупо перебирал книги, листая, выхватывая взглядом абзацы в тусклом фонарном свете и чувствуя, как расслабляется. Это его подвело: он слишком поздно услышал негромкие взмахи крыльев тени. Он выронил книги, вскакивая, но крылья мгновенно закрыли ему доступ воздуха: тень плотно облепила лицо и начала сжимать в попытке придушить. Паника вертела его на месте, пока перо нервно резало пальцы так глубоко, насколько можно. Хорошо, что к тому времени он уже успел поднатореть в создании материальных объектов из чернил, иначе был бы умерщвлен. Тень не успела заметить его маневр и пропустила тычок острием белого кинжала. Обмякнув, свалилась на грязный асфальт, выпуская черную жидкость. А он, в шоке, перехватив кинжал клинком вниз, нанес еще ударов десять. В желеобразное тело, в маску, разбивая ее на части, куда придется — лишь бы больше не встала. И бежал, спотыкаясь, не выпуская кинжал из рук. Крепче сжимая его, кожей чувствуя, что выронит, если чуть ослабит хватку: чернила вязко стекали с крепко сжатого кулака. И лишь спустя некоторое время сообразил, что оставил заметный чернильный след. Наскоро зажав кровоточащие пальцы рукавом и переложив кинжал в левую руку, он заставил себя протащиться еще три квартала и только тогда, из последних сил, вскрыл пространство. Свалившись внутрь, он с чудовищным биением сердца, ведя дрожащими пальцами, закрыл вход и отключился. Очнулся он только на следующий день, чувствуя сильнейший упадок сил из-за потери чернил, и тупо лежал, соображая, что теперь делать. Клаустрофобия тогда так и не настигла его, хотя он много раз вспоминал о ней. Видимо, вымотанный угрозой жизни мозг решил не включать свои идиотские заскоки, которые могут привести к смерти. ...самое большое сожаление, к своему удивлению, он испытал не от убийства тени (совесть повторяла, что тень давно уже не человек), а от осознания, что упустил книги. Несколько миров, могущих увести его, спрятать в себе, отвлечь от происходящего. Горечь настолько накрыла его, что он впервые за долгое время позволил себе молча расплакаться. Тихо шмыгать носом, повторяя, что он конченый человек, никому не нужный и вредоносный и что лучше бы ему просто сдохнуть в этой пространственной дыре. — Шур, ты где был?! — горестно раздается над головой. Саша сонно поднимает голову, щурясь. Уснул, спрятавшись за старым креслом, укутавшись в одеяла — лучший способ скоротать тяжко тянущееся время. Теперь оно отодвинуто, и над ним высится Артур. — Заставил ты его побегать, — звучит из-за матерчатой спинки голос Ангелины. Она возится, стараясь устроиться поудобнее, но подушки жесткие, и ей никак это не удается. — Ангелина сказала, ты вскрываешь пространство и прячешься там. Почему не сказал, я же полгорода оббегал! И Ангелина меня наругала, — надувается маг. — Да когда мне было говорить... — поднимается Саша, устало качнувшись — затекли ноги. Артур поддерживает его за локоть. Рядом с магом неуютно. Острая вина за случившееся в зале заседаний колет парня каждый раз, как он его видит. Он понимает, что не он пытал его, но и отрицать свою причастность не может. Хотя Артур не винит его в этом — он уверен. Как персонаж он не склонен к рефлексии. То, что было, он уже пережил и напоминать не будет. По крайней мере, так всегда было после неудачных отловов сбежавших книжных химер: Артур терпеливо разбирал с ним ошибки и после никогда не ругал и не язвил. Как наставник он был идеален. Но свои чувства не отключишь, и Саша мнется, стискивая кулаки до боли. — Надо поговорить, сядь напротив, — подает голос Ангелина. Он тащится к дивану, и тот жалобно скрипит, продавливаясь под его весом. — Вижу, с одеждой ты разобрался, — оглядывает она оценивающе его труды. Саша жмет плечом, недовольный результатом. — Артур сказал, ты голодный. Тень принесет продукты. Держи пока шоколадку, — вытаскивает она ее из кармана и подает Артуру, чтобы тот передал. Саша, ошалев, тут же рвет обертку и набивает рот, часто кусая и давясь. Сладкого он уже сто лет не ел. Маг пристраивается возле него с улыбкой: — Не спеши, Шур. Саша чуть отодвигается от его бедра. — Если тебе что-то нужно, — продолжает ректор, — составь список, я достану. В пределах разумного, конечно, — чиркает она зажигалкой. Над креслом поднимается дымная змейка. Она постукивает пальцами по подлокотнику, ожидая, пока он доест. — И мне надо выяснить, на что ты способен. Фольга от шоколада шуршит в руках, пока он скатывает ее в шарик. — Я думаю, вы и так все знаете. — Ну, — откидывает она руку с сигаретой, выдыхая дым носом, — ты можешь прорезать пространство. Вопрос лишь в том, сумеешь ли ты вырезать вход в закрытой двери, к примеру? Он хмурится, отводя взгляд, вспоминая. — Не знаю. Не пробовал. — Хорошо, — направляется на него сигарета. — Это первое твое задание, как только окрепнешь. Пока даю тебе время на восстановление, — она поджимает губы, — бритву тень тебе тоже принесет, приведи себя в порядок. Также, насколько я помню, монохромы могут преобразовывать реальность, создавая различные предметы и оживляя их. — Предметы могу, а оживлять... не имею понятия, как это делать, — пожимает плечами Саша, расправляя фольгу. — Я думаю, посыл идет тот же, что и в знаки, просто сложнее. Потренируйся на какой-нибудь мыши, потом покажешь результат. Големы бы нам не помешали. Саша округляет глаза. — Големы?.. Да я же... за кого вы меня принимаете, у меня же просто не получится! — Не говори "гоп", — поднимается Ангелина. — Жду список, передай с тенью, она придет через полчаса. А я пойду, пока не потеряли. — А... — поднимается он, когда портал уже открыт. Ангелина оборачивается с вопросительным взглядом. — Как там... Инга и ребята? — выдавливает он смущенно. — Да вроде как всегда, — смотрит на него ректор. — О тебе спрашивают и часто. Ингу вытягивает из депрессии Снежана с Ядвигой. Пока, вроде, получается. Так что о тебе беспокоятся. Некоторые уже высказывали свое отношение к Кругу, я подумаю, можно ли их... встроить в нашу затею, — меняет она слово "использовать" в последнюю секунду. Бирюзовый дым рассеивается вместе с порталом, оставляя после себя прохладу. Саша нервно перекатывает царапающий кожу шарик фольги в ладони. — Шур, — негромко зовет маг. Парень поворачивается с пришибленным видом. — Я же волновался, — подходит Артур ближе, заключая его в объятия. — А если бы с тобой случилось что? Ногти впиваются в ладони. Не хватает воздуха, сердце начинает биться тревожнее, пока не срывается в болезненный ритм. Он отпихивает мага. — Пусти. — Шур, — пытается тот удержать его. — Пусти, Артур! — выкрикивает Саша. Мгновенно покрывшиеся броней руки обрушиваются на кольцо объятий. Маг ошарашенно ойкает, выпуская его, а парень пугается своей реакции. — Извини, — быстро говорит он, — не трогай меня. Одеяло подбирается с пола, он укутывается в него и забивается в угол комнаты, наученный, что стена позади — залог того, что оттуда никто не нападет. Подоткнув ноги, украдкой кидает взгляд на мага: тот, притихнув на диване, потирает ушибленные руки. Ему становится совестно, что причинил ему боль, но узкого замкнутого пространства ему хватило с лихвой, тело не переносит объятия. Сжимающие, давящие, угрожающие. Хоть сейчас и бояться нечего, но тело воспринимает реальность по-своему. Нужно составить список. Но у него нет даже клочка бумаги: записную книгу, похоже, изъяли в Библиотеке, а в карманах брошенной в ванне куртки только обрывки газет с длинными словами, чтобы играть, составляя новые. Саша сжимает зубы: тяжело заставить себя обратиться к тому, кого обидел без видимой причины, но тянуть нет времени. — Артур, — поднимается он, придерживая на плечах одеяло и подбирая выкатившийся шарик фольги, который не может заставить себя выкинуть. Огорченный взгляд из-за светлых прядей, полускрывших лицо: — Чего, Шур? — уныло. — У тебя есть бумажка с ручкой? — закусывает губу Саша. Тот роется в карманах, вываливая все богатства на диван: крохотного щенка из киндера, ластик, горсть марблс, заначенная для игры в покер с тенями, мелочь, невесть откуда взявшийся шнурок, свисток, полупустая баночка мыльных пузырей, билеты на метро и, наконец, искомое — автобусный билет и огрызок красного карандаша (вести счет в покере). — Если только это, — протягивает он парню найденное. Саша благодарит, хоть и с примесью разочарования: тяжело будет уместить список в такой клочок. Он устраивается на полу, разглаживая мятый билет и задумывается. Первым делом — наушники и зарядка для умершего мобильника. Чайник, пару столовых приборов и нож. Последние он может создать и сам, но не хочет растрачивать чернила. "Тапки, пожалуй..." — смотрит он на поджатые пальцы замерзших ног. Немного посуды хозяйка квартиры оставила, так что нужно ему самую малость. Артур заглядывает ему через плечо, и Саша неловко отстраняется от щекочущих прядей. — Тебе что-нибудь нужно? — задает он идиотский вопрос. Что Артуру-то может быть нужно?.. — Ну... — смотрит маг на жесткий палас, на котором он провел ночь. — Матрас, пожалуй. Саша смущенно вносит его в список убористым почерком. Ему отдал диван, а сам мучился на полу?.. Маг обычно очень придирчив к лежбищу (собирались как-то всей книгочейской кодлой, отмечая День библиотек и уснули вповалку в комнате Дэмьена). Ему подавай что помягче плюс побольше одеял, из которых можно свить гнездо и улечься поверх. Единственное, что Артур отринул навсегда — это подушку. "Неудобно". А тут... — Одеяла? — спрашивает парень, зная, что тому не хватит одного. — Сам стащу, — беспечно машет рукой маг, усаживаясь рядом. — Ну... тогда все, пожалуй, — проверяет список Саша, пытаясь решить, разборчиво ли написал: из-за нехватки места буквы буквально двухмиллиметровые. — Да, спасибо за... Кожа чувствует дуновение портала, и он оборачивается. Мелкая тень медленно выступает из портала, груженная пакетами. Саша оживленно встает навстречу, принимая их и мельком заглядывая внутрь. Овощи, вечные макарошки, пряники с вафлями, немного яблок... ЛАФА!.. — Держи список, — наклоняется он, протягивая ей листок. Тень погружает его в живот и удаляется, подпрыгивая от сознания хорошо выполненной работы. — Наушники я могу из твоей комнаты принести, — произносит Артур. — Могу прям щас! — Да не надо... — начинает было Саша, но босые пятки уже исчезают в бирюзовой двери. — Блин. Зачем мне они без зарядки, дурень? Ангелина, поднявшая взгляд от журнала посещаемости на столе, удивленно хмурится на выскочившего вслед за тенью мага. — Соловей?.. Куска бумаги не нашли, что ли? Тень, качая головой, спешит к ней, перебирая мелкими лапками и, подпрыгивая, протягивает клочок. Ангелина наклоняется, забирая его. — Ну вот, — бегло читает она строки. — Все же есть, Соловей? — Я хотел достать наушники Шуре, — усаживается он на край ее стола, задевая большую стопку документов и тут же ловя ее под вздох своего автора. — Тень достанет, она меньше и незаметнее тебя, обалдуй. Еще не хватало, чтобы кто-то заметил, как ты роешься в его вещах. Сохраняй конспирацию, в конце концов и умерь свои душевные порывы. Подождет он, иди, — сталкивает она его со стола. — Окажи ему моральную поддержку, это то, что ему сейчас нужнее всего. Саша, с половиной пряника во рту, недоверчиво, но все же с надеждой смотрит на его руки. Артур виновато изучает обои, пока портал сливается за ним в пол. — Не получилось, — констатирует парень, жуя. — Да ладно, мне все равно нужна зарядка первой, без нее никак. Тень принесет же, расслабься. Маг плюхается рядом с ним, и парень сдерживает желание снова забиться в угол. Совсем отвык от чьего-то присутствия. Он неловко отряхивает крошки с губ. С пола тоже надо подмести. Даже в бытность бомжом уже через три дня нахождения в грязи он методично прибирался, одолеваемый синдромом чистоты и хоть так занимая время. — Шур, — осторожно тыкает его в плечо Артур, опасаясь ответки, — чем я могу помочь? Саша задумывается. На самом деле не хотелось бы об этом говорить, и Артуру будет неприятно вспоминать, но он хочет восстановить произошедшее. Тень, спасшая его, была нема, как и все подобные ей. Она бы не смогла объяснить, кто приказал ей спрятать его. Вариантов, естественно, немного, но... И... — Артур, — разворачивает он шарик фольги, тщательно разглаживая его на полу, — тебе очень было больно? — Когда? — участливо интересуется тот. — Когда меня замонохромили. — А. Улыбка сползает с дружелюбного лица, и Саше становится стыдно, что напомнил. — Больно, но... — прикидывает маг, — боль быстро исчезает, когда я приставляю конечности обратно. Хуже от потери чернил, чем от такой расчлененки. Хотя... если б она мне все оторвала... вряд ли бы я выжил. Ангелина была сама не своя... — вздох. — А хочешь, покажу, где оторвали, — вскакивает он, с энтузиазмом расстегивая ремень. Саша еле успевает поймать активно стягиваемые джинсы: — Н Е Т. — Да лан, там даже шрамов не осталось, — хвастается Артур с улыбкой до ушей. — А еще Ангелина купила мне новые штанцы, заметил? — вертится он. Саша горестно смотрит на него в ответ. Купила... потому что те джинсы были оторваны вместе с ногами. Просто поразительно, как Артур может так легко к этому относиться. Хотя прошло все-таки довольно много времени. Он сам потихоньку настолько привык к происходящему, что другая жизнь вообще перестала казаться возможной. Маг тянется к пульту: — Я нашел спорт-канал нон-стоп, посмотрим? — Погоди, — останавливающе поднимает ладонь Саша. — Мне нужно кое-что узнать, — волнуясь, запускает он пальцы в волосы. Зачесывает их назад: — Что произошло после моего перехода? Я вообще дальше ниче не помню. Он думал об этом все два месяца, и никто не мог ему помочь, утолить этот голод. Он всегда знал, где он и что с ним, даже когда напивался, и теперь выпавший кусок жизни мучает его неизвестностью. Артур мнет пальцы. Глядит вверх, словно вспоминая или решая, что говорить. — Прости, — наконец произносит он, — я провалялся на полу и ничего не видел. — Черт, — вырывается из парня. — Артур... — хочет он извиниться, что не догадался, но маг обрывает: — Но я слышал, что они говорили. Он подходит, опускаясь рядом с ним на корточки. Саша внутренне сжимается, но заставляет себя сидеть на месте. Артур берет его правую руку в ладонь, переворачивает внутренней стороной. Рассматривает, приблизив к глазам вплотную щит-экслибриум: — Леска сказала, что он был процарапан. Но никаких следов нет. Ты восстановился?.. Саша вытягивает руку из его ладони. — Не знаю. Наверно? — жмет он плечом. — Почему тогда тут не заживает? — развертывает он кусок ткани на левой ладони. Чернила перестали течь, но разрезы четко выступают на коже. — Поешь, — придвигает к себе пакет с продуктами Артур. — Это зависит от твоего общего состояния. Я тогда три дня отлеживался, ничего делать не мог, только страницы жрал... Маг вынимает яблоко, протягивает парню. — Помыть же надо, — вздыхает Саша. — А, сейчас! "Хочет носиться — пусть носится". Пока вода журчит в ванной, он лениво раскладывает еду на полу. — Ух ты, булочки... — хмыкает он. Несмотря на проснувшийся голод, он не хочет к ним прикасаться. Булки-чебуреки-блины — вот единообразный рацион, который он мог себе позволить все эти недели. Воровать в магазинах он остерегался из-за возможности быть пойманным, так что таскал понемногу с уличных лотков. Овощи сейчас — самое то для его бедного желудка. Надо, что ли... супа сварить?.. Вернувшийся маг протягивает яблоко и вольготно располагается перед ним, улегшись на паласе. И тут же, вскочив, усаживается поближе. Нервная дрожь в сердце подавляется усилием воли, и Саша сдержанно ест, пока голова блондина не устраивается на его плече: — Да Артур!.. — с полным ртом, смущенно двигая плечом. — Ангелина сказала оказывать моральную поддержку, — бормочет тот. — А я не знаю, ка-аак, Шу-ур! — Бож, да тебя и так слишком много, — прожевав, делится парень. — У меня со всех сторон поддержка, успокойся! — А, ну... — задумывается маг. Саша доедает, чувствуя, как немного расслабляется, ощущая идущее от мага тепло. — Знаешь... — колупает он семечки из огрызка, — как бы я хотел иметь другой цвет, ты не представляешь... был бы зеленым каким-нибудь, как Твириновы, и жил себе спокойно. Че за несправедливость!.. — выдыхает он, бессильно опуская руки на пол. — Не волнуйся, Шур, мы с Ангелиной тебе поможем. — Да? Круг взорвать?.. — он прямо чувствует подкатывающую тошноту от этой фразы. Он никогда не сможет!.. — Это будет не сейчас, — выпрямляется, разворачиваясь и опираясь на его плечо спиной Артур. — Сначала я помогу тебе освоиться с цветом и тренироваться. Ангелина... хочет сбежать уже лет двадцать, она подождет еще. Саша закрывает лицо ладонями, утыкаясь в колени. — Я не смогу, — шепчет он сквозь горечь, застывшую в горле. — Я не смогу, как вы не понимаете... Он видит эту картину: он — капля белого, утонувшая в теневой тьме Круга. Он умеет только сбегать, защищаться и прятаться. Даже ловя персонажей, сколько раз он пасовал и заставлял себя охотиться! Сколько раз переступал через себя, ведомый и подчиняющийся. А теперь он должен возглавить их крохотную группу и стать террористом. Эта мысль распирает его мозг, и так переполненный страхом. Уже окунаясь в отчаяние, он осязает теплую ладонь у себя на спине. Не объятия, от которых бы он снова отмахнулся — только ладонь. — Шур, не переживай, — светлые пряди рядом со щекой. Мягкий голос у уха. — Сейчас от тебя ничего не требуется, только выспаться и отъесться. Это ведь ты можешь? Он с силой выдыхает. Пытается разжать зубы сквозь молчание. — Могу. Похлопывание по спине. — Вот и молодец. Он слышит его улыбку в этой фразе, добрую и ободряющую. Как всегда после тяжелых заданий, где маг страховал его и давал время на принятие решений. С Артуром легче, чем с другими. Его бесконечное дружелюбие ничем не исчерпается, и сам он не сломается — прописанный с железным стержнем, как охранитель и друг. Идеальный друг. Маг, заскучав, поднимается. — Ну как, Спорт-ТВ? Оборачивается на безмолвие. Тихое глубокое дыхание: Саша так и уснул лицом в ладонях. — Ну не на полу же... Он складывает его на диван, закидывая одеялами, и с тоской, сморщив нос, смотрит на колючий палас. — Не-еет... Оборот на диван. Он нежно подпихивает парня к спинке и кое-как укладывается сэндвичем. Ноги свешиваются, и он забыл про пульт. Недовольная мина через пару секунд расслабляется, и он сам неожиданно для себя проваливается в сон — дальше от пережитого и согретый теплом парня.