but first, ramen

      Одним прекрасным солнечным утром, придя на работу, Минхёк обнаруживает в рисоварке оставленный кем-то из вчерашней смены банан. При ближайшем рассмотрении он оказывается резиновым и, как следствие, несъедобным. Кому и нахуя понадобилось прятать сие безобразие в ни в чем не повинную рисоварку остаётся загадкой, решить которую Минхёку, естественно, не под силу. Мало ли шутников (целый коллектив). Он просто закидывает банан на полку с посудой и быстренько принимается открывать кухню: заливает греться воду в лапшеварку, вытаскивает из холодильной камеры кастрюлю с бульоном, ставит вариться рис и нарезает мясо для рамэна. Про резиновый бананозаменитель он вспоминает только после открытия ресторана, когда Хосок с гоготом выуживает банан с полки и ехидненько замечает, что кое-кто забыл на работе предмет для своих игрищ. — Блять, серьёзно, — Минхёк прикладывает руку к раскрасневшемуся от жара плит лицу, — чтоб я дрочил на рабочем месте? — Кто тебя знает, — старший повар загадочно улыбается, — дома у тебя наверняка коллекция имеется. — Это какая же? — пробравшийся на кухню Кихён с интересом щурит лисьи глаза в сторону Минхёка. — Не моё, мне подкинули, — яростно открещивается тот. Хосок ржёт. Ему, понятное дело, весело дразнить друга на тему личной жизни, которой у них обоих и в помине нет. Он с загадочным видом покачивает в руках резиновую игрушку, из которой успел вылепить нечто, по форме напоминающее хуец. — В жопу себе его засунь, — огрызается Минхёк беззлобно. — А может в твою? — хохочет Хосок.       Минхёк хватает мокрую тряпку и гонится за ним, грозно раскручивая своё оружие в воздухе. Хосок с воплями отскакивает в сторону и надеется укрыться в холодильной камере, но Минхёк хватается за дверную ручку и заваливается внутрь вместе с ним. — Попался, — чёрные глаза озорно блестят из-под белоснежной чёлки.       Хосока оттесняют вглубь камеры спиной к металлическим стеллажам. Холодно. Здесь пиздецки холодно, но кожа полыхает огнем под блядскими минхёковыми руками, которые деловито трогают там, где не надо. Хосок думает о возможных заказах и оставшемся снаружи Кихёне, который может только додумать, чем занимаются два повара, заперевшись ото всех. — Не сейчас же, — еле выдавливает из себя Хосок, когда к его горячей шее мягко прижимаются губами. — Но в целом ты не возражаешь? — хихикает Минхёк. Совсем безбашенный. — Ну, — Хосок на мгновение задумывается, должен ли воспринимать всерьёз поползновения со стороны друга, с которым пашет в одну смену уже не первый месяц. — Расслабься, — Минхёк стряхивает несуществующую пыль с его плеча и открывает дверь, прихватив с собой бутылку с соусом.       Он невозмутимо просит Кихёна, пока есть время, составить компанию в нарезке овощей, что вот-вот закончатся. Возможно, реакция Хосока и выбесила его, но только потому, что друг не видит дальше своего несравненного шефа. Хранит верность прошлому, ха. Для Минхёка понятие верности выглядит слишком размыто, да и зачем оно нужно, если твой единственный и неповторимый тебя в упор не замечает. Их местный принц вот тоже не признаёт охуенность Минхёка и дальше вялых ответных улыбочек заходить не спешит, но Минхёк же не унывает. — А что сонбэ так долго в холодильнике делает? — интересуется Кихён без задней, в общем-то, мысли. — Трахание своё охлаждает, — милостиво разъясняет повар.       Пришедший с заказом Чангюн улавливает только последнее и просит Кихёна затыкать на кухне уши от греха подальше. — Все мы не без греха, — Минхёк ни разу не намекает на поджидающий админа по вечерам мотоцикл у входа для персонала.       Хосок возвращается на кухню с каменным ебалом и старается не смотреть в сторону коллеги, насколько это возможно в принципе. Минхёк по природе своей громкий и вездесущий, он заполняет собой пространство, как солнце освещает всё без разбора, и попробуй найди тень, чтобы спрятаться. — Ты какой-то дёрганный сегодня, — жалуется он, натирая до блеска кран на раковине.       “По чьей же, интересно, милости? ” — возмущается Хосок про себя и не может отвести взгляд от того, как изящно чужие пальцы скользят по металлической трубе, задерживаются на смесителе и снова обхватывают кран. Есть места, где они смотрелись бы ещё эстетичнее — Хосок нервно сглатывает от одной мысли. У него к Минхёку никаких особых и болезненных чувств, которые были к другим людям, но хочется его от этого не меньше.       Тем временем, Кихён рисует резиновому банану подобие лица и “усаживает” его на всеобщем обозрении, сообщая, что теперь это новый обитатель кухни. — Только мойте его почаще, особенно, прежде чем засовывать в интересные места, — добавляет он, так, на всякий случай.