Её персональный ураган

      – Портфолио для колледжа? Серьезно, Свит Пи?       – А почему бы и не попробовать?       – Ты же не хочешь в колледж! – засмеялся Фэнгс.       – Вообще-то хочет, – влезла Хэйли. Они сидели в «Pop's» в компании молочных коктейлей и сарказма, что витал в воздухе. – Как и ты. Только не хочешь в этом признаваться.       Фогарти неопределенно повел плечами и смутился. Повернул к себе ноутбук.       – «Назовите свои основные личностные качества». Как насчет, – и пальцы проворно забегали по клавиатуре, – ослиного упрямства и умения найти приключений на задницу?       – Да кто бы говорил! – возмутился Свит Пи и отобрал у друга ноут. Между прочим принадлежащий Хэйли, что следила за таким бесцеремонным обращением с её техникой без всякого восторга.       – А что, Хэйли тоже так думает, так ведь?       Хэйли пожала плечами и отметила, потупив взгляд:       – Ну, это же правда, только не обижайся.       – Ну, спасибо, – недовольно фыркнул Свит Пи.       Хайд забрала у него ноутбук, и заметила:       – Всё зависит от того, как подать информацию. Заменим «упрямство» на «целеустремленность», а «тягу к приключениям» на, скажем… «коммуникабельность» и «умение быстро принимать решения в стрессовых ситуациях». – Она пододвинула к нему ноутбук. – Вот как-то так.       – Выглядит неплохо. Спасибо. – И Свит Пи оставил на её губах быстрый, почти невесомый поцелуй. А потом ещё один.       Фогарти закатил глаза, а выражение лица было прямо как у популярного смайлика. Та самая грустная голова с закрытыми глазами, которую тошнит.       – Вы такие милые. Прям сопли с сахаром! – не удержался он от комментария.       – Да пошел ты! – насмешливо отмахнулся Свит Пи. – Завидуй молча.       И смотря на девушку, что сидела рядом с ним, следила за их словесной перепалкой с загадочной улыбкой на губах, понял, что он сам себе завидует. А ведь было время, когда всё было совсем не так.       

* * *

      Он часто думал о том, как всё сложилось. Очень удачно сложилось. И был всем доволен. Нет, даже не так. Безмерно счастлив до такой степени, что сам в это не верил. Не думал, что так бывает. Он никогда не произносил этого вслух, хотя и не считал себя суеверным. Разве что иногда верил их местные байкерские приметы, куда же без них. Типа «нагадила птичка - хорошо», «пыталась укусить псина - плохо», «уронил шлем - тоже плохо», очень плохая примета. Но на неё уже никто внимания особо не обращает. Фэнгс так уж точно. Говорит, косорукий я пацан и ржет, как конь. Про «села - дала» да «разбил - купил» и говорить не стоит.       И всё-таки, по мнению Свит Пи, счастье любит тишину. Он и сам себе боялся признаться насколько счастлив. Поэтому говорил вслух об этом очень редко, хотя хотелось кричать. Но и на него порой находило. В самые интимные моменты, когда они с Хайд были только вдвоем. Он вспоминал тот самый день, когда они впервые встретились.       – От тебя пахло апельсинами.       – Забавно, – улыбнулась Хэйли. – Ведь тогда, если бы я за ними не вернулась, мы бы не встретились. Просто разминулись бы.       – Ну и ладно.       – «Ну и ладно»? – тут же нахмурилась она. Приподнялась на локте и недоверчиво прищурилась. – Тебе все равно, что мы бы не встретились?       – Конечно встретились бы, – ответил Свит Пи. – В школе. Рано или поздно. Как два магнита, притянулись бы друг к другу. Элементарная физика.       Хайд недоверчиво хмыкнула.       – Почему ты так в этом уверен?       – А как иначе? – в тон ей спросил он. – Ты бы ни за что передо мной не устояла! – На эту реплику она мягко улыбнулась, пробормотав что-то про его самоуверенность. – А я бы перед тобой.       Он ни на минуту не допускал другого развития событий. И думать об этом не хотел. Даже если они бы не встретились в тот вечер, у них было бы много других вечеров и дней для знакомства. Оно было просто неминуемо, как снег зимой. И хотя всё сложилось, как сложилось, может быть, избежав встречи в тот день, всё было бы быстрее. Без недоразумения, неприязни первого впечатления и без его паршивого настроения в тот вечер, из-за которого собственно всё и пошло кувырком.       То был отстойный день.       В школе он закончился очередным несправедливым наказанием от Везерби и дракой, о которой он совсем не сожалел. Итог этого наказания лежал на кровати в комнате и представлял собой такие шмотки, которые он в жизнь бы на себя не напялил! Но нужно, если он хочет и дальше ходить в школу.       А вечер…       Свит Пи дотронулся до своей шеи и поморщился. Было больно, но терпимо. Просто царапина, даже пластырь не потребуется. Промыть и прижечь антисептиком. Плёвое дело! Хотя, если немного выше и надави карандаш чуть сильнее, царапиной дело не ограничилось бы. Он уже почти сбросил накопившееся за день напряжение, выплеснув весь гнев и недовольство на так удачно подвернувшимся парне, в которого врезался у магазина, когда эта девчонка выскочила, откуда ни возьмись, как чёрт на пружине, и вмешалась. Да ещё как! Так, что сама была в шоке от содеянного.       Кому-то он здорово нагадил в прошлой жизни, потому как неприятности так и сыпались. Школа, а теперь ещё и это.       «Да пофиг!» – с досадой тогда подумал Свит Пи. Сейчас ему не требовался самоанализ, ему просто хотелось поспать.       Каково же было его удивление, когда он встретил эту парочку с парковки на следующий день в школе. Они удивились не меньше. А та девчонка совсем не выглядела такой смелой и бойкой, как прошлым вечером. И как ни крути, он её запомнил. Напротив, только изумленной и испуганной, вцепившись в карандаш, как в спасательный круг. Словно это было грозное оружие. Словно он мог уберечь и защитить.       О, эти карандаши его дико раздражали! Видя его у неё в волосах или в руке на уроках, когда она ловко перекатывала его между пальцами, как он машинально тянется рукой к шее. Все ещё помнит ощущение острого грифеля на своей коже и крепкую хватку этих самых рук. Уже рефлекс, как у собаки Павлова! Бесит. Бесит. Бесит!       И признаться тогда Свит Пи хотел отомстить. Ничего серьезного, просто попугать. А лучше получить извинения и забыть наконец про тот вечер и случай с карандашом. Он так и называл его про себя - «случай с карандашом», под ним имея в виду чувака с парковки, после которого пропала его любимая зажигалка, которая никогда не давала осечку, и её. Хэйли чертова Хайд.       Ведь кто вообще в здравом уме угрожает кому-то карандашом?!       На испуге можно в легкую поставить галочку, а с извинениями вышел облом.       – Слушай, заканчивай уже давай, – вмешалась Тони. Недовольно скрестила на груди руки, впиваясь в него требовательным взглядом. Дело плохо. Топаз села на свою любимую упрямую лошадку. И не слезет с неё пока не получит того, чего хочет.       – Ты о чём?       – Я про твою вендетту.       Свит Пи хмыкнул.       – Тебе-то что за дело? Она первая начала, знаешь? – Он показательно размял шею.       Топаз, конечно же, знала. Фогарти умудрился растрезвонить ей об этом еще в первый же день, невежливо перебивая самого непосредственного участника событий. И закатила глаза:       – Детский сад, ясельная группа. Она первая начала! – очень похоже передразнила Тони. – Не преувеличивай. От легкой царапины ты не умрешь. К тому же, ты не можешь безнаказанно срывать злость на других. Вот и получил, заслуженно. Так что завязывай! Я серьезно, Свит Пи. У нас и так проблем хватает, ты хоть не беги впереди паровоза, а то всё может плохо кончиться.       Тони полезла в задний карман шорт. А потом кинула ему зажигалку:       – Твоя?       – Моя, – удивленно протянул он. Та самая, что пропала тем вечером.       – Опять за старое? Ты же вроде обещал бросить?       – Угу, – недовольно пробубнил в ответ. Он на дух не переносил нравоучения. От Тони тем более, потому что начал неосознанно чувствовать себя виноватым.       – В общем, остынь, ладно? Хайд вроде нормальная. Со мной была даже милой.       С этим утверждением он бы поспорил. Такая же, как и её самодовольный братец, что трется рядом с Бульдогами. Руки так и чешутся ему рожу начистить.       – Понравилась? – уколол он. – Что, хочешь приударить?       – А что опасаешься конкуренции? – не осталась в долгу Тони.       Вот ещё!       – У тебя крыша поехала?! Да делать мне больше нефиг!       – Смотри, чтобы у тебя окончательно не съехал чердак. Иначе я быстренько прибью его на место! – пригрозила она. Ему не понравилась интонация. Типичная «топазская», которую он терпеть не мог. Иронично-снисходительная, но угрожающая.       А Хайд вообще была не в его вкусе. Он любил ярких, броских. Таких, что приковывают к себе взгляды сразу же, как появляются на горизонте. Как магнитом. Таких как Лодж или МакКой. С такими обычно балансируешь на грани любви/ненависти, тебя эмоционально то накрывает, то отпускает, и это очень и очень горячо. Как такое может наскучить?       А до Хайд ему нет никакого дела.       Как же он тогда ошибался!       

* * *

      Они как-то завели разговор о том, когда их потянуло друг к другу.       – Не сразу ведь, да? – спросил Свит Пи.       – Не сразу, – призналась Хэйли. – И если честно, я до сих пор так и не поняла когда. Но…       – Что?       Она не торопилась с ответом. Будто решая, говорить ему или нет. Он не подгонял, хотя ему было очень любопытно.       Когда она, наконец, заговорила, то голос был несколько отрешенным, словно Хэйли полностью погрузилась в воспоминания:       – Помнишь ту ночь, когда мы встретились в Саутсайде? – Конечно. Будто это было вчера.       Тогда они допоздна засиделись с приятелями, планируя диверсию в школе. План был прост, а потому – выполним. И на них никто бы не подумал, а вот Бульдогам бы не поздоровилось. Всё должно было пройти идеально. Настроение у него было отличным, и ничего не могло испортить этот момент. Вот тогда-то он её и увидел. Даже не он, а один из его спутников. Свит Пи бы не обратил внимания, просто прошел мимо, мало ли девах шатаются поблизости, но Шмель, низкорослый, вечно трещащий увалень, замечает всех девчонок в радиусе своего поля зрения. Ну, то есть буквально всех, и он сейчас даже не преувеличивает, по-своему: «какая задница!», или «вооот это буфера, такие что лифон трещит!», или «ммм, зацените эти ножки. Ладненькие, стройненькие, я б между таких припарковался!», но чаще банальное - «я бы вдул». В целом, он безобидный парень, правда не очень оригинальный. Больше трещит, чем действует. Но трещит так, что не заткнешь. Но это Шмель, а есть личности куда опаснее.       Именно поэтому он не ушел с ними. Просто не смог. Потому что знает этот район и чего от него можно ожидать. Ограбят – это в лучшем случае. И знает Хайд, к сожалению или к счастью. Для неё.       «Мне это нахрен не упало!» – про себя думал он всю дорогу до его дома. Припоминая все возможные ругательства, подходящие к этому случаю. Но продолжал упрямо тащить её на себе. Ругаться про себя, но чаще вслух и громко, и тащить.       Но не бросать же её, его потом совесть сожрет со всеми потрохами, а она, кто бы что не говорил, у него всё-таки была. И почище, чем у некоторых. А если узнает Топаз, выест весь мозг. Есть у неё слабость к отбитым на голову. Вроде на вид хрупкая, но аппетит у неё что надо и на нервах играет просто виртуозно, так что Паганини рядом с ней любитель-недоучка. Лучше б Хайд просто сказала ему свой адрес, он бы посадил её на такси и дело с концом, но нет же! Она только сопит и бормочет себе под нос, как ей плохо.       – Эй! – Свит Пи ощутимо встряхнул её почти бессознательную тушку на своем плече. – Если тебя стошнит на мою куртку, клянусь богом, Хайд, я тебя прибью! – В ответ только очередное нечленораздельное мычание.       Он делает это только из-за Тони. Только поэтому.       По счастью, Хайд себя контролировала, потому что быть добровольцем для держания волос над унитазом Свит Пи не улыбалось. Он позволил ей занять диван, дал бутылку с водой и пошел спать. Растянулся на своей местами жесткой, но широкой кровати и закрыл глаза. Засыпал он практически сразу, без лишнего ворочанья с боку на бок, неспокойных мыслей, которые именно в ночное время как назло лезут в голову и мешают уснуть. И это даже можно назвать своего рода сверхспособностью. А вот его неожиданной гостье не спалось: то ляжет, то встанет, походит, то вздохнет и что-то пробубнит.       – Ты уснешь или нет?! – не выдержал он.       Несколько минут было тихо. Хайд замерла испуганной мышкой, а потом из гостиной раздалось приглушенное:       – Не могу. – Свит Пи уже собирался возмущенно высказаться, что его трейлер, конечно, не пятизвездочный отель, но если Хайд что-то не устраивает, то может валить на все четыре стороны, её никто не держит, когда она немного смущенно добавила: – От меня воняет.       – Да твою ж… – почти беззвучно выругался он, поднимаясь с кровати. И уже громче: – Иди сюда!       Она подчинилась. Подошла беззвучно, как привидение, пока он рылся в своем шкафу.       – На, – Свит Пи протянул ей свою футболку. С обреченным вздохом и неохотно.       Хайд протянутую вещь брать не спешила. В глазах, карих с едва пробивающимися всполохами лесной зелени, искреннее непонимание и подозрительность. Она задумчиво склонила голову на бок.       – Зачем?       – От тебя несет спиртным, сама же сказала. Переоденься и иди уже спать. И дай поспать мне!       Хэйли покачала головой и слегка улыбнулась.       – Я не про футболку. Зачем ты мне помогаешь?       – Ты сейчас болтаешь столько, что я уже начинаю об этом жалеть, – с ощутимым раздражением буркнул Свит Пи. Ответа на этот вопрос он и сам толком не знал. Поэтому выпад прозвучал колко, чуточку грубо. Он не любил, когда его застают врасплох.       Хайд обиженно поджала губы, но футболку всё же забрала.       Свит Пи уже не мог вспомнить, от кого или где услышал выражение, что дать девушке свою футболку это всё равно, что разместить флаг на вражеской территории, как символ того, что она захвачена. Эта же территория не была им захвачена, но он не мог не признать, что собственный «флаг» на этой территории смотрится весьма занятно. Она казалась такой маленькой в его огромной футболке, даже беззащитной, на ходу просовывая руки в рукава, когда вышла из его спальни. И немного взъерошенной, а ещё…       – Большая, – неуверенно улыбнулась Хайд.       – Что? – непонимающе моргнул Свит Пи, вынырнув из своих мыслей.       – Она мне большая.       – Других шмоток нет. Бери, что дают.       Хайд оттянула край футболки, чтобы получше рассмотреть принт, и поинтересовалась:       – Любишь «AC/DC»?       – Ну-у, типа того, – осторожно проговорил он.       – Моя подруга называет их «пищащие мужики».       Свит Пи поморщился. Какое неуважение! Мужики - легенда хард-рока! И в свои «за шестьдесят» зажигают так, что современным звездочкам и не снилось.       – А я говорю ей «захлопнись, это классика!». И вообще, по мне лезть в чужой плейлист со своими комментами, все равно, что со своей лопаткой без спроса прийти играть в чужую песочницу. Этой лопаткой можно и в глаз получить.       Свит Пи улыбнулся и тихо засмеялся. Это точно.       Она внезапно подняла голову и посмотрела на него так пристально, что улыбка медленно сползла с его лица. Теперь-то что не так?       – Ты в курсе, что у тебя удивительные глаза? – внезапно спросила Хайд. Он опешил, даже не столько от вопроса, сколько от резкой перемены темы: с классики хард-рока на его глаза. – То есть, я хочу сказать, что они будто бы карие, но, – Хайд прищурилась, подаваясь к нему навстречу, – иногда почти черные. Как самое тёмное небо. У тебя зрачок вообще есть? Это восьмое чудо света, а не глаза! Скрывать их под такими хмурыми бровями просто преступление против человечества!       И Свит Пи совершенно растерялся и ляпнул первое, что пришло в голову:       – Ты что ко мне подкатываешь? – Этого только не хватало. Ведь Хайд: а) совершенно пьяная; б) не его типаж и в) обстоятельства их первой встречи не располагают к излишнему общению.       Тут она словно очнулась:       – Нет, – отступила на шаг назад и покачала головой, – это не подкат, а констатация факта.       – И..иди проспись! – и сам первым прошел к дивану, давая понять, что разговор окончен.       А утром, когда он с кряхтением, как 80-летний старик, поднялся с неудобного дивана, не сразу заметил неладное. Размял болевшую шею и плечи, ополоснул лицо в маленькой раковине на кухне и только потом решил проверить, как себя чувствует его нежеланная гостья. Набрал полную грудь воздуха и громко выдохнул:       – Время, Хайд! Просыпайся! Тут тебе… – он решительно двинулся по тесному коридорчику, шагнул внутрь комнаты и тут же сдулся. – … не мотель. Ха.       Пусто.       Она просто сбежала, не сказав ни слова. Не то, чтобы он рассчитывал на оду благодарности в его честь, простого «спасибо» было бы достаточно. Но вместо этого Свит Пи отметил исчезновение её вещей, его футболки, одинокий карандаш на тумбочке и легкий аромат цитрусовых на его подушке.       В школе тоже. Хайд усиленно делала вид, что ничего этого не было. Лицо абсолютно непроницаемое, когда он смотрит на неё, но она чувствует его взгляд на себе даже спиной и кончики её ушей предательски алеют. И всё равно молчит.       И он точно для себя решил - Хайд типичный представитель Нордсайда. Такая же неблагодарная, чопорная, заносчивая и совершенно не умеет пить.       – Тогда, сколько бы я не думала, не могла найти логичного объяснения этому твоему поступку. Мы ведь были… ну, совсем чужие люди. Просто знакомые, и к тому же не питали друг к другу теплых чувств, даже совсем наоборот. У тебя с этого не было никакой выгоды, и всё-таки ты мне помог. И выходит, что помог просто так. Может быть, именно это и стало для меня переломным моментом. Не то, чтобы сразу моментально влюбилась в тебя, ничего подобного, но что-то изменилось, – закончила Хэйли. – А у тебя?       – И у меня не сразу. – Далеко не сразу.       

* * *

      Свит Пи ошибся. Дважды.       Хайд вовсе не была чопорной и высокомерной, скорее просто до крайности смущенной. И заносчивой не была тоже, а умной и наблюдательной, когда выручила его перед Везерби.       И тем более Свит Пи не думал, что Зак окажется отличным парнем. В тот день после школы, когда Хайд сцепился с Кирби и его дружками, они с Фогарти остались поглазеть забавы ради, но потом стало совсем не до смеха. Пятеро на одного это нечестно, и хоть Зак умел держать удар, ещё немного и день бы для него закончился больничной койкой и уткой, вместо унитаза. На миг он поймал себя на мысли, что ему даже жаль этого парня. Но не из-за жалости они с Фэнгсом рванули ему на помощь. А потому что… просто так вышло. Он почувствовал, что так было правильно. Ему хватило лишь одного взгляда, мельком брошенного на друга, чтобы понять – тот только что подумал о том же самом. И они молча, не сговариваясь, бросились в самую бучу.       Им понадобилось время, чтобы зализать раны, притереться друг к другу, привыкнуть. Общие интересы нашлись на удивление быстро. И они ни разу не вспоминали тот случай на парковке. Действительность словно разделилась на «до» и «после». Свит Пи не извинялся за то, что проходя специально задел его плечом, нарываясь на неприятности, а после припугнул. А Хайд за то, что в отместку залез к нему в карман так ловко, что тот сначала этого даже не понял. Та драка, когда они стояли плечом к плечу, расставила всё на свои места красноречивее всех этих бесполезных извинений. А тусить с Заком было весело. Да и сам он был веселым, из тех, кто за любой кипишь. С ним было не скучно. И Свит Пи нравилось приходить к нему домой. Он бы ни за что в этом не признался, но ему не хватало такой атмосферы. Его трейлеру далеко до уютного гнездышка, а здесь было по-домашнему уютно, тепло, вкусно пахло цветочным кондиционером для белья, которым периодически стирали шторы и свежемолотым кофе. Очень вкусным кофе.       Он услышал запах сразу же, как открылась входная дверь. Однажды вечером Зак впервые предложил зависнуть у него и они с Фэнгсом согласились, не раздумывая. Предков дома не было, зато был отличный последний PlayStation.       В отличие от своего брата Хэйли совсем не ожидала их увидеть. Так и замерла на пороге, смотря на них со вселенским удивлением в глазах.       – Привет. А мы к Заку, – ничуть не смутился Фэнгс, улыбаясь во все тридцать два.       Хайд быстро взяла себя в руки.       – Эм… Момент. – И закрыла дверь перед их носом. Они с Фогарти недоуменно переглянулись, а потом услышали, как она прокричала куда-то вглубь дома. – Эта встреча согласована или мне стоит позвонить в полицию?       Фэнгс лишь усмехнулся, ни капельки не обидевшись, а вот его спутник нахмурился. Парни не услышали, что ответил Зак, но дверь снова открылась, Хайд пододвинулась, давая им пройти, и сделала комичный приглашающий жест рукой.       – Чувствуйте себя, как дома, – приветливо махнул Зак.       – Но не забывайте, что в гостях, – не удержавшись, добавила Хэйли.       Она была не в восторге от их общества, это было сразу видно, но ничего против не сказала, как не говорила потом, когда они практически прописались там. Сначала это напрягало, а затем стало восприниматься, как должное. К тому же, виделись они не часто и практически не разговаривали. В отличие от Фогарти, который не сказать, что быстро нашел с ней общий язык, но всё-таки нашел. И всячески подтрунивал над ней, напоминая про тот случай с полицией.       – Что снова бежишь звонить в полицию? – говорил он, видя телефон у неё в руке.       – В службу отлова. Говорят, из зоопарка одна крайне разговорчивая рептилия сбежала, – не оставалась в долгу Хайд.       Фэнгс заразительно улыбался и у Хэйли не получалось сохранить бесстрастное выражение лица, хотя очень старалась. Она улыбалась ему в ответ. Дома, когда они наведывались с очередным визитом, он неустанно лез к ней с вопросами. Один раз Хэйли сидела за столом на кухне. Перед ней раскрытая книга – очередной бестселлер от Стивена Кинга, рядом чашка кофе и не начатый сэндвич, а Фогарти по обыкновению своему что-то весело трещал, ссыпая дежурными, отвлекающими вопросами «как дела?», «что нового?», «как прошел твой день?», и будто бы невзначай потянулся к тарелке. Хайд не растерялась, тарелку отодвинула.       – Это мой сэндвич.       – И?       – Что в словосочетании «это мой сэндвич» тебе не понятно? – озадаченно спросила она.       – Я голодный.       – Я тоже.       – Ну ты себе можешь ещё сделать!       – Я хочу этот.       – Тогда сделаешь мне другой, пжл?       Хайд передернуло. Как выяснилось, она терпеть не могла такие сокращения «пжл», «спс», «нзч», а когда сокращали имя собственное, её вообще могло не хило бомбануть! Есть у неё такой бзик, которым Фэнгс иногда пользовался.       – Нет.       – Нет? – удивился Фогарти, будто Хайд ему Америку открыла.       – Нет, – спокойно повторила она. – Если тебе так хочется, сделай себе сам.       Но Фэнгс не сдавался.       – Я уверен, что у тебя получится вкуснее. Так сделаешь, да?       – Нет. – Хайд упрямо сжала губы. И опустила взгляд в книгу, больше несмотря на Фогарти.       – А если да.       – Нет.       – Да!       – Нет. – И как только Фэнгс открыл рот, чтобы выдать очередное «да», перебила его и ровно произнесла, чеканя каждый слог: – Фог, к несчастью для тебя у нас с мистером Заноза-В-Заднице была одна комната на двоих в детстве, один телик, а мультики, которые нам нравились, шли по разным каналам. Так что я могу продолжать в том же духе хоть до Второго Пришествия. Нет.       Эту битву он проиграл. На Хайд где сядешь, там и слезешь. Но вот с ним, Свит Пи, было все по-другому. Но это он узнает потом.       В школе Фэнгс стал здороваться с ней по пять раз на дню: когда входил в класс, встречал её в коридоре или в столовой. Со стороны начинало казаться, что у Фэнгса проблемы с краткосрочной памятью. Дрессирует он её что ли?       – Она мне нравится, – заявил Фэнгс за обедом на его недоуменное «чего это ты опять?», когда тот приветливо помахал Хайд рукой.       Тогда внутри первый раз что-то противно шевельнулось. Это ощущение проявит себя еще не один раз, но тогда он не обратил внимания, списав это на несвежий яблочный пирог.       – В каком смысле?       Фэнгс пожал плечами.       – Да просто. Она прикольная.       Свит Пи только хмыкнул на эту реплику. У Фэнгса все прикольные, а потом он тащит их в свой трейлер.       – Не-е, – усмехнулся друг в ответ, – не тот случай. Между нами нет этой, как её..? – он пощелкал пальцами вспоминая подходящее слово, – Во - химии! Не тянет.       Время шло, и он почти забыл об этом разговоре, но потом Свит Пи отчего-то задумался: а между ним и Хайд есть эта самая химия? Скорее нет, чем да. Трудно сказать наверняка, они практически не разговаривали, не считая колких словесных препирательств. Мимика у неё настолько живая, что часто, забывшись, то, о чем она думала, отражалось на её лице быстрее, чем она успевала об этом сказать или не сказать. Но ему по душе эти «баталии». Доставляет странное удовольствие - выводить её из себя, потому что злилась она крайне забавно. Будто смотришь немое кино. Иногда ей удавалось сдержаться, иногда нет, и вот тут-то ему бы не помешали субтитры. Ему нравилось видеть, как иной раз темнеют её глаза или, наоборот, вспыхивают ярко, будто готовы прожечь дыру в собеседнике, как на щеках появляется румянец возмущения, как она недовольно поджимает губы, чтобы сдержать очередную ехидную остроту или язвительное замечание.       Но нравилось лишь только это.       Ему абсолютно точно не нравились длинные тёмные волосы, когда она не собирала их в пучок или хвост, как они играют и переливаются на солнце. Гладкие ли они, мягкие ли на ощупь? И ему совершенно не хотелось зарыться в них пальцами, чтобы это выяснить. Бред.       Свит Пи терпеть не мог сидеть за ней на литературе или истории, особенно на истории, когда им показывали старые диафильмы или слайды. При приглушенном свете её кожа пробуждала в нем странные желания. Бред полный!       Ему не по вкусу, как она одевалась. Как сидят на ней клетчатые рубашки или футболки с забавными принтами. Или как джинсы облегают ноги. Довольно красивые ноги. И он специально на них не засматривался! Просто у него есть глаза, а она, бывало, попадала в зону его видимости.       Именно поэтому он вообще старался на неё не смотреть.       Он воротил от неё нос, стремился сократить общение до минимума, но тактика с треском провалилась. Фэнгсу доставались улыбки и острые шпильки шуточек, а ему холодность и равнодушие. И это… обижало что ли? Нет, не устраивало. В конце концов, реальность их частенько сталкивает лбами, пора научиться нормально ладить. И тогда впервые он попробовал что-то другое. В тот вечер, когда он явился за Хот-Догом, они вполне себе мило поболтали, если не брать в расчет набитую шишку. Ему было спокойно и даже чуточку весело, и Свит Пи понял, что такой вариант их контакта нравится ему гораздо больше. Они ведь вполне могут быть друзьями.       А потом был тот необъяснимый момент в школе. Когда он прогулял пару уроков и его припрягли в качестве рабочей силы. Он костерил Вселенную на чем свет стоит из-за того, что так глупо попался, но это была удача. И представлять не хотел, что было бы, не задержись он тогда. Увидев, как Кирби схватил Хайд за волосы и грубо дернул на себя, Свит Пи так разозлился, как не злился уже давно. Как-то школьный психолог сказал ему, что злость - это защитно-оборонительная реакция. В данном случае она была скорее разрушительно-наступательной. Этот мерзавец давно напрашивался на драку, раздражал его одним своим видом, своим присутствием, и если бы Хэйли его не остановила, все бы закончилось довольно плачевно. Может быть даже его исключением, но тогда он думал об этом в самую последнюю очередь. Угрозы сыпались из него так щедро, словно конфетти из праздничной хлопушки: быстро, резко, во все стороны. Он уже и не помнит толком, что говорил, но одно запомнил четко и ясно.       – Она со мной! – Он собирался сказать «с нами»! Со «Змеями» в смысле, а они за своих горой. Но сказал то, что сказал. И даже сначала не понял этого. И добавил, если тот приблизится к ней ближе чем на тридцать футов, не только распустит руки, но дернется в её сторону любой своей конечностью, да даже если просто посмотрит, и ему, Свит Пи, не понравится этот взгляд, то та драка после школы покажется ему сущим пикником по сравнению с тем, что он с ним сделает. Дай только повод! – Ты меня понял?! – Кирби, сглотнув, кивнул, но ему этого было мало. – Я не слышу ответа!! – разъяренно прорычал Свит Пи ему в лицо.       – Понял я, понял! – просипел бледный Кирби. И на этот раз он не соврал. Обходил Хайд по стеночке до самого выпуска.       И стало только хуже, когда он, наконец, осознал свою… хм… некую заинтересованность. Понял, что не просто так подолгу топчется в прихожей и возится с курткой, чтобы не спускаться подвал, когда приходит домой к Заку скоротать вечерок, а специально тянет время, чтоб мельком увидеть Хайд. Привычно поприветствовать её кивком, улыбнуться и наблюдать, как она приветливо улыбается ему в ответ.       Он гнал подобные мысли прочь и клин вышибал клином. Ничего серьезного, просто неплохо проводил вечер, а потом и ночь. По обоюдному согласию. С кем-то они выручали друг друга «по-дружески», когда у них никого не было. С другими знакомился в барах, где частенько любил зависать.       В какой-то степени это помогло, и его отпустило. Наблюдательная Топаз только посмеивалась над ним, но молчала, видя очередную «химеру»: у кого-то были такие же длинные волосы, другую он заприметил из-за стиля одежды, третьи были обладательницами острого языка и почти таких же карих глаз.       Сам Свит Пи начал подозревать неладное, когда во время очередного визита к нему домой он протянул своей спутнице карандаш, давным-давно забытый и одиноко лежащий на комоде.       – Можешь собрать волосы.       – Зачем? – непонимающе спросила она.       – Просто сделай! – прозвучало резче, чем он планировал, и она обиженно надула губы. Чёрт! – Пожалуйста.       Она послушалась, неохотно и совершенно неумело, не так, как та, другая. Но в ту ночь, в темноте его спальни, Свит Пи представлял рядом с собой совершенно иную девушку, и брал её так, как хотел.       «Это что вообще такое было?! – после подумал он, сидя на крыльце своего трейлера и выкуривая вторую сигарету подряд. Это ведь не нормально. Тем более Хайд ведь не просто девчонка, в конце концов, она же сестра Зака. Табу, запретная территория. Не то, чтобы он боялся Зака, скорее это был не страх, а уважение. – Чёрт! Чёрт! Чёрт!»       Так что он железно решил для себя - Хайд не для него! Абсолютно. Совсем. Точно?       Смогут ли они стать друзьями?       Нет, сможет ли он быть для неё просто другом?       Ответ на этот вопрос он получил на карьере, где Зака официально сделали Змеем. Когда тот озвучил, что хочет вступить, Свит Пи сначала показалось, что он ослышался. В их банду идут не от хорошей жизни, а у Зака она была вполне нормальной, и его резоны… он их до конца так и не понял, но пообещал, что «закинет удочку». Рыбалка оказалась удачной, настолько, что сейчас на Заке красуется вожделенная куртка. Села, как влитая.       – Да, – согласился стоящий рядом Фэнгс, радостно улыбаясь. Потом увидел, как Хэйли цепко подхватила Зака под руку и буквально потащила того за собой. Смотрел, как она экспрессивно машет руками и как быстро двигаются её губы. Слов не слышно, но выражение лица Хэйли довольно мрачное. – Они что ссорятся?       – Да ну, – скептично хмыкнул Свит Пи. – Уверен, Хайд его сердечно поздравляет!       Фэнгс непонимающе повернул к нему голову.       – Сарказм?       Свит Пи закатил глаза. Ну, конечно сарказм! Хайд была зла, даже перешла на крик и, казалось, прибить брата готова. И в какой-то момент он по-настоящему начал опасаться за его жизнь. Но все-таки взяла себя в руки. И ноги быстро унесли её в неизвестном направлении.       Зак подошел к ним, остановился напротив и неловко пожал плечами, без слов говоря «слышали, да?».       – Расстроилась? – спросил Фогарти.       – Н-да, есть такое.       – Наверное, надо было сказать.       – Ладно, чего уж теперь. Пошли, хочу горло промочить.       Свит Пи молчит, только неодобрительно смотрит ей в след. И совсем не замечает, как рядом с ним возникает другой собеседник, когда Фогарти и Зак уходят.       – А она ниче так, симпотная.       «Симпотная», по его мнению, ужасное слово. Можно же сказать симпатичная, хорошенькая, привлекательная, но не «симпотная». Звучит грубо, цинично и мерзковато как-то. Но Шмель и чувство такта априори разные понятия.       – Сестра Цунами. Я б вдул!       Свит Пи потемнел лицом и медленно повернулся в его сторону. Взгляд черных глаз неприветливый, хмурый и люди, хорошо его знавшие, видя это самое выражение, обычно затыкались и предусмотрительно молчали в тряпочку, но у этого парня явно были проблемы с чувством самосохранения.       – Хайд. Не. Вдувабельная, – сквозь сжатые зубы проговорил он. На секунду ему очень захотелось как следует стукнуть его, но он сдержался. Хайд какая угодно: интересная, симпатичная, забавная, весёлая, милая. Но не вдувабельная. Это нифига не комплимент! – Усёк?       Видимо нет, так как Шмель не улавливает намеков и полутонов. Он только усмехнулся:       – А чё так? Ты типа её застолбил что ли?       Свит Пи зло прищурился и шагнул к нему почти вплотную.       – Ты усёк?! – Яростный шепот как лезвие по горлу. Холодный и острый, и ухмылка быстро слетела с лица собеседника. Шмель едва не отшатнулся.       – Остынь, я же просто, ничего такого… – и, пробурчав что-то про «буйных психов», пошел за новой порцией пива.       Свит Пи проводил его мрачным взглядом. И собственные ноги понесли его в ту же сторону, где скрылась Хайд. Он нашел её почти сразу, даже идти далеко не пришлось. Злую, обиженную, растерянную, а еще… с сигаретой, зажатой между пальцев!       Сигарета ей не идет. Совершенно. Она никак не вписывается в образ «хорошей девочки». А Хайд, как ни крути, хорошая девочка. Из тех, кто не связывается с плохими компаниями, предпочитает спокойный вечер с книгой в руках шумным вечеринкам, но… Хайд умеет удивлять. Он улыбается про себя, вспомнив, что «хорошая девочка» может ругаться как сапожник, забрела как-то ночью в Саутсайд, чтобы выпить, и говорила ему те странно-милые вещи. Так что сигарета - это не то, что должно его удивлять. И нервировать, он же и сам курит, но всё-таки… так бесит!       Хайд не должна курить и не должна орать на него! Будто бы это он виноват во всех её бедах. Это просто несправедливо! Но он стоит и терпит, смотрит на её метания, испытывая противоречивые чувства. Ему хотелось, чтобы она, наконец, перестала на него срываться, а с другой стороны пусть срывается, если ей станет легче.       «Трубкой мира» стала сигарета, которую он протянул ей. Нехотя и скрипя зубами от неодобрения, и которое все равно не смог сдержать. Про «отшлепать» вырвалось само. Потом они поговорили. Разговор был недолгим, но Хайд вроде успокоилась, улыбнулась – а это уже прогресс, - не вымученно, а тепло, как умела улыбаться только она. И в какой-то момент он настолько расслабился, что даже пытался с ней флиртовать, а она… только улыбнулась. Смущенно как-то и вышла из «игры».       – Пошли окунёмся, – предложил он. Идея пришла к нему спонтанно. Хайд же вроде любит плавать. Так почему бы и нет, если это её развеселит?       Она заартачилась, поэтому пришлось прибегнуть к хитрости и коварству. Всего лишь безобидная шутка. Но в тот миг, когда Хэйли сломя голову помчалась его «спасать», позвала по имени, он просто остолбенел. Испуганно, надрывно, и так будто… в данный момент важнее для Хайд никого нет на свете. Шутка перестала казаться такой уж невинной, едва она отплатила ему той же монетой. Свит Пи сообразил, что действительно переборщил. Это было слишком. Он давно так не пугался. Даже когда Арчи Эндрюс угрожал ему пушкой. Сердце как с цепи сорвалось, выстукивая её имя азбукой Морзе. А когда понял, что всё это розыгрыш одновременно и обрадовался, и разозлился.       – Я. Тебя. Прибью. – Это ведь реально не смешно! – Только отдышусь, Чертёнок. – Самый настоящий Чертёнок. Только прикидывается белой и пушистой, но стоит разозлить или больно задеть, как Хайд тут же показывает острые коготки. И ему это безумно нравится. – Раз уж ты всё равно вымокла, давай прыгай ко мне!       Хэйли соглашается. Снимает рубашку, а потом и джинсы. Он отворачивается, но борется с желанием повернуть голову, посмотреть, что там происходит. Потому что слышит недовольное сопение и тихие ругательства. Её правда - снимать мокрые джинсы то ещё «приключение».       – Там точно нет подводных камней?       Он оборачивается и видит Хайд на том же самом выступе, с которого не ранее как минут пятнадцать назад самолично сиганул. Там может быть футов семь или чуть больше. Когда стоишь на этом выступе, кажется что и больше. Наверное, и ей так казалось, потому что она подошла к краю, и остановилась в нерешительности. И посмотрела на него в ожидании ответа, а он… завис и, кажется, просто пялился, как полный кретин.       – Точно, – сглотнув, ответил он, с трудом отведя взгляд от слегка тронутых загаром ног. И от всего остального. Но не так уж и быстро, чтобы не заметить отсутствие пошлых кружев и небольшой шрам на правой ноге. Ровный, хирургический.       – Очень на это надеюсь, потому что если я стукнусь головой и утону, мой жаждущий мести призрак навестит тебя первым! – пообещала Хэйли с самым серьёзным тоном. – «Звонок» смотрел? Будет в десять раз хуже.       Свит Пи улыбнулся.       – Не переживай, этого я не допущу.       – Неужели?       – Ага, – пожал плечами и невозмутимо выдал: – Да я чемпион по искусственному дыханию рот в рот!       Хэйли смутилась, хотя очень старалась это скрыть. Настолько, что, пробормотав что-то вроде «повезло мне», тут же прыгнула в воду. В момент прыжка, она будто преобразилась. Ушла нерешительность, движения приобрели четкость, уверенность. На краткий миг он залюбовался ей.       Это было удивительно.       Хайд вынырнула далеко от него, дальше, чем он рассчитывал. Не отплевываясь и не фыркая, а так, будто умеет дышать под водой.       – А здесь довольно глубоко, – заметила она.       – Тут, – Свит Пи указал на то место, где она находилась, – футов десять примерно. Ближе ко мне уже будет дно. Нащупала?       – Да, но, – Хэйли смешно скривилась и поджала ноги к груди, – оно склизкое и мягкое.       Он поманил её к себе.       – Давай сюда. Здесь уже есть камни. – Он смотрел, как она подплывает ближе, а потом, промахнувшись, ушла под воду. Дно было с подвохом. Там, где он стоял сейчас, пара небольших плоских валунов, если не знать где, можно не хило долбануться какой-нибудь конечностью, как было с ним в прошлом году. Синяк на всё колено и шишка не сходили довольно долго. – Дай-ка руку.       Чуть помедлив, она вложила свою ладонь в его протянутую руку. Его будто током ударило.       – Стоишь? – спросил он, когда притянул Хайд ближе к себе.       – Да, – кивнула она. – Кхм. Только камень какой-то странный - гладкий и теплый.       – Ну ещё бы, ты ведь на моей ноге стоишь!       – Ой, прости, – виновато улыбнулась она и отстранилась. – Так и… часто вы тут зависаете?       – Да постоянно. Тут здорово, на самом деле. Когда температура градусов под 86*, это - то, что доктор прописал. Здесь ещё не сильно глубоко. А там, – он махнул рукой, – футов 16. Дальше, ближе к тем трамплинам - кстати, мы их сами поставили, - до дна так и не достал. Ну не только я. Вообще никто не достал. – Свит Пи оглянулся на Хайд и азартно поинтересовался: – На сколько ты можешь задержать дыхание?       Хэйли задумчиво нахмурилась:       – Ну-у, с секундомером давно не ныряла. Примерно минуты на две, может на три, если очень постараться.       – Ха! Три с половиной ровно! – торжествующе улыбнулся Свит Пи.       – Не может быть? – ахнула Хэйли. – Прям три с половиной! Звучит как твое второе имя.       Он было закивал, а потом спохватился. В голове зародилось смутное подозрение. Запоздало расслышал в её голосе легкую насмешку. Она смеется вместе с ним или над ним?       – Погоди… мы ведь до сих пор про задержку дыхания говорим?       – Конечно, а о чём же ещё? – вполне искренне удивилась она и отвернулась, закусив губу. Но его по-прежнему не оставляет ощущение, что она над ним насмехается. – Просто без специальной подготовки, это маловероятно.       – То есть, ты мне не веришь? Может, поспорим? Досчитай до 210.       – Да брось! Ты серьезно? – Совершенно серьезно. – Не надо, я тебе и так верю.       – Давай! – И не слушая больше возражений, набрал полную грудь воздуха и полностью исчез под водой.       Именно здесь, в этом карьере, вода была его территорией. Он действительно знал здесь каждый камень, у какого берега какое дно, с какой стороны лучше зайти в воду, а не, поскользнувшись, скатиться кубарем. Ему незачем было смотреть, он мог ориентироваться в этом водоеме с закрытыми глазами.       Вода резала глаза, но немного привыкнув, он разглядел очертания её фигуры. Хайд оглядывалась по сторонам, стараясь предугадать место, где он вновь появится.       Легкие уже огнем горят, но он продолжает упрямо считать про себя, игнорируя это ощущение. А ещё, подумав, понял, что он, чёрт возьми, рисуется перед ней. Как мальчишка!       Наконец, он выныривает у неё за спиной, про себя напевая мелодию из «Челюстей». Тихо, осторожно, по-дурацки улыбаясь, стараясь не издать ни звука, хотя легкие молили его втянуть в себя за раз весь воздух мира. Громкое, задыхающееся «я же говорил!» и Хайд, вздрогнув, оборачивается. Так резво, что прядь волос, крутанувшись вслед за ней, бьет её по щеке.       – Ауч! – Она аккуратно снимает её с лица. Смотрит на него с укором, а потом прежде, чем он успевает увернуться, в отместку прицельно окатывает струей воды. Свит Пи запоздало зажмурился и прикрыл лицо согнутой в локте рукой. – Прекрати меня пугать!       – А я… – он всё никак не может отдышаться, грудная клетка ходит ходуном, – по-прежнему тебя пугаю?       Медленно её улыбка сходит на нет.       – Я совсем не это имела в виду.       – Ну, а всё-таки? – Он до сих пор помнит её исчерпывающую характеристику в отношении себя. Как там было? Импульсивный, упрямый, вспыльчивый и да, агрессивный и пугающий.       Отчего-то было важно знать, что это не так. Что они давно оставили позади этот рубеж, и сейчас всё совсем по-другому. Без неприязни и страха. В конце концов, они могут стать друзьями. А всё остальное он перетерпит. Задавит в себе, поместит в самый дальний уголок сознания и наглухо закроет воображаемую дверь.       – Вообще-то ты… – начала Хэйли и вновь умолкла и отвела взгляд, когда он подплыл ближе. Только руку протяни, и можно почувствовать, как мурашки бегут по её коже. По шее, груди, плечам. – Вообще-то ты обманом затащил меня в холодную воду. И меня избили собственные волосы. Да я просто в ужасе! – выражение лица непроницаемое, и не поймешь: то ли шутит, то ли говорит серьезно. Но кусает губу, чтобы не рассмеяться, наблюдая за его растерянной физиономией. – Нет, Свит Пи, – качает головой Хайд и улыбается, – ничего подобного.       – Круто, – он широко улыбается в ответ.       – Можно попросить тебя об одолжении? – неожиданно спросила Хэйли и он чуть было не ляпнул «да всё, что угодно!».       – Ну, если ты хочешь одолжить денег, то с собой у меня только баксов 20 и четвертак**.       – Нет, не это. Просто, можешь, – Хайд глубоко вздохнула и выпалила, – можешь не говорить Заку, что застукал меня с сигаретой? Он не в курсе, и я хочу, чтобы так и дальше оставалось.       – Хм… – задумчиво нахмурился Свит Пи. – Типа наша с тобой тайна? – Она неуверенно кивнула. – А что мне за это будет?       Хэйли недоуменно вскинула брови. Видимо, такого исхода она не предполагала.       – Не знаю, – протянула она. – А чего ты хочешь?       «А ведь и, правда, чего ты хочешь, Свит Пи?»       Прямо сейчас он хочет узнать, откуда у неё шрам на ноге, связан ли он с её этой «психосоматикой» и почему (да, он погуглил, еще в тот же самый вечер). Что она хотела спросить у него во время игры «правда или действие». И почему она подписала своё сочинение его именем, ведь Зак её ни о чем подобном не просил. Он поблагодарил его, как и собирался, на что получил непонимающий взгляд и удивленное «а?».       Хайд холодно, губы чуть посинели, и он  разглядел едва заметную родинку почти у самого уголка губ. Смотрит на них пару кажется очень долгих секунд, вспоминая ту ночь, когда встретил её в Саутсайде. Она спросила, каково это поцеловать его, одновременно рассмешив и выбив его из колеи. Он её отшил, но Хайд даже не представляет, в какой опасной близости была от осуществления своего неосторожного желания. Но то были скорее досада, горечь и злость, чем влечение к ней.       Теперь же ровно наоборот, ему и самому было очень любопытно. Что будет, если он преодолеет разделяющее их расстояние, такое незначительное сейчас, всего лишь один единственный несчастный шаг, и поцелует её. Она оттолкнет его? Обернет всё в шутку? Скажет, что он переохладился? Или влепит оплеуху, заявив, что он совсем не тот «единорог», которого она ждала? Но ему так безумно интересно узнать насколько мягкие её губы, на что похож их вкус. А может он такой же апельсиновый, как и те фрукты, что она любит?       Они снова на тех камнях, он подается вперед, ведомый каким-то странным помутнением, и… вдалеке слышит громкий свист, что привел его в чувство.       – У тебя там что-то… где ухо, – замечает он, а Хайд напрягается.       – Это по мне ползет?       – Нет, – слегка улыбается Свит Пи. – Просто водоросль. – Протягивает руку и убирает темный листик растения, мимолетно касаясь её уха.       Хэйли трет его о плечо. Неприятно?       – Щекотно, – отвечая на его невысказанный вопрос, буркнула она.       – Завязывала бы ты с сигаретами. Тогда не скажу. Это же вредно!       Хайд издала неопределенный звук. Рассмеялась и фыркнула одновременно. Это он-то будет ей лекции читать о вреде курения?       – Какое лице… – начала она, но исправилась под его хмурым взглядом, – …приятное зрелище видеть такую отзывчивость с твоей стороны!       Свит Пи ухмыльнулся уголком рта.       – Выкрутилась, да?       Хэйли только поджала губы, но всё равно осталась при своем мнении. Лицемерие, ага.       Он улыбался как придурок весь оставшийся вечер. Беседовал с приятелями, и даже когда продул в карты, все равно улыбался. Фэнгс непонимающе стрелял глазами, чуя неладное. Потому что Свит Пи терпеть не мог проигрывать, и каждое поражение сопровождалось отборной руганью с требованием немедленного реванша. А тут он проводил проигранные деньги - свои последние деньги! - безразличным взглядом и ничего не сказал.       Потому что мыслями он был всё там же, в воде, вспоминал её улыбку и веселый смех. Она улыбалась, и ему тоже хотелось улыбаться. Как сейчас, когда они украдкой бросали друг на друга незаметные взгляды. И заговорщические какие-то, будто их и правда объединяла общая тайна.       Его тянет к ней, глупо уже было это отрицать. К этой невозможной девчонке, что неожиданно появилась тогда на парковке, да и вообще в его жизни, вместе с запахом апельсинов, карандашом в волосах и ворохом разноцветных клетчатых рубашек.       Химия имеет место быть! И кажется это взаимно.       – Скучаешь? – игривый, тихий голос заставил вынырнуть из своих мыслей. Её звали Алекс. Та самая, которой он дал карандаш и понял, что окончательно сошёл с ума.       Свит Пи пробормотал что-то невнятное, но настроение было отличным, да и она была ему симпатична, и это бормотание было расценено как согласие.       – У тебя волосы мокрые. Не замерз? – спросила она, осторожно присаживаясь на его колени. – Могу помочь согреться.       Сказано, сделано. Легкие, теплые ладони скользнули ему под куртку, поглаживая слегка влажную ткань футболки. Ещё не так давно, он бы, не раздумывая, согласился. Им было хорошо вместе, даже очень, но сейчас не то время, и не то место.       – Заманчиво, конечно, впрочем как и всегда. Сейчас, – он увидел Хайд. Её глаза даже с такого расстояния полыхнули неприкрытой холодностью, заставив неприятному ознобу пробежать по позвоночнику. Он прищурился, напрягая зрение, но Хэйли поспешно отвернулась, – я, пожалуй, пас.       Алекс удивилась, но, видя его изменившийся настрой, настаивать на своем не стала и отошла, обиженно надув губы. Ничего, переживёт, она умница. А у Свит Пи снова появилось время подумать, чего же он действительно на самом деле хочет.       Он задавал этот вопрос неоднократно, но так и не смог получить от себя самого внятного ответа. Но совершенно точно знает, чего он НЕ хочет. Он не хочет, чтобы Фогарти обнимал Хайд, даже по-дружески. Свит Пи не хочет видеть, как около неё вертится Мэнтл, со своей явно что-то компенсирующей тачкой. Да и вообще кто-нибудь! Потому что каждый раз внутри что-то неприятно ёкает. Чувство было быстрым, мимолетным, оно исчезало так же молниеносно, как и появлялось, и ему никак не удавалось ухватить его за хвост, чтобы рассмотреть поближе. Но ощущения смутно знакомые. Он определенно не хочет, чтобы Хэйли смотрела на него так же, как сейчас. Без той самой теплоты, что заставляла его сердце спотыкаться. Ему определенно не хотелось прикасаться к тем, что на неё похожи, а именно к ней. К ней очень хотелось.       Он встает и идет туда, где видел её последний раз. Но Хэйли нет. Может отошла?       – Где Хайд? – интересуется он у Тони.       – А что..?       – А ты что её секретарь? – Свит Пи недовольно скрестил на груди руки. Ей-то какое дело?!       – А что за Хайд тебе нужен, хотела спросить я, но уже не надо, – ехидно заканчивает Тони, и он понял, что прокололся. – Уехала. Минут двадцать назад.       Свит Пи оглянулся в поисках Зака. Нахмурился, потому что нашёл и снова повернулся к Тони.       – С кем?       Топаз пожала плечами.       – Без понятия. Я ведь не её секретарь.       Фигово. Он сам хотел предложить отвезти её домой, и тогда... Поди угадай, что было бы тогда. Но она уехала, а значит, никто из них этого сейчас не узнает. В конце концов, они увидятся в школе.       Ещё немного можно подождать.       

* * *

      Прошло время к обеду, но она так и не появилась.       – Приболела, – говорит Зак, а Свит Пи ощущает досаду и вину.       Потом чувствует себя долбанным сталкером, когда обманом достает из телефонной книжки Зака её номер… и несколько фоток. Не удержался. Он так и не написал ей, ни разу. Собирался, но не срослось. Набирал сообщение и стирал. Печатал опять, и снова стирал. Хотел сказать все лично, не Смс-ками. Все они получались безликие. Никакие.       Он откладывал этот разговор, ждал когда она поправится, но что-то внутри рвалось навстречу неизвестности, хотя и страшно получить окончательный ответ, утешая себя надеждой и сомнениями. Обычно всё бывало намного проще. Он умел быть обходительным.       «И с каких пор я стал такой нерешительный?» – подумал и внезапно понял, что впервые за долгое время боится получить отказ. И тут же на себя разозлился. Мандражист хренов!       У Свит Пи не было четкого плана действий. Он лишь знал, что безумно соскучился. Пока ехал до дома Хэйли, в голове проигрывал разные варианты того, что собирался ей сказать. От обычного «может, зависнем где-нибудь вдвоем?» или «как насчет кино в эти выходные, со мной?» до совсем банального и простого «ты мне нравишься». Был ещё вариант «кажется, я по тебе с ума схожу. Очень сильно», что более всех соответствовал действительности.       Короче, он понятия не имел, что будет говорить и как, но в случае чего можно и сымпровизировать.       Не видеть её, хотя бы в школе, оказалось труднее, чем он думал. Не хватало её клетчатых рубашек, смеха, улыбок и тех взглядов, что она бросала на него украдкой. И как он раньше их не замечал? Это стало сродни зависимости. А ведь из-за него она заболела. И от этого на душе было паршиво.       Ещё паршивее ему стало, когда он осознал, что Хэйли совсем не рада была его видеть, застав на пороге своего дома. Поначалу Свит Пи списал это на плохое настроение, связанное с самочувствием, но, несмотря на это, выглядела она необыкновенно притягательно. И он с улыбкой открыто любовался ею. Сонная, немного лохматая, взъерошенная. Волосы скользнули по обнаженному плечу, что выглядывало из теплого домашнего платья, когда она шла в сторону кухни. Хотелось протянуть руку, дотронуться, кончиками пальцев провести по нежной коже. Или губами. Подойти ближе, осторожно прижать к себе. Не слишком сильно, давая ей возможность отстраниться, если вдруг он ошибся. Если ей это не нужно. В таком случае он извинится, уйдет прочь и больше никогда так не сделает. И тогда наверно всё стало бы ясно, для них обоих. Действовать у него всегда получалось лучше, чем говорить. Но он попробует.       – Эй, Чертёнок…       – Не называй меня так! – неожиданно вспылила Хайд, а он нахмурился. В голове тревожный звоночек.       – Почему? – Странно, раньше она не возражала.       – Мне неприятно!       – С каких пор?       Её взгляд колючий и холодный. От этого взгляда невыносимо жжет в груди. Хочется просунуть руку под рубашку и расчесать кожу ногтями, лишь бы избавиться от этого омерзительного, тяжелого ощущения. Он стоит на месте, не двигаясь, дыша через раз, стараясь найти ответ в её глазах, что же пошло не так.       Не находит. Хайд не пожелала дать ему этот ответ. Позвала Зака и ретировалась с глаз так быстро, что он даже сказать не успел, что пришел вообще не к нему!       Друг удивился. Потому что о встрече они не договаривались, и тот планировал продрыхнуть ещё несколько часов.       – Да… дома тухло как-то стало, – пожал плечами Свит Пи. Его голос севший, глухой.       Зак ничего не сказал, не стал ни о чём расспрашивать, просто кивнул и набрал Фогарти. Хайд знал, когда в душу лучше не лезть.       Они болтают ни о чем, о каких-то глупостях, пока не приходит Фэнгс. Потом рубятся в приставку, в процессе уничтожая запасы вредных снеков. Сегодня явно не его день, потому как Свит Пи лажает по крупному. Проиграв в третий раз подряд, под ликование Фэнгса он откладывает джойстик в сторону.       – Чего это с тобой? – весело спрашивает Фогарти, толкая его плечом.       – Надо отлить, – морщится Свит Пи и поднимается на ноги.       В ванной он долго плещет в лицо холодной водой, пытаясь привести в порядок голову. И ему хреново это удается на самом деле. Он же не вчера родился, он может отличить симпатию от безразличия. Тогда на карьере что-то было. Определенно, и не только у него. Так какого это сейчас было вообще!?       – Ты друг Зака. – Её голос всё ещё звучит у него в голове. Ледяной и равнодушный, и нутро сжимается в противный, почти тошнотворный узел.       Свит Пи выходит в коридор, проходит пару шагов и останавливается. Прямо напротив её комнаты. За дверью тихо. Не слышно ни звука, ни движения. Он, помедлив, стучит. Дверь чуть приоткрывается, и он напрягается, готовый на второй раунд.       Тишина.       – Хэйли..? – он рискует открыть дверь пошире, недостаточно чтобы пройти, но вполне для того, чтобы понять - за ней никого нет. Она просто не плотно прикрыта.       В комнате полумрак. Тихо работает ноутбук на столе. И это единственный звук, который он слышит, когда толкает дверь и осторожно делает шаг. Свит Пи здесь впервые. Светлые обои кремового оттенка, небольшой книжный шкаф, где его постояльцам явно было тесно, и они разбежались по столу и широкому подоконнику.       Сам Свит Пи не особо часто читал, и дело было не в нелюбви к чтению или не в нежелании. Скорее в неспокойном ритме его жизни. Вечная гонка, где всё хорошее приходится вырывать с боем: еду, мелкие заработки, дом. Из устоявшихся единиц - дела банды и школа, где он отнюдь не блистал знаниями, в частности из-за того, что на домашку просто не оставалось времени. Привыкший к такому бешенному ритму, он довольствовался фильмами, не книгами. Это быстрее.       У стены кресло-мешок, тут же небольшой гардероб. На дверях кнопками приколоты фотки, много фоток. Ему хотелось подойти ближе и получше рассмотреть каждую из них, но он не двигается с места. Потому что, наконец, замечает кровать с резной деревянной спинкой и Хайд на ней.       Надо развернуться и выйти. Так будет правильно, но Свит Пи не может сдвинуться с места. Просто стоит и смотрит, почти не дыша.       Хэйли спит, по-детски свернувшись клубочком, подтянув колени к груди. Он шумно сглотнул. Впервые видел её такой. Милой – да, соблазнительной – нет. А сейчас она была очень соблазнительна. Из-за такой позы вязаное платье задралось, открывая его взору ноги в темных длинных гольфинах. Сейчас они так похожи на чулки, а Свит Пи никогда не был монахом, и удержать неожиданные пошлые мысли выше его сил. В горле стремительно пересохло, пульс участился. Ворот футболки будто врезался ему в кадык, мешая нормально дышать, и он оттянул его пальцем. Совсем не помогло.       Хайд мелко дрожит. Её бьет озноб. На полу замечает одеяло. Он осторожно укрывает её, и Хэйли, чувствуя тепло, расслабленно вытягивается.       «Вот теперь тебе точно пора. Развернись и вали отсюда!» – думает он и аккуратно присаживается рядом.       Рука, будто автономная конечность, действует сама по себе. Её кожа лихорадочно горячая, нежная и гладкая.       Стоп! А если она проснется?       В какой-то момент он даже хочет, чтобы это случилось. Хочет, чтобы она открыла глаза, подняла голову и увидела его. Он почти видит, как расшились бы её глаза от удивления. Это было бы странно, Свит Пи сам себе кажется психом. Чтобы он тогда сказал?       «Привет» – Идиотизм! Но всё это только в его голове, поэтому можно бредить дальше.       Услышал бы: «Привет. А ты почему здесь?»       «К тебе пришел. А ты спишь, хотя ещё нет и восьми»       «Да, бывает. Когда болею» – сказала бы она. – «Это всё ты виноват»       «Знаю, прости. Не думал, что так получится»       «Я не злюсь» – улыбнулась бы Хайд, и он тоже бы улыбнулся. Наклонился ближе и прошептал:       «Хочешь, будем болеть вместе? Чтобы всё было честно. Есть тут у меня одна идея» – И тогда бы он её поцеловал, а она бы непременно ответила. Обхватил бы крепко-крепко, согревая своим теплом намного лучше, чем пуховое одеяло. Гипотетический кашель и простуда не самое страшное, в какой-то степени даже желанное.       Глупости всё это. Полная дичь. Конечно, ничего подобного бы не произошло.       Скорее всего, вышло бы с точностью наоборот: испуг и крики с высокой вероятностью получить по роже. Но, чёрт, даже зная это, он не может двинуться с места. Не хочет. Это сильнее его. И если получит по физиономии, то пусть. Это будет потом, а сейчас… Сейчас можно ещё немного побыть рядом, пока народ внизу не хватился. Минут пять у него в запасе еще есть.       Свит Пи осторожно убирает непокорную прядь с её лица. От её волос веет чем-то сладким, как мед, вкусным и он жадно вдыхает этот запах, стараясь запомнить это ощущение. Как же хорошо от неё пахнет! Проводит по щеке, губам, сухим и мягким, манящим, и Хайд… улыбается. Придвигается ближе, едва ли не обнимает его, заставляя замереть, и бормочет:       – Солнышко.       Спит Пи усмехается. Это он что ли «солнышко»? И тут же одергивает себя. Это было громко. А вдруг разбудил? Но нет, Хайд дышит ровно и спит крепко. Пусть. Они поговорят потом. Обязательно.       Потому что он готов быть для неё хоть солнышком, хоть облачком, хоть тучкой, даже Санта Клаусом, но только не «другом Зака». Ни за что!       

* * *

      Все это он помнил совершенно точно и ясно. Хэйли ничего не знает о том случае, никто не знает, и об этом рассказывать ей не собирается. Это всё-таки как-то крипово.       Как и все, что произошло потом.       

* * *

      Какого.       Чёрта.       Нет, серьезно. Что происходит? Почему она не смотрит на него так, как прежде? По-дружески приветливо, а иногда с едва заметной нежностью, которую старается скрыть. Да сейчас Хайд совсем на него не смотрит! А он…       Рано утром вскрыл её шкафчик в школе. Замок совсем хлипкий, оторвать - как нечего делать, но он совсем не хочет наследить, поэтому делает все осторожно. А через час, наблюдая за её реакцией – недоверчиво-удивлённой, – уже не так уверен, правильно ли он поступил. Но потом улыбка озаряет её лицо и сомнения его отпускают. Хайд понравилось. И жест, и сам апельсин, который она умяла за обедом. А когда Фэнгс потянулся к нему, желая «чего-нибудь кисленького», он едва не хлопнул его по руке. Но Хэйли с этим справилась сама. И язык так и чесался рассказать, но рано, пусть она ещё помучается. Расскажет потом, через два-три апельсина.       Он старался быть милым, так что аж сахар на зубах скрипел. А Хэйли отвечает односложно, но предельно вежливо, как оператор телефона доверия. Да и вообще будто бы избегает его общества. Со стороны вроде все как обычно, но он нутром чует – что-то не так.       Даже Фогарти заметил. Тот, кто вечно летает в облаках.       Они с ним стояли на крыльце школы. Зак задерживался, но скинул сообщение, что скоро будет. Хайд подошла к ним в поисках брата, спросила, где он.       – Сейчас подойдет. Подожди с нами, – предложил Свит Пи. А сам ненароком придвинулся ближе. Хм, кажется у Хэйли новый гель для душа. Снова цитрусовый.       – Неа, это не срочно. Позже ему наберу.       И ушла. Теперь-то он что не так сделал?!       – Вы что поругались? – Фогарти смотрел взглядом ничего непонимающего ребенка, родители которого ссорятся.       Свит Пи пожал плечами.       – Да нет вроде. Но у меня странное ощущение, будто она злится на меня. – Словно он обидел её чем-то. – Только я не понимаю за что.       – Так давай спросим. – Идея Фэнгса простодушна. Он решительно делает шаг к удаляющейся спине Хайд. Свит Пи ловит его за воротник, как мама-кошка шкодливого котенка.       – Дурак? Нельзя их о таком спрашивать. Девчонки ещё больше бесятся, когда ты не понимаешь на что они злятся!       Оказывается, злится не только Хэйли. Но и Зак тоже. А может они злятся друг на друга, семейные проблемы и всё такое, и Свит Пи здесь совсем ни при чем? Просто попал под перекрестный огонь. При упоминании Хэйли тот раздраженно фыркает, а Свит Пи интересно. Ему сейчас всё о ней интересно. Но на все вопросы Зак отмалчивается. И тихо бесится.       День официально не задался. Настроение было настолько паршивым, что он отмахнулся на все предложения приятелей и заперся дома, как отшельник.       Он хотел, чтобы все было как раньше! Просто до боли. Стоило на секунду прикрыть глаза, как видел её, представлял себе целиком и полностью, до последней родинки на шее и смеющихся каре-зелёных глаз.       Хайд в его футболке и Хайд на карьере в мокрой майке и с голыми ногами. Живое воображение с лёгкостью комбинирует эти два образа, и вот он уже представляет её снова в своём трейлере, взъерошенную, в его футболке на голое тело, немного уставшую и смущенную, с румянцем возбуждения на щеках, будто бы они только что занимались сексом. Или займутся им прямо сейчас. Она на его кровати в той же футболке и в тех длинных гольфах. С блеском в глазах и капельками пота на шее. Восхитительно хороша!       Картинка настолько живая, яркая и детальная, невыносимая, что рука сама собой тянется к ремню на джинсах.       Её ноги вокруг его талии смотрятся так гармонично, будто специально созданы для этого. Она закусывает губу и призывно выгибается ему навстречу, не в силах сдержать стон, когда он входит глубже…       Закрывает глаза, стискивает зубы и загнанно дышит через раз.       Стоп! А если он первый? Тогда он сделает всё осторожно, так, чтобы ей запомнилось что-то кроме боли и неловкости первого секса. У девчонок в этом плане всё не так просто. А даже если не первый, он будет любить её так, как никто до него не любил, и Хайд будет благодарить его за это самыми разнообразными звуками, тихими и громкими.       «Интересно, какие они?»       Свит Пи утыкается лицом в подушку, чтобы заглушить себя, и вспоминает, что когда-то и она спала на ней. Это было давно, кажется хренову тучу дней назад, и даже наволочка на подушке совсем другая, но он готов поклясться, что до сих пор слышит едва уловимый аромат апельсинов и гвоздики. Реальность и фантазия окончательно смешиваются, и он практически чувствует, как Хэйли сжимается вокруг него и, смущенная отворачивается, но он просит смотреть на него, хочет видеть её лицо, когда она…       Разрядка наступает неожиданно. Бурная, и он рычит в подушку. Так быстро. Серьезно?! Такого с ним не было со средней школы. Твою ж мать!       Если скажет, что это была единственная его фантазия – соврет. Правда в том, что воображение у него достаточно бурное, и подобные мысли, иногда безбожно пошлые, но вкусные, восхитительные, посещали его не раз. Кроме того, это было намного лучше действительности, потому что то, что случилось дальше, как удар под дых.       

* * *

      Свит Пи столько раз ругал себя за промедление, что и не сосчитать. Хотел сделать всё правильно, ждал подходящего момента. А он всё не наступал. Надо было просто схватить Хайд в охапку, унести прочь от всех и расставить все точки над «i». А потом целовать пока у него губы не онемеют.       Реджи Мэнтл вот, напротив, ждать не стал.       С самого первого дня перехода в новую школу неприязнь между ними вспыхнула моментально, как факел, который опустили в бензин, а потом услужливо чиркнули над ним спичкой. Один взгляд на него и было понятно, что этот богатенький сукин сын в жизни не работал. Тачка, деньги, внимание – всё это ему досталось легко, потому что просто повезло родиться в обеспеченной семье. Он понятие не имеет, что такое стирать руки в кровь, чтобы заработать себе элементарно на еду. Максимум, что ему грозило натереть мозоли, тягая железо в качалке.       Может быть, и правду говорят, что эта классовая ненависть прошита где-то в подкорке сознания. Пусть даже и так. Свит Пи было далеко до принятия и всепрощения. Особенно к такому как Мэнтл.       Потому что в отличие от денег, самомнение, спесь и гонор были его собственными. Не доставшимися от рождения, а самолично им вскормленными. И от этого Свит Пи его еще больше возненавидел. Чувство было взаимным.       Сперва стычки были открытыми, но после вмешательства Везерби вражда немного поутихла, стала не такой заметной. И все равно, когда им приходилось делить одно помещение, их взгляды, брошенные друг на друга, были далеки от дружелюбных. Честно говоря, если взглядом можно было убивать, кто-нибудь из них уже бы сдох.       И когда Хайд, та Хайд, которую он знал и которую уже мысленно считал своей, клюнула на него, он не мог в это поверить. Она же не такая. Она выше этого! Разумеется, он и раньше слышал, что Мэнтл подбивал к ней клинья, но никогда не придавал этому весомого значения, потому как она всегда давала ему от ворот поворот. И когда парни подкалывали его по этому поводу, Мэнтл уязвлено заявлял что-то типа:       – При чём тут я? Эта Хайд по любому с другого теплохода! С того, который в розовых тонах, – и пальцами обозначал кавычки, будто без этого не ясно, что он имеет в виду.       «Дебил» – про себя говорил Свит Пи.       Город маленький, школа и того меньше. Сплетни, что про них побежали были просто неминуемы. До него доходил шепоток разговоров в коридорах, плоские шутки в раздевалке перед уроками физкультуры. И Свит Пи не прислушивался к ним специально. Но собственный слух, будто играя против него злую шутку, настраивался на эту волну сам по себе, не спрашивая разрешения. Он отмахивался от них, убеждал себя, что это просто глупый трёп, народ постоянно о ком-то зубоскалит. Хайд не такая, не из тех, кто поведётся на красивую тачку и непомерно раздутое эго. Она бы не стала.       Реальность же показала её истинное лицо.       На парковке перед школой он застукал их вполне тепло болтающих друг с другом. Разговора он не слышал, стоял слишком далеко, но Хайд совсем не выглядела раздраженной или недовольной. Разве что немного уставшей. И, кажется, Мэнтл предлагал подвезти её. Не зря же он галантно распахнул перед ней переднюю дверь своей машины.       «Не садись. Не садись. Не садись!» – мысленно просил Свит Пи. Если не сядет, то это хороший знак, решил он. Для него.       Хэйли отрицательно покачала головой, и Свит Пи облегченно выдохнул. Умница.       Сегодня. Он обязательно поговорит с ней сегодня. И будь, что будет. Больше не может ждать. И так потерял много времени.       Но Мэнтл не позволил от себя так просто избавиться, улыбнулся, что-то проговорил. Хэйли посмотрела на пасмурное небо, на лужи, что еще не успели высохнуть, и внезапно передумала.       Свит Пи будто окатили ледяной водой. В висках застучало. И он шумно выдохнул. Какого, мать вашу…?!       – Это что ещё за хрень?! – непонимающе воскликнул Фэнгс, смотря в ту же сторону. – Ты знал?       Зак, которому был адресован данный вопрос, ответил ему тяжёлым, хмурым взглядом. Знал, или, по крайней мере, догадывался.       – И ничего не сделал? – не поверил Фогарти.       – А чего ты от меня хочешь? – взъелся тот. По Хайду видно было, что он сам от этого не в восторге. И потом неохотно добавил. – Я пытался.       – Я думал, Хэйли с нами, – продолжает Фогарти. Оказывается, нет, ни фига подобного. Давно, в первый месяц своей учебы здесь, она заявила, что не хочет выбирать. Но, кажется, выбрала. – Они что типа вместе?       – Нет. – Но прозвучало совсем неубедительно. – Во всяком случае, я об этом ничего не знаю.       Мэнтл же, торжествующе ухмыляясь, обошел машину и занял место водителя. Повернулся к ней. Его рот открывался и закрывался, слов не слышно, и Свит Пи оставалось только гадать, о чем они говорили. Гадать, куда они собирались и чем будут заниматься. Воображение как с цепи сорвалось, представляя одну картинку за другой.       Глядя на них, он с силой сжал ключи в руке, большим пальцем проведя по борозде. Один раз, второй. Ему на стену хотелось лезть от ревности или пойди, вытряхнуть Реджи наружу и подправить это самодовольное лицо, но он стоит и просто смотрит, скрипя зубами от бессилия. Когда большой палец отозвался болью, он с удивлением посмотрел на него. От злости слишком сильно надавил, и тупая борозда немного пропилила подушечку пальца.       – Ты чего? – спросил Зак.       Свит Пи молчит. А что он скажет?       «Да так, чувак, ничего особенного, просто мне нравится твоя сестра. Дико нравится! И вчера я на неё охеренно передернул, если тебе интересно. А сейчас с трудом сдерживаюсь, чтобы не подрихтовать рожу этого вшивого Бульдога об капот его собственной тачки. А в целом ничего не случилось! Всё просто супер!!» – Вот уж нет! Вряд ли тот рассчитывает именно на такой честный ответ.       – Ничего. Задумался просто, – отрывисто бросает он, отворачивается от неприятного ему зрелища и идет к своему байку.       Ему срочно сегодня требовалось выпить.       

* * *

      Если тебе плохо, пни лучшего друга. Он стерпит, полезет в душу, и может даже что-то раскопает, утешит.       Когда было плохо Свит Пи, он готов был пинать всех без исключения, не делая различий. Друг или враг. Всё равно. Ему нужно выплеснуть злость, и горе тому, кто попадёт под этот эмоциональный выхлоп. С «полезет в душу», однако, сложнее. Он мало кого туда пускал. Ему и самому порой там было тесно и неуютно.       С каждым днём Хайд всё дальше. А он медленно сходит с ума. Под ложечкой у него поселилась пустота. И ни чем её было не заполнить. Ни делами, ни девчонками, ни выпивкой.       Она бы смогла.       Но её нет рядом с ним.       Они вернулись к тому, с чего начали. Круг замкнулся. Всё то же холодное отчуждение, всё та же необходимая обреченность находиться в обществе друг друга. Не знает как ей, а ему было невмоготу терпеть её рядом. Даже дышать было трудно из-за всепоглощающей злости и ревности. Свит Пи и до этого был знаком с этими чувствами, но сейчас с них будто слетел глушитель, и здраво мыслить категорически не получалось.       Та неделя была одной из худших в его жизни. Он ходил мрачнее тучи. Стал срываться на всё и на всех. Учителей, друзей, и на неё. Не словом, но всем остальным. Хэйли чувствовала его тяжелый взгляд, и от этого ей становилось неуютно. Больше всего в школе. Он старался не смотреть на неё. Очень старался. Но это как с сигаретами. Чем сильнее хочешь бросить, тем труднее это сделать. Думаешь, что эта точно будет последняя, и всё равно срываешься. Вот только человека не засунешь обратно в пачку и не выкинешь.       Поэтому нормально вдохнуть, полной грудью, получалось только вне стен школы. Там, где он не был обречен натыкаться на неё. Где не было всех этих сплетен и слухов. А болтали многое. Что они вместе. Что не вместе. Что просто переспали. Что может быть до этого у них пока не дошло.       Он мысленно вопил «заткнитесь!» и сверлил Хайд сердитым взглядом. Скажи что-нибудь. Скажи, что это не так. Оправдайся! Но она упорно молчала. Либо ей было плевать, либо всё, о чём говорили - правда. И это доводило прям до белого каления.       А потом решил, да к чёрту! Не его проблема, что Хайд выбирать не умеет! Если так хочется развлекаться с этим Бульдогом в Мажорлэнде, то вперед. Флаг ей в руки!       За обедом он старался отключиться, не слушать о чем разговаривают ребята, нацепив наушники, врубив музыку на полную катушку, и сидел в телефоне. Делал вид, что его занимает только это. И всё равно заметил, как она ушла. Чтоб тебя!       Тони переводила недоверчивый взгляд с него, на отошедшую Хайд, и обратно, а потом помахала рукой перед его носом, когда они остались одни.       – Чего? – Свит Пи недовольно снял один наушник.       – Это совсем не моё дело, но хочешь совет? Достало уже видеть, как ты бесишься.       Он красноречиво приподнял бровь, мол, говори.       – Есть разные типы девушек. Такие как я, к примеру. Те, кто знают, чего хотят и кого хотят. И действуют, – Тони внезапно улыбнулась, тепло и как-то мечтательно. Свит Пи сразу понял, кому была бы предназначена эта улыбка. Стервелле, как иногда за глаза называл Блоссом Фогарти. Ей вполне подходило. Похоже, Топаз конкретно на неё запала, раз так серьезно настроена. И что она вообще в ней нашла? – И есть такие, как Хайд.       Тёмные глаза только непонимающе прищурились.       – Первой она к тебе не подойдет. Так что если правда хочешь, придется всё делать самому.       Тони-то откуда…? Ах да, точно, тогда на карьере, когда он сболтнул лишнего. А хотя ему уже по боку, пусть думает, что хочет! Но всё же решил немного подыграть:       – А что так? Гордая? – Он, между прочим, тоже!       – Нет, – покачала головой Топаз. – Недостаточно смелая.       Свит Пи недоверчиво фыркнул. Это Хайд-то? Та, кто на него с карандашом набросилась?       – Это смелость другого рода, Свит Пи, – понимающе произнесла Тони, а он разозлился. Всё-то она понимает, да?! Пусть сначала со своей девчонкой разберётся!       – А знаешь, в одном ты точно права, – наклонившись к ней ближе, холодно закончил, – это совсем не твоё дело. И ещё, лучше уточни у своего дилера, сочетаются ли твои таблетки, потому что ты сейчас несешь полную хренотень. С чего ты вообще решила, что мне это интересно?       – Я, конечно, иногда могу ошибаться… – начала она, но Свит Пи перебил. Хватит! Хайд. Больше. Не. Его. Проблема.       – Вот именно, Топаз, ты ошибаешься и хватит об этом! Хайд меня абсолютно не колышет, – поднялся с места и был таков, оставив растерянную Тони в обществе грязных подносов, её собственного и своего.       Он искренне желал, чтобы так оно и было, чтобы прошло, как отрезало. Мозг это понимал, а вот дурное сердце не хотело мириться с этой новой для него аксиомой. Но сердце – это всего лишь мышца. Насос, что перекачивает кровь. Как и любая другая мышца: поболит и перестанет.       По счастью, Топаз перестала совать свой любопытный нос в чужие дела. Ей стало не до того. Блоссом пропала с её радаров, и в следующие несколько дней её занимало лишь это.       Дальше – хуже. Прогремел гром. Он как-то задержался в раздевалке, точнее наоборот, поторопился и забыл телефон, пришлось вернуться за ним, и пока выуживал его с полки, стал свидетелем обрывка разговора, который совсем не предназначался для его ушей. Придурок просто его не заметил, поэтому продолжил трындеть как ни в чем не бывало:       – …слышал, ну и что? Да даже если Хайд и раздвинет перед ним ноги, что с того? Это ничего не меняет.       Свит Пи замер и весь обратился в слух.       – Время вышло, – ни о чем не подозревая, продолжил Нэйт Кирби. – Редж профукал это пари. Дальше пусть делает, что хочет. Мне вообще насрать.       Какое, мать его, ещё пари?       Хлопнул дверцей шкафчика. Сильно и громко. В раздевалке воцарилась тишина, а он прошел по проходу, завернул за угол, двинулся прямо к Кирби и проговорил:       – А ну ещё разочек, – голос тихий, вибрирующий. Угрожающий, – повтори-ка.       С Кирби возиться не пришлось, он даже надавить особо не успел. Тот ему и так всё выложил, с плохо скрываемым злорадным удовольствием. Потому как видел, что Свит Пи задело. Рассказал, что он и Мэнтл поспорили на Хайд в самый первый день её появления здесь. На новенький Xbox Нэйта.       – Она может даже уже знает. Что ж ты не следишь за «своей» девчонкой? Или она так для тебя старается? Типа заберет потом его у Реджи, и тебе передарит?       В голове что-то щелкнуло. В ушах оглушающий звон. На глазах - красная пелена. Сознание уступило место автоматике и рефлексам. Рука вспыхнула тупой болью. Кирби врезался спиной в шкафчики и съехал по ним на пол, тихо скуля и баюкая челюсть. Свит Пи медленно опустил крепко стиснутый кулак и посмотрел на остальных двух присутствующих.       – Ещё кто-нибудь желает высказаться?       Желающих не нашлось. За Кирби не захотел вступиться никто. Этим прихлебалы и отличаются от друзей. Настоящих друзей за деньги не купишь.       

* * *

      Свит Пи гадал: знает ли Хайд, или не в курсе? Если знает, то почему продолжает терпеть Мэнтла рядом с собой, позволять ему дотрагиваться до себя. Его руки так и тянутся к ее талии, плечам, лицу, коленям будто бы случайно. Ему от одного вида этого было тошно.       Он собирался рассказать. Тому же Заку, чтобы тот, наконец, вправил мозги своей сестре, а потом они бы вместе вправили мозги непосредственно Бульдогу. Доходчиво объяснили, что с ними шутки плохи. Руки до сих пор чесались это сделать. Но не успел. Хотел сначала успокоиться, привести мысли в порядок, иначе разговор был бы странным, он бы просто не сдержался и на кого-нибудь наорал.       Поэтому он взял тайм-аут. Сбежал в бар, отвлечься, выпить, проветрить мозги, выплеснуть злость на кого-нибудь другого, и уже не сдерживаться, а просто быть собой, стопроцентно зная, что туда Хэйли не сунется. И просчитался.       Её присутствие, голос, взгляд, даже запах, всё это и в таком месте, в его месте! – неправильно. Она не должна здесь быть. Ей здесь не место. Но она будто нарочно осталась, чтобы его спровоцировать. И он не сдержался. Почему только ему должно быть плохо?! Свит Пи не собирался ничего делать, когда спустился за ней в подвал. Хотел просто открыть ей глаза на правду, ожидая чего угодно: оправданий, приступа злости и обиды, ругани, может даже слез. И возможно, совсем немного, рассчитывал на благодарность. Ему. И чтобы она, в конце концов, признала, что была не права, чтобы сказала, как сильно ошиблась и выбрала не того. Но никак не вот этого, безразличного и отстраненного:       – Ну и что? Тебе-то что за дело?       Вот тогда-то его и переклинило. Неужели всё это время Хайд об этом знала, о таком низком поступке, и не только не чувствует за собой вины, но её к тому же всё устраивало? Какой нормальной девчонке такое понравится?! Она либо дура, либо просто ненормальная, а может и то и другое!       – Не думал, что ты такая, Хайд. – Далеко не такая, какой он привык её видеть.       – Какая? – её голос тихий, а взгляд то и дело бегает от него к лестнице.       – Из тех, которым всё равно с кем. – Свит Пи не хотел этого говорить. Он хотел сказать, что она глупая, что совершенно не разбирается в людях, что он разочарован, но ни как не это. Это вырвалось само, язык словно больше ему не подчинялся. Потому что ему плохо, очень хреново, гадко, безумно обидно. Но почему только ему одному?!       – Ты пьян, Свит Пи.       Ни фига. Он может и пьян, но не настолько. Это здесь совсем не при чем! А вот она – да. Это всё её вина. Почему даже после всего его невыносимо тянет к ней? Почему до сих пор замечает её отсутствие и появление? Почему только от одного запаха её геля для душа ему сносит башню? Почему, сидя за ней через ряд на уроке и видя, как она тянется вверх, разминает шею, точно знает, что Хайд снова читала допоздна, а после заснула в неудобной позе? И когда при этом её свитер ползет вверх и открывает небольшую полоску кожи на спине, ему это не дает покоя.       – Так если тебе всё равно, может со мной, а? Почему не со мной?!       Внезапно понятия «правильно» и «неправильно», «нормально/ненормально» ушли на задний план. В голове ярко, как вспышки салюта, только «моё» и «хочу». И вот уже собственные руки прижимают её к нему, не позволяя сбежать от него, губы ненасытно изучают изгибы шеи и плеча. Целуют, покусывают, ласкают, и называют её так, как ему нравится. И он становится совершенно невменяемым. Чувствуя пьянящие нотки апельсина и гвоздики, которыми благоухали её волосы, её кожа – нежная, сладкая, как самое вкуснейшее лакомство. И делает всё то, что ему так давно хотелось. Зарывается в её волосы пальцами, а они такие мягкие, теплые, приятные на ощупь, шелковистые. И целует, целует, целует… И хочет, чтобы она ему ответила. А Хайд дрожит в его руках, что-то говорит, шепчет, и эта дрожь совсем не та, что ему желанна - дрожь трепета, нетерпения и возбуждения, как у него. Она другая, испуганная. Её пульс зашкаливает, а дыхание наоборот перехватывает. Хайд едва дышит.       «Почему ты не можешь просто мне ответить?!» – Так, как не отвечала никому, особенно Реджи. Мысль о Бульдоге привела его в бешенство. Его губы твердеют, поцелуи превращаются в укусы, и они расцветают на её коже алыми цветами. Даже сейчас, в эту минуту, когда она с ним, он не оставляет их в покое. Почему он не может убраться восвояси от греха подальше!!       – Ничего… не было! С Реджи ничего… – Её руки сжимают его плечи, но это не объятье, а лишь жалкая попытка от него отстраниться. Но он сильнее.       Он давно желал услышать эти слова. И скажи Хэйли их раньше, Свит Пи бы безоговорочно поверил ей. Они бы закрыли ту главу отчуждения и непонимания, от души посмеялись бы над собой, и начали бы всё заново. А сейчас… сейчас не получалось так легко ей поверить. Мэнтл уже трогал её, прикасался? Нет, трогал ли её так, как бы трогал он, Свит Пи? Делал с ней те вещи, которые очень хотелось сделать ему? Прямо сейчас и прямо на этом самом бильярдном столе!       – Перестань! Ты же не такой, Стив, я знаю!       Он чувствует толчок в плечо. И смеется. Над ней. Нет, милая, не туда надо бить, чтобы сделать больно. Совсем не туда. И даже верного карандаша нет под рукой, только если конечно она не прячет его в каком-нибудь потаенном местечке. Да даже это бы он стерпел. Не впервой.       – Что за хрень с тобой творится?!       «Ты» – Ответ простой и легкий. – «Это всё ты»       – Мне нравится, когда ты зовешь меня по имени. Очень нравится, – признался он. На самом деле, Свит Пи не любит своё имя. Можно было бы догадаться. Оно и нужно ему только лишь для документов. И его никто так не зовет, но у неё это получается на удивление мягко, нежно и как-то мелодично. И поэтому он её не одергивает, как остальных. – Когда ты прыгнула за мной на том карьере, я столько отчаяния услышал в твоём крике. В собственном имени. – Он прокручивает его у себя в голове, как пластинку на старом патефоне. Как она за него испугалась! И ему было приятно, что она за него испугалась, это означало, что ей не всё равно. – И на минуту решил, что ты… что тебе не похрен, а потом это всё. – Она, Мэнтл, он и его дикая, необузданная ревность. – Но мне так… хочется услышать в нем кое-что другое. – Медовые, тягучие, ласковые нотки, которые смешиваются с собственным именем и предназначены только ему одному. – Что-то кроме страха и отчаяния! И ты меня совсем не знаешь.       Хайд говорила, что он хороший парень. А он ей ответил, что это не так. Он пытался, честно пытался, сделать всё правильно. А если правильно не получается, что тогда делать?        Свит Пи поднимает голову, впервые смотрит ей в глаза за эти минуты. Они влажные, шокированные и непонимающие.       – Знаешь, а мне, уже давно, невыносимо хочется узнать, каково это - целовать тебя. – У него уже губы сводит от желания прильнуть к её рту. И не только губы. – Прямо сейчас, а, Чертёнок? Поцелуешь меня. – Ему нужно, чтобы она сделала это сама. Или умоляла его поцеловать её. Он хочет как в строчках песни Children of Paradise***, которую мельком услышал где-то по радио. Я умоляю тебя умолять меня. Я хочу, чтобы ты хотела меня. Тогда бы он поцеловал, ещё как поцеловал!       – Тогда отпустишь? – Торгуется?       – Может быть. Не знаю. – Получится ли у него? Если она его поцелует, сможет ли он вообще её отпустить? Всего-то и надо разжать руки и отойти. Особой уверенности не было. – Я уже сам себя не знаю, Хэйли.       Она закрывает глаза, бессознательно облизывает пересохшие губы, проводит по ним языком, а он чуть ли не рычит про себя. Что ж ты делаешь-то?! Да к чёрту! Ещё несколько секунд и он поцелует её сам! Свит Пи уже почти потерял терпение, когда Хайд заговорила. Тихо, очень поспешно, но это были совсем не те слова, которые он ожидал услышать:       – Тебе нравиться играть в файтинги на приставке, и нравиться постоянно выигрывать. – А кому бы не понравилось? – Но ты иногда поддаешься Фогу, чтобы он и дальше с тобой играл. – Точно. Но это… редко и совсем не заметно. Фэнгс не понял ни разу. – Ты любишь кофе со сливками, но без сахара. – Да, очень. Но особое удовольствие он получает от той чашки кофе, что она приготовила именно для него. – И не любишь китайскую еду, потому что тебе не нравиться вкус сладкого и кислого вперемешку. – Не любит, но будет есть, если представиться такая возможность, действуя по принципу «бери, пока дают». И ничем не покажет своего неудобства, ибо кушать хочется всегда. Разве что поморщится. – Ты постоянно пытаешься бросить курить, но не получается, и тебя это бесит. Бесит, когда у тебя что-то не получается. А ещё ты тихо поешь себе под нос, когда возишься со своим байком, я слышала. Пару раз. – Да, есть такое.       Это были совершенно не примечательные, будничные вещи, на которые он давно перестал обращать внимания, а Хайд заметила. Украдкой наблюдала за ним, подмечая маленькие, несущественные, но интересные ей детали, как и он. Значит всё это время она тоже…       Теперь руки разжимаются на удивление легко, а вот ноги не хотят его слушаться, как две неповоротливые, чугунные колоны. Шаг назад, второй, третий. И вся неправильность его поступка обрушивается на него, как оползень.       Слова «я не хотел» камнем застревают где-то в горле. Потому что это не правда, и он хотел. Вместо того выдыхает только «Этого больше не повторится. Никогда» и это как обет, табу, которые он обещает соблюдать про себя. И сбежал, не сказав больше не слова. Стремительно пересек бар, в дверях налетел на Тони Топаз, она и рта не успела раскрыть, как Свит Пи уже выбрался на воздух. Холодный и морозный. Его колотит.       В голове бумкает, будто там беснуется большой колокол. Что он наделал? И что теперь? Что…       Перестает метаться и замирает. Надо развернуться и пойти обратно. Попытаться объяснить, что это сейчас было, объяснить, что он чувствует, если нужно он расскажет всё с самого начала, попытаться оправдаться и извиниться, сказать, что если бы она его не спровоцировала… нет, не так, не сама она, а её слова… да и «спровоцировала» совсем не то слово. Вынудила, задела?       Ай! Да бред!!!       Но может быть… может быть она всё-таки выслушает его и может быть сможет простить.       Идет обратно, проходит через узкую дверь и останавливается. Ноги будто приросли к полу.       Он видит Хайд и Топаз. Они разговаривают. Точнее говорит только Тони, а Хэйли… На ней лица не было. Белая как мел, напуганная, только губы ярко-алые, искусанные, а в глазах слезы. И всё извинения и оправдания сразу кажутся ему жалкими и неправдоподобными.       Как такое вообще можно оправдать?!       Как теперь смотреть ей в глаза, зная, что там увидит? Страх и отвращение.       Конечно, Хайд всё рассказала, у Тони на лице написано удивление и неподдельное сочувствие, а он не может и рта раскрыть. Молча уходит, сбегает как последний трус, а перед глазами до сих пор её бледное лицо. Оно же ему теперь сниться будет!       Лучше бы она накричала на него, ударила, воткнула в него карандаш, как в самую первую встречу. Он бы всё вынес, но не это. Не её слезы, в которых сам виноват. Свит Пи поддался порыву, забылся всего на мгновение. Думал, ещё совсем немного, ещё чуть-чуть. Он же ничего плохого не делает. Ещё один поцелуй, ещё раз почувствовать губами апельсиновый аромат её кожи, и если она не ответит ему, он её отпустит. А потом был ещё один и ещё, и всё вышло из под контроля. Он совсем не этого хотел!       Тупоголовый кретин, урод, идиот, чокнутый псих!       Каждое слово сопровождалось ударом о… он даже не помнит, что это было на самом деле – первое, что подвернулось ему под руку. Потому что когда он закончил и устало опустился на землю, рядом были куски пластмассы и немного металла. Какой-то старый, выброшенный электроприбор, по всей видимости.       Свит Пи чувствовал себя таким же сломанным.       

* * *

      После всего он пытается избегать её общества, и осваивает это искусство в совершенстве. Где она – там его уже нет. Прямого зрительного контакта тоже нет. Он боится того, что может прочитать в её глазах. Не смотреть – проще.       Он прячется. И злится. На себя, теперь уже только на себя. За своё малодушие.       Что удивительно, никто его ни в чем не обвиняет. Тони разговаривает как прежде. Зак, что должен быть в ярости только лишь при одном упоминании его имени, до сих пор считает его другом. Из чего Свит Пи делает вывод: Хэйли никому ничего не сказала. Ни тогда в баре, ни после - брату. Он ожидал, что получит по физиономии на следующий же день. Даже хотел получить. Может быть, тогда ему бы стало хоть немного легче. Может быть, ему бы не было настолько хреново.       В трейлере неуютно и тесно, воняет алкоголем, сигаретами, похмельем и его собственной трусостью, а в её доме, казалось, всё стремилось напомнить о его порывистом поступке. Поэтому он отнекивается от визитов, ссылаясь на самые разнообразные причины, и это выходит убедительно. Дела там, дела сям. А сам мчится срывать гнев на поездах. Они уже как родные, терпеливые и всё понимающие. Не осуждающие.       А внутри всё сжималось от тоски. По губам, что больше ему не улыбнутся, по рукам, что больше не захотят коснуться его, по глазам, которые не посмотрят на него.       Но Хайд смотрит. Он чувствует. И его словно разрывает на две половины. Одна хочет повернуться к ней, подойти, заглянуть в глаза, сказать, как ему жаль, но мышцы другой будто парализует. И он просто плывет по течению. Встает каждое утро, ест, дышит. Существует. И всё теперь кажется таким нереальным, сюрреалистичным, даже сердце бьется еле-еле, заторможено. Из этой апатии его вывела небольшая потасовка, очевидцами которой стали он, Фэнгс и куча другого народу, что собралась на перерыве подышать воздухом.       Зак вылетел из школы злой, как собака, спустя пару минут опрометью выбежала и Хэйли. В одном свитере, на холод, без куртки. Чуть ли не налетела на них, но даже не заметила этого. А потом между ними была ссора. Зак ругался, ругалась и Хэйли. До него долетали только обрывки и каждый как пощечина.       «…на чьи-то губы» – Это были его губы.       «…зашёл слишком далеко!» – Это он, Свит Пи, зашёл слишком далеко.       «КТО, ВОДОПАД?!» – «Я, чувак, это был я»       Теперь Зак в курсе. И больше никогда не назовет его другом и прямо сейчас точно врежет ему от души. Не один раз. А так и надо. Так будет правильно. Зак как раз направлялся в их сторону. Челюсти напряжены, брови нахмурены, глаза больше похоже на две узких прорези, кулаки крепко стиснуты.       Свит Пи подобрался, ожидая удара, и Зак… просто прошел мимо, процедив открывшему рот Фэнгсу «не сейчас». Он оглянулся ему вслед, совершенно ничего не понимая. Посмотрел на такого же изумленного Фогарти, тот только развел руками и направился вслед за Заком. А в спину Свит Пи остро, как стрела, врезался колючий, подозрительный взгляд.       Тони Топаз всегда была наблюдательной, и умной. Намного умнее, чем Фэнгс и Свит Пи вместе взятые. А ещё она отличалась исключительным умением оказаться в нужном месте в нужное время. Именно поэтому она встретила Шерил, так что той несказанно повезло, иначе бы Блоссом сейчас куковала в психушке. Да им обеим повезло найти друг друга в этом огромном, безумном мире! А так же Тони повезло оказаться в баре именно в тот момент, чтобы отметить появление Свит Пи из подвала и его стремительное исчезновение. А потом оттуда же вышла Хайд, чуть ли не до ушей натягивая воротник рубашки аки Дракула, и такая же бледная, а ещё обескураженная, выглядевшая так, словно ей по башке мешком с песком ударили и в голове все перемешалось.       Теперь вот это.       Топаз сложила «два и два», приперла его к стенке и прошипела ему в лицо:       – Что ты сделал?!       Со стороны могло показаться забавным, Свит Пи почти на две головы выше неё и чтобы это сделать ей пришлось высоко задрать голову и едва ли не привстать на носочки. И он бы посмеялся, если бы Топаз не была так рассержена. Фогарти называл это «разбудить спящую кобру».       И он рассказал, без лишних подробностей, конечно, а так, в общих чертах. Что был пьян и чертовски зол, распустил руки и не только руки, и всё… всё пошло не так. Тони слушала молча, но с каждым словом всё больше хмурилась, а если бы она была кошкой и у неё был хвост, он бы уже отбивал чечетку по полу, поднимая столп пыли.       – Ты рехнулся? – ровно поинтересовалась она, когда он закончил разговаривать со стеной, потому что посмотреть на неё во время этого рассказа почему-то не получалось. – Знаешь, под своими словами «придется всё делать самому» я совсем не это имела в виду!       – Да знаю я. Давай без нотаций. Мне и так тошно. Я же не… специально. – Слова Хайд просто… завели его.       – Чушь собачья! – Она толкнула его в грудь, и Свит Пи рефлекторно отступил. – Не хотел бы – не сделал. Приди уже в себя! И исправь это!       – Я хочу..! – воскликнул он и впервые посмотрел на неё. Как ни крути, она всегда была и остается аналитической частью их с Фэнгсом трио. – Но не знаю как. Что мне сделать, Топаз?       Она вздохнула, скрестила на груди руки, грозно нахмурила брови. Тони невероятно злилась на него, но не достаточно, чтобы не понять: он злится на себя ничуть не меньше. Они же не первый год знакомы, и не первый год дружат. За это время она видела разные его состояния, но такое впервые. Свит Пи довольно часто выходил из себя, быстро терял терпение, и столько дров уже наломал из-за этого, что хватит на обогрев маленькой деревни, но у него всегда был план, всегда всё схвачено. Ломать - не строить. Но при желании он с равным успехом мог делать и то и другое. А сейчас совершенно потерян, и всё её упреки и нападки мигом канули в Лету.       – Вы говорили после? Хотя, можешь не отвечать. Предполагаю, что нет.       – А она… она тебе что-нибудь сказала.. обо мне?       – Хайд не раскололась, – покачала головой Тони. – В любом случае, что бы она ему не сказала, Зак не поверил. И так просто это не оставит. Ты ведь понимаешь, да?       Свит Пи кивнул. Конечно, он бы тоже не оставил.       – Не говори ему, ладно? Я… я сам.       Тони обнадежила, что не скажет. Только напоследок смерила его недовольно-порицающим взглядом.       – Собери уже яйца в кулак и разберись с этим! И для начала, перестань хотя бы притворяться, что ничего не помнишь, и просто поговори с ней.       «Если бы это было так легко. Захочет ли она вообще со мной разговаривать?» – подумал он, понятия не имея, что делать дальше.       Он обещал Тони, что сам всё расскажет и даже готов был это сделать хоть сейчас. Потом «сейчас» сменилось на «через час», «через час» на «завтра», а «завтра» на «следующей неделе». Он не представлял, как начать такой разговор. Ни с ней, ни с Заком. Тот ходил хмурый, неразговорчивый и не особо приветливый. Мыслями витал совсем не с ними.       «Эй, чувак, как жизнь? Помнишь мудака, который приставал к твоей сестре? Так вот это был я. И, кстати, о делах насущных, Джонс просил передать, что сегодня мы ему нужны» – Н-да… Далеко они не уедут с таким-то началом.       А потом и Топаз опустила в керосин спичку, прислав ему неожиданную Смс, от которой сердце дернулось к горлу:       «Мэнтл был послан окончательно и бесповоротно. Сделай уже что-нибудь, наконец! И в этот раз постарайся всё не похерить»       Свит Пи перечитывал её раз сто уже, постоянно собирался удалить, но не делал этого.       Он же пообещал себе, что Хайд – табу, но теперь совершенно об этом не думал, а только:       – почему?       – может быть так, что из-за него, а не только из-за того спора?       – может он не окончательно напортачил?       – может не всё потеряно?       И самый главный вопрос: почему она не ударила его, не оттолкнула? Ведь если так подумать, Хэйли могла закричать, вцепиться ему в волосы, чтобы хоть так немного отстранить его от себя, ударить, да даже укусить его, в конце концов. Но не сделала ничего из вышеперечисленного.       «Почему же ты ничего не сделала?» – думал он, впервые исподтишка посмотрев на неё за всё это время. Хайд чуть похудела, скулы стали острее, а к губам, о которых он упорно старается не думать, будто приклеилась это вежливо-фальшивая улыбка, что говорит «народ, я в норме». Она совсем ей не шла.       А может, она была просто слишком напугана для всего этого? Такая мысль заставила снова нахмуриться и погрузиться в пучину уныния и самобичевания.       Мэнтл был послан окончательно и бесповоротно…       А он?       Дурацкое шестое чувство упорно молчало. Поэтому оставался один единственный способ это выяснить. Но сперва…       «Сперва» растянулось на чуть подольше, чем он рассчитывал, но умудрился застать Зака почти одного после «делового» собрания в баре. Тронул его за плечо и кивнул в сторону двери.       – Пошли со мной.       – Что-то срочное?       – Да, – серьезно говорит Свит Пи. Срочнее не бывает. – Насчёт Хэйли. Я знаю, кого ты ищешь. – Зак мнительно прищурился. – Инфа стопроцентная.       Он тут же встает и идет за ним. Они оба выходят из бара, заворачивают за угол, туда, где не было посторонних любопытных глаз.       – Ты уверен? – говорит Зак и потирает кулаки. – Потому что, когда я найду ублюдка...       Свит Пи резко тормозит и оборачивается, заставляя собрата остановиться тоже. Тот смотрит на него непонимающе.       – Ну, вот и нашёл.       Зак недоверчиво моргнул.       – Что..? – он подозрительно оглянулся, будто рассчитывая увидеть здесь кого-то ещё, а потом, когда до него дошел смысл сказанного, окаменел. – Ты?       Свит Пи кивнул. Беседа была недолгой. Зак задал ещё только один вопрос:       – Она была против?       Он нервно дернул подбородком, что даже при недостатке воображения можно принять за утвердительный ответ. Туда же ему и прилетело. Зак был меньше его и немного ниже, но быстрее. Он почти не увидел замаха, только почувствовал, как что-то твердое врезалось ему в лицо. На миг звездочки заплясали перед глазами, как в мультфильмах про Тома и Джерри. Но Свит Пи устоял на ногах. Левая скула запульсировала резкой болью, в ухе зазвенело, и кажется, лопнула губа. Он провел по ней языком и ощутил во рту металлический привкус. Да, точно лопнула. И вместе с болью это принесло ему какое-то странное облегчение. Но он не успел вдоволь насладиться этим чувством.       – Какого чёрта, чувак?! – разъяренно вскрикнул Зак, продолжая наступать на него. – Это же моя сестра!       – Я в курсе. – Неправильный ответ. Зак снова вскинул кулак. В этот раз левый, поэтому удар вышел смазанным, но не менее сильным. Свит Пи отлетел на два шага назад, врезавшись в пустые деревянные ящики.       – Тогда какого, мать твою, хрена это было?! И что конкретно было? Вы..! Ты...?!       – Спятил?! Конечно нет! – обалдел Свит Пи. Ему хоть и сорвало крышу, это факт, но не до такой же степени! И осторожно добавил: – Только поцелуи и всё.       Зака это совсем не утешило. И не убедило.       – Она не твоя бывшая, с которой ты устраиваешь перепихон время от времени!       – Я знаю.       – И не девчонка, которую ты подцепил в баре! – не унимался Хайд.       – Знаю, – сквозь стиснутые зубы процедил Свит Пи.       – Это же Хэйли!!       – Вот именно! – не выдержал Свит Пи и проорал ему в ответ. Зак лишь крепче стиснул кулаки. А Свит Пи опустился прямо на землю. Голова немного кружилась, он осторожно дотронулся до лица и едва слышно зашипел. Зря. – В этом-то всё и дело.       Зак жестко ухмыльнулся.       – Да-а?! А что так? Типа неровно к ней дышишь? Ты?!       Свит Пи пробормотал «что-то в этом роде», смотря исключительно перед собой. А собеседник взбесился сильнее прежнего, думая, что над ним просто издеваются.       – Ну так дыши ровно! – эффектно прорычал Хайд.       – Не получается у меня ровно.       – А что так?! – снова повторил Зак, делая угрожающий шаг к нему навстречу.       Свит Пи подождал, когда тот приблизится к нему, поднял голову, посмотрев прямо в озлобленные глаза, и тихо произнес:       – Втюрился я… по ходу. – И как-то одновременно легко и тяжело стало, после того как он в этом признался. Не только Заку, но и себе самому. Особенно себе самому. Свит Пи задумывался об этом. Иногда. Но всегда отмахивался от подобных мыслей. Это же бред. Ахинея полная, нет?       Симпатия – да. Страсть – ещё как! Одержимость – возможно. Всё такое с ним уже было и не раз, но воспетая в песнях хваленая «любовь»… Вот уж увольте! Подобное есть, он не отрицал. Но не с ним. С ним такого не могло случиться. Это как с президентом. Ну, то есть Свит Пи знает, что тот существует, но лично с ним никогда не встречался.       И вот, сглазил. Не про президента, конечно же.       Он не хотел, но так случилось.       Зак молчал. Свит Пи ожидал, что тот снова разразится потоком ругательств. Но Хайд только хмурился, почти не моргая, прожигая его насквозь. Может, представлял, как снова врежет ему, а может быть это самое выражение в глазах Свит Пи выглядело очень уж знакомо.       – Ты? В Водопад?! – с сомнением уточнил Зак. И простой кивок был ему ответом. – И давно? – Свит Пи сделал неопределенное движение рукой, словно говоря «а чёрт его знает». – Какой-то странный способ ты нашел, чтобы это продемонстрировать.       – Знаю, что облажался. – И ещё как! Зарылся пятерней в волосы и сжал их. – Не хотел, чтобы так вышло. Честно.       – А просто поговорить с ней ты не мог?       – Да ты «гений»! – скептично хмыкнул он. – Я собирался вообще-то, но потом… – Потом был Мэнтл и Свит Пи обозлился. Совсем потерялся в сомнениях, зависти и ревности. – Тебе приходилось когда-нибудь задыхаться от ревности? – вдруг спросил он Зака. Не то, чтобы ему захотелось поговорить с ним о чувствах и всё такое, просто стало любопытно: это у всех так или он такой «уникальный»? – Это… это будто раскаленное стекло вдыхаешь. Оно жалит изнутри, – нестерпимо, мучительно, – разрывает лёгкие и тебя самого. И это…       – …это паршиво и отвратительно, – закончил Зак и скривился, как от зубной боли, а потом осторожно опустился рядом, согнув ноги в коленях и положив на них руки с опухшими костяшками. – Н-да, знакомо. Даже очень.       – Топаз? – предположил Свит Пи.       Прямо в точку.       – Ага.       – А ты..?       – А смысл? Тони видит только Шерил. – И это правда. Ему стало всё ясно ещё в ту ночь, когда они вломились в приют Сестер Милосердия. Всё было слишком очевидно. Он даже пробовать не стал, хотя до этого ещё продолжал думать, что может рассчитывать на взаимность с её стороны, и желательно в ближайшем будущем. Абсурд. Она ему нравилась, очень сильно нравилась. Кажется, он втрескался в неё по уши сразу как увидел. В неё невозможно не влюбиться. Тони не только невероятно красивая (если точнее, самая красивая девчонка, которую ему доводилось встречать), но и умная, сильная, дерзкая с редким чувством юмора. Особенная. И он искренне желал, чтобы она была счастлива, чтобы ей было хорошо, пусть и не с ним, но… он чувствует, что чувствует. – Иногда я за это её ненавижу.       Свит Пи, задумчиво ощупывающий скулу, понимающе вздохнул:       – Вот и у меня было так же.       Они немного помолчали. А потом Зак спросил:       – И что будешь делать дальше?       Свит Пи пожал плечами. А что тут можно ещё сделать?       – Извиниться, для начала.       Это было бы логично и правильно, только…       – Но не знаю, захочет ли Хэйли вообще меня видеть.       И Свит Пи замер, забывая дышать, когда Зак неожиданно сказал:       – Хм… если так подумать, она про тебя спрашивает. – Резко повернул к нему голову, и Зак поспешно уточнил, – ну, не прямо, конечно. Я говорю, что мы зайдем вечером, она спрашивает «кто именно» и когда не слышит твоего имени, мне кажется, Водопад становится чуть менее веселой, чем была секунду назад. Примерно во-о-от, – Зак свел вместе указательный и большой пальцы, оставляя между ними почти ничтожно маленькое расстояние, – на столько.       – Правда? – неуверенно и с надеждой спросил Свит Пи. – Странно…       – А я и не говорю, что она нормальная.       – Чувак, она, – задумчиво улыбнулся Свит Пи. Как бы объяснить, – она потрясающая. Смешная. Иногда сентиментальная. Нежная, открытая, хотя и бывает невыносимо колючей, как ёжик, – или Чертёнок, – и рядом с ней мне… удивительно спокойно и хорошо, как никогда.       – Ого! – присвистнул Зак, и на его лице появилось насмешливое выражение. – Мы вообще об одном и том же человеке говорим? Потому что одно из любимых развлечений твоей открытой и нежной надеть наушники, врубить что-нибудь тяжёлое и мочить зомбаков. Да ты оказывается романтик!       – Ой, заткнись! – как-то смущенно буркнул Свит Пи. Ему и самому ещё было не по себе от всего этого. Такое для него в новинку, но, тем не менее, ему понравилось, как прозвучало это «твоей».       Зак посмотрел на часы.       – Знаешь, её тренировка скоро заканчивается, так что если надумал извиниться, сейчас самое время, – он поднялся на ноги и ожидающе посмотрел на Свит Пи.       – Прямо в таком виде? – тот помахал рукой перед своим лицом.       Хайд ухмыльнулся краем рта, явно наслаждаясь увиденным. Врезал он ему не слабо.       – Ну, а что? Ей дай волю кого-нибудь пожалеть. В детстве то пса побитого домой притащит, то бездомного кота.       – Так я, по-твоему, бездомный кот или всё же побитый пес?       – Вообще-то я думаю, что ты идиот. Но как оказалось, к ним у неё тоже слабость.       Свит Пи рассмеялся и скривился, когда мышцы лица отозвались на это протестующей болью.       – Думаешь, шанс есть?       – Шанс? – Зак удивленно вскинул брови. – Ты меня не так понял, чувак. Я надеюсь, что Водопад тебя отошьет, но извиниться перед ней ты должен, как ни крути. Пора уже научиться смотреть друг другу в глаза и как-то нормально сосуществовать на одной территории. Тебе так не кажется?       – А я думал, ты на моей стороне.       – С чего ты взял? – улыбнулся Зак и протянул ему руку. Свит Пи схватился за неё, и тот помог ему встать. – Я всё ещё в бешенстве. Ты ведь лапал мою сестру! Скажи спасибо, что все зубы целы.       Свит Пи только покачал головой.       – Ты в курсе, что мне не нужно твоё разрешение?       Зак громко фыркнул.       – Ага, как же! Именно поэтому физиономия расквашена у тебя, а не у меня. Разберётесь сами, но, – Хайд резко помрачнел, а от улыбки не осталось и следа. Слова четко и жестко вылетали из его рта, будто он разговаривал с умственно отсталым, – теперь я буду очень, очень внимательно за тобой наблюдать.       – Я переживу, – не остался в долгу Свит Пи.       Но, несмотря на разбитое лицо, дышать стало чуточку легче. И он действительно идёт к ним домой и ждет Хэйли, обнимаясь с завернутым в полотенце льдом, что «любезно» предложил ему Зак. Но не жалуется. Думает. Что ей скажет, ну кроме извинений. Выслушает ли она его или сразу пошлет. Посмотрит на него или выгонит.       И она приходит. Зак быстро ретируется, оставляя их наедине, но с большой неохотой. Не доверяет. Что ж, справедливо и ожидаемо, и Свит Пи не обижается. Он вообще забывает о нём сразу же, как за ним закрывается дверь. Сейчас его волнует Хэйли. И только Хэйли.       Она бесшумно проходит мимо и его накрывает чувство дежавю. Как-то он уже приходил сюда, и тогда разговор тоже не задался. Хайд даже не смотрит на него, делает вид, что он просто предмет интерьера, который размещен не по фэн-шую. Её спина напряжена, а действия быстрые и точные, когда она готовит себе нехитрый ужин. Ещё немного и Хэйли точно сбежит от него.       – Привет, – говорит он и Хайд замирает.       Начать – самое сложное, думал он, но прогадал. Их беседа больше походила на прогулку по лесу, когда ты продираешься сквозь колючие, больно царапающие ветки. Её интонация тоже колючая и жалящая, обиженная. Но он продирается. Упрямо идет вперед, желая чтобы она, наконец, повернулась к нему. Теперь ему хотелось посмотреть ей глаза и выяснить, что он может там найти.       Испуг?       Тревогу?       Опасение?       Неприязнь?       Омерзение?       А может быть, ненависть? Он снесет все, но только не это.       – Чего ты хочешь, Свит Пи? М? – спрашивает она.       «Тебя» – почти сказал он, любуясь ею в отражении кухонного шкафа, но вовремя прикусил язык. И прощения. И - это не делает ему чести, - не ясно чего ему хочется больше. Наверное, и того и другого.       Все вместе. Сразу.       Немедленно.       – И вообще, знаешь, игнорируй меня дальше. У тебя это отлично получается! Это намного лучше, чем то, что ты обычно говоришь, даже если потом ничего не помнишь!       «Какая же ты наивная» – думает он, а вслух говорит: – Да всё я помню. Всё. Что говорил и что сделал.       Отчетливо и так словно это было вчера. Не может забыть, даже если б захотел.       – Но ты же сказал…       «А ты так легко поверила!»       – Мало ли что я говорил. Просто… Клянусь, я ничего подобного не планировал и я собирался извиниться, но, – её слезы и выражение ужаса на лице как падение. В самую темную часть его души. Он не мог даже пошевелиться, только падать, – я собирался извиниться сразу, как пробкой вылетел из подвала, потом вернулся, но ты… но ты была такая бледная и испуганная, что я растерялся и… Я струсил, Хэйли! – говорить об этом не стыдно. Стыдно, что он не сделал так с самого начала. Но вместо этого он выбрал самый легкий способ - бегство, хотя прежде никогда не считал себя трусом. – Хотел бы сказать, что всё дело в выпивке и не знаю, что на меня нашло, но в том-то и дело, что я знаю.       – И что же? – осторожно спрашивает она, а Свит Пи улыбается.       – А сама как думаешь? Ты же умная. – В отличие от него, потому что он повел себя как полный идиот. Если бы не его глупая гордость, если бы не умение всё преувеличивать, ничего этого не случилось бы. Ни тогда в школе, ни потом, в подвале бара. И сейчас она бы смотрела ему прямо в глаза, а не в свою тарелку. И возможно…       Хайд обернулась! И в её глазах нет неприязни и отвращения. Они удивленные и… обеспокоенные?       – Что с твоим лицом?! – изумленно воскликнула она, а Свит Пи с трудом сдерживается чтобы не рассмеяться от облегчения. Она его не ненавидит, это главное.       Он немного расслабился и даже шутил, хотя Хайд так и не поняла его юмора.       – У тебя ещё кровь, – замечает Хэйли и смотрит на его лицо с тревогой, а ему хорошо. Нравится, что она за него переживает. В груди странно теплеет, и это волнует его куда больше, чем синяки и ссадины. Он не стал ничего говорить, о том, как их заработал. Да и зачем? Это всё неважно, пустое. Всё заживет.       Она подходит к нему и неуверенно тянется к его лицу, чтобы обработать ссадину. Её прикосновения бережные, пропитанные щиплющей влагой антисептика, но он терпит. Даже это лучше, чем ничего. И когда, наконец, Свит Пи поймал её прямой взгляд, рискнул задать один из самых важных вопросов:       – Ты боишься меня?       Если скажет «да», то он больше никогда ничего не сделает, просто извинится и постарается отпустить. А если нет…       – Нет, хотя в отношении тебя трудно вычленить что-то одно, – слегка улыбается Хайд, а он на пару секунд подзавис. «Нет» - это хорошо, настолько, что пульс с нормального зашкаливает за сто ударов в минуту. Но вот остальное что ещё должно означать? – Это всё равно, что смотреть на пантеру, Свит Пи. Как выглядит, как двигается, как охотится и это красиво и страшно одновременно.       Это такой своеобразный комплимент или что, хотел подумать он, и мысль почти сформировалась в его сознании, когда её пальцы, теплые и осторожные дотронулись до его лица. И этот жест совсем не имел отношения к его ссадинам, а просто потому что ей так захотелось и это…       «Как же приятно», – Так что волоски на шее встали дыбом. Он закрывает глаза, не позволяя ей разорвать это прикосновение, сильнее прильнув щекой к её руке, словно напрашиваясь на ласку. Ему мало. – «Ещё! Трогай меня ещё»       И слова, что упорно не хотели складываться в предложения у него в голове, теперь слетают с губ совершенно свободно. Свит Пи говорит, почти не думая, словно всегда знал, что нужно сказать, что он хотел сказать ей уже давно. Как пришел сюда, именно к ней, с целым лицом и надеждой на то, что она испытывает к нему аналогичные чувства, умолчав о том, что без разрешения вторгся в её личное пространство и про те десять минут, которые провел с ней наедине без её ведома. Сказал, как он жалеет обо всех грубых словах, что говорил ей со злости и как относится к ней на самом деле.       Хэйли слушает, склонив голову на бок, и говорит, что действительно была напугана, но не совсем из-за него. Только наполовину. И это уже история.       Сейчас никто из них никуда не бежит.       Он тут, и она рядом.       Смотрят друг на друга.       Очень близко. Но недостаточно.       Свит Пи чувствует тепло её ладони на своем плече, даже сквозь плотную кожу куртки, вспоминая, как в темном подвале эти руки не оттолкнули его.       – Почему ты не ударила меня, почему…? – шепчет он ей прямо в губы, а она не отстраняется. Он знает, что они теплые, знает, они мягкие. Теперь собственное сердце подгоняет его, ломая рёбра, отдавая команды выяснить, насколько они вкусные.       – А сам как думаешь? Ты же умный.       А он вообще сейчас не думает. Не может, оглушенный собственным пульсом и её почти невыносимой близостью.       Его пульс.       Её выдох.       Их дыхание. Оно смешивается.       Губы.       Его на губах Хайд. Или её на его губах. Поди разберись, когда всё так…       Свит Пи представлял себе их поцелуй или как он целует её. И в мыслях всего было с лихвой: и страсти, и энтузиазма, азарта и нежности. Не хватало лишь одного – реальности. А сейчас всё реально как никогда.       И сладко. Мягко. Неспешно. Хотя хотелось схватить, прижать и не отпускать.       «Не торопись. Не торопись, – мысленно твердил он себе. Чего-чего, а снова напугать её своей несдержанностью он точно не хотел. Свит Пи всегда не хватало терпения. Ему хотелось всего и сразу. Но он не мог не признать, что в ожидании и медлительности есть и своя прелесть. Истома. Приятная слабость. – Не…»       Не получилось. Но Хэйли ничего не имела против такой нетерпеливости. И совсем не возражала против его ладоней, что аккуратно обхватили её талию. И чувства словно обострились. Он слышит и чувствует всё сильнее, чем обычно. Звуки, с которым встречались их губы, их дыхание. Мягкость, влажность и тепло прикосновений. Тепло её бедер, которое ощущает коленями.       Свит Пи нравилось всё это. Ему нравились её губы, горячие и гибкие, и такие же жадные и торопливые, как у него.       И он совершенно забылся в этом поцелуе. Потерялся.       Нет.       До этого он был потерян! А сейчас нашелся. Потому что Хайд больше не злится на него. Потому что она простила. Потому что он тоже нужен ей! Потому что и сама была потеряна всё это время, и, наверное, тоже наконец нашлась.       Они нашлись друг в друге.       И реальность больше не кажется сюрреалистичной и неправильной. Сейчас всё правильно. Даже его помятая физиономия, о которой он совершенно забыл. Разбитая губа пульсировала и потяжелела, стала слишком чувствительной. Он не сдержался. И тот его звук, в нем не было боли, разве что самую малость. Но даже она была приятной.       – Прости, – прошептала Хэйли. В голосе и в глазах беспокойство, на щеках румянец, а губы покрасневшие и припухшие. Прямо-таки зовущие ещё раз их поцеловать!       Всё импульсы и нервные окончания отозвались возмутительным протестом, когда она отстранилась. Не сейчас. Сейчас ещё мало!       – Ничего, Чертёнок. – Ему не больно, нет. Дело совсем не в этом. Свит Пи тянет её обратно. – Просто иди ко мне.       И Хайд поддаётся, даже не раздумывая, и первая касается его губ. Жмётся и льнет к нему так близко, что он практически слышит, как трепещет её сердце, прижатое к его груди. И его окутывает теплое, легкое благоухание гвоздики и апельсина. Зачаровывает.       Как же он скучал по ней всё это время!       Он целует её улыбку, она его ссадину на скуле. Его объятья сильные и уверенные. Не отпустит. Ни за что!       Сколько прошло времени? Свит Пи не знает. Когда хорошо, оно летит, как сумасшедшее. Когда плохо, тянется словно резина. Ему показалось, что минута, может даже меньше. Падающую звезду тоже видно не долго, но до этого мига она летит очень долго и упорно. И они как та звезда, шли друг к другу кажется целую вечность.       Реальность напоминает о себе внезапно. Громко и оглушающее. Они с Хэйли вздрогнули оба и будто очнулись. От неожиданности он разжал руки, и Хайд ускользнула, но осталась стоять рядом.       Они совсем не заметили появления Зака, который от души хлопнул входной дверью. Как давно он там стоит? Судя по недовольной физиономии – давно. А в глазах читался полу вопрос, полу утверждение «вот значит как».       Свит Пи победно улыбается и отвечает «да, всё именно так», так же взглядом.       Зак хмыкнул и вслух сказал:       – Я кажется помешал.       – Да тебе не кажется, – говорит Свит Пи, а Хэйли тихо смеется. – Ты немного не вовремя.       – А вам что прям не терпится? Срочно, обморочно, прям вчера? – ядовито осведомился Зак.       «Он всегда был такой заразой?» – про себя размышляет Свит Пи, потому что старший Хайд и не думал никуда уходить. А будто бы специально не хотел дать им возможности остаться наедине. Даже поговорить толком не получалось. Стоило открыть рот, как Зак начинал громко хрустеть сырными крекерами, предварительно умяв бутерброд, который Хэйли приготовила для себя.       – Он ведь никуда не уйдет, да? – спросил Свит Пи у Хэйли, невежливо ткнув в Зака пальцем.       – Ну когда я подросла и научилась говорить, спросила родителей о том же самом. Они, к сожалению, ответили отрицательно, – говорит она вполне серьезно, но глаза и губы улыбались. Ему. И Свит Пи снова захотелось её поцеловать.       Зак оскорбился до глубины души.       – Родного брата..! – возмущенно воскликнул он. – Вы тут уже часа два друг от друга не отлипаете, а я между прочим жрать хочу!       Свит Пи не злился за это его навязчивое общество, разве что чуть-чуть. На душе было легко и светло.       – Не суетись, – примирительно говорит он и встает со стула. – Просто начинай привыкать.       Зак только цыкнул на эту реплику и раздраженно закатил глаза. Пожалуй, ему и правда уже пора, хотя дико не хочется уходить, но Хайда не стоит лишний раз в это тыкать. Ему нужно время, чтобы с этим свыкнуться.       – Проводишь меня? – Свит Пи посмотрел на Хэйли.       – Уже? – расстроилась она.       Только сегодня, хочет сказать он. И завтра у них будет больше времени, а ещё послезавтра. И каждый день.       – Поздно уже.       – Вот именно! – не удержался Зак от язвительной ремарки, а Хэйли подарила брату такой многозначительный взгляд, что он едва насмерть не поперхнулся крекером. Они оставляют его кашлять на кухне, и когда за ними закрывается дверь, сказать «пока» оказывается не так-то легко.       Они вообще ничего не говорят. Нет глупых вопросов «и что теперь?», «что дальше?». Всё предельно просто и понятно, когда Хэйли делает шаг к нему навстречу, а он ловит её и крепко прижимает к себе.       Им не нужны слова. *86 по Фаренгейту (30 по Цельсию) **25 центов ***Children of Paradise Feat. Chantal Claret - I Want You to Want Me