Бензин

      На улице понемногу таяли зимние заморозки, земля пробивалась через снег и на улицу можно было выходить даже без шапки, но редкий теперь холодный ветерок всё равно заставлял носить головной убор в портфеле, на всякий случай. Наруто, не заботящийся о том, выглядит ли он круто или о своей прическе, ходил в зелёной, смешнючей шапке-лягушке до последнего, с детства не перенося даже малейшего холода, от чего Джирайя долго мучился, буквально спариваясь в собственной квартире, где лишь маленькому Узумаки было как раз. Но Саске рядом фэшн-катострофу терпеть не мог и заставлял Наруто снимать это недоразумение, но Узумаки дрался за лягушку на смерть, представляя, как его бедные уши замёрзнут и отпадут.       Такими их и застала подошедшая Тен-Тен — спорящими до искр из глаз, готовыми пустить в ход кулаки из-за шапки. Саске первый заметил её и в удивлении изогнул брови, пытаясь судорожно вспомнить имя постоянно тусующейся рядом с Рок Ли и Неджи девушки. Саске вообще был очень забывчив на имена и лица, постоянно путая всех, кроме Наруто, Сакуры и Итачи, которые с ним проводили очень много времени, некоторые особенно блондинистые прямо чересчур много. Когда Тен-Тен подошла к этим двоим достаточно близко, и Наруто, с его зрением орла, заметил девушку, то тут же расплылся в дружелюбной улыбке, помахав даже приветственно рукой.       Тен-Тен была хорошей подругой, общалась со всеми девочками в его классе, и даже с Неджи и Рок Ли, ходила в какую-то оружейную секцию, один раз продемонстрировав свои умения, чётким и даже грациозным движением запульнув снаряд из пюре в противного до скрежета зубов завуча Мадару, который в тот же день всю школу с ног на голову перевернул, в бессильной злобе пытаясь вычислить стрелка. Тен-Тен никто не сдал и ей, буквально, хлопали.       Это всё, что Наруто знал о Тен-Тен, и поэтому в его голове не было ни единой мысли о том, зачем девушка могла бы подойти к ним. — Привет, мальчики, — начала весело Тен-Тен, заправляя выбившиеся из двух тугих пучков волосы за ухо, — я буду вам очень признательна, если вы передадите Сакуре приглашение на моё день рождение в эту пятницу! Она не отвечает на телефон от слова совсем.       Последнюю фразу Тен-Тен произносит как-то даже обиженно, и Саске с Наруто понятливо вздыхают, переглядываясь. Когда Сакура болеет, она изолируется от всего мира, «оставаясь с самой собой наедине и в гармонии». Харуно после выпуска пойдет на врача, но такие методы выздоровления кажутся слишком древними, и Саске немного совсем опасается за будущих пациентов подруги. — Хорошо, Тен-Тен, конечно передадим. — говорит все с той же улыбкой Узумаки, — А где и когда?       Девушка чётко диктует время и адрес, пока Наруто записывает всё в заметки. Они уже прощаются, и Саске даже открывает рот, чтобы продолжить свою тираду про то, что ядовито-зелёные лягушки на голове десятиклассника выглядят как ёбаный ужас и крик о вечной девственности, как Тен-Тен торопливо добавляет: — Вы, кстати, вдвоём тоже приходите! Можете принести пластиковых стаканчиков, если хотите помочь, Неджи хоть и заказал целых пятьдесят, но мне всё равно это кажется слишком мало. Пока!       Саске даже смотреть на Наруто не нужно, чтобы знать, что у того горят глаза, и он точно пойдёт на эту вечеринку.       В своём порыве, Узумаки буквально летит до Сакуры, под недовольное бурчание Саске под ухом. На пороге квартиры Харуно, их встречает нечто розоволосое и немного с зелёным оттенком лица, от чего подругу становится жалко, и когда ещё Саске говорит про вечеринку, к которой Сакура ну физически не успеет оклематься, это нечто становится ещё и с самым жалостливым лицом на планете. Наруто и Саске пытаются, конечно, подругу утешить, но та их прогоняет, с соплями и слезами. Парни идут первое время молча, но потом всё же Наруто говорит, что Сакура выглядит ну пиздец как плохо, что Саске молчаливо поддерживает, добавляя, что, если Сакура захочет, она всё равно придёт на это день рождение, пугая всех своими пятьюдесятью оттенками зелёного.       Они прощаются на привычном месте, и Наруто, оставшись один, сначала вытаскивает шапку, а потом, пряча улыбку всеми возможными способами, думает о том, что Неджи тоже будет в пятницу у Тен-Тен, они, всё же, хорошие друзья, да и раз он заказывал там стаканчики… Вплоть до назначенного вечера у Наруто почти не сходит улыбка, на что Саске шипит и заявляет, что на вечеринку пойдёт лишь для того, чтобы увидеть, как Наруто в очередной раз облажается. Узумаки даже не обижается.       У него вновь грандиозные планы, вновь загоревшееся желанием извиниться перед Хьюгой одно причинное место, которое не даёт усидеться на месте, рисующее в голове картинки его долгожданного извинения и объяснения перед Неджи, после которого они ну просто обязаны стать друзьями, чего Наруто хотел даже больше, чем увидеть злющее лицо одноклассника. И место просто идеальное, они будут вдвоём в одном доме несколько часов, все напьются к херам собачьим, а Неджи, Узумаки помнит, не пьёт, и им никто не будет мешать, атмосфера будет расслабленная и довольно приятная. Наидеальнейший момент для извинений, в этот раз Наруто пытается забыть о существовании слова «страх» вообще, выбирая вместе с Саске несколько часов наряд для вечера, чем последнего вводит в состояние уныния. Общими силами и с горем пополам, они находят такой наряд, который «не слишком расфуфыренный, чтобы никто не думал, что я его тысячу лет выбирал» и «не прям бомжарский». Наруто, довольный, с пачкой одноразовых стаканчиков в одной руке, и под руку с уже утомившимся Саске, приходит к дому Тен-Тен, опоздав на полчаса из-за дороги.       Наруто активно стучит в дверь и стреляет в Саске улыбками в стиле уже победителя, но буквально через секунду, когда дверь им открывает Неджи и просто молчит, смотря только на Наруто с тенью улыбки, Узумаки сдувается, будто шарик, растекается в лужицу, и мямлит жалкое приветствие, не в силах уже с места сдвинуться. Саске, заранее знающий, что вся эта уверенность Наруто сравнима с мыльным пузырём, с обречённым вздохом опять берёт всё на себя, здороваясь за них двоих, понимая, что предсмертного хрипа Узумаки не услышали, теперь сам ведет Наруто вглубь квартиры, перехватывая даже пачку стаканчиков. Неджи за ними растворяется в толпе. Как только Хьюга перестаёт быть в зоне видимости, Наруто приходит в себя и тут же ловит осуждающий взгляд Учихи.       Вместе они отдают уже немного порозовевшей Тен-Тен стаканчики, говорят с ней о том, почему не пришла Сакура, обещают передать пожелания выздороветь, и вообще поддерживают беседу, даже Саске иногда бросает пару слов, небывалая активность от Учихи, между прочим. Наруто говорит, что это всё влияние шумных подростков, сквозь которых они ходят всё ещё под руку, потому что так удобнее и надежнее. Саске не соглашается и приносит откуда-то два стакана с, определенно, водкой, режущей нос своим запахом. Наруто, с чутким обонянием, тут же морщится, зато Саске-желудок-чёрная-дыра выпивает всё залпом, как и следующие несколько порций, не дрогнув ни одним мускулом, лишь острые скулы его краснеют.       Окосевшего и на всё согласного Саске уводит, под данное Наруто честное слово держать руки при себе, Карин, ученица одиннадцатого класса и дальняя-дальняя родственница Узумаки, с которой у самого Наруто довольно тёплые отношения, и ей Наруто действительно может доверить Саске. Тем более, жаждущему теперь веселья другу было бы невероятно скучно со скромно сидящем на диване Узумаки, теребящим в руках не начатый стаканчик водки, видимо, смешанной с апельсиновым соком. Наруто решительно отставляет стаканчик на стол, и его тут же кто-то выхватывает, что не вызывает удивления.       Наруто много думает. В первую очередь, конечно, о Неджи.       Хоть и какофония из галдящих подростков и модной музыки насилует немного уши, это не мешает размышлять о всяком важном, например, о своей непонятной трусости и чувстве, которое заставляет кончики ушей краснеть. Наруто, соглашаясь с Шикамару мысленно, правда как-то очень странно пришел от ненависти до стеснения перед Хьюгой, который сейчас уделяет Узумаки слишком много внимания по сравнению с началом года. Наруто не говорит, и, даже когда вспоминает об этом, то краснеет, но после того-самого-ужасного-дня-с-кладовкой он ловит взгляды Неджи, и внутри у него все сжимается в нихуёвый такой узел из кишок. Его странные, непонятно какого цвета глаза, останавливаются прямо на затылке или профиле шумного одноклассника, и это, блядь, чувствуется. Всю эту чрезмерную реакцию организма и свои эмоции уже от простого взгляда, Наруто списывает на до сих пор дерущее горло желание извиниться за всё то, что он наговорил, наделал и просто за своё свинское поведение, с которым на данный момент Наруто полностью смирился. Разбитая гордость уже не пытается защищаться нелепым «он первый начал», а достойно принимает то, что ничего Неджи не начинал и не заслуживал. Узумаки всегда считал себя хорошим человеком, он бы никогда не смог обидеть кого-то невиновного, но этот Неджи буквально не мог оставить Наруто в покое своим бездействием и загадочностью, от которых внутри наперегонки росли ярость и интерес, и сейчас, почти на сто процентов честный с собой Наруто, признаётся, что все эти оскорбления не были с конкретной целью оскорбить, нет, лишь привлечь внимание. Наруто было стыдно за это, и только поэтому и были узлы в животе, краснеющие уши, невнятная речь, разбегающиеся, как тараканы на кухне от света поздно ночью, мысли при виде одноклассника, перед которым Наруто виноват. А вот мыслей и желаний провести руками по, Наруто уверен, шелковистым волосам, взять в свои неуклюжие лапищи изящные ладони, смотреть, не боясь, прямо в хуй-знает-какого цвета глаза, рассматривая, наконец, поняв, что это за оттенок, не было. Вот совсем не было, Наруто не просыпался, потный, на своей кровати, пугаясь разных снов, где появлялось бледное лицо, не думал, иногда, о том, что Сай прав, не вспоминал, что именно захотел сделать, когда увидел впервые улыбку Неджи, когда тот гладил собаку. Не было этого всего, Наруто просто стыдно.       Неджи подсаживается вальяжно, пьяно, закидывая руки на спинку дивана, и, на не то, чтобы ахуевший, взгляд Наруто, отвечает: — Ли ни в коем случае нельзя пить, я все удары принимал на себя.       Наруто тупо, как болванчик, кивает, понимая, что Неджи принимал сегодня не только удары, и не может отвести от него взгляда, понимая, что, может быть, это единственный раз, когда он будет так близко, когда можно так смотреть. Будто не евший несколько недель хищник, Наруто жадно, долго, в трезвой голове отмечая малейшие детали, рассматривает. Подмечает прикрытые глаза, немного уставшие, в полумраке комнаты больше отдающие чем-то серым и тёмным, небрежно разметавшиеся волосы, выпавшие из слабого хвостика, оставляя фиолетовую ленточку висеть где-то там, в густоте «гривы», покрасневшие щёки, чуть подрагивающие руки и улыбку. Губы изогнулись как-то совсем иначе, изгиб лёгкий, доброжелательный, будто открытый, но всё равно с какой-то тайной. Неджи Хьюга улыбался хитро и пьяно. — А где твой парень? — Наруто почти хочет кричать, потому что это их второй разговор за всё это блядское время, и он, самый болтливый из класса, не может придумать, что ответить. — Саске ушёл к выпускникам, — у Узумаки предательски дрожит голос, срывается на высокие ноты, будто снова пубертат, но он всё ещё пялится на Неджи, — И он не мой парень. — Но ты сразу понял, о ком я спрашиваю. Точно ли не твой? — голос Хьюги отдаёт игривостью, и это что, блядь, флирт? Наруто начинает потеть, краснеть, всё одновременно, но взгляд отвести не получается физически. — Это же очевидно, даттебайо, вся школа про нас так говорит. — ответы даже практически логичные, не тупые, и это победа, считает Наруто, но больше из себя ничего выдавить не может.       Неджи непонятно хмыкает, и замолкает тоже, не сводя взгляда с Узумаки, под которым последний чувствует, как плавится. В голове миксуется музыка, разумные мысли, предательски покинувшие его, и голос Саске, кричащий об идеальном моменте. — Ты чё пялишься, Узумаки? — роняет ленивое Неджи, и у Наруто слетают тормоза.       Проглатывая вязкую слюну, Узумаки собирается со своими двумя оставшимися клетками головного мозга, строит в голове простое, но ждущее своего выхода слишком долго, предложение: — Извини меня за всю ту хуйню, что я творил! — говорит быстро, чтобы не передумать, Наруто, отводя, наконец, будто приклеившийся навсегда к Неджи взгляд куда-то на толпу, успокаивая себя, часто-часто облизывая губы. От Неджи нет ответа, и Наруто решает продолжить: — Мне действительно жаль, даттебайо, что я доставал тебя всё то полугодие, не давал проходу, возможно, сильно задевал своими тупыми выходками, я до сих пор не особо осознаю, почему так приставал к тебе и вёл себя с тобой, как мудак последний, но сейчас я-- — Это всё очень мило, будь я немного пьянее, я бы расплакался, но меня сейчас буквально стошнит, Наруто, отведи меня до туалета.       В какой-то степени, это даже романтично, придерживать волосы Неджи, пока тот блюет, и похлопывать его по напряженной спине, приговаривая, что ему обязательно станет легче. Конечно, Наруто ожидал немного более традиционного их примирения, но и так сойдёт.       Как настоящая заботливая мамочка, Наруто умывает Неджи, укладывает его где-то в спальне, скинув с кровати уже чью-то вышедшую из игры тушу, подталкивает под бока одеялко, и вообще не может перестать улыбаться, осознавая, что весь вечер касался Неджи, разговаривал с Неджи, заботился о Неджи.       Дождавшись, пока Хьюга засопит, Наруто не может удержаться, и гладит одноклассника по волосам, отмечая, что они ещё мягче и приятнее, чем он ожидал. Узумаки ещё долго сидит, просто рассматривая одноклассника, в голове как-то слишком пусто, да и думать ни о чём конкретном не хочется, но уйти всё-таки приходится, это уже правда начинает выглядеть крипово.