***
Тем временем, Мэри в очередной раз удалось отодвинуть свадьбу под предлогом того, что она всегда мечтала выходить замуж не осенью, а весной, и другое время года не сможет ей доставить полноценного удовольствия. Родственники, кажется, начали догадываться о ее нежелании, но ничего не подозревали о Роберте, поэтому решили, что к марту девушка, наконец, «перебесится». Рой был проницательнее. На приеме 19 августа у них с Мэри возник вот такой разговор: Мэри беседовала с матерью Роя сухо и холодно, периодически переходя на дерзкий и категоричный тон, и жених решил поговорить со своей невестой об этом. Он подошел к Мэри, когда она забралась на окно, украшенное желтыми и оранжевыми цветами, напоминающими календулу, и произнес: - Мэри, может, мне это только кажется, но ты, как будто, не любишь мою мать? Мэри рассердилась и спрыгнула вниз. - Мне нет никакого дела до твоей матери, так что я вовсе не «не люблю» ее. Просто все, о чем она говорит, кажется мне вздорным и непонятным. - Судя по всему, тебе кажется, что и со мной тебе не о чем говорить?! – казалось, Рой был всерьез расстроен ее злыми словами. – Но пойми, все это не может продолжаться бесконечно. Иначе, как мы с тобой будем жить, если нам даже не о чем говорить? Или ты специально тянешь время так, что порой я даже не могу понять, помолвлены мы или нет? Мэри резко вдохнула воздух и решила для себя все немедленно рассказать Рою. И о своей любви, и о том, что она ходит на краю измены, но, почему-то, смогла себя пересилить в жажде откровения и в этот раз. Она отвечала сухо и глухо: - Не могу понять, почему тебе столь необходимо со мной разговаривать. Найди себе уже друзей, наконец, если у тебя их нет, вот с ними и болтай о жизни, а меня не трогай! Кровь прилила к его и ее лицу, Мэри заглянула в глаза Роя и поняла, что ей противно от самой себя за то, что она делает ему больно. Он вовсе не был ей неприятен, и она стала понимать, к досаде, что Рой может испытывать к своей невесте что-то большее, нежели она сама к нему. Рой заговорил мягко: - Я думаю, почему ты никак не можешь найти между нами общих интересов, и может быть, их действительно нет, но я желаю тебе только хорошего, Мэри, уж в этом-то ты можешь мне верить. Я хочу сделать тебя счастливой, и тебе никогда не придется даже задумываться о черных днях. Их просто не будет существовать для тебя, и твоя жизнь, она будет ровной и спокойной, а разве это не то, чего тебе надо, дорогая моя? Мэри досадливо отвернулась и ничего ему не ответила. Она тосковала по Роберту и его губам.***
Вечером 5 сентября, в среду, Роберт закончил свой трудный, из-за отсутствия привычки каждодневного труда, рабочий день, вышел из госпиталя и, ничего не сказав Оскару, (Оскар и сам редко ночевал дома, не говоря уже о том, что постоянно приводил разных девушек) направился за город. Было тихо-тихо, и осенняя ночь все еще пахла летом. Роберт волновался, и в горле у него часто пересыхало. Когда он шагнул в лес, ему самому показалось, что он сошел с ума, а записка от Мэри ему попросту привиделась. Шорохи и звуки были таинственными и странными, тени от деревьев походили на неизведанных чудовищ, а огонечки, мелькавшие то тут, то там, казались началом жуткой сказки. Роберт пробирался в глубь леса, на ту опушку, на которую указала Мэри, и ему было одновременно и холодно, и жарко, и страшно, и сладко. Роберт присел на холм, поросший мхом, и прислушался. Вдруг, ему почудилось, как где-то совсем рядом кто-то хрустнул веткой и проворчал: - И вот скажи, ради чего ты вытащила меня шататься в темноте по лесу? Чтобы только взглянуть на твоего героя-любовника? Роберт обернулся и увидел, как, словно бы из ниоткуда, перед ним возникли две девушки в ослепительно-блестящих платьях. Мистер Эй даже зажмурился, но очки не снял. Он узнал в одной из девушек – золотисто-русой, в серебряном одеянии, свою Мэри, а вот другая леди – белесая, в травянисто-зеленом костюме, была ему незнакома. Чужая девушка казалось чем-то недовольной и до ужаса забавной. Мистер Эй никогда раньше не видел настоящих фей, но понял, что от этой особы не оберешься насмешек. Роберт бросился к Мэри, Мэри бросилась к нему, и их руки переплелись. - А я верил, что ты обязательно придешь, - счастливо улыбнулся Мистер Эй. – Я верил, что ты сможешь сбежать от своего отца, чтобы увидеться со мной. Я так понимаю, я могу рассчитывать на это, как на «да»? - И вы, Мистер Эй, полагаете, что я специально мчалась из дома на свидание с вами? – рассмеялась Мэри. – Роберт, скажи же мне, ты действительно так считаешь? – В ее глазах плясали лукавые искорки, и Мэри, скрывая их, спрятала голову на его груди. Роберт сцепил объятия в крепкий замок, и ничто бы им на свете не могло помешать, если бы не ехидный голос белокурой спутницы Мэри. Она как раз закончила вычесывать из своих волос колючки и решила пообщаться хорошими с людьми. - Мистер Эй, а вы не боитесь просто так встречаться с феями здесь, в Ирландии? А вдруг мы вас заколдуем, превратим там, в жабу? Я думаю, что жабой быть весело – она скачет и молчит. Или камнем, как вам? Камень вообще лежит себе целыми днями спокойно – красота! Мэри расхохоталась громко и заливисто, но не отошла от Роберта ни на шаг. Наоборот, поманила свободной рукой подругу. - Хелен, иди же ты сюда. Я вас познакомлю. Хелена с видимым неудовольствием приблизилась к холмам и рассмотрела Роберта оценивающим взглядом исподлобья. - Очень приятно, - наконец произнесла она. – Мэри, конечно, не подарок, но и вы, как я погляжу… - И вдруг нервно рассмеялась, а ее щеки покрылись румянцем, но тусклый свет луны не мог этого обнаружить. Хелен чувствовала себя не в своей тарелке, ей не нравилась сама ситуация, она заранее предчувствовала все проблемы, и вот теперь переживала, как бы все не обнаружилось. Потому и продолжала сверлить Роберта взглядом, держась от парочки на почтительном расстоянии надзирателя, а от собственного смущения двигаясь неловко и скованно. Мистера Эйя тоже тяготило присутствие Хелен и значительно сдерживало его пыл. Они с Мэри ходили кругами по опушке, смеялись и о чем-то быстро-быстро говорили. Потом они присели на один из холмов, и Роберт прямо в траве вложил в руку Мэри золотые сережки с капельками аметистов. - Это мамины, - прошептал Мистер Эй. – Но когда я заработаю, я куплю тебе еще разных, сам. Мэри захотела надеть подарок тут же, в темноте движения были не слишком точны, и ей стало больно, когда она пару раз попала застежкой в кожу уха. Но Мэри упрямо застегнула замочек и протянула Роберту вырезанный из дерева кулон. - Вот это, - сказала она. – То, что поможет тебе связываться со мной всюду, как ты захочешь меня видеть. Я почувствую это. И ты почувствуешь, если того же захочется мне. А это вот, - в руках у Мэри оказалась вещь, напоминающая шариковую ручку. – Ключ от Страны фей. Ты сможешь приходить на эту опушку, открывать этим ключом дверь в наш мир. Но это на крайний случай. Я сама сюда буду заглядывать к тебе, как только смогу. Перед расставанием Мэри словно чего-то испугалась и стала покрывать лицо Роберта короткими и быстрыми поцелуями, как будто боялась, что его у нее вот-вот отнимут. Они еще долго сидели так вдвоем, пока Хелен не начала в очередной раз возмущаться, что им с Мэри пора домой. Целуя девушку на прощание, Роберт сказал: - Каждый день в это же самое время я буду приходить сюда, принесу с собой все, что ты скажешь, возьму палатку и буду ждать тебя здесь, только ты вырывайся ко мне чаще! Мэри запрокинула голову, и Роберту показалось, будто в серых глазах подруги стояли слезы. Словно бы она приносила себя в жертву чему-то непонятному и неконтролируемому, но все равно готовилась прыгнуть в эту бездну. Мистер Эй был тронут тем, с какой смелостью она ради него порывает со всеми условностями и мысленно пообещал себе никогда и ничем не обидеть свою возлюбленную.***
Через пару дней отец Мэри и ее брат отправились на охоту, взяв парализующие стрелы, а Мэри осталась с бабушкой. Но старушка была слишком напугана слухами о предстоящей войне с одним из князей эльфов, поэтому, закрылась в доме и принялась вязать, вздрагивая от каждого шороха со стороны лугов. К вечеру Мелисса успокоилась и заснула прямо в кресле. А Мэри, ждавшая только этого, забралась к себе на второй этаж, взяла зонтик, открыла окно и выскользнула на улицу. Пролетев полторы мили, она остановилась на знакомой опушке и сжала деревянный кулон. Она ждала Роберта, и Роберт вскоре подскочил к ней сзади, обняв ее за талию. - Привет, - он поцеловал ее, приподняв над землей до своего роста, а Мэри испуганно улыбнулась, но проговорила: - Хотела бы я, чтоб меня носили на руках. Роберт среагировал мгновенно, и Мэри поняла, что не чувствует под собой землю. - Надорвешься! – прокричала она, цепляясь за его плечо, но Мистер Эй только рассмеялся. - А вот и нет. Не бойся. Ты не боишься? Судя по тому, как Мэри судорожно вцеплялась в Роберта обеими руками и ногами, она все-таки опасалась, что он ее уронит. Ей даже стало смешно – до Лондона она летать не боится, а на высоте полутора метров трясется от страха. Роберт опустил Мэри на траву, и они пошли вдоль по тропинке прочь из леса мимо развалин старого замка, где наверняка обитали приведения. Но Мистер Эй обещал, что они никогда не сунутся к ним, и Мэри поверила ему. Вдруг, Роберт сказал: - Эй, а поехали со мной в клуб. Мой друг Оскар был бы рад с тобой познакомиться. Ну, ты же представила мне Хелен, а Оскар знает, что у меня появилась ты. - Все знает? – Мэри прищурилась. - Ну, кроме того, что ты фея, все, - ответил Роберт очень серьезно. Он помог девушке перелезть через каменную ограду, подхватив ее на руки, спрятал в ближайших кустах зонт и поймал такси. Мэри никогда еще не ездила на машине и нервничала, что сделает что-то не то, но все прошло буднично, Роберт сам заплатил за проезд, открывал и закрывал перед ней двери. Благо, Мэри ничем внешне не отличалась от обычных человеческих девушек – на ней были белые шорты, кроссовки, яркая блузка с пайетками – все это досталось ей от Анны, которая иногда спонсировала кузину одеждой, не проходящей таможенный досмотр Артура. Мэри, как завороженная, рассматривала человеческую молодежь. Здесь были странные люди во всем черном, в плащах и шипованных ботинках – Роберт объяснил ей, что это готы, и их движение становится модным. У мотоциклов сидели агрессивно разодетые девушки с начесами и в очень коротких юбках – Мэри невольно примеряла их образ на себя. Все шумели, курили, кричали, пили пиво и пели. Парни в разодранных джинсах с бахромой принесли гитары, где-то в доме на первом этаже с грохотом захлопнулась форточка. А толпа расхохоталась, погружаясь внутрь ободранного здания, названного «клубом». Мэри и Роберт ждали Оскара на улице, сидя на бетонном возвышении и даже успели замерзнуть. Мистер Эй отдал Мэри свой пиджак, и теперь раздраженно курил, вспоминая друга всеми ласковыми словами. Оскар влетел во двор минут через пятнадцать, отчаянно газуя. Его Ауди встала на дыбы, как конь, укрощаемый смелым ковбоем. Оскар вылез из машины и ослепительно улыбнулся Мэри. - Здорово, я Оскар. А ты… - Мария, - Мэри кивнула Оскару и показала свои не менее белые, чем у него, зубы в оскале. - А ты какая Мария, - не унимался Оскар. – Есть Дева Мария, а есть Мария Магдалина, ты какая из них? Мэри вопросительно поглядела на Роберта, и тот машинально шагнул вперед, подав руку другу. - Ни та и ни другая, - ответил он за нее. – А ты, Оскар, слишком долго топаешь, мы устали тебя дожидаться. Оскар переминался с ноги на ногу в довольно развязной позе. В руке он крутил ключи от машины и нетерпеливо подал голос: - Пошли, что ли, в клуб, потанцуем там немного и баиньки. Оскар еще раз осмотрел Мэри с ног до головы, и, видимо, остался доволен увиденным, потому что даже присвистнул и показал девушке большой палец. Мэри показала ему палец в ответ, стараясь сделать так, чтобы ее жест выглядел непринужденным. Она не слишком хорошо разбиралась во внешних знаках и кодах, поэтому отвечала на все без разбора. В клубе играла разная музыка, и Мэри было непривычно слышать столько новых направлений и вбирать в себя потоки дисгармоничного шума. Сначала ей было весело, потому что она любила танцевать среди множества людей, а Роберт ни на шаг не отходил от нее, но потом ей захотелось спать. Она вспомнила про бабушку, и ей стало не по себе от того, что ее уже могли хватиться. Она прошептала Роберту о том, что ей пора возвращаться назад, и Мистер Эй кивнул сначала ей, потом Оскару и бармену. Зазвучала приятная медленная мелодия из популярного фильма, Richard Sanderson – Reality, и Роберт плавно повел ее в центр круга. На всю жизнь Мэри запомнит эту песню, а этот вечер будет казаться ей одним из самых счастливых и свободных дней. Впереди будет еще много бурь и снегов, но пока Роберт прижимал ее к себе, она обняла его за шею обеими руками, привстав на носочки, чтобы дотянуться до его плеча, музыка манила и звала куда-то за грань изведанного, обволакивая все вокруг чем-то теплым и интимным. - I dream of loving in the night and loving seems alright…(Прим: «Ночами я мечтаю о любви, и эта любовь кажется настоящей».) Растекался сладкоголосый певец, а Мэри хотелось умереть – так она была счастлива.