Can we dance?

Час дня, середина четвёртой пары, скучная лекция, начитываемая монотонным голосом, что только усиливает желание наконец уйти домой. Если не спал толком всю ночь, очевидно хочется только спать, а не вот это всё. Когда засыпаешь на ходу, нет ничего хуже скучной пары или пары физкультуры. Солнце слепит через окно так, что Феликс не может не щуриться, лучи, проходя через окно, становятся будто ещё жарче, хотя куда там больше, и хочется просто залезть под парту от этого. В апреле должно быть куда прохладнее, не такая температура, не такое жаркое солнце и душно не так, думает Феликс, недовольно пытаясь найти как устроиться так, чтобы лучи затрагивали его как можно меньше. Пекло. Феликс любит весну и осень любит, когда ещё не жарко так, как в аду, не душно, не слепит и не давит на виски так, что голова трещит, давление стремительно пытается превысить температуру солнца, но уже и не холодно так, что влажный и тяжёлый ветер задувает в любую щель, бьёт по лицу, кусает за пальцы и нос, а кожа одновременно чешется и немеет мёртвенно. В Сеуле более разнообразный климат, чем в Сиднее, родном городе, где температура весь год от плюс пятнадцати до тех же плюс тридцати. В Сеуле бывают резкие перепады температуры из-за плохой экологии, они уже четвёртый год ставят Феликса в тупик, как и снег. Снег Феликс любит, но любит обычно только из окна смотреть на него, трогать, но не находясь на ужасном холоде при этом. Родившись на юге, тяжело воспринимать другую температуру, но Феликс медленно привыкает, так что сейчас его даже и не удивляет, что днём так жарко, почти как в мае должно быть, а ночью, как в самом конце сеульской зимы, уже не холодно особо, но ветровку надеть даже на худи не особо хватает. Весь день, как и прошлую ночь, в голову то и дело, что лезут мысли насчёт того Хёнджина, после каждой встречи с которым всё внутри путается. Вчера, в четверг, было специальное вечернее выступление Хёнджина в том же клубе, про это Феликс узнал случайно, Цзыюй уведомила, ей сообщение с приглашением пришло. Оно было назначено на одиннадцать вечера и до часу, Феликс представить не может, как после этого Хёнджин шёл на пары (он вообще учится?), это же нереально. Он ведь тоже танцует и он знает, как чувствуешь себя на утро после такого, а пойти на пары после этого даже звучит пугающе. Голова болит даже от простой мысли об этом. Сегодня будет ещё одно выступление, видимо, парни работают всё же больше двух раз в неделю, по ночам перед парами это адский труд, интересно, как они вообще себя после этого чувствуют? Феликс даже представлять особо не хочет, он и сам порой занимается до середины ночи, отрабатывая движения нового танца или кавера, но это не на постоянной основе же, не постоянно по паре раз (а то и больше) в неделю ведь. Как Хёнджин успевает всё вообще? Насколько он устаёт? Феликса передёргивает. По правде говоря, он не уверен, пойдёт ли сегодня в клуб, это слишком утомляет, слишком тяжело и напрягающе, да ещё и надо поправлять долги по учёбе, которых поразительно много, а не проводить все вечера в сомнительных заведениях, но в то же время часть сознания понимает, что Хёнджин, возможно, будет его ждать, сам ведь упоминал? Хотя с чего бы, вряд ли, скорее это была банальная вежливость или попытка заманить больше клиентов для своих процентов от выступления. Но Феликс сомневается, что этот Хёнджин может быть таким, однако кто знает. Минуты на телефоне почти не сменяются, Феликс думает поставить в следующий раз на секундомер и считать секунды, так медленно всё тянется. В его тетради давно уже идёт обратный отсчёт «13:45… 13:46… 13:47», Феликс шумно выдыхает и отбрасывает ручку, четыре пары это совсем уже перебор, про пять он молчит. Домой он приходит к пяти часам, они с Юкхэем до этого зависают в кфс и ржут, как гиены, над тупыми видео, доедая второй баскет дуэт. Юкхэй много расспрашивает его про клуб и этого самого Хёнджина, какой он, почему Феликс так зациклен, в ответ на что получает краткий пересказ всех событий и «он не такой уж и скучный». Любой другой человек давно бы понял, что под этим скрывается что-то большее, чем сухая характеристика, но это Юкхэй, он такого совсем не видит, не потому что он плохой друг, нет, он лучший друг во всём мире, который полезет за тобой в огонь и душу продаст демону ради тебя, у него большое сердце. С Юкхэем Феликс познакомился года три-четыре назад, когда тот почему-то резко решил, что хочет быть с ним друзьями, и сначала это было реально пугающе, его приходилось обходить за километр, а потом Феликс и сам упустил момент, когда они сблизились так, что почти срослись. Когда они познакомились с Цзыюй, та думала, что они встречаются, как минимум, причём думала так довольно долго, да и не только она. На самом деле, это понять можно, он и Юкхэй почти всё делают вместе — вместе прогуливают пары, вместе проводят свободное время, вместе играют в игры, вместе смотрят одни и те же сериалы, едят одну и ту же еду и даже вещи покупают вместе часто, потому что вкус в одежде похож, как и в другом. Цзыюй даже говорит, что у них черты лица и эмоции похожи, как-то даже фото накладывала их друг на друга, чтобы доказать, это ломает головы. Но это не отменяет того, что Юкхэй совсем не понимает намёков, не видит, когда с ним неискренни и совершенно недогадливый в плане чужих чувств, вот в абсолюте, почти до сатиры. Юкхэй никогда не понимает, что в него влюблены или что кто-то влюблён вообще, сложно понимает, что кому-то грустно или плохо. Казалось бы, невозможно быть настолько непонятливым, но нет, возможно, и дело не в том, что ему всё равно на чувства других нет, никогда такого не было, Юкхэй всегда волнуется насчёт того, что кому-то плохо, он и сам поникает, пытается тормошить всеми силами и поддерживать людей, веселить. Это абсолютно всегда криво, но настолько искренне, что любое сердце растает. Будь Юкхэй немного внимательней, он заметил бы, как его друг нервно кусает губы и что его интерес к Хёнджину становится больше, чем интерес к пустому парню со сцены, но он не дотянул в этом скилле, так что нет, он не замечает ничего, пихает Феликса в плечо и спрашивает, как вечер проведёт. Феликс отвечает, что, наверное, снова пойдёт в клуб, на что Юкхэй спрашивает шутливо, не втюхался ли друг. Феликс давится колой и смотрит огромными глазами, но Юкхэй только смеётся, всем видом показывая, мол, шутка, бро, ты чё. Тупые шутки, отвечают ему на это, забавно кривляя голос в юкхэевой манере, тем самым вызывая ещё больше смеха. На улице уже не так солнечно, когда Феликс возвращается домой, соответствуя его смешанному настроению, которое он сам разобрать не может. Выступление назначено на двенадцать и до половины второго так точно, а завтра вставать рано, Феликса бы это не особо волновало, но он уже неделю точно толком не спит, а сегодня перед парами от силы часа три спал, поэтому он и решает лечь перед тем как пойти в клуб, про себя пошутив про старость и сам с этого посмеявшись, ему всего восемнадцать, совсем ничего. Заходя домой, он чувствует себя сразу на процентов двадцать легче и лучше, будто разом на пол падает огромная часть напряжения, до этого давящая на плечи и грудь, поэтому он перед сном решает выпить чая с чипсами, которые он купил по дороге. С похода в кфс прошёл почти час из-за дороги, а ели они чуть ли не в самом начале похода, так что места в желудке хватит на пачку чипсов, делает вывод в своих сложных подсчётах Феликс и ставит чайник. От безделья он начинает смотреть на ютубе всякие бесполезные видео, в конечном итоге выходя на канал своей команды, где на главной странице видео с ним и Чэён (у нас только пацаны и йо, хип-хоп, но она такая крутая, как мы можем её не взять, как сказал лидер Бан), супер способная и самозабвенная танцовщица, которая вот совсем недавно присоединилась к ним. Они танцуют под boy with luv, быстро выучив короткую версию танца. Сам того не замечая, он хмурит брови, следя за каждым своим движением в видео, пытаясь найти недочёты. О, вот тут он не полностью опустил корпус, лицо слишком напряжённое, а тут взмах рукой не на те градусы, чёрт. Феликс поджимает губы и шумно выдыхает. Ладно, исправит на полной версии, надо будет попросить помощи у Чэён, пусть взглянет со стороны. В рекомендациях вылезает видео с другого канала и само и включается на автовоспроизведение, которое Феликс сам себе уже который месяц клянётся отключить, но всё лень. Он уже хочет выключить видео, но цепляется взглядом за одного из четырёх парней, думая, что где-то его видел, да и второй как-то знаком… Феликс хмурится ещё больше, не понимая, откуда мог бы их знать, может на каком-то выступлении пересекались? Ставя на паузы, он пытается всмотреться в лица и, почти сдавшись, открывает канал и, чёрт, он видит знакомое помещение ночного клуба. Ком застревает поперёк горла, когда он видит на превью одного из видео Хёнджина со своим холодным взглядом и в белой рубашке с кучей цепочек. Это те самые ребята, выступающие в клубе, сомнений нет, кажется, танцоры какой-то студии. У них на канале немного больше миллиона фолловеров, когда у команды Феликса перевалило за четыреста тысяч недавно только, но, в общем-то, смотря на то, сколько денег вкладывают в видео ребята, он не удивлён и не расстроен, разве что немного тем, что, вполне возможно, что эти парни танцуют только ради того, что это выглядит красиво. Но Феликс не осуждает, не его дело, неприятно немного разве что. Не удержавшись, он открывает пару видео, где есть Хёнджин, и вздыхает. Красивый. Очень. Вокруг него такая мощная аура полная сексуальности и уверенности, можно позавидовать. Будто греческий бог, Эрот какой-нибудь, вот честно. Феликс думает, о том, как странно это воспринимать, зная, какой Хёнджин в реальной жизни… такой не такой, обычный почти подросток, милый и даже немного застенчивый парень, пускай и выглядит упрямо, даже не споря. Феликс замечал, как порой тот хмурил брови перед сокомандниками, желая поспорить, но держался или просто говорил коротко что-то. Забавно. Посмотрев ещё несколько видео, перематывая на части Хёнджина, Феликс непроизвольно задерживает дыхание. На ранних видео, одних из первых, где он его заметил, Хёнджин танцует куда более страстно и живо, что же произошло? За это время движения стали более идеальными, никаких ошибок, но и чувства пропали, как у робота. По коже холод от этого, внутри что-то сжимается и горло судорогой сводит от какой-то паники, которой быть не должно, она берётся сама по себе. Скорее всего, дело в том, что это всё вызвало в нём слишком много эмоций, довольно тяжёлых, а сам факт того, как люди теряют свои эмоции и чувства… пугает и дышать сложно. Он слишком восприимчивый к таким вещам, поэтому и решает закрыть видео, пока не стало хуже, но в груди уже успевает появиться грустное тянущее чувство по отношению к Хёнджину. Феликс чувствует острое желание помочь ему, но вместе с тем мозг говорит, что идея супер глупая, не все люди такое ценят и, скорее всего, вовсе оттолкнут и сочтут психом. Добрым быть сложно. В описании к видео призывно голубым цветом (только нажми — сразу откроется!) ссылка на общий инстаграм студии, и Феликс не удерживается, открывая. Там много коротких версий видео и бэкстейджей, на которых ребята дурачатся, но на всех подобных видео Феликс видит то, что Хёнджин максимум улыбается, а так стоит спокойно, хотя ему и весело, будто боится показаться глупым. Феликс, сам того не замечая, больно закусывает губу. А вот общее фото, на котором человек тридцать, точно какая-то студия, оттуда, видимо, и связи для выступлений в клубе. Если это таким простым путём, то Феликс выдыхает, его опасения, которые ему стрёмно даже озвучить, не подтвердились. На фотографии много высоких девушек и парней, даже есть те, кто выше Хёнджина, хотя тот, стоя рядом с Феликсом, кажется довольно высоким, но всё равно, даже стоя во втором ряду, Хёнджин не может не привлекать внимание. Так недолго и помешаться. На фотографии есть метки людей, Феликс, недолго думая, щёлкает и видит кучу аккаунтов, поэтому проверяет все их, надеясь, что один из них окажется аккаунтом Хёнджина, и да, один оказывается, на нём около четырёхста тысяч и Феликс почти что давится, так танцор довольно популярен и дальше клуба… На всех фото он либо один, либо с каким-то парнем, у которого очень вредное, но мягкое лицо, больше всего в нём привлекают почти что кошачьи глаза и игривая улыбка, есть в нём что-то, что не позволяет отвести взгляд. Феликс назвал бы его внешность очень неординарной и классной, этот парень очень красивый и выглядит гораздо живее Хёнджина. К слову, если на одиночных фото он выглядит холодно и спокойно, то на фото с тем парнем, наоборот, более расслабленно и счастливо. У Феликса проскальзывает мысль, что, возможно, это парень Хёнджина, хотя, может, и друг. Есть ещё пара фото с собакой, с ней Хёнджин выглядит не менее счастливо и даже немного дурачится, у Феликса непроизвольно появляется улыбка на губах, такой Хёнджин ему нравится куда больше. Чувствуя себя немного глупо, Феликс сохраняет три фото — два Хёнджина с собакой и одно, где он с тем незнакомым парнем. За это время проходит ещё час, поэтому Феликс спешит лечь спать, а то через несколько часов уже не будет смысла ложиться, потому что он планирует поспать часа четыре, чтобы было время глянуть пару серий Флэша перед выходом, он пересматривает первый сезон, вздыхая от новых серий, обходя их стороной, успев уже пожаловаться всем, что новые сезоны так сильно уступают первым. Несмотря на желание быстрее заснуть, он ложится с мыслями о Хёнджине и том, как может пройти вечер. В один момент Хёнджина становится слишком много в его жизни. *** Вечер, на удивление, теплее кажется, чем прошлые, только Феликс знает, что это обманчиво, поэтому всё же надевает на худи более тёплую куртку, чем обычную ветровку. Дорога до клуба занимает мало времени, но за него он успевает известись весь, нервничая перед очередной встречей, а что встреча всё же будет он уверен, они каждый раз встречаются как-то, да и Хёнджин будто его ждёт каждый раз. Забавно. Феликс даже не знает, как на это реагировать. Возможно, это всего лишь совпадения, а у него самого паранойя, такое порой бывает и правда, но слишком их много стало что ли. Хотя, ведь это он и сам ждёт Хёнджина постоянно, поэтому, возможно, и пересекаются, странно только, что примерно в одно время и что Хёнджин начал выходить теперь один. Голова начинает болеть от мыслей, скорее будто все сосуды разом сжимаются и Феликс судорожно вдыхает воздух и выдыхает, так, надо меньше думать, серьёзно. Даже в полумраке клуба теперь он медленно, но верно начинает ориентироваться, сказываются теперь уже частые визиты. Решив на этот раз заказать что-то слабоалкогольное, он идёт к бару, где и натыкается взглядом на уже знакомого бармена, который с довольно напряжённым лицом и слишком резкими движениями встряхивает коктейль. Увидев Феликса, он едва заметно и наигранно улыбается (как будто не видно, что он заебался и видеть никого не хочет). — Что вам? — Мохито. Один, — Феликс решает лишний раз не говорить с ним и не дёргать, тот явно раздражён. Да ещё бы, работать ночи напролёт в таком месте и любые нервы сдадут, да и по возрасту это, вероятно, студент, страшно представить, как он потом на пары ходит, зато платят нормально точно. — Алкогольный? — как-то совсем насмешливо спрашивает бармен, усмехаясь уже натуральнее. — Нет, швепс ноль пять в пластике, — как можно более серьёзным голосом отвечает Феликс, так и не отрывая взгляд от толпы. Бармен точно кривится или закатывает глаза, Феликс уверен, можно делать ставки. На телефон приходит сообщение, Феликс не слышит, но чувствует вибрацию в руке, где телефон и держит, только идиоты суют их в карманы джинс, находясь в ночных клубах. Там уже ещё и пять от Юкхэя, где он комментирует новый сезон Флэша, постоянно крича в голосовых и матерясь капсом то на корейском, то на китайском, то вообще на английском, конечно же, послушать это сейчас, находясь в клубе, где музыка бьёт по перепонкам так, что можно одуреть, нет возможности, поэтому Феликс пишет, что ответит позже и открывает сообщения от Цзыюй, где всё текстом и лаконично, только вопрос о том, в клубе ли он сейчас и как там с Хёнджином. Цзыюй и не дура, и не невнимательная, она не Юкхэй, который читать людей не умеет, она сообразительная и умная, она точно заметила то, как Феликсу важно всё вот это. И Феликс очень благодарен ей, что она не спешит со всякими теориями и выводами, а просто помогает чем может, сейчас вот предложила воспользоваться её электронным пропуском в вип зону. Обычно он яро против таких штук, потому что это стоит чужих денег, но сейчас это отличный шанс и пропустить его было бы совсем глупо, поэтому он решает, что потом перекинет Цзыюй деньги и всё на этом. В вип зоне всё дороже, музыка тише, людей меньше и существовать тут, в принципе, можно, Феликс чувствует облегчение. Сцена отсюда открывается сбоку, можно подойти к ней на более близкое расстояние, а ещё тут точно проводят время танцоры, вот парочку видно, например. Феликс сразу настораживается и пытается высмотреть в отдельной части помещения, огороженной от других стеклянной перегородкой, знакомые лица. Он уверен, что знает часть из них, видел уже, и тут, и на ютубе, и в инсте, но Хёнджина не видно. До выступления ещё минут сорок, вряд ли тот пошёл переодеваться, может, репетирует? Феликс надеется пересечься с ним хотя бы после выступления. За минут двадцать до выхода, Хёнджин появляется с отдельного входа и сразу слышатся голоса, говорящие о нём. Недолго думая, Феликс прорывается через толпу к нему и, ох чёрт, лицо Хёнджина становится одновременно таким удивлённый и радостным? Сердце Феликса сжимается. — Привет, — неуверенно здоровается Феликс, чувствуя себя даже немного смущённо, на него сейчас много кто смотрит. — Привет! — неожиданно весело говорит Хёнджин и улыбается, возможно, он немного выпил, а может и нет. — Рад, что ты пришёл. — Хотел пожелать удачи перед выступлением, — наконец Феликс тоже улыбается. Наступает пауза, менее неловкая, чем обычно, но достаточно смущённая, они смотрят друг на друга, избегая встречаться глазами. Феликс осмеливается и поднимает взгляд, смотрит в глаза Хёнджина и тот, на удивление, даже и не думает их отводить. Неплохой прогресс. Хотя, возможно, дело в том, что на них все смотрят и Хёнджин должен вести себя очень уверенно. — Спасибо, ээ… — Хёнджин мнётся и спотыкается в своих словах, будто желая что-то ещё сказать, обратиться, но не зная как. С запозданием Феликс понимает, что ещё не говорил своё имя. — Феликс, — он протягивает руку. — Спасибо, Феликс, — улыбается Хёнджин, его глаза сияют. Всё о чём может думать Феликс, как красиво сейчас выглядит танцор, его лицо. Кто знает, может он сейчас наоборот уверен из-за людей вокруг, что они не один на один. Может, и правда счастлив от того, что Феликс пришёл. Только с чего бы так просто? Хёнджин правда способен быть счастлив только от того, что пришёл какой-то парень посмотреть на выступление? Чёрт знает. Смотреть на выступления с боковой площадки — лажа. Да, сцена реально ближе, да, нет давки и толпы, но обзор крайне идиотский, видно только кусок сцены, танец вообще не раскрывается с такого ракурса, что совсем не комфортит Феликса, как танцора (ладно, этому танцу особо нечего раскрывать, но всё же, этика танцора есть этика танцора), бесполезная трата денег. Конечно, если смотреть объективно, с этого ракурса хорошо видно чужие задницы и, возможно, в этом и фишка этой зоны, но у Феликса немного другие приоритеты, пускай он и не может не оценить задницу Хёнджина. Хёнджин сегодня танцует очень энергично, он часто оказывается не так далеко от Феликса, потому что да, вип зона позволяет быть очень близко к сцене, с такого расстояния смотреть действительно завораживает, ничего не скажешь. Завораживают даже не танцы, сам Хёнджин, который периодично смотрит в его сторону, и, чёрт, раз улыбается довольно открыто, всего пару мгновений, а после снова привычная маска, но Феликсу хватает и этого, чтобы резко почувствовать себя странно, снова будто врезаясь лбом в невидимую стену, барьер, который не видно, как и то, где грань эмоций Хёнджина, где его образ, а где он сам, настоящий, не играющий на публику или же лично для него. Какой вообще этот Хёнджин? Кто он? Он тот парень, что на сцене и перед сокомандниками или тот, кого можно увидеть? Феликс надеется на второй вариант, потому что тот парень, которого он видел сам, лично, нравится куда больше, он выглядит живым и да, несчастным, возможно, но зато не просто блестящая кукла. Феликс чувствует себя глупым философом, который слишком много думает о людях и таких вещах, пускай и не говорит вслух. В выступлении номеров семь, Феликс сбивается. Они все яркие, красивые, шумные. Стоит отметить, что ничего открыто сексуального они не танцуют, что очень странно для такого места, хотя, в принципе, Феликс уверен, что дрочить на что у людей и так находится, правда есть на что. Осуждать тут не за что, это ночной клуб, большинство для этого сюда и пришло, но от мыслей, что на Хёнджина дрочат, говоря всякие супер грязные вещи, оскорбляя его, у Феликса помимо воли поджимаются губы. Дерьмо. Надо меньше думать о таком, ну вот честно. После выступления он особо не задерживается, потому что знает, что и Хёнджин не будет, он уходит почти сразу, как переоденется и разберётся с командой насчёт чего-то. Конечно, бывают задержки, но явно не потому что Хёнджин собирается оставаться тут на ночь и дальше, выглядит он довольно ответственно. С удивлением Феликс понимает, что ни разу не видел Хёнджина пьяным, даже сегодня вряд ли, может, тот совсем не пьёт? Что ж, ещё одна галочка танцору, не поспорить даже. Хотя бы всё меньше походит на какого-то сомнительного бэдбоя, не может не радовать! Когда танцоры уходят уже, Феликс тоже быстро снова надевает куртку и спешит к выходу, который и правда ближе от вип зоны. Особых плюсов от неё Феликс, к слову, и не заметил, хотя он и не ценитель, ему так-то абсолютно одинаково не хочется тут находиться ни в обычной, ни в вип. Да, он знает, что зануда в таких вещах, что многих удивляет с его-то образом бунтаря. Феликс бы взял это слово в кавычки, но вообще, ему нравится этот образ-не образ, он никак не мешает ему жить, люди сами решили, что он и Лукас те ещё хулиганы, пускай и безобидный для других, а всего-то нужно было иметь острый язык и прогуливать пары. Ну тут ничего сложного, вот честно, всегда пожалуйста. Ждать на улице приходится не так уж и долго, Феликс принимается смотреть новую серию Флэша, потому что Юкхэй совсем уже начал настаивать с «эй, бро, давай посмотрим, там такая жара и лажа», что не удержать интерес, потому что Флэш всё так же любимый герой DC и вообще DC рулит, пропустить всё оказывается выше его сил. Но только он включает, как Хёнджин выходит, проходит буквально минут пятнадцать, что довольно быстро с учётом того, сколько нужно переодеваться, в прошлые разы было куда дольше. Хёнджин выглядит довольно… обычно. Никаких пафосных и неудобных вещей, нет, только обычная толстовка, джинсы и кроссовки. Простой парень, очень красивый парень, выглядящий мягко и прекрасно. Феликс сглатывает. Вот такой вот Хёнджин не может не нравиться, он по-настоящему красивый и к нему хочется подойти, коснуться, возможно, обнять его, острое чувство. Феликс давит его в себе, потому что не друзья даже. — Привет, — говорит негромко, но в тишине пустой улицы хорошо слышно. Только вышедший Хёнджин резко поворачивает голову и смотрит на него, то ли удивлённо, то ли радостно. — Ещё раз. — Привет, — Хёнджин отмирает и наконец улыбается. Феликс видит, как тот мнётся немного от неуверенности, но всё же подходит к нему, выглядя на удивление зажато для себя. — Как тебе наше выступление? — Не знаю, — лукавит Феликс, и, когда видит растерянность на чужом лице, добавляет. — Я смотрел только на тебя. Хёнджин едва заметно вздрагивает от удивления, но Феликс видит это, на секунду чувствуя себя очень довольно от этого, шалость удалась. — И как тебе… я? — тише спрашивает Хёнджин. Феликс улыбается. — Ты был крут! Непроизвольно танцор улыбается, его лицо светлеет, пускай он и сразу пытается это скрыть, но Феликс видит и не может не почувствовать себя довольным ещё раз. — Тебе так хочется мне польстить? — наигранно возмущается Хёнджин, его голос звучит даже немного игриво. — Это не лесть, мне просто нравится тебя смущать правдой, — чуть ниже обычного говорит Феликс, зная прекрасно, что звучит сейчас довольно эффектно, и Хёнджин непроизвольно закусывает губу. С запозданием Феликс понимает, что сейчас флиртует с ним, причём довольно открыто, и становится неловко, именно поэтому он добавляет. — Не только же тебе это делать с людьми. Один-один! Хёнджин шумно выдыхает и повисает неловкое молчание. Феликс знает, что сейчас он слишком сильно перешёл черту и сократил дистанцию между ними за раз, не все могут оценить, так нельзя было делать, вероятно, они не друзья, чтобы так шутить. Они едва ли приятели, нет ведь, знакомые разве что, и, возможно, Хёнджин не хочет подобного; возможно, в его мировоззрении и обществе это вообще некрасиво и всё такое. Конечно, Феликс с трудом это понимает, у него таких проблем обычно не возникает, но, если вспомнить знакомство с Цзыюй, то было ещё сложнее. Она сначала была очень несговорчивой и на их с Юкхэем шутки реагировала очень скептично, не одобряя, может, тут так же. Внутри Феликс медленно начинает паниковать, но Хёнджин вдруг тихо смеётся. — Ты странный, — говорит он Феликсу. — Не понимаю, о чём ты, — тот делает удивлённый вид. — Обо всём, — отвечает Хёнджин, и, честно говоря, он прав. Феликс и сам согласен, мало какой нормальный человек сейчас стоял бы тут, посреди ночи, просто так вот, раз четвёртый приходил бы в место, которое не переносит, ради того, чтобы делать то, что сомнительно, но считает правильным. Чувствует себя идиотом прямо сейчас, но не жалеет. Точно идиот, но волноваться об этом он сейчас не думает, что есть смысл. Рядом с Хёнджином странно. Одновременно хорошо, неловко и чувствуешь себя взбудораженно, однако всё это запирается на крепкий замок неуверенности с обоих сторон, по ощущениям их будто бьют по рукам каждый раз, как они протягивают их друг к другу, но бьют они сами при этом. — Стараюсь. Тишина, вновь. Она раздражает немного, потому что Феликсу не хочется молчать, он хочет говорить с Хёнджином, узнать лучше, но будто говорить больше не умеет, потому что не может из себя и слова выдавить. Экстраверсия кончается там, где начинается проблема социализации. Можно сколько угодно быть общительным экстравертом, говорить по десять часов подряд и со всеми сразу, но при этом чувствовать стеснение и не знать, как себя вести с некоторыми людьми. Это произошло отчасти и из-за языкового барьера, Феликс в Сеуле живёт не с рождения, а сейчас, пусть даже имея хороший уровень корейского, проблема всё ещё актуальна, потому что потерялись годы, которые надо как-то наверстать. А вторая причина — это сам Хёнджин. Перед ним как-то непривычно страшно показаться глупым и легкомысленным, тот кажется таким человеком, который не поймёт каких-то шуток и снисходительно смотрит на дураков вроде Феликса, вопрос только, почему он сейчас с ним, который раз за последнее время. — Холодно пиздец, — прерывает молчание Феликс, фыркая, как кот. На самом деле прохладно, но не так, чтобы смёрзнуться, пускай и неуютно как-то. Хёнджин с готовностью кивает. — Да, надеюсь как можно скорее уехать домой, жду такси вот. Завтра ещё пары будут. — Тоже стоит вызвать такси, — Феликс выдыхает. — Почему не вызвал сразу? — Сначала хотел дождаться тебя, — честно отвечает Феликс, упрямо отрицая то, что от своих же слов мурашки по коже. — Спасибо, — Хёнджин улыбается уголками губ. — Мне приятно. Феликсу тоже. Приятно, неловко, приятно. Два приятно против одного неловко всё же выигрывают. Стоит спросить номер телефона, хоть что-то, но вряд ли кто-то из них будет писать смс, прошлый век же, особенно для Хёнджина, наверное, да и есть его инстаграм, туда можно спокойно написать, правда, не факт, что это хотя бы заметят. Тишина затягивается вновь и у Феликса медленно начинают потеть ладони от волнения, перед этим парнем невозможно иначе, кажется, просто он виду не подаёт. Хёнджин не может не вызывать волнения, но это приятное волнение. — Ладно, думаю, мне пора? Такси подъедет ближе к ТЦ, — неуверенно говорит тот, а Феликс сразу чувствует сожаление. — Да, понимаю, — отвечает он, хотя, чёрт возьми, стоило бы, возможно, предложить ждать вместе или пойти куда-то, но, чёрт, у Хёнджина же пары, как его куда-то звать, сегодня и так спал целое ничего. Хёнджин мнётся неловко несколько секунд, а потом подходит и руку протягивает, чтобы пожать, что Феликс, конечно, делает тоже. — Приятно познакомиться, Феликс. Стоило это раньше сказать. Феликс улыбается помимо воли, а сердце делает резкий удар. — Мне тоже, Хёнджин. *** Прохладная ночь, влажный воздух бьёт будто свинцовыми каплями по лицу, на улице темно и мало людей. Прохожие спешат по домам или же слишком пьяные для этого, мало кто трезвым ходит по улицам в половину третьего ночи. Хёнджин застёгивает толстовку до самого горла, засовывает руки в карманы, пытаясь их хоть немного согреть. Уши до сих пор горят, хорошо, что это не видно ночью, щёки тоже жаром немного обдаёт после разговора, так непривычно иметь такую реакцию организма, в подсчётах Хёнджина это неправильно и не вписывается в его личные каноны. Заказанное такси не спешит, ночью транспорта мало, включая и заказной, да и ещё он весь обычно занят, много кого стоит забрать из разных сомнительных мест пьяными и отвести домой. Думая об этом, Хёнджин немного чувствует облегчение, испытывает благодарность к тем людям, которые предпочитают брать такси, а не добираются своим ходом на личном транспорте, будучи нетрезвыми. Больше всего Хёнджин не любит безответственность и безразличие людей до безопасности других, от мыслей, что кто-то совсем не волнуется о чужих жизнях совсем, у него в горле ком и всё внутри холодеет, это настолько пугающе, страшно, картинки сами по себе перед глазами. Хёнджин пытается успокоиться. Пьяные люди — это отдельная тема для разговоров и размышлений, Хёнджин почти что ненавидит их, зачастую именно и ненавидит, даже зная, что это не очень правильно. Его трясёт от их вида, от запаха и от ужасных действий, на которые толкает алкоголь, это так грязно, так низко, так противно, до слёз. От вида пьяных людей страх по венам разливается, сжимает всё внутри, вытягивает всё хорошее настроение, Хёнджин чувствует неопреодолимое желание просто сбежать, уйти, позвать о помощи, пускай и понимает, что сейчас вроде как и не актуально. В своей жизни он привык, что от таких людей стоит ждать чего-то плохого, а сам он для всех настоящий магнит, любого привлечёт. Но, если не лукавить, Хёнджин привык к большому вниманию с детства. Он взрослел и внимание к нему росло — одноклассницы часто в него влюблялись, одноклассники пытались иметь общий язык. С детства ходя на различные секции, Хёнджин всегда получал высокие места в соревнованиях, будучи правда одарённым, куда бы он ни пришёл, везде преуспевал, в итоге чего родители на этом будто помешались, все вокруг тоже. В период полового созревания, внимание к нему стало другим: и девушки, и парни часто шептались о нём, отпускали не самые приятные шутки, некоторые одноклассники пару раз даже пытались его зажимать в туалетах, говорили грязные вещи, смеялись, пока Хёнджин едва сдерживал тупые слёзы и зажимал рот ладонью, бормоча в неё просьбы его не трогать, отстать, дрался в итоге, пытался не показывать слабость. В один момент это всё дошло до страха приходить в школу, появляться перед своим классом, но Хёнджин всегда умел держать лицо и делать вид, что он в порядке. Это всё вынуждало становиться серьёзнее, увереннее, холоднее даже отчасти, хорошо, что его внешность будто бы предполагала это изначально: с высоким ростом, красивым лицом и идеальными пропорциями он выглядит гордо и холодно. И да, дерьмово жить, зная, что красота — это всё, что у него есть, а его труды и работу над собой воспринимают как так называемый талант, который все воспринимают как дар божий. Хёнджин танцует с дества и он знает, ничего не даётся просто так и от рождения, так называемый талант это лишь стартап. Слова о том, что ему повезло родиться талантливым ещё больше раздражают, чем слова о том, что повезло красивым. Танцы, это то, в чём он способный, во что он вложил много сил и чувств, это не просто талант, поцелуй от ангела. И поэтому ещё более дерьмово понимать, что уже которое время совсем не развивается в этом русле, его навыки замерли на месте и ничего не выходит совершенствовать. Замкнутый круг. Хёнджин шумно выдыхает и оборачивается. За поворотом и немного дальше находится привычный ночной клуб, где он уже привык проводить от двух до четырёх вечеров-ночей в неделю, о чём приходится часто жалеть, потому что это явно не то место, которое ему нравится. Работа в ночном клубе — это на пятьдесят процентов вызов самому себе, попытка побороть все страхи, потому что с подобными местами связанно много чего плохого, на остальные пятьдесят — способ не теряться, оставаться на виду, производить впечатление, казаться хоть кем-то. Тут, на сцене, можно применять то, что он может — танцевать и гореть ярко, на время воскресать будто бы после всего в повседневной жизни. Главное не думать слишком много о том, как люди тут танцоров воспринимают и о подробностях, что сложно. На улице холодает ещё больше за время, пока едет чёртово такси, даже плечи начинают дрожать. Машина не спешит совсем, а поблизости нет никаких круглосуточных или магазинов, чтобы её дождаться, только клуб, да и то идти минут пятнадцать, Хёнджин за это время наивно надеется дождаться такси. Стоять одному страшно очень, Хёнджин боится это признавать, потому что тогда будет ещё страшнее, но факт остаётся фактом. Но не только страх мучает его сердце, некоторое тепло тоже касается его. Перед глазами стоит ночной клуб и сегодняшняя ночь. Хёнджин помнит, как пришёл, чуть не опоздав, чтобы поговорить с барменом насчёт того самого загадочного зрителя, но тот не сказал ничего особо, кроме того, что приходит парень с подругой, которая пьёт много, а пьянеет мало. Помнит, как шёл переодеваться, и неожиданно начало трясти немного от ожидания. Ожидания не выступления, ожидания его. Хёнджин до сегодня видел его трижды, раньше точно не замечал. Этот парень всегда приходит с друзьями, он не танцует и не пьёт и у него недовольное лицо. Но Хёнджин видел, как это лицо умеет так красиво светиться разными искренними эмоциями, как его глаза задорно блестят от смеха и широкая улыбка на губах, как поджимаются губы и хмурятся брови, когда парень раздражён или насторожен, как его взгляд становится удивлённым, а рот немного приоткрывается, его улыбка, адресованая тому грубому двухметровому другу, не умеющему пить. Сам не зная, как так вышло, но Хёнджин им заинтересовался, так сильно, что сам удивлён. За последние годы у него редко люди вызывали интерес или сильную симпатию, он влюблялся, он чувствовал привязанность и интерес, но это происходило так редко, что порой и вовсе забывалось, как это. Обычно проходило длительное время, чтобы подобные чувства раскрывались, но этот парень заинтересовал сразу, задел за живое, пронзил насквозь. Его честные глаза, полные какой-то жалости, вины и (да, нельзя же не заметить!) взаимного, но совсем непривычного, платонического интереса, будто преследуют Хёнджина, порой кажется, что они в самую душу запали. Этот парень его не хочет, он не интересуется им, как парнем, не пытается причинить ему вред или сделать приятно, но при этом почему-то уже третий раз в клубе стоит и смотрит на выступление, только на него, Хёнджина, с таким сосредоточенным лицом, что невозможно не растеряться. Его взгляд выбивает весь воздух из лёгких. Хван Хёнджин поражён. Он не знает, что испытывает к Феликсу, наверное, интерес? Не понимает его? Абсолютно точно нет, не понимает. Сегодня Феликс снова стоял в первом ряду, снова пробился через толпу, уже вип клиентов, пришёл неделю спустя. Смотрел на него всё время непрерывно, точно видел, как в ответ смотрят на него, даже не вздрагивал от этого, поразительный. Глаза Феликса скользили по его, Хёнджина, телу, но совсем не как остальные, следили за каждым движением, как обычно делают судьи танцевальных шоу, и впервые за годы Хёнджин почувствовал себя на кастинге. В этот раз наградой за выступления была немного более широкая улыбка губами и глазами сразу. Сердце на мгновение замерло в тот момент, а после момента забилось сильно, даже для того, что перенесло недавно большую физическую нагрузку. Непроизвольно появилось дурацкое, совершенно глупое желание увидеть улыбку этого парня. Интересный, он интересный. С ужасом, Хёнджин понимает, что совсем ничего не знает о том — он говорил только имя, но не кто он, где учится, не давал телефон, спокойно может не появиться больше на выступлении и всё, Хёнджин больше его не найдёт, возможно. Это пугает, самое время винить себя за глупость и неуверенность, что не настоял, не проявил инициативы, не попросил номер второй раз, ведь, скорее всего, дали бы ведь, да? Тут Хёнджин начинает сомневаться. Да что происходит? Хёнджин чувствует себя непривычно смущённым. Именно поэтому он и постарался как можно быстрее сбежать, боясь того, что чувствует себя именно так. Машина не едет, Хёнджину приходит сообщение от сервиса, что можно и не ждать, все авто сейчас заняты, спасибо, что хоть не через четыре часа сказали. Хёнджин расстроен, замёрз и хочет домой. Наверное, придётся писать Минхо, своему другу, с которым они познакомились в танцевальной студии, которой он был до этого, чтобы тот на своей машине заехал за ним, только вот Минхо уже точно спит, а ночью его телефон всегда на беззвучке стоит, звони хоть обзвонись, всё равно не возьмёт ведь, даже и не услышит. Хёнджин чувствует отчаяние и медленно подступающий страх. Стоять на тёмной и безлюдной улице — это то ещё чёртово испытание для психики, проверка на страхи, выдержку, Хёнджин такие явно не любит. Единственный вариант — вернуться в клуб, как будто его там будут ждать, пустят от силы как обычного клиента, и, думая об этом, Хёнджину не по себе. Быть в ночном клубе клиентом, наравне со всеми, среди толпы — звучит не очень. Ночные клубы это в принципе страшно, в его положении — особенно, но нет, что вы, как-то раз он же ведь решает кинуть вызов себе, пойти против страхов, да-да. Проигрывать самому себе — это супер иронично. — Замёрз? — спрашивает негромкий, хрипловатый голос позади, в нём много неловкости. Хёнджин замирает и тут же вздрагивает, поворачивая голову на звук голоса. Ему кажется, что перед ним голограмма или что-то такое, но нет, всё по-настоящему. — Почему ты всё ещё не уехал домой? — спрашивает он, на время забыв даже про холод. — Ну, знаешь, я точно так же вызвал такси, — Феликс неожиданно улыбается и сокращает расстояние. — Так замёрз?.. Хёнджин неловко поводит плечами, чувствуя себя особо неуверенно, оказавшись в такой момент, когда он оказался один, а друзей нет в принципе, чтобы ему помогли, делать самому совсем нечего, оказавшись рядом с кем-то. Он не переносит выглядеть слабым и беспомощным даже в бытовых ситуациях, не умеет признавать, что что-то идёт не так, что он ошибся, а сейчас этому есть свидетель. Внутри всё сжимается неприятно, в тугой узел завязывается, комом поперек горла встаёт и Хёнджин чувствует себя так ужасно, слабо и несчастно, даже из-за подобной ерунды, что хочется под землю провалиться, прикрыться руками, закричать или просто расплакаться. Это неправильно и так быть не должно, но Хёнджина ломает изнутри, будто огромные куски его отламывают так же, как пенопласт сгибают и отрывают, легко и резко. — Эй, — Феликс привлекает внимание, касаясь плеча. С чёткой уверенностью ответить нет, всё хорошо, Хёнджин открывает рот и так и замирает, понимая, что ни звуки не выходит выдавить, что он давитится словами, сказать что-либо просто-напросто не выходит. — О, Афина, — Феликс вздыхает и расстёгивает свою ветровку, снимает и протягивает Хёнджину. — Пожалуйста, надень, у тебя уже губы посинели. — Мне не холодно, — вместо твёрдого ответа выходит почти что шёпот. Хёнджин начинает злиться на себя. — Пожалуйста, надень, — а вот у Феликса выходит твёрдо, не поспоришь даже. — Хёнджин. Его имя из уст Феликса звучит так непривычно, пускай и с нажимом, но мягко как-то даже, приятно очень, Хёнджин подвисает. Тем временем Феликс, недолго думая, берёт свою куртку и накидывает на его плечи, поправляя так, чтобы не спала. — Так ведь правда лучше. Да, лучше. Ткань тёплая, прогретая чужим телом, она не такая, как если бы её просто держали в руках, она сразу той температуры, которая согревает. Хёнджин, не видя смысла уже отпираться, натягивает куртку нормально и застёгивает по горло, суёт руки в карманы, выглядя, как замёрзший голубь. — Спасибо, — он кивает Феликсу и в знак благодарности немного приподнимает уголки губ. — А тебе не холодно? — Всё нормально, — а вот Феликс улыбается куда более открыто и ярко, даже от одной его улыбки можно согреться. Возможно, его ответ можно трактовать и как то, что ему холодно, но Хёнджин сам замёрз так, что, только начав согреваться, уже не мог отдать прямо сейчас. — Тоже ждёшь такси? — неуверенно спрашивает Хёнджин. Феликс кивает. — Да. Ночью так дерьмово с транспортом. Думаю, сейчас позвоню другу, чтобы забрал. — Да, это хорошая идея, — Хёнджин согласно угукает ещё, как бы утверждая свои же слова, а про себя с грустью думает, что ему ждать новый транспорт будет невыносимо долго. Достав телефон, он отправляет смс и тем самым вызывает новое такси, надеясь, что хоть то приедет, пока Феликс звонит своему другу и просит заехать за ним. Всё о чём может думать сейчас Хёнджин, так как хочет в горячий душ, выпить обычного чёрного чая и лечь спать без снов, так, чтобы перед парами, перед отработками вернее, проспать хотя бы часа четыре. С каждой минутой тут сокращается время того, сколько он проспит перед парами, а завтра пары с девяти, не отоспишься вообще, да ещё и четыре штуки, если не выспаться, то свихнёшься. В такие моменты Хёнджин начинает чертовски жалеть, что тут работает. Ну знаете, с удвоенной силой. Феликс говорит со своим другом о полной фигне, будто боится положить трубку и вернуться к Хёнджину, тот это понимает. Им неловко друг с другом, когда вокруг нет людей, это чувствуется, сам Хёнджин тоже опасается момента, когда Феликс закончит разговор и им придётся говорить вдвоём, но было бы о чём. Каждый раз между ними повисает чертовски неловкое молчание, будто любое слово будет дурацким и сказать его просто не имеет смысла. И дело в том, что если Хёнджин привык, что такое бывает у людей при общении с ним, потому что они считают его надменным или холодным (Феликс вряд ли), то ведь он сам почти никогда подобного не чувствует, а рядом с Феликсом волнительным становится всё. Хёнджин понимает, что очень боится произвести плохое впечатление на Феликса. Этот момент наступает, когда Феликс кладёт телефон и до приезда друга, судя по словам, минут пятнадцать-двадцать, а пока только друг с другом и говорить. Хёнджину кажется, что сам он успевает и побледнеть, и покраснеть, и обратно, да и Феликс, вроде как, тоже не отстаёт. — Ты правда выступил сегодня хорошо, — наконец прерывает тишину Феликс. — Мне кажется, ты не поверил моим словам, когда я сказал это в первый раз. Но я правда считаю, что ты становишься лучше. Замерев, Хёнджин удивлённо моргает. Да, он правда отчасти отнёсся к этому, как к шутке, так что сейчас он чувствует себя странно. — Я почти забыл свою партию. — Да, но сегодня в твоём танце было немного больше чувств, чем обычно, — Феликс пожимает плечами. Больше чувств. Хёнджин чувствует себя странно, думая об этом. Значит ли это неожиданный прогресс, который наступил ещё более неожиданным путём? В его танцах никогда не было особо много чувств и эмоций, особенно в последнее время, он это знает прекрасно, это его слабость, которую он, сколько бы ни пытался, исправить не мог. А тут ему говорят такое. Но почему такой прорыв случился сейчас? Неужели из-за волнения перед выступлениями, связанным с тем, придёт ли Феликс на них, какая будет реакция. Сам не понимая почему, Хёнджин осознал ещё в прошлое воскресенье, что его правда волнует, понравится ли его зрителю выступление, жалко только, что ни в один из раз бурной реакции не было, самый максимум — неуверенная улыбка. — Думаешь? — взволнованно спрашивает Хёнджин, и его голос немного вздрагивает. — Да, это было классно, — Феликс говорит это неожиданно мягко и внутри Хёнджина всё переворачивается от этого, сжимается. Разговоры не особо клеятся, просто неловко, честно говоря, обоим сразу, видимо, но даже так Хёнджин почему-то чувствует себя рядом с Феликсом… комфортно и хорошо? Да, как-то именно так, странное ощущение, оно такое тёплое, но при этом фантомное, его мало, остро хочется резко срезать дистанцию между ними, физически и психологически, сблизиться немного, испытать те яркие эмоции Феликса на себе, почувствовать то, как это быть настолько живым, его жизнь, но не как зритель, а как её часть? Посреди ночи приходят самые глупые мысли, сам с себя грустно смеётся Хёнджин, понимая, что это, как минимум, слишком странно. Спустя двадцать пять минут, в течение которых пару разговоров всё же выходит, подъезжает чёрная машина, понтовая очень, вычищенная так, как будто только из мойки, у Хёнджина глаз на такое. Из салона выходит до боли знакомый парень, тот самый, что висел на плече Феликса в день первой встречи и назвал ещё Хёнджина кратким «потрахаться можно». У Хёнджина непроизвольно кривятся губы, а лицо становится холодным, защитная реакция. В момент рядом с Феликсом стоит уже не смущённый и неловко краснеющий парень, а серьёзный и даже, на вид, надменный принц. Хёнджин часто меняет подобные маски, знает, что тогда к нему не полезут, не захотят просто, а если и захотят, то он знает, как дать отпор. Может казаться сколько угодно робким или неуверенным, но только перед теми, кто ему дорог или интересен, не дальше. Вопрос только почему он такой с Феликсом, но сейчас не время думать об этом. Феликсу тоже неловко, он будто резко понимает всю абсурдность ситуации и поэтому быстро пытается разбавить напряжение. — Хёнджин, это Юкхэй. Юкхэй, это Хёнджин, — знакомит их он, а его голос вдруг надламывается и хрипит. Неловкость видно и в том, как Феликс пытается машинально засунуть руки в карманы, только потом вспоминая, что куртка уже не на нём, и в судорожном облизывании губ, и в том, как напрягаются его плечи. Феликса читать легко, думает Хёнджин, только вот разобраться в прочитанном сложно очень. Лицо того самого Юкхэя вытягивается и он совсем неприлично тычет пальцем в Хёнджина. — Так это твой приятель, которого нужно подкинуть? Тот самый танцор? Хёнджин чувствует, как все мышцы резко напрягаются и он сжимает челюсть крепче, стараясь держать себя в руках. — Да. Он хороший парень, так что, если обидишь, будем драться, — усмехается Феликс и смотрит с вызовом на друга, тот поднимает руки вверх. Хёнджин замирает, а его сердце делает особенно резкий и сильный удар. — Да я и не собирался! — это друг кричит громко, на всю улицу, оглохнуть можно. Да, такие, как он, наверное, несут херню и не задумываясь. На этом самом Юкхэе чёрные джинсы и такая же чёрная футболка с белым «анархист», очень пафосно и не удивляет даже, Хёнджин даже сам себе на секунду улыбается от очевидности этого парня, ещё раз скользит взглядом по нему и наконец смотрит на Феликса. — Когда поедем? Феликс смотрит на Юкхэя, тот разводит руками. — Да прямо сейчас. Садится в машину к незнакомым парням стрёмно очень, аж физически не по себе, но другого выбора нет, оставаться одному на безлюдной улице ещё более напрягает и опасно, да и в машине есть Феликс. Сам не зная почему, Хёнджин в какой-то мере ему немного доверяет. Скорее всего, потому что тот не кажется плохим парнем, у Хёнджина что-то вроде чутья. Сидя в салоне машины этого самого Юкхэя, Хёнджин чувствует себя на птичьих правах, он привык ездить на личном транспорте, а не сомнительных знакомых, которые к тому же дерьмово шутят, но носом вертеть не приходится. Он видит, что изначально Феликс собирается сесть на переднее сидение, чтобы переговариваться с другом, но потом передумывает и садится на заднее вместе с ним. — Совсем заскучаешь же, — отшучивается Феликс, а у Хёнджина в голове только мысль, что неужели подумали о том, что ему может быть неловко? Феликс улыбается и садится совсем рядом, Хёнджина сейчас затрясёт. До дома Хёнджина ближе, чем до Феликса, он живёт в самом центре, это радует, оставаться в машине один на один с Юкхэем так себе хочется. К слову о Юкхэе, он говорит так много, что голова кругом идёт, вообще не затыкается, у него чертов тупой словесный понос, а у Феликса не особо лучше, он успевает отвечать Юкхэю на всё, спорить и орать ему, чтобы не отвлекался от дороги. Феликс такой эмоциональный рядом с ним, живой и яркий, Хёнджин завидует даже. А потом Феликс поворачивается и смотрит на него, смотрит своим сияющим взглядом, который видно даже в слабом свете салона, и Хёнджин давится всеми возможными чувствами и сам. Словно наконец осмелев, Хёнджин начинает распрашивать Феликса о нём самом, узнаёт о том, сколько ему лет, где он учится и что любит, не так много, как хотелось бы, потому что при чёртовом Юкхэе неловко, но Хёнджин и не злится на того, благодаря нему он и набрался смелости на разговор. Поездка недолгая, всего минут пятнадцать, пробок ночью нет. Как раз в это время моют дороги и, открыв окно, влажность и запах асфальта сразу попадают в лёгкие. Хёнджин открывает окно и улыбается совсем как-то просто для себя, как давно не улыбался, непривычно легко, и, когда он оборачивается на Феликса, видит, что тот удивлённо на него смотрит. — Красивая улыбка, — выдыхает Феликс, а у Хёнджина на секунду сердце замирает, пока ему весело улыбаются. Оставшись на улице, уже людной и шумной, даже несмотря на столь позднее время, возле своего дома, небольшой квартиры, подаренной на восемнадцатилетие, стоя на всё том же месте, где его оставила машина, Хёнджин с удивлением понимает, что остался в куртке Феликса, тот и не попросил её обратно, и что так и не спросил его насчёт номера. Но прямо сейчас Хёнджин чувствует себя слишком хорошо и довольно, немного даже счастливо, чтобы думать об этом всём. Чувствует.