ПЛиО: теории, размышления, источники вдохновения Мартина

Короткая будет часть. Кейтлин — женщина, воспитанная с основной идеей, что она должна быть женой и матерью в патриархальном обществе. Она имеет чувство собственного достоинства, гордый характер, достаточно сильный и решительный, но она глубоко уверенна (как и все вестеросское общество) в своей вторичности по отношению к мужчинам. Сама себя она видит женой, леди, матерью, той, кто советует мужчинам, но не принимает и не должен принимать окончательные решения. В ситуациях, когда ей приходится делать, как с захватом Тириона, она делает опрометчивый и неверный выбор, особенно в первой книге. Потому что у неё совершенно нет опыта в этом, её подталкивает только любовь к Брану и желание его защитить. Понимание себя как исключительно жены и матери вошла в противоречие с… материнской любовью. Собственная идентичность ломает человека изнутри. В той же первой книге есть сцена, когда Кейтлин подталкивает Эддарда к желательному для неё решению — принять пост Десницы. Но это понятное и даже отчасти одобряемого для патриархального социума поведение — все мы знаем поговорку «муж голова, жена шея». Но голова все-таки муж. Мартин говорил о Кейтлин, как об образе женщины патриархального общества. В реальности люди формируются под влиянием социума и впитывают общественные ценности и представления своего времени и места. Знаете, я хотел создать сильную героиню-мать. В фэнтези есть давние проблемы с изображением женщин. Пишут книги обычно мужчины, но читают их и женщины тоже — много-много женщин. И героини фэнтези, как правило — очень нетипичные женщины. Обычно это могучая воительница, или своенравная принцесса, которая не желает подчиняться воле отца — такие архетипы и в моих книгах тоже есть. А вот Кейтилин — это своего рода аналог Элеаноры Аквитанской, женщины, которая приняла как должное свою роль и свое место в крайне консервативном обществе и, тем не менее, добилась внушительной власти и влияния, несмотря на все опасности и ограничения со стороны общества. © Интервью, данное Андрии Гушенсу Кейтлин действительно воспринимает себя в объектной, вторичной роли и внутренне считает это единственно верным. Но у неё есть гордость и чувство собственного достоинства, ей хочется признания и уважения. Которое она, по собственным представлениям, может заслужить, выполняя свой долг перед отцом, мужем, детьми, больше никак, фактически. К тому же, она Талли, чей девиз «Семья, долг, честь». И когда Эддард привозит в Винтерфелл Джона Сноу, которого называет своим бастардом, он лишает Кейтлин чувства уверенности и защищенности в том, что для неё по-настоящему важно. Она чувствует, что её как жену и мать (без шуток, фактически идеальную) не уважают, что с её мнением не считаются, что за спиной над ней будут смеяться. А других способов почувствовать себя уважаемым членом социума для неё, напоминаю, нет. Если бы Эддард воспитывал Джона в другом замке, то вряд ли бы у неё сформировался к нему особый негатив — его существование не выставляло бы её в глупом и унизительном виде, простить мужу измену она бы себя заставила. Она фактически и заставила. А так он оказался постоянным свидетельством, что в той социальной роли, в которой она себя видела, она не состоялась. Причём, по абсолютно независящим от неё обстоятельствам — ей сначала не очень нравился Эддард и не хотелось ехать на суровый и отсталый в плане качества жизни Север, но она старалась найти что-то хорошее и в конце концов смогла полюбить и мужа, и его землю. Кейтлин действительно любила мужа, о чем говорит, например, сцена, когда в Риверран привозят его кости: — Нед?! Сестры опустили глаза, а Утерайдс сказал: — Сир Клеос привез его из Королевской Гавани, миледи. — Отведите меня к нему, — приказала она. Его положили на козлы и покрыли знаменем, белым знаменем Старков с серым лютоволком на нем. — Я хочу посмотреть на него, — сказала Кейтилин. — Это лишь кости его, миледи. — Я хочу посмотреть на него. Одна из Молчаливых Сестер откинула знамя. «Кости. Это не Нед, не мужчина, которого я любила, не отец моих детей. Руки сложены на груди, костяные пальцы охватывают рукоять длинного меча — но это не руки Неда, такие сильные и полные жизни. Они обрядили эти кости в камзол Неда, в тонкий белый бархат с эмблемой лютоволка на груди, но не осталось на них теплой плоти, где столько ночей покоилась ее голова, не осталось мышц на руках, обнимавших ее. Голову прикрепили к телу тонкой серебряной проволокой, но все черепа похожи один на другой, и нет больше в глазницах темно-серых глаз ее лорда, которые могли быть мягкими, как туман, и твердыми, как камень». Они скормили его глаза воронам, вспомнила она. Кейтилин отвернулась. — Это не его меч. — Меч нам не вернули, миледи, — сказал Утерайдс. — Только кости лорда Эддарда. — Полагаю, мне следует поблагодарить королеву хотя бы за это. — Благодарите Беса, миледи. Это он распорядился. «Когда-нибудь я отблагодарю их всех». — Спасибо вам за службу, сестры, — сказала Кейтилин, — но я должна возложить на вас еще одно поручение. Лорд Эддард был Старком, и кости его должны покоиться под Винтерфеллом. — Они сделают его статую, его каменное подобие, которое будет сидеть там во тьме с лютоволком у ног и мечом на коленях. — Дайте сестрам свежих лошадей и все прочее, что понадобится им для путешествия, — сказала она Утерайдсу. — Хел Моллен проводит их в Винтерфелл, где ему надлежит быть как капитану гвардии. — Она посмотрела на то, что осталось от ее лорда и ее любви. — А теперь оставьте меня все. В эту ночь я буду с Недом одна. Вот что думает о ситуации с Джоном Серсея Ланнистер: — Я как-то видела его в Винтерфелле, — вспомнила королева, — хотя Старки старались убрать парня с глаз долой. Он очень похож на отца. — Побочные отпрыски Роберта тоже на него походили, но он хотя бы не тащил их к себе домой. После злосчастного случая с кошкой он заговорил было о том, чтобы привезти ко двору свою незаконную дочь. «Делай как хочешь, — сказала ему Серсея, — но знай, что город — нездоровое место для подрастающей девочки». Синяк, которого стоили ей эти слова, трудно было скрывать от Джейме, но ни о какой дочке речи больше не заходило. Не будь Кейтилин Талли такой мышью, она придушила бы Джона Сноу еще в колыбели. Теперь эта грязная работа предстоит ей, Серсее. С точки зрения Серсеи, присутствие бастарда унизительно, и она бы пошла на убийство, чтобы от него избавиться. После смерти Роберта Серсея действительно отдала приказ убить всех бастардов Роберта, до которых могла добраться, хотя об этом часто забывают, поскольку в сериале это сделал Джоффри. Для Кейтлин неприемлемо спорить с мужем и навязывать своё мнение так, как делала Серсея. И агрессивное решение проблемы, убийство ребёнка, тоже. Но и полюбить чужого ребёнка для неё — слишком. Не надо сравнивать её ситуацию с современными семьями, когда понятия «чести» просто не существует, для женщины есть возможность реализоваться не только как жена и мать, а детей принято любить и полностью принимать просто за то, что они дети. В Вестеросе совсем другие правила и другое мышление. Хотя, будем честными, для большинства современных женщин факт существования ребёнка, нагулянного мужем в период брака (а Кейтлин считала, что это так) был бы поводом подать на развод, и далее их бы связывали лишь алименты. Такой путь в Вестеросе невозможен. Что касается Джона, с одной стороны, кажется, что он зависим по отношению к Кейтлин, как к леди Винтерфелла, в этом есть доля правды, но, с другой стороны, Джон Сноу по рождению принадлежит к господствующему гендеру и он изначально субъектен, не объектен. Сравним: главные решения, определившие жизненный путь обоих персонажей — это замужество Кейтлин и уход Джона в Ночной Дозор. Джон принял решение сам и, теоретически, мог отказаться от присяги после знакомства со Стеной, хотя это и принесло бы ему репутационные потери и заставило бы искать нового постоянного или временного сюзерена. Но все же у него был выбор. А за Кейтлин решал её отец, и возможность отказаться была призрачной. Джон не виноват перед Кейтлин лично, но отношение к нему Кейтлин понятно. Не похвально, но люди далеко не всегда властны над своими эмоциями. Кейтлин знала, что у мужей в Вестеросе бывают бастарды, она лишь не хотела постоянно видеть Джона. Кейтилин напряглась, услыхав это имя. Нед ощутил в ней гнев и отодвинулся. Бастарды рождались у многих. Кейтилин уже успела привыкнуть к этому. В первые годы их брака она без удивления узнала, что у Неда есть сын от какой-то девушки, случайно встреченной в военном походе. В конце концов он — мужчина, а они проводили тот год в разлуке. Нед воевал на юге, она оставалась в безопасном замке своего отца в Риверране. Тогда она думала больше о Роббе, младенце возле ее груди, чем о муже, которого едва успела узнать. Нед имел право на любую утеху, которую мог отыскать среди битв. А раз семя его укоренилось, она полагала, что он должен приглядеть за ребенком. Но он сделал большее: Старки не были похожи на обычных людей. Нед взял своего бастарда домой и звал его сыном на глазах всего Севера. И когда война наконец окончилась и Кейтилин переехала в Винтерфелл, Джон вместе с его няней уже находился там. Она восприняла это болезненно. Нед не говорил о матери ребенка ни слова, а в замке не было секретов, и Кейтилин услышала, как служанки повторяют рассказы солдат. Они шептали о сире Эртуре Дейне, Мече Зари, самом искусном воине из семи рыцарей королевской стражи Эйериса, и о том, как их молодой лорд сразил его в поединке. Они рассказывали, как потом Нед повез меч сира Эртура к прекрасной и юной сестре сраженного рыцаря, леди Эшаре Дейн, высокой и светловолосой, с очаровательными фиолетовыми глазами, ожидавшей своей судьбы в замке, именуемом Звездопадом, что стоит на берегах Летнего моря. Потребовалось две недели, чтобы она набралась храбрости, но наконец однажды ночью Кейтилин спросила своего мужа о ней, спросила прямо в лицо. В тот единственный раз за все прошедшие годы Нед испугал ее. — Никогда не спрашивай меня о матери Джона, — отвечал он голосом холодным как лед. — Джон от моей крови, и большего тебе знать не нужно. А теперь я хочу выяснить, где моя госпожа узнала это имя. Ей пришлось повиноваться, она все рассказала, и с этого дня все сплетни прекратились, а имя Эшары Дейн никогда более не упоминалось в Винтерфелле. Кем бы ни была мать Джона, Нед, наверное, пылко любил ее, потому что никакие уговоры Кейтилин не могли заставить его отослать мальчика. Лишь этого она не могла простить ему. Кейтилин научилась любить мужа всем сердцем, но так и не сумела заставить себя полюбить Джона. Ради любви к Неду она стерпела бы и дюжину бастардов, если бы только их не было на глазах, но. Джон никогда не отлучался из замка, и вырастая, он становился похожим на Неда больше, чем любой из его законных сыновей, что лишь ухудшало положение дел. В цитате ошибка перевода — Эшара fair, прекрасная, а не светловолосая.