touch

«Красный давно не в моде, как и ты, прости хохо» — размашистые буквы, белым пятном разрезают шкафчик на — до и — после. Что было до, никто не знает, после может быть только любое слово, подходящее под краткое определение смерти. С первых дней появления Лодж в школе с ней всё понятно, Шерил абсолютно не нужно с ней говорить или смотреть досье, чтобы понять — Вероника Лодж беспросветная сука, под стать ей самой, только вот отношение к ним обеим диаметрально противоположное. Лодж ловит сладкие вздохи слепого обожания и купается на верхушке тягучей как смола популярности, вытворяя всё, что заблагорассудится. Шерил всё ещё за пару ступенек до падения в скользкое болото прокрастинации, последнее, что ей хочется потерять — зыбкое ощущение власти. Ей никто не протянет руку помощи, она её и не примет. Никогда ей не стать доброй феей, осознавшей все прошлые ошибки, это просто не в крови Шерил Блоссом. Власть, страх и ненависть к самой себе составляющие сути Шерил и Лодж определённо ломает её абстрактный мир, цепляется зубами и выгрызает самый большой кусок чужой законной территории. Лодж, кажется, везде. Занимает собой всё пространство и обволакивает душной тесьмой, капля Нью-Йоркской наглости, фамильная ухмылка и невыносимая вездесущность — достаточно, для неприязни. Выпячивание собственного превосходства, ошарашивающая прямолинейность и отвратительная попытка дразнить каждым своим действием — всё, что может вывести из себя окончательно. — Лодж, — В старшей школе Ривердейла не изрисовывают шкафчики, здесь не один из эпизодов «Сплетницы», не трогают Блоссом и вообще, играют по другим правилам. — Блоссом? — Определённо её должны взять в озвучку фильмов про ядовитых змей. Лодж расслабленно раскачивается на стуле, щёлкает ленту инстаграма, перекатывая между зубами лакричную карамель. — Знаешь, это впервые, когда мне так нравится собственная фамилия, продолжай. Это более чем раздражает. — Чтобы ты знала, красный цвет королей, они вне моды, в отличие от тебя. Абсолютно нелепая ремарка, можно было требовать извинения, буквально унизить в собственной манере, лопнуть как пузырьковую ленту для упаковки и забыть, но не продолжать нелепую детскую игру. — Девочки, — Бетти Купер не любит скандалы, ненавидит этот скользкий холодок, пробегающий по спине, стоит этим двоим оказаться в одном помещении и искренне не понимает, почему нельзя просто мирно сосуществовать. — Помолчи, дай человеку сказать. Когда-нибудь Купер изменится, разозлится и может быть начнёт скалить зубы при каждой попытке прервать её пламенные речи, но пока, безропотно замолкает, пряча глаза в отблесках смартфона.«Ронни» определённо её на чем-то держит, будь то таблетки, тайны или просто обожание, это Шерил выяснит потом и может даже выбьет из «сестрицы» вовсе не фамильную покорность. — Чего ты добиваешься Лодж? — А ты? — Вероника непринуждённо хрустит надоевшим леденцом и по кабинету разносится терпкий запах лакрицы, сливаясь с её приторными духами. Шерил абсолютно точно ненавидит лакрицу и всё, что составляет из себя заноза в заднице Лодж. — Кончай эти игры, — Она наклоняется ближе и буквально нависает над ухом до отвращения спокойной Вероники. — Я сотру тебя в порошок и распылю над бабулиным садом, ясно тебе? Душно как в закрытой душевой, в кабинете двадцать открывших от любопытства рты стервятников и ни одного человека, наверняка они уже сделали ставки. — Почему ты всегда в истерике, а? — Вероника приподнимается на локтях, накручивает на палец, безвольно свисающий рыжий локон и усмехается. — Дыши, я не боюсь. Три, два.. Разговор заканчивается, не начавшись, опять. Шерил выпрямляется резче, чем хотелось и не знает, чего хочет больше, ни одной во всех смыслах приличной мысли в голове нет, есть только чётко сформулированное желание мстить, как минимум — за шкафчик. До максимума далеко. Миссис Стивенс тенью проскальзывает в кабинет и, требуя тишины, чревовещает из-за учебника биологии, в голове Шерил вся биохимия человека сливается в одно чернильное пятно и сквозь рвущий голову на части гул прорывается слабый шёпот Купер: — Что ты в неё вцепилась? — Просто мне так хочется. — Лодж кидает едкую улыбку на соседнюю парту и самозабвенно хохочет, когда в пальцах Шерил ломается, кажется, карандаш. На пятой волне хит-парада Ариана Гранде, на шестой, безусловный лидер — ненависть к Веронике Лодж, делающей абсолютно всё, чтобы вызвать в уравновешенном теле Блоссом злость, граничащую с сумасшествием поселяющимся красным пятном на кончике носа.

[∞]

Испорченный шкафчик, сбор грязных сплетен и первые в жизни отработки за собственную глупость, вот всё, к чему они пришли во время тренировки в зубоскальстве. — Добилась? — Лодж стоит за спиной, одёргивает край мизерной юбки и кашляет в кулак. — Её Величество знает, где находится библиотека? Лодж — дура, четыре буквы и эти бестолковые счёты жутко бесят, но только так, Шерил держит себя на границе между убийством и разломом, итак, пошатнувшейся вселенной внутри себя. Вполне возможно, Блоссом тоже дура и вот сейчас, она стоит посреди пустого коридора, прислушиваясь к новому, скребущему длинными кошачьими когтями чувству, отдалённо смахивающему на ожог гортани или астму, потому что на вдох у Шерил Блоссом нет абсолютно никаких сил. Миссис Шейн не нужна помощь, разве что протереть пыль здесь, там, всюду. Помыть полы и, о, внесите в каталог новые книги, бросьте свои жизни на благо школы и погибните под томиками фантасмагорических сказок Брэдбери, всё так, больше ничего. Сотрите с лица этот неуклюжий макияж, хочется сказать Шерил, но нежелание видеть в школе Пенелопу пересиливает, и Блоссом согласно кивает, с отвращением поглядывая на половую тряпку, кажется, такими её били в детстве по щекам. — Что такое, наши нежные аристократичные ручонки не привыкли драить полы? — Лодж определённо её дразнит, выводит из себя, погружая на дно океана. Пол под ногами противно скрипит и Шерил делает глубокий вдох, чтобы не подавится скопившимся словами. — Ты держишь их в парафине или что-то типа того? Бум! Шерил, наконец, выдыхает и всё скопившееся за четыре месяца вырывается в хриплый, полный ненависти шёпот: — Этими руками я по пятницам душу маленьких выскочек. — Семейное? — Лодж переходит грани, не замечая, крючком цепляется за каждое слово и наслаждается своей почти незаконной безнаказанностью. — Воу, полегче, милая, у тебя волосы шевелятся. Горгона Блоссом. Она говорит что-то ещё, перебирая корешки учебников, смеётся своей же «искромётности» и стоит отдать должное, это не мешает ей продолжать работать, в то время как Шерил может думать только о зудящей коже на руках и возможности посадить Веронику в одну камеру с Хирамом, там ей самое криминальное место. — Теперь я точно знаю, как назвать общий чат нашего потока «Королевство Горгоны Блоссом», слушай, это гениально. — Смеётся, веселится. Грязно провоцирует. Шерил думает: не ведись. Вжимает тряпку в столешницу и, сдавшись эмоциям, почти шипит: — Ты не посмеешь. — Правда? Кто мне запретит? — Вероника в два щелчка выводит на экран ватсап. Тад-ам! В носу свербит от противного запаха мокрой побелки, пыльных книг, глаза режет обидой и совсем немного ненавистью, наверное, Шерил нужен психолог и контроль над агрессией, но это всё бесполезно, когда на глаза попадается Лодж. Блоссом не думает и, закрыв глаза, делает шаг вперёд. Голова Вероники запрокидывается, когда рука резко хватает за волосы сзади, затылок обжигает бесцеремонно шумное дыхание и девушка импульсивно сжимает пальцы на запястье Блоссом вырывающей телефон. — Как же ты меня бесишь. — Это всё абсолютно неправильно, никто её этому не учил, Иисус, Пенелопа заработала бы инфаркт от поведения собственной дочери, в голове скрипит «Паршивая девчонка», но сегодня это определённо не она, паршивая Лодж. Двенадцать букв. Вероника выворачивается в руках раньше, чем Шерил позволяет себе ослабить хватку и отступить, жадно хватая ртом воздух. — Почему я тебе так не нравлюсь? Ты что-то в себе отрицаешь? — Лодж коварная двуличная кобра, сосредоточие всех грехов в одном месте. Ужасна. Наверное, они могли бы дружить, но нет. — Не я это начала. Конечно же — Что именно? Кажется, не я попыталась сесть на трон, не свергнув королеву, — Шерил откидывает в сторону смартфон и хватается за старую швабру, ей просто необходимо на что-то опереться. — Тебе нравится пытаться меня травить просто, потому что я есть? Типа как ты наконец-то нашла камень, который можешь разбить? Имей в виду, ты сломаешь руки. Контроль сходит на ноль, сегодня они играют вничью, впору снимать дешёвый сериал о безрассудных школьниках, пытающихся захватить власть, думаете в мире? Нет, в одной типичной школе. —Тебя так весело драконить, знаешь ли. Они впервые говорят, почти не в диалоге ненависти, совсем немного с сарказмом и это почему-то пугает больше вечной вражды. Есть в них что-то общее, буквально впитанное с молоком матери — дух войны, неважно кем и для чего начатой, победитель всегда выходит один. Шерил уверенно говорит: — Этот. Город. Мой, каждый твой слепой обожатель под кодовым названием «друг» прописан в моём наследстве, так что, умывай руки, и если тебе так нравится высасывать чьи-то нервы, найди жертву намного мельче. И вся уверенность попадает под сомнение, стоит Лодж снова выдавить усмешку, словно других эмоций её лицо не знает. — Да, мне нравится смотреть, как рушатся твои иллюзии, все эти «твои люди», Блоссом, ты пересмотрела сериалов? Они тебя боятся, не больше. — Вероника больше не протирает полки, снова нарушает личное пространство, наступая на мокрую половую тряпку, словно не её таскали за волосы пять минут назад, как будто даже не пытается бояться. Черти у них одни на двоих и Шерил замирает не в состоянии шевельнуться. — А я им нравлюсь, и тебе я нравлюсь тоже, правда же? Невыносимое молчание, оказывается, красноречивее любого ответа.