Только чёрному коту и не везёт

Ночь окутала мир своим мягким покрывалом и дом Мастера погрузился в сон. Только Мелькор не желал подчиняться порядку, установленному в мире и блуждал по коридорам. Наконец, убедившись, что нет ничего интересного в бесцельном шатании, он поднялся по лестнице, сел в начале коридора, где располагались двери в покои жителей дома, начал громко и заунывно мяукать, надеясь разбудить хоть кого-то и у него это получилось. Из полуприкрытых дверей в покои близнецов раздалось одно из его новых имен: «Заткнись-чудовище». Потом в него полетела подушка и он едва успел уйти с ее пути. Но мяукать он не перестал и наконец из дверей выглянул его любимый эльф — Келегорм. Этот мерзавец мог проклинать его, угрожать, но он единственный кормил-поил его, иногда расчесывал его шерсть, хоть изредка интересовался его судьбой. Просто потому, что именно Келегорм хоть немного любил животных и забывал о том, кто такой Мелькор на самом деле.  — Чего тебе, чудовище? — спросил он, выглянув из дверей.  — Я хочу есть.  — Ты же кушал недавно.  — Я еще хочу.  — Ты слишком много ешь. Растолстеешь ведь! — сказал Келегорм, накидывая халат и шлепая босыми ногами по коридору.  — А тебя это так волнует?  — Меня? Да ни капли. Просто тебе самому будет некомфортно. Ты обленился и только и делаешь, что жрешь и спишь.  — Надо же, какая забота о моей персоне. Туркафинвэ лишь фыркнул, достал из шкафа остаток ужина и положил ему на миску. Мелькот — как его прозвали домочадцы, — съел положенное, запил молоком и запрыгнул на колени задремавшему на диване Тьелкормо и свернулся в клубок на его коленях, намереваясь заснуть, но эльф внезапно дернулся и спихнул с коленей. Мелькот обиженно фыркнул и сказал:  — Выпусти меня на улицу.  — Зачем? Ночь на дворе.  — Я хочу на улицу. Выпусти.  — Ну, ладно, как хочешь, — нехотя поднявшись с дивана, он поковылял к двери, открыл ее, выпуская кота и побрел обратно в свою спальню. Мелькор тут же пожалел, что попросил выпустить себя. На улице было темно и немного страшно. Повелитель огненных демонов и драконов испугался ночи на дворе эльфийского дома. Он ступал осторожно по траве, постоянно озираясь по сторонам и ожидая чего угодно. Можно было, конечно, вернуться в дом, но признаваться в том, что он струсил не хотелось. Да и вряд ли сейчас можно кого-то дозваться. Окно Келегорма выходило во внутренний двор, а остальных не особо волновало, что происходит с их ненавистным навязанным питомцем. Наконец он добрался до качелей, запрыгнул на них и свернулся в клубок и так заснул. Разбудила его ласка теплых эльфийских рук. Кто-то сидел рядом с ним, медленно раскачивался и гладил его по голове, по спине и бокам и, Манвэ побери, ему было приятно. Он стал мурлыкать и потягиваться, потом поднялся и стал сам подставляться под ласковые луки незнакомца, высоко задрал хвост, выгнул спину и стал ходить из стороны в сторону, прикрыв глаза и благодарно жмурясь. Впервые за столь долгое время он почувствовал такую ласку и такую доброту. Но вдруг рядом послышался окрик:  — Финдекано, не трогай его! Руку резко убрали и волшебство разрушилось. Мелькор пришел в бешенство и зашипел на Феанаро, стоявшего над ним.  — Пошел прочь! — крикнул он, но вала-кот не собирался так просто сдаваться.  — Дядя, в чем дело? Почему ты гонишь его? — раздался удивленный голос сидящего рядом эльфа, и его рука вновь опустилась на голову и спину кота и мягко погладила и Мелькор успокоился.  — Ты что, не знаешь, на каких условиях нас всех выпустили из Чертогов? Мне втиснули этого кота и выудили из меня клятву не вредить ему и ухаживать.  — И что в нем такого особенного? По-моему, абсолютно обычный черный кот. Красивый…  — Это — перевоплощенный Моринготто! Его лишили привычного облика и лишили сил, и засунули его мерзкую сущность в кота! А кота втиснули мне! — сердито произнес Феанаро. И рука Финдекано тут же поднялась с головы кота. «Ну вот», — подумал кот с обидой и в сердцах повернулся и укусил эльфа за палец, а потом сбежал.  — Вот гад. А ведь он урчал и нежился, как обычный кот, — сказал Финдекано, болезненно морщась от боли и смотря на свой укушенный палец.  — Пойдем, племянник, перевяжу тебе палец. И больше не трогай этого мерзавца. К счастью, у него хватает благоразумия не попадаться мне на глаза, иначе я бы прибил его. Я никак не могу смириться с его присутствием, — Феанаро уже был у порога дома, когда приходивший в себя Мелькор сидел в кустах и тихо жалел себя. Теперь все буду избегать его и ненавидеть, и он останется одиноким навеки. Его это определенно не устраивало, но исправить ситуацию он никак не мог. И впервые в жизни он стал думать о том, что было бы хорошо, если бы к нему пришел Манвэ или хотя бы Эонвэ. Но потом он все же решил последовать за хозяином дома и его племянником и подслушать разговор. А Феанаро тем временем заботливо промыл рану и перевязал Финдекано палец. Надо сказать, что после всех событий, произошедших с потомками короля Финвэ в Средиземье, Феанаро стал с уважением относиться к своим братьям и племянникам, особенно — к Финдекано. Первенец Нолофинвэ вызвал у него восхищение после того, как тот спас Нельяфинвэ. А последующие действия старшего принца только подкрепляли приязнь Феанаро к нему, поэтому, когда во время Битвы Бессчетных слез Финдекано трагически погиб, Феанаро встречал его вместе с Нолофинвэ и даже похвалил его за отвагу и силу, которую тот проявлял в жизни.  — Послушай, дядя, я понимаю, что Моринготто творил ужасные вещи и нолдор страшно страдали. Да и не только нолдор, если честно… Однако, дядя, ты же кузнец и ты должен понимать, что чтобы получить из куска заготовки стальной меч, его нужно долго колошматить молотом, разогревать, а потом закалить в огне. Дядя, нолдор почитаемы как великий и отважный. Но мы стали таковыми благодаря борьбе. Войны с Морготом сделали из нас великий и отважный народ, стойкий ко всем бедам. И хотя бы за это можно быть ему благодарным.  — Ты серьезно? Мой сын попал к нему в плен и искалечен. Ты сам видел, в каком он был состоянии.  — Однако, он нашел в себе силы вытерпеть все и не сдаться. И даже подняться и жить дальше. После этого отважнее него не было эльфа на свете. Феанаро улыбнулся ему и погладил по плечу и сказал:  — Ты предлагаешь мне благодарить того, кто творил мерзости столько лет и разворотил пол-Арды?  — Нет, не надо его благодарить. Просто прояви хоть немного милости к нему. Может, в его душе родится хоть немного раскаяния.  — У Моринготто — раскаяния? Ты смеешься? Видели мы его раскаяние и то, что после него происходит, — сказал Феанаро, убирая медикаменты обратно в шкафчик и приглашая Финдекано во внутренний двор. Мелькору пришлось тихонько последовать за ними. Ему был интересен этот разговор.  — Он пытался извиниться передо мной как-то, но, ты знаешь, я не купился. Я больше не верю ему. Но по твоей просьбе я могу дать ему шанс, если ты хочешь. Дети Индис всегда были добрее меня и моей семьи.  — А ты и твоя семья были отважнее и решительнее всех на свете. И безумнее… в хорошем смысле.  — Да?  — Но, ты знаешь, безумцы меняют мир, — с улыбкой ответил Финдекано, когда они устроились за столом. Туда как раз выносили обед близнецы.  — Сегодня Тьелкормо приготовил дичь. Он стал готовить ее вкуснее.  — О, я обожаю дичь, приготовленную Тьелкормо. Вкуснее нет ничего на свете. Турукано многое потерял, когда отказался идти со мной.  — - Ничего, у нас еще много есть, я соберу тебе с собой, — дружелюбно сказал ему Турканфинвэ. Финдекано ответил:  — Спасибо, — и с удовольствием принялся за обед. А Феанаро отрезал небольшой кусок и позвал:  — Чудовище, иди сюда, покушай. Мелькор, у которого от головокружительного аромата в животе стало урчать. И когда Феанаро отрезал ему кусок мяса, от ломанулся к нему, вырвал мясо из рук и метнулся прочь. Мясо действительно было потрясающе вкусно приготовлено и кот ел его с удовольствием. А Феанаро смотрел на него задумчиво и с жалостью, и в конце концов сказал:  — Несчастное создание, пожинающее плоды своих дел… Мелькор услышал эти слова и посмотрел на эльфа с изумлением.  — А ведь сын мой был у тебя в плену и не вел себя так жалко. Если в тебе осталась хоть капля мужества, веди себя достойно.  — Твой сын — потомок королей и отважный эльф. Даже во мне он тогда вызвал уважение. Но я — не таков.  — Это уже похоже на покаяние, — произнес Финдекано.