Болью и кровью

      Они болели.       Те места, где раньше были глаза. Они болели, когда он падал, они болели, когда они выгорали, вместе со всеми перьями, с кожей, оставляя только каркас и голую сущность.       Они болели даже когда уже были шрамами. Неаккуратными и неровными рубцами во всему телу, сначала гноились в попытке регенерировать обратно, а потом гноение прекращалось, и оставались шрамы.       Оставались шрамами, когда все тело изменялось, вытягивалось, деформировалось, когда нарастала новая шкура — чешуя — когда пробивались перья, черные, словно в копоти и пепле. Глаза остались одни. Пара глаз на лице, как у людей.       У всех демонов.       Кроули был змеей. Он был ею по сущности, это было очевидно, что его тело станет змеиным — настоящее тело, разумеется. И Кроули ненавидел это настоящее тело всем своим существом. Каждый рубец, каждая прореха в броне чешуи, каждая неаккуратно вздувшаяся и заросшая часть — напоминали ему о том, кем он был. Хуже, чем черные перья на крыльях. Хуже, чем длинный и гибкий хвост.       Он был теперь индивидуален по своему внешнему виду. Они все были, демоны.       Когда он впервые сталкивается с настоящим внешним видом Азирафаэля, ему хочется исчезнуть куда-нибудь.       Он общался с Азирафаэлем достаточно долго и достаточно приятно для того, чтобы забыть, что тот — настоящий, самый настоящий ангел. Свои рубцы хочется стыдливо прикрыть, но у Кроули всего лишь две руки на сотни шрамов. Потому что Азирафаэль сверкает, и эти глаза, по всему его телу, на лице, на животе, на руках и ногах, Азирафаэль — херувим, чистый, светящийся мягко желтым, с ореолом у волос и крыльями вокруг головы. Кроули проклинает тот факт, что им пришлось обернуться в свои тела, поэтому он оборачивается обратно так быстро, как только это возможно.       Глаза на теле Азирафаэля моргают, асинхронно, несогласованно, а потом тот перетекает в человеческую форму.       Человеческую форму Кроули любит намного больше, потому что в человеческой форме они все разные. А еще потому, что невозможно с разбегу сказать, ангел или демон сейчас перед тобой.        — Ни разу не видел твою настоящую форму. Весьма любопытно, — улыбаясь, говорит Азирафаэль. — Что-то не так, мой дорогой?       Шрамы болели. Даже когда он возвращался человеческое тело. Под взглядом Азирафаэля они полыхали так, что в голове единственной связной мыслью была только эта боль.       — Все в порядке, Ангел, — отвечает Кроули тяжело.       Скорее всего он никогда не сможет сжиться с этой мыслью.       Зато Азирафаэль сделает все, чтобы Кроули забыл о том, как выглядит его истинная форма.