Болью и кровью

      Запах. Тяжелый, липкий, к горлу подступает вместе с тошнотой. Руки в крови, рубашка — в крови, волосы, лицо, ногти, всё это — изгваздано в красных подсыхающих пятнах, натягивает при засыхании кожу так мерзко.       Хочется умыться, но это не поможет. Такое не смыть. Слишком глубоко въелось, и даже если кровь сотрется — запах останется.       У чувствительного нюха были и свои минусы.       — Уилл? — окликает Ганнибал.       Уилл отрывает взгляд от рук и переводит на Лектера. Он в кабинете, в кресле, там, где и должен был быть, и вся эта кровь — она ему показалась. Вспомнилась? Невозможно привыкнуть к тому, как ты теряешься во времени. Уилл пытался, это все немногим лучше, чем было в самом начале. Немногим проще.       — Все в порядке, — нагло врет Уилл.       Руки не дрожат. Ганнибал, он... катализатор. С ним спокойно и страшно одновременно. Уилл чувствует угрозу от него — и в то же время не чувствует себя в опасности. Уилл — как собака, стайный, он не доверяет никому кроме своей стаи, и в этой стае мало людей. Очень мало людей.       Но, кажется, больше на одного, чем он думал.       Острые черты лица, хищные, живые — так или иначе Ганнибал намного больше зверь, чем человек. Очень хорошо разбирающийся в этике и психологии человека зверь. Наверное, достойное пополнение стаи.       Ганнибал смотрит долго. Достаточно долго для того, чтобы показать, что он ему не верит. Уилл привык лгать о своем состоянии: с каждым разом становится все проще. Никто не хочет слышать, как кому-то другому плохо. Уилл рассказывает только если все совсем нехорошо, или если хочет вызвать в человеке некоторое отчуждение. Чтобы оставили в покое.       — Что ж, в любом случае — мне жаль, что тебе пришлось это пережить, — аккуратно обходит стороной болезненную тему Ганнибал.       Уилл не отвечает. Ганнибал уже и так вынул из него все, что только можно — и про кровь на руках, и про запах, и про страх, и про то, с каким опасением на Уильяма смотрели все остальные. "Испортил место преступления". Будто он не человек — а служебный пес. Ничего не понимает в этих человеческих вещах, но делает только то, что ему сказали.       — Некоторое время своей жизни я проработал хирургом, — начинает Ганнибал, и Уилл хмурится. Что это, поучительная жизненная история? Совсем не стиль Ганнибала. — Это было сложное время. Незначительные ошибки — в основном не мои. Пациенты умирают. Люди умирают, и хирург тот, кто оказывается по локоть в крови. Это не сильно отличается от того ощущения, что ты описал мне. Они умирают из-за наших ошибок.       Уилл видел, как Ганнибал зашивал человека. Выверенно, аккуратно, сосредоточенно. Не потерянная практика, слишком автоматические движения. Сколько Ганнибал проработал хирургом?       — Это жизнь, Уилл, — заканчивает Ганнибал, одаривая Уилла тяжелым и грустным взглядом.       Взгляд, появляющийся всякий раз, когда Ганнибал думает, что Уильям его не понимает, но Уилл понимает почти все, Уилл уже почти ухватил эту мысль за хвост, когда понял, что Ганнибал — самая опасная тварь в его стае.       Есть вещи, которые невозможно разучиться делать. Уилл медленно привыкает смывать с рук кровь. Ганнибал отлично знает анатомию человека — и даже больше, не допускает ошибок, не имея времени на подготовку.       Уильям почти понял это. Но пока что крови на его руках слишком много для того, чтобы заметить, что Ганнибал сам по шею в крови.