Жизнь с другой стороны

» — Брат мой, брат — Холодное сердце, Что мне скажешь вместо ответа? Как мешал боль с медом и перцем, Как устал лететь против ветра?» © Канцлер Ги — Брат мой, брат

      Живоглот понимал в жизни слишком много для обычного кота, пусть даже и жизнь эта была в некотором роде загробной. В этом мире ему нравилось: здесь царило вечное августовское лето, когда еще не холодно, но ночью уже ярко сияют столь любимые им звезды, и ветер метет по дорогам густую пыль и отголоски былых приключений, и кажется, что всё еще можно исправить.       У Живоглота был уютный дом, пусть и с царившем в нем вечным бардаком и холостяцкой атмосферой, другой он не знал, потому, ему нравилось. А еще, в доме был большой подоконник и плед в красно-желтые клетки, и можно было смотреть в окно на звезды и наблюдать за птицами, которых ему никогда не удавалось поймать. Зато самая яркая звезда небосклона — Сириус- всегда была видна в темноте.       Хозяин у кота тоже был, и имя его полностью соответствовало его непростой судьбе. Несколько лет назад, когда Живоглот уже утратил всякую надежду на нормальную жизнь и миску корма, он подобрал его одной дождливой ночью на одном из многочисленных мостов, куда кот забежал, погнавшись за одной особо жирной крысой, и ненароком застрял.       Хозяин принес его домой, отмыл в ванне, высушил феном и накормил до отвала рыбой, а после засунул за пазуху и так заснул, а Живоглот смотрел в ночь желтыми глазами и вспоминал. И впервые за уйму тягучих, как смола, лет ему было тепло.       Регулусу Блэку всегда хотелось быть похожим на брата, и в детстве он считал, что для этого надо перечить матушке, прыгать через перила, задирать кузину-Цисси, прогуливать зельеварение и поступить на Гриффиндор, потому его желание так и оставалось где-то в закоулках сердца, придавленное аристократическими манерами, танцами, фехтованием и искусством ведения дуэли. Потом Регулус вырос, слегка поумнел и стал размышлять более рационально. «Как жаль, что рационализма ему однажды не хватило», — подумал кот и уставился немигающим взглядом в ночную темень.       Когда Сириус сбежал из дома, обратившись черным псом и выпрыгнув в окно, Регулус остался смотреть ему вслед и размышлять, хотя именно в тот момент нужно было либо погнаться следом, как того хотелось старшему брату, либо хотя бы попробовать поговорить с родителями, на худой конец, сообщить дяде Альфарду. Но Регулусу всегда недоставало смелости, а Сириусу — здравого смысла.       Брат покинул дом и был выжжен с родового гобелена, а Регулус остался лелеять последнее желание, подсмотренное напоследок. Анимагия еще с детства его волновала, и говаривали, что кто-то из их предков так же, как и Сириус, умел обращаться Гримом. Регулус решил заручиться поддержкой пса самой смерти и с головой окунулся в учебу. Им двигало дикое желание сравняться с братом хоть в чем-то, если не дерзостью, так умением, если не смелостью, то мастерством.       И когда у него, наконец, получилось, то он долго мотал хвостом и с раздражением рассматривал себя в зеркале. Конечно, кем еще мог стать малыш-Регги, как не ленивым рыжим котом с аристократическими замашками? Какой от его анимагической формы был толк, Регулус поймет только едва не распрощавшись с жизнью.       Кот был одним из немногих существ, на которых не реагировали инферналы. А еще, кошачьи могли ходить между мирами, и этот навык очень бы пригодился, будь Регулус чуточку осмотрительнее. Определенно, дару предвидения его отца не суждено было передаться никому из его сыновей. Слишком уж горячие головы были у парней, и в головах этих порой гулял ветер.       Регулус хотел быть героем, хотел принести брату на блюдечке этот проклятый хоркрукс, и, что уж кривить душой, хотел вернуть Сириуса домой. Ведь если бы маменька увидела, что заблуждалась в своей идеологии, то, возможно, всё могло бы быть иначе. Инферналы, даже на столь безмозглых существ, оказались куда проворнее Регулуса. Тут-то его и спасла анимагическая сущность. Кто сказал, что коты не умеют плавать? Когда ты за шаг от смерти, то очень даже. И умение ходить по мирам пригодилось.       Регулус выжил, но, вот, стать обратно человеком так и не сумел. А через несколько лет его купила эта странная девочка с копной каштановых волос и комплексом отличницы. Какое-то время он пытался подать ей какой-то знак, но девочка намеков не понимала, считая его пусть и умным, но всего-навсего котом.       А потом был третий курс Хогвартса, и узник, сбежавший из Азкабана, и до боли в зубах знакомый черный пес, с которым Живоглоту даже удалось завязать дружбу. И отчаянное желание достучаться.       «Брат мой, брат, что же мы натворили…» — думал слишком умный для кота и слишком глупый для сына аристократического Рода Регулус и вновь бежал играть в догонялки с собакой.       А потом был дом на Гриммо, и словно бы не было этих горьких лет. С каждым днем, с каждой ночью Регулус видел, как бездна безумия и отчаяния накрывает Сириуса с головой. Ему хотелось вопить и царапать стены, но его никто не слышал. Казалось, что он тоже сходит с ума, но у котов слишком примитивный мозг, чтобы это могло стать правдой. А Сириус всё бродил по дому, как тень самого себя, и ничего не менялось.       Когда Гермиона, цепенея от отчаяния и плохо сдерживаемых слез, рассказала о том, что Сириус провалился в Арку, Регулус так некстати вспомнил о способности Живоглота ходить между мирами. Он сваливал с полок домашней библиотеки манускрипты, объяснявшие, что такое Арка, и как туда попасть, притащил тот самый хоркрукс, чуть не стоивший ему жизни, пробовал даже складывать слова из разорванных газет, но все были слишком заняты бессмысленной битвой, чтобы обращать внимание на кота.       Одной ночью Живоглот покинул дом на Гриммо и просто ушел в Арку, отчаявшись достучаться до странной девочки, которую успел полюбить, как младшую сестру, которой у них никогда не было. Тогда-то, на мосту по ту сторону жизни, его и нашел Сириус и забрал домой.       Живоглоту было хорошо, и он мурчал, как трактор, прижавшись к теплому боку, но Сириуса мучили кошмары — вспышки из прошлой жизни, он кричал, просыпался от своих же криков и до утра курил в темноту, почесывая рыжую шерсть. И Регулус не знал, так ли он хочет, чтобы брат его вспоминал. Вспышки-сны, в которых было слишком много боли. Сириус списывал всё на игры рассудка, но Регулус знал, что Арка таким образом скрасила нанесенный Азкабаном урон, попросту стерев ему память обо всём, что было так важно.       И кому теперь нужно умение котов ходить между мирами, если в тот мир некому больше возвращаться?       Не далее, как сегодня вечером Сириус вернулся домой, особенно взволнованный прошедшей сменой в пабе, а Регулус почувствовал новый запах, который был ему когда-то хорошо знаком — запах Гермионы.       Рыжий кот неслышно выскользнул в окно и побежал по ночным дорогам. Пора действовать.