Contra spem spero

— Энервейт! — подрагивающий голос Рона Забини-Уизли, мановение палочки, направленной в бледное лицо, и искра заклинания. Веки с переплетением тонких венок под кожей тут же затрепетали, и серые глаза расфокусированно уставились в голубые. И вот, Драко будто выдергивает вновь в странную, наполненную напряжением и страхом, реальность из успокаивающих лап забвения. В реальность, в которой все хуже, чем в принципе могло бы быть даже в самом жутком кошмаре. Мысль об этом будто пускает по телу судорогу, заставляя рывком выпрямиться, поднимаясь с пола. Проморгавшись, Драко обвел все тем же расфокусированным взглядом обитателей кухни, отмечая скорее на задворках сознания бледные лица четы Забини-Уизли, заплаканное — Панси и хмурое, сосредоточенное — вернувшегося Джорджа. — Оклемался? Предупреждаю, начнешь снова вопить — прокляну, — тихо сказал Рон, вставая и протягивая ему руку. Драко ухватился за нее, медленно поднимаясь следом, едва кивая. — Отлично, — провожая взглядом тяжко рухнувшего на стул рядом с обеденным столом Драко, так же безэмоционально, сухо даже проговорил Рональд. Разве что голос его еле различимо подрагивал, выдавая напряжение. — В таком случае, рассказывай. Драко же, усевшись за стол, вдруг ощутил, как усталость и апатия накатывают на него одной сплошной волной. Медленно выпустив из себя за раз будто весь воздух, Малфой с силой потер лицо и, адресовывая ничего не значащий взгляд Блейзу, хрипло спросил: — Виски в этом доме найдется? Дальше время для Драко текло, будто забытое, забродившее желе из холодильника на кухне Гриммо — медленно, тягуче, всенепременно наполненное алкогольными парами и удручающими фактами, которые он безжалостно вываливал один за другим на головы ошарашенных друзей. Во время пересказа событий Драко иногда позволял себе отвлечься от поглощения очередной порции Огденского, крепости и вкуса которого он практически не чувствовал, выпивая, будто воду. Панси была напугана до дрожи — молодая женщина обвила себя руками и тихо плакала. Казалось, будто она и вовсе теряется между тем, чтобы вот-вот лишиться чувств, и тем, чтобы тут же стремглав броситься наверх к детям, поддаваясь панике. Ни первого, ни второго она до сих пор не сделала, благодаря разве что крепким объятиям мужа, вставшего позади и обвившего дрожащие руки жены в плотное кольцо своих объятий. Блейз воспринимал все с истинно слизеринской холодностью, ни больше, ни меньше. Новости немало потрясли его, конечно, как и всех их. Но держался он более, чем достойно, молча выслушивая историю произошедшего, даже не изменившись в лице. Разве что при упоминании о предательстве бывшей своего благоверного позволил себе буркнуть в сторону тихое: «Сука. Никогда мне не нравилась…» Эмоциональнее всех (за исключением, разве что, самого Драко) ситуацию воспринял Рон. Весть о роли Гермионы Грейнжер во всей этой истории заставила его вскочить со стула и нервно передвигаться по кухне, сжимая-разжимая мощные кулаки. А его возгласы: «Нет! Она не могла… Не стала бы!..» — сменившиеся простецкой нецензурной бранью, когда Драко жестко описывал момент ее гибели, поутихли в итоге, лишь когда рассказчик раскрыл истинную причину вещей, побудивших девушку на… все это. Услышав о том, что невыразимка все это время находилась под зельями, Рон как-то разом сдулся, устало падая вновь на свой стул и зарываясь в свою огненную шевелюру, тихо прошептал: — А ведь я даже не думал, что… И Гарри… Мерлин… Блейз, тут же оказавшийся рядом с супругом, участливо сжал его плечо. Он, как и сам Драко, недолюбливал (мягко говоря) Гермиону Грейнжер, но вот чувства долга и дружбы между Золотым Трио они оба понимали. Но самым сложным для Драко во время рассказа оказался момент, когда пришлось огорошить Уизли вестью о смерти брата. Отмечая выступившие слезы на глазах Рона и потухший взгляд Джорджа, все, что он смог выдавить — безликое «Крепитесь!», после чего наступила долгая пауза, наполненная болью и скорбью братьев. Дав некоторое время Рону и Джорджу на то, чтобы хоть как-то смириться с мыслью о потере брата, Малфой, пусть это и было жестоко, проговорил: — Да, вы потеряли еще одного брата. И потери на этом, увы, отныне могут и не закончиться. Ситуация благоволит, поэтому… — и он продолжил излагать информацию. За время рассказа Драко не заметил, как уговорил почти две трети бутылки. И, когда он, наконец, замолчал, кухня погрузилась в гнетущую тишину. — Собирайся, — спустя минуты, может часы — Драко потерял счет времени, уйдя куда-то в себя, — тишину нарушил Джордж, обращаясь к жене, на что Панси, все еще заплаканная, неуверенно обернулась. — Ты немедленно отправляешься с детьми в Румынию к родителям и брату. — Что? Нет! Ни за что, Джордж Уизли! — воскликнула в ответ Панси. — Детей переправлю и вернусь обратно — максимум! — А я у тебя разрешения не спрашивал, — с напором произнес Джордж. — И это было не предложение, Панс. Женщина выпуталась из рук мужа, резко к нему оборачиваясь, складывая собственные на груди и опасно сузив темные глаза. — То есть ты правда думаешь, что я смогу спокойно отсиживаться в Румынии, пока вы тут, — она взмахом руки обвела кухню, — будете рисковать жизнями, разгребая заваренную с легкого мановения палочки Грейнжер кашу?! — У детей должна остаться мать! — припечатал Джордж, и Драко впервые на своем веку увидел, как перед ситуацией и другим человеком пасует Панси (бывшая) Паркинсон. Она глубоко вздохнула, набрав побольше воздуха, и открыла было рот для дальнейшего спора, но тут Джордж сделал нечто, заставившее сердце Малфоя, наблюдавшего за сценой, дрогнуть: он шагнул вперед, нежно и бережно сжимая жену в объятиях, и тихо-тихо прошептал ей на ухо: — Умоляю, не спорь. Я не вынесу, если лишусь тебя или детей. Я ведь и так живу на половину души, Панс… Панси в его руках тут же вздрогнула и тихо всхлипнула, обнимая мужа в ответ. — Хорошо, — прошептала она и, простояв так еще пару мгновений, молча удалилась наверх. Джордж же, переглянувшись с Блейзом, уселся рядом с братом напротив затихшего Малфоя, вновь взирающего «в никуда» и потягивающего виски из стакана. — Ну что же, Темный Лорд снова жив, Гарри Поттер у него и вот-вот сделает нас всех бесправными рабами, а сами мы на грани очередной войны, — задумчиво сказал он, обводя всех присутствующих взглядом, и Рон, сидящий рядом, опустил голову ниже и тихо выругался. — Итак, каков наш план? — А нет никакого плана, Уизли, — бесстрастно протянул Драко, опираясь на согнутую руку, а точнее — подпирая стаканом в оной собственный висок, как самый несчастный человек на земле. Впрочем, что-то в этом явно было. — Как ты верно заметил, Гарри у него. А менее месяца спустя, когда с шумом пройдет волдемортова вечеринка, это все уже не будет иметь никакого смысла. Так что… — и Драко показательно отхлебнул из стакана, тут же вновь подпирая им голову. — Мы… — голос Рона звучал глухо и неуверенно. — Мы обязательно что-нибудь придумаем. — Мхм, — меланхолично кивнул Драко, допивая свое пойло, со звоном ставя пустой стакан на стол и тяжело поднимаясь. — Как раз начну это делать. Захотите присоединиться — я у себя в библиотеке. Когда Драко шел на выход из кухни, никто и не подумал его останавливать. Ситуация давила и так, а уж новости о гибели брата… — Малфой, — Драко развернулся вполоборота, смотря в ответ на окликнувшего его Джорджа, — как думаешь, Перси все еще… — Да, думаю, да, — угрюмо кивнул он. — Уверен, в Тайной комнате уже и след их шайки простыл. Не уверен, что они стали бы забирать его тело с собой. Понятия не имею, как вы попадете туда, если честно. Возможно, Макгонагалл поможет. Но я не смогу, прости. — Ничего, — вдруг сказал Рон. — Я знаю, как туда попасть. — Но Парселтанг… — неуверенно проговорил Драко. — Просто поверь, — отрезал Рон. — И, Драко, мы заберем Перси, и я максимально быстро буду у тебя. Ты прав. Надо что-то думать. Драко лишь кивнул, все же покидая комнату. *** Оказавшись в мэноре, Драко направился было в библиотеку, но… «Да к лешему! Полчаса роли уже не сыграют…» — решил он, круто развернувшись в сторону душевой. Пока упругие горячие струи наотмашь били его в спину, смывая совместно с грязью и накатившую апатию, Драко проигрывал в памяти вечер снова и снова, концентрируясь на малейших деталях. Детали — они ведь всегда важны. Иногда даже самая незначительная может спасти жизнь. Или погубить… Драко настолько погрузился в свои мысли, действуя на автомате, что пропустил все то время между посещением душа, переодеванием и набором книг в библиотеке. Из раздумий его вывел, как ни странно, появившийся на пороге комнаты Рон. Скорбное выражение не покинуло его лица, но Драко не стремился узнать о его успехах или о прошедшем уже времени. Лишь кивком головы указал на соседний пустующий стул, пододвигая первую попавшуюся книгу с ритуалами. Рон уселся рядом, не проронив ни слова. Но и за книгу не взялся, также утопая в собственных мыслях. — Знаешь, — спустя какое-то время проговорил Забини-Уизли, — мы тут думаем организовать оцепление и устроить им засаду. Ну, прямо на их чертовом шоу. — Мгм, — протянул Драко, бездумно листая книгу, — вот только сведений о составе и количестве у вас нет. Да банально расстановка Пожирателей на мероприятии, о которой вы знать наверняка не будете, помешает любому разработанному плану по захвату. — Слишком пессимистично, Драко. — Очнись, Рон! — громко швыряя на стол книгу, воскликнул Малфой. — Вы просто инициируете новые жертвы! — выкрикнув это, он тут же будто сдулся, тихо добавив: — Ведь даже не будете знать, не окружили ли вас самих… Не говоря уже о самом Лорде… — И ритуале, который не позволит его убить… — вздохнул Рон, игнорируя вспышку друга. — И ритуале, — повторил Малфой. — Я просто… просто не знаю, что делать, понимаешь? — А обойти его нельзя? Ну, ритуал этот, — почесал затылок Рон. — Есть где почитать? — его взгляд забегал по столу, заваленному книгами, пока Драко не протянул ему ту самую, которую так неаккуратно швырнул с минуту назад. Принимая из рук товарища талмуд, Рон задержал на миг взгляд на обложке. — А это случайно не… — поймав недоуменный взгляд, Рон добавил: — Ну, в которой Ритуал Вассалитета? — Да, та самая, — закатил глаза Малфой, подталкивая книгу Рону. — То-то думаю, знакомо выглядит, — хмыкнул Забини-Уизли, перенимая, наконец, тяжелый талмуд. — О, друг, у тебя кровь… Проследив за взглядом Рона, Драко с отдаленным удивлением воззрился на кровоточащую руку. Мгновение понадобилось, прежде чем воспоминание о полученном порезе резануло по сознанию хлеще ножа. — Ну да, — фыркнул ядовито Малфой. — Подружайка твоя оставила аккурат после того, как распорола тем же ножом и своего друга. Рон на это скривился, доставая палочку и направляя на рану. — Сиди ровно, сейчас заштопаю, — все еще кривясь, проговорил он. — Забавно даже, уже второй ритуал подряд вы с Гарри смешиваете кровь… — Что? — вдруг дернулся на месте Малфой. Рон заметил, как округлившимися глазами Драко посмотрел сначала на все еще кровоточащую руку, а после — на книгу с Ритуалами. — Повтори, что сейчас сказал! — Я сказал, что вы уже второй раз подряд смешиваете кровь для ритуала, — непонимающе повторил Рон. — Ну, я имел ввиду, когда вы создавали Ритуал Вассалитета, там ведь тоже… — Да! — воскликнул Малфой. — Черт подери, да! Да! Да!!! Он вскочил так резво, что опрокинул позади себя стул. — Драко, что? — также вскочил и Рон. — Кровь! Ритуал Вассалитета! Мы обойдем его, Рон! — схватил его за плечи Драко, сжимая пальцы, будто боясь выпустить озарившую его идею из рук. — «Вассал моего вассала — не мой вассал»! — Что? — Рон во все глаза уставился на Малфоя, пытаясь поспеть за его мыслями. — Я не понимаю, Драко… — Ритуал Вассалитета, Рон! — радостно кричал Драко, чуть ли не подпрыгивая на месте. — Мы воссоздадим его! — Ты хочешь… — Да! — Малфой радостно рассмеялся. — Мы воссоздадим ритуал, — добавил он, и на его лице появилось опасное, хищное даже выражение, — и я убью этого сукина сына! *** ВОРНИНГ!!! Как и обещала - предупреждаю (в очередной раз). Тут будет пейринг Томарри. Да, знаю, большинство его видеть здесь не хотело. Но уж простите мою вольность - будет только так. В принципе, кто ярый противоборник - можете тупо листать до следующих звездочек (***) - не скажу, что шибко уж что-то в этом отрывке влияет на сюжет. — С добрым утром, Поттер! — раздался знакомый голос. «С пробуждением», — насмешливое шипение. — Просыпайся, — снова врывается мягкий голос, возвращая в негу, а теплые руки тянут на себя еще сонное тело. — Мы должны кое-куда прогуляться. «Ну же, Поттер, дела не ждут!» Противные мурашки ползут по коже, но Гарри, сопротивляясь, все же усилием воли возвращается к своей теплой картинке. Туда, где уютная комнатка на Гриммо залита желтым солнечным светом. Туда, где ласковые ладони обнимают его, а мягкие губы медленно выцеловывают дорожку вдоль линии челюсти. — Ну же, соня! Так и все лавки закроются! Гарри приоткрыл один глаз, сквозь ресницы разглядывая взъерошенного, но не такого уже сонного Драко. — Ну Поттер! Ну я ведь вижу, что ты уже не спишь! — мурлыкнул Малфой в ухо, и, тут же наваливаясь сверху, смешно подул ему в нос. — Вставай! Гарри зафырчал и поморщился, ведя носом, от чего Драко тихо рассмеялся куда-то ему в шею. — Я встану, если ты сваришь мне кофе, — протянул сонно Гарри, смыкая ладони на талии блондина и оставляя невесомый поцелуй на его губах. — Кричера попроси, — фыркнул Драко, ловя его губы в ответном касании, но не углубляя поцелуя. — А я прошу тебя, — Гарри ласково заправил выбившуюся светлую прядь за ухо Малфоя. — Сварю, если поторопишься, — хмыкнул Драко, но, увидев, что Поттер снова медленно уплывает в теплую утреннюю дрему, тут же куснул его за подбородок, возмущенно воскликнув: — Ну, Гарри! Давай же! Мне нужно кучу ингредиентов для зелий купить! — Аааааррх, — закатил глаза Поттер, скидывая с себя Малфоя и накрывая голову подушкой. — Поттер! — опасно начал было Малфой, но тут из-под подушки донеслось глухое: — Пойду, если согласишься купить что-то хоть мало-мальски не такое пижонское, что ты обычно носишь. На долгую минуту воцарилась тишина, и Гарри уже было задремал вновь, как неожиданно подушку сдёрнули с его головы, лишая укрытия, и рывком же перевернули на спину. Следом же на его колени уселся хмурящийся Малфой, скрещивая ладони на груди. — Пижонское, значит? Нахохлившийся парень настолько позабавил Гарри, что он, тут же откинув всю томную сонливость, подхватил Малфоя под берда, делая рывок и подминая под себя, отчего тот забарахтался и зашипел что-то о «неотесанных идиотах», только рассмешив Поттера еще больше. — Самое что ни на есть, — счастливо улыбаясь, выдохнул Гарри, с чувством целуя Драко. — Добился-таки своего, змей! Так и не дал выспаться на законном выходном. — Ты и так дрых аж до одиннадцати! Куда больше-то?! — выпучил глаза Драко. То, что и сам Малфой храпел рядом, в расчет не бралось, конечно же. — Ну так что? — оставляя еще один поцелуй на упрямо сомкнутых губах, спросил Гарри. — Заглянем к Малкин? — Согласен максимум на брюки, — угрюмо бросил Драко. Услышав ответ, Гарри издал победный клич и принялся целовать его везде, куда достанет. — Фу, Поттер, хватит меня слюнявить! — отбрыкивался блондин, но скорее для проформы. — Вот дался тебе этот сельский стиль. Чем мои брюки не устроили твою геройскую задницу, скажи?! — Тем, — поцелуй в ухо, — что когда прихожу домой с работы, — звонкий поцелуй в щеку, — вижу вечный парад, будто сама королева вот-вот пожалует! — Просто скажи, что не сечешь в высокой моде, — насмешливо фыркнул Драко, мягко оттаскивая надоедливого Поттера от своей шеи за волосы. — Возможно, — согласился Гарри, снова наклонившись и намереваясь поцеловать фырчащего парня. — А может, мне просто хочется посмотреть, как ты будешь выглядеть в менее строгой одежде, — доверительно прошептал он во вмиг порозовевшее ухо. — Я во всем буду выглядеть сексуально, Поттер! — повел плечом Драко. — И вовсе не обязательно для этого устраивать сельскую вечеринку. — Не сомневаюсь, — таки начал вести поцелуями к желанным губам Поттер. — Вот прикупим тебе что-нибудь менее пафосное, и… — заглянув в серые глаза, тепло улыбнулся Гарри, нацеливаясь на вовсе-не-целомудренный поцелуй. Но… следующие слова заставили его тут же отпрянуть, распахнув в шоке глаза. — …ты сорвешь все это с меня и трахнешь, даже не спросив? — Ч… что? — Гарри разом отпрянул, вновь вглядываясь в лицо Малфою, вот только… на него смотрели не родные серые, а холодные голубые глаза. — А что? — ухмылка, появившаяся на лице, заставила Гарри вздрогнуть. Это была улыбка вовсе не Драко. Это был оскал — опасный, насмешливый. И вдруг весь Малфой разом стал черта за чертой терять свой привычный облик, обличая словами-ударами: — Разве не так ты поступил тогда, давным-давно? А, Поттер? «Ну же, просыпайся, Поттер!» — Впрочем, можешь сделать это прямо сейчас, — Драко под ним уже не был Драко. Тошнота накрывала Гарри с головой. От нахлынувшего ужаса он не мог пошевелиться. — Я ведь все равно уже ничего не вспомню. — Нет… Собственный крик застрял в горле. «Проснись!» — НЕТ!.. Гарри проснулся от вопля, который был настолько громким и отчаянным, что казалось, будто звук эхом отлетает от стен его небольшой комнаты. И только спустя несколько секунд Гарри понял, что вопил он сам. Горло тут же судорожно сжалось, будто в подтверждение, и Гарри зашелся сухим кашлем, кривясь от боли в содранном от криков горле. Он рывком сел на кровати, пытаясь угомонить загнанное дыхание, с силой жмурясь, прикладывая к глазам основания ладоней, словно пытался вытравить увиденное, но… все, что он видел, даже невзирая на сомкнутые веки, — пустые серые глаза, распахнутые, бесстрастно смотрящие в никуда… Раздавшийся внезапно глухой хлопок заставил его практически подскочить на кровати от неожиданности. Поттер отвел руки от лица, поворачиваясь в сторону шума, но это был всего лишь домовик, аккуратно поправляющий на худощавом тельце наволочку с выгравированной на ней змеей, свернувшейся кольцами, — знак Слизерина. — Хозяин поручил передать Типпи, что сэр Гарри Поттер должен спуститься в малую залу сразу после пробуждения, — отчеканил писклявым голосом эльф, тут же низко кланяясь и с тихим же хлопком исчезая. Гарри не удержался и закатил глаза, падая обратно в кровать с тихим рыком. Почему к нему стали пускать эльфов и разрешали выходить из комнаты, которую более никто не сторожил? Да потому что в этом не было более необходимости. Не после проведенного ритуала, на котором… Гарри стиснул челюсти так сильно, что его бедные зубы жалобно скрипнули, и сделал медленный успокаивающий вдох. Верно. Не было смысла загоняться по этому поводу, все уже произошло. Та боль, которая рвала его грудь снова и снова, лишь только стоило ему вспомнить о вечере, где была оставлена точка невозврата, была напоминанием о том, что он все еще остается собой, что еще не сломался. Но она же являлась и главным врагом, позволяющим продолжать с маниакальным упорством ломать его каждый-чертов-день его личного ада. И сейчас он и сам не смог бы точно сказать, сколько еще продержится. И стоит ли… Вечер проведения ритуала он помнил уже довольно плохо — регулярные поползновения Тома в его голову давали значительные результаты, путая мысли, стирая воспоминания, сея сомнения относительно неоспоримых, казалось бы, фактов. С каждым днем Волдеморт пробирался все глубже, отнимая по крупице остатки его, Гарри, личности. Так, Поттер даже не знал наверняка, сколько прошло времени с момента ритуала — неделя, месяц? А может быть, он варится в этом котле уже год, но даже не осознает реального течения времени? Ведь все, что Гарри помнил о том вечере, всплывало в его голове скудными урывками — и обещание Волдеморта не убивать Малфоя, и его собственная клятва «младшего», куда он, следуя своей тайной задумке, вплел и требование отпустить с острова любого желающего и не причинять ущерб жизни и здоровью ради забавы и без веских на то причин, подтвержденных законным судом и следствием. Помнил он и вскинутую темную бровь Тома на это свое требование и кривой изгиб тонких губ в ухмылке-оскале. Как и высокий, холодный голос, отчетливо произнесший лишь: «Принимаю!» — единственное слово, запечатывающее их клятву. Делающее Гарри рабом навеки… Но даже не это было самым страшным воспоминанием того вечера. Настоящий ад разверзся после, стоило лишь Гарри принять клятву в ответ и тут же ощутить всем своим существом, каждой клеточкой давление чужой воли на собственное тело. Будто все оно, кроме, разве что, разума, тут же стало подвластно криво насланному Империусу. Именно это самое давление чужой воли заставило его безвольно наблюдать, как зал заполняется аврорами и как впереди всех к ним с палочками наизготовку подступают Рон и Драко. Гарри хотелось тут же броситься вперед, кричать во всю мощь легких, чтобы они убирались, но он не мог вымолвить ни слова — лишь в молчаливой агонии наблюдать, как Волдеморт, ухмыляясь, сообщает прибывшим на выручку друзьям, что они опоздали… и что он держит свои обещания, после чего — будто в насмешку над прибывшим отрядом авроров — зал наполнился и Пожирателями, превосходящими магическую полицию чуть ли не втрое. Видя, как всех его друзей сковывают магическими путами и уводят из зала, Гарри лишь мог едва ли не скулить от бессилия, провожая процессию больными глазами. И, когда в зале не осталось более никого, кроме безмолвных, бездействующих, будто куклы, гостей, его самого и Волдеморта в окружении охраны из Пожирателей ближнего круга, Гарри, наконец, заметил, что вывели всех, кроме Драко. Драко, которого уже под руки тащили ближе к их месту дислокации. Драко, бесстрашно взирающего на своего бывшего «господина». — Как я только что сказал, Гарри, — этот чертов шепот Поттер слышал теперь каждую ночь, и противные мурашки ползли по всему его телу, как и в тот самый вечер, а плечи сковывало от фантомного ощущения чужих цепких пальцев на них, — я держу обещания. И я не убью его — ведь даже клятва мне не позволит. Гарри сглотнул вязкую слюну, ощущая, как от плохого предчувствия все внутри похолодело — так страх сковал его, пуще любого влияния. — Но, — тихо шепнул ему в ухо Лорд, и пальцы его тут же исчезли с плеч Поттера, только чтобы он тут же в ужасе увидел, как знакомая палочка поднимается над его плечом, нацеливаясь на Драко, — клятва не помешает мне сделать вот так… Если бы Гарри только мог что-нибудь сделать! Ну хоть что-нибудь, кроме беспомощного наблюдения за тем, как вслед проклятию с кончика палочки срывается луч, тут же бьющий Драко в грудь… Но он не мог. Парализованный, подвластный чужим желаниям, он мог лишь наблюдать за тем, как пущенный Обливиэйт заставляет серые глаза на миг распахнуться… только чтобы спустя долгие-долгие секунды они взглянули в ответ с давним презрением и ненавистью… Очередной хлопок заставляет Гарри вздрогнуть, вырывая из обрывков воспоминаний и утреннего кошмара. — Типпи просит Гарри Поттера поторопиться! Хозяин недоволен! Хозяин накажет бедного Типпи!.. — Да иду я! — крикнул в ответ Гарри, свешивая с кровати ноги. Много времени умыться, накинуть простецкий халат (на любые нормы и приличия Поттер давно забил) и спуститься в малую залу у него не заняло. — Какого черта, Том? У тебя с утра горит, что ли? Что за… — влетая в просторную комнату и удивленно распахивая глаза на представленный антураж, воскликнул Гарри, практически запинаясь о собственную речь в конце, — спешка?.. Не удивился бы разве что совсем тупой. Представший сюрреализм картины порывал поднести ладони к лицу, чтобы протереть глаза. Поскольку… Волдеморт. В трениках. На беговой дорожке. Отчитывал. Жавшихся к стене Пожирателей. — Кхм, — Гарри покашлял в кулак, усиленно пряча смех. — Всем все ясно? — размеренно шествующий в спортивной ходьбе Лорд ловким движением ладони убрал назад налипшие на лоб волосы. В ответ раздался нестройный хор голосов. — Тогда пшли вон! — рявкнул тут же Том, и мужчины сию секунду ретировались. — Ух, — хмыкнул Гарри, пройдя вглубь комнаты к дальнему столу и схватив яблоко из вазы, — кто-то явно с утра не в духе. — И тебе не советую уж слишком радоваться, Поттер, — сбрасывая скорость, выдал Том, вытирая лицо полотенцем. — У нас собрание, на котором сегодня ты будешь присутствовать. Прозвучавший приказ даже не удивил Гарри. Его вообще мало что в последнее время могло удивить — не после всего произошедшего… Ну, разве что треникам немного удалось. — Не думал, что ты настолько всерьез заявлял про молодое тело, Том, — саркастично фыркнул Гарри, откусывая от яблока и насмешливо окидывая Лорда на чертовой беговой дорожке уничижительным взглядом и игнорируя вспыхнувшие яростью голубые глаза. — Пора бы понять, Поттер: все, что я говорю, я говорю серьезно, — отрезал Волдеморт, наконец останавливаясь и вдруг хитро ухмыляясь. — Ты поймешь это чуть позже. А пока можешь и повеселиться, Мерлина ради. У каждого здесь свои развлечения. Последняя фраза заставила Гарри неосознанно поежиться от очередной порции воспоминаний — и его напускное веселье как рукой сняло. — Да уж, — скривился он, уже на автомате и без всякого аппетита откусывая яблоко снова, — у каждого свои. Если это все, что ты хотел поведать, мог бы и через домовика передать. Гарри направился к выходу, но тут же замер у двери, удерживаемый чужим желанием. Господи, как же он это ненавидел!.. — Чтобы ты проигнорировал и не явился? Ну же, Поттер, я слишком хорошо тебя знаю, — рассмеялся Волдеморт за его спиной, и очередная порция давления заставила Гарри повернуться. — Сегодня у нас особые гости. Будет невежливо заставлять их ждать. Собрание через час. — Я буду, — бросил Гарри сквозь зубы, про себя отмеряя каждую чертову секунду, пока не мог шевелиться по собственной воле. — Приходи без опозданий. Тебе понравится шоу, — хмыкнул Том, и давление на тело Поттера тут же отпустило. Гарри, угрюмо кивнув, вновь развернулся и зашагал было на выход, но Том бросил ему в спину очередную колкую фразу: — Вот и молодец. Гарри заскрежетал зубами и, внезапно для себя самого, сжал в руке яблоко сильнее, резко разворачиваясь и прицельно бросая им в Тома. — Благодарю, — на лету ловко поймав фрукт, засмеялся Волдеморт. Гарри покинул комнату под его громкий смех. Да. Именно такими были отныне его дни. Одна из вех мести Лорда — относительная свобода в неволе и отсутствие каких-либо занятий, чтобы мозг мог сам себя убивать воспоминаниями. Гарри варился в этой агонии изо дня в день, поддерживая в голове только отбивающее молоточками: «Не думать, не думать, не думать!». Но не думать о произошедшем, конечно, не получалось. Воспоминания — вот наказание, оставленное ему Томом. Которые у него, Гарри, были. А у Драко — уже нет… Как итог — все дни слились в одну сплошную, пульсирующую болью в голове, серую массу. Наполненные бездумным хождением по имению, или сидением в выделенной ему комнате, или же, что было редко (и хвала Мерлину!) присутствие на общих сборах в виде личной ручной болонки Лорда. Благо присутствовать его заставляли не всегда. Но вот когда Волдеморт изъявлял подобные желания… Это была очередная вещь, которую Гарри люто ненавидел и которой… в душе боялся. Поскольку же его, Гарри, присутствие на общих собраниях говорило лишь об одном: какой-то бедняга сегодня лишится жизни. Так уж повелось у нынешней меченой власти — «особые» судебные случаи разбирались узким кругом верховных членов Визенгамота прямо на сборах пред очи «Его Темнейшества». Зачем был подобный цирк? «Ну ты же сам пожелал», — с улыбкой ответил ему Том, внимательно следя за реакцией ошарашенного Гарри, прямым текстом намекая на условия их клятвы. Конечно же этот самый «узкий круг» был таким же меченым, как и остальные члены подобных заседаний. А результатом выносимых вердиктов — неожиданно! — выступали пытки и смерть подсудимых. И, конечно же, такие «особые» случаи несомненно касались Поттера напрямую. Ибо же у Лорда это был очередной аттракцион такой — заставлять свою марионетку самолично исполнять приговор. Так, Гарри надолго запомнил остекленевшие глаза своего бывшего начальника Гавейна Робардса, «осужденного» за бунт во время давнишнего (или нет?..) приема. И онемение во всем теле, стоило ему произнести убивающее. Помнил Поттер и крики каждого из подобным же образом «осужденных» авроров, повязанных там же. И свою трясущуюся руку с чужой палочкой, кончик которой поочередно карал Круциатусом его бывших коллег и подчиненных… Подобные «посиделки» ломали его психику. Ломали его ментальные барьеры — точнее их жалкие остатки. Ломали его самого каждый чертов раз, когда Волдеморту хотелось поиграть в кукловода, наслаждаясь зрелищем страданий узников и молчаливой бессильной агонией самого Гарри, ведомого его волей. Но какими бы ужасными ни были дни, в разы хуже были ночи. Пусть и смутно, но Гарри помнил свою самую первую — аккурат после ритуала и первого «подарка» Лорда в виде Обливиэйта. Тогда, ворвавшись в покои, к которым его привели, и обнаружив обитель Лорда, Гарри без разбора по-детски разметал, разбил, разнес вспышкой магии практически все богатое убранство комнаты под громкий холодный смех восседающего на кровати Тома. А когда выдохся — его тело, обессиленное морально от произошедшего и физически от взбунтовавшейся магии, будто сломанную куклу, привлекло к «владельцу». Первостепенный шок. Калейдоскоп из ужаса от понимания дальнейшего, омерзения от чужих прикосновений… Он задергался тут же, забрыкался, когда оказался опрокинут на кровать лицом в подушки. Пытался пересилить давление магии и чужой воли, когда его за краткий миг оставили позорно нагим. И так, в ожесточенном, но заведомо неравном, проигрышном сражении, он взвыл от унижения в миг, когда физическое давление чужих ледяных рук дополнилось мерзким, разрывающим контактом и… Гарри, захлебываясь криком, утонул в боли и давлении на собственный разум, проваливаясь под ним глубоко в свое собственное подсознание совместно с «давящим» паразитом. Физическая боль тут же отошла на второй план. Поттера замутило сильнее от вереницы картинок из собственных воспоминаний, среди которых Том выискивал самые болезненные. И Гарри знал, на каком именно его «хозяин» остановится… В какой-то момент отголоски физической боли намертво смешались с ментальной, где Лорд пировал во всю мощь, возводя в абсолют из страданий худшие моменты жизни Поттера, заставляя переживать их снова, и снова, и снова наравне с омерзением от происходящего с его телом в этот самый момент. Подталкивая к грани. Вызывая единственное желание — молить о конце. Но закончилось тогда все лишь под финальный аккомпанемент воплей Драко из его, Гарри, воспоминаний. И, когда Поттер, наконец, вынырнул из этого мутного болота, когда почувствовал скатившееся с него тело, из последних сил он скатился с кровати на пол и сам, где его тут же вырвало. Собственно, этот самый пол, усеянный мелким сором после его магического всплеска, был последним, что Гарри увидел перед тем, как окончательно отключиться… «Проснись!» Гарри слышал зовущий голос, будто через толщу воды. «Ну же, просыпайся, Поттер!» Сознание медленно выплывало откуда-то из липкого, мрачного, темного, нехотя возвращаясь. Гарри скривился и медленно заморгал, пытаясь сфокусироваться на чем-либо, но картинка все еще расплывалась. — Вот, — на его нос практически ласково нацепили очки, поэтому дезориентированный Гарри невольно потянулся навстречу прикосновению… только чтобы ощутить новую острую волну тошноты от омерзения, когда узнал собеседника. — Порядок? — с кривой улыбкой вопросил Лорд, вглядываясь в его лицо. Гарри тут же резко отпрянул. Он обязательно покачнулся бы, если б стоял. Но раздавшийся всплеск воды сообщил ему, на миг снова потерявшему картинку в цветных кругах перед глазами от резкого движения, что он сидит в ванной. Гарри зажмурился, пытаясь переждать очередной рвотный позыв, горьким комом давивший на глотку. Однако тошнота все не проходила, заставляя кисло скривиться и подтянуть к груди колени. Внезапное ощущение холодных пальцев на собственном запястье заставило его распахнуть глаза. Все еще кривясь, Гарри наблюдал за тем, как захвативший его руку Волдеморт вкладывает в нее стакан с водой. — Пей, — снова скривил тонкие губы в улыбке Том, внимательно наблюдая за ним. Будто боясь упустить малейшую эмоцию на лице Поттера. Гарри, будучи не в том состоянии, чтобы спорить, парой глотков осушил стакан, закашлявшись в конце. — Надеюсь, там был яд, — прокаркал он, прикрывая глаза и откидываясь на бортик ванной. — Ха, даже не мечтай, малыш Гарри, — рассмеялся Том, забирая пустой стакан и левитируя его куда-то вглубь комнаты. — Так легко ты не отделаешься. Гарри лишь вымученно фыркнул, не открывая глаз. Взметнувшийся воздух подсказал ему, что Волдеморт вновь присел рядом с ванной. Давящее ощущение чужого взгляда не позволило Гарри долго хранить молчание. — Признаться, ты даже удивил, — проговорил Гарри, запрокидывая голову и медленно открывая глаза. Голос его все еще подводил, ломаясь через слово. — Не думал, что ты вообще способен на… это. — Что же тут удивительного? — Гарри уперто лицезрел лепнину на потолке, умышленно игнорируя собеседника, поэтому ориентировался лишь на оттенки его голоса. И сейчас Лорд ликовал. — Я возродился в молодом теле, которому присущи все функции для участия в основах жизненного цикла. Гарри в ответ изобразил рвотный позыв, закатывая глаза и вновь уставившись в потолок. — Да ладно, Поттер! — рассмеялся Том. — Признай, я был хорош! Из воды вынырнула рука, адресовавшая ему в ответ фак, и тут же скрылась вновь в густой пене. Волдеморт только громче рассмеялся, приподнимаясь и присаживаясь на бортик. — Это восхитительно, Гарри, — протянул Том, зачерпывая воду и по струйке выпуская из ладони. — То, сколько всего можно найти в твоей голове. То, сколько всего можно сделать с твоим телом, — Гарри ощутил, как мокрые пальцы сомкнулись на его подбородке, рывком опуская голову. Заставляя посмотреть в ответ. — С твоим разумом, — Волдеморт наклонился ближе, немного склонив голову набок. — И все это — лишь только начало. Поттер рвано вздохнул и сглотнул, но глаз не отвел. — Ты мстишь, — тихо, но ровно проговорил Гарри. — Я ожидал, пожалуй, чего-то подобного, но… Зачем… все это? — махнул он рукой в сторону ванны, не зная, как обрести в слова то, что крутилось в голове. — О, тут все просто, малыш, — уголок тонких губ неизменно поднялся вверх, складывая их в кривую усмешку. И, поскольку Лорд все еще был склонен к нему, голос его шелестел, подобно затхлой листве в увиденном, будто в другой жизни, доме его родителей. — Разум - тонкая штука, Гарри. Страдания ломают, но заставляют его сопротивляться. Выискивать, скажем так, «потайные комнаты», где можно отсидеться. Где можно скрыть самое сокровенное. Но, — пальцы покинули подбородок и мазнули вдоль щеки, очерчивая лицо, — проявление даже таких крох заботы и внимания откладываются в подсознании, заставляя невольно сомневаться, а так ли все плохо. Гарри дернул головой, сбрасывая чужую ладонь, и немного сдвинулся в попытке уйти от прикосновений. — У магглов есть термин — «стокгольмский синдром». Возможно, ты слышал, — Гарри кивнул и нахмурился, не совсем улавливая связь, но Волдеморт продолжил нашептывать. — Не скажу, что это то же самое, но там разум человека поступает примерно так же — чтобы не свихнуться. — Допустим. Но… Чего ты этим добиваешься? — выплюнул Поттер, хмурясь и стискивая под водой кулаки. Волдеморт, наконец, отпрянул, выравниваясь и задумчиво хмыкая. — Что принесет мне твоя скорая смерть, Гарри? — задал он вопрос. И сам же на него ответил: — Кроме краткого морального удовлетворения — ровным счетом ничего. — Но ведь ритуал уже и так… — встрял было Гарри, но краткий острый взгляд голубых глаз заставил его подавиться словами, напоминая о том, что любое его действие или произнесенное слово было совершено лишь по воле и согласию «хозяина». Поттер стиснул зубы, яростно вдыхая через нос, но кроме молчания более ничего не мог. — Мгм. Ритуал «и так», — хмыкнул снова Лорд. — Но стоит тебе умереть — и что же? Ты освободишься и снова выйдешь победителем, избегая всего того, что я припас нам на будущее? Ну нет. Пусть ты пока из последних сил сопротивляешься этому, но ты — мой, Гарри. Твои действия, — бледная ладонь резко нырнула в пучину пены, выхватывая руку Гарри и проводя по Черной метке на предплечье. — Твое тело, — тонкий палец провел по шраму от последней Авады, оставшемуся на его груди, заставляя Поттера вздрогнуть от омерзения и поморщиться. — И скоро моим станет и твой разум, — ноготь Лорда прочерчивает шрам на его лбу, — когда я сломаю его окончательно. И получу я идеального солдата. Молодого, сильного и преданного. — Обломишься, — сквозь зубы процедил Гарри, снова дергая головой и отбрасывая руку Лорда от своего лица. — Не думаю, — улыбаясь, холодно произнес Волдеморт, вставая. — Не советую слишком расслабляться. Это был только первый раунд. И, как ни ужасно, он не соврал. Как бы Поттер ни пытался в ту ночь и в последующие противостоять, как бы ни стремился хотя бы мысленно отстраниться от происходящего — все было без толку. Волдеморт действительно держал обещания. Разум Гарри ломался с каждым днем. С каждым проведенным «собранием расправы». С каждой удушающей ночью, переполненной истязаниями его тела. С каждым давящим сеансом чужого проникновения в просторы его памяти… «Проснись, Гарри!» О, он слышал это тысячу уже раз. Каждое утро, когда просыпался от кошмара в своей комнате. Каждую ночь, когда отключался после очередного «сеанса боли», на котором Круциатус был предпочтительнее Легиллименции, вызывающей в голове вопли любимого человека, пока вопил он сам. — Проснитесь, вы пропустите собрание, — пропищал домовой эльф, толкая его плечо тонкой маленькой ручкой. Ах, ну да. Собрание. Гарри не помнил, когда уснул вновь. Даже не помнил, точно ли именно сегодня он лицезрел Лорда в самом забавно-глупом, совершенно не вяжущемся с его образом виде. Та грань между кошмарами, болью и серой, однообразной реальностью стиралась практически в ноль. Гарри спустился в зал с явным опозданием. За столом уже не было свободных мест, да и сам зал был заполнен больше обычного — ближний круг, члены Визенгамота, пленники в черными тканевыми мешками на головах, стоящие на коленях у дальнего конца стола. И сам Волдеморт, ухмыляющийся и подзывающий к себе. — Рад, что ты все же решил почтить нас присутствием, Гарри, — прошелестел он. Давление на тело усилилось, и ноги сами понесли его к «хозяину». Гарри не сопротивлялся. — Присаживайся. — Здесь нет свободных мест, — безэмоционально проговорил Поттер, смотря перед собой. — Нужно приходить вовремя, — заметил Лорд. Не успел Поттер подумать, чем чревата хитрая усмешка его «владельца», как пред глазами сама по себе возникла картинка: его дергают за руку и усаживают на колени, как личную маленькую шлюху. «Еще раз опоздаешь, так и сделаю», — раздалось в голове. «Еще передник на меня надень, ублюдок!» — устало отмахнулся Гарри, не сопротивляясь давлению Легиллименции. Бесполезно. Он не раз уже пробовал… «А будешь хамить — заставлю только в нем на собрания и ходить», — резкое. — К твоему счастью, — проговорил Волдеморт вслух, и давление в голове тут же спало, отчего Гарри облегченно выдохнул, — ты подоспел на самое интересное. Наши гости уже заждались тебя. Волдеморт взмахом руки указал на плененных. Гарри смерил его равнодушным взглядом и медленно направился в ту сторону. Сердце глухо билось где-то в районе горла, отбивая траурные мотивы предстоящего ужаса, который несомненно должен произойти. И обязательно — будет совершен его, Гарри, рукой. Пусть и без его желания… Смирение с каждым разом все больше овладевало им. Пусть сердце все еще и сопротивлялось. Проходя мимо «хозяина» Гарри схлопотал звонкий шлепок по заду, но лишь поморщился. Раздались приглушенные смешки, заставившие сжать челюсти. Забавным было то, что в некоторой степени и здесь Том не солгал ему — Гарри действительно с каждым разом, с каждым подобным вывертом желал конца, как никогда. Бороться дальше не имело смысла, а огонек сопротивления с каждым разом все угасал в нем. Подойдя к пленникам и остановившись в нескольких шагах, Поттер напустил скучающее выражение и обернулся к «хозяину». Тут же кто-то всучил ему палочку — конечно же, не его, но какая теперь разница? Когда-то давно (а, может быть, и недавно?) он уже попытался напасть, стоило оказаться оружию в его руках. И он отлично запомнил последствия. И наиболее продолжительную из всех казнь. И крики жертвы его рук, переходящие в хрипы и постепенно затихающие. И… его собственная расправа самой длинной из всех ночью — кажется, после он не вставал несколько дней, а любая еда тут же рвалась наружу… — Сегодня, Гарри, у нас особые гости, — послышался звук отодвигаемого стула, и уже через минуту Гарри почувствовал чужие пальцы на своих плечах. Любимый способ Тома обозначить своей игрушке место. — Так уж сложилось, что оба пленника являются потомками чистокровных родов. Такая трата ресурсов будет чрезмерной, не считаешь? — выдохнул Том в его ухо, и Гарри привычно повел плечом, крепче сжимая палочку и подавляя желание… да хотя бы всадить ее в волдемортов глаз. Пожиратели вокруг зашептались, бросая то и дело на господина почтительные взгляды и едва морщась при взгляде на Поттера. — Поэтому сегодня я дам тебе самому право решать, кто из них ответит за ошибки обоих. Поскольку, кого бы ты ни выбрал, Гарри, для другого наказание будет равносильным, — Том мягко отстранился и обошел Поттера. Он остановился у одного из пленников, внимательно вглядываясь в замершее лицо Гарри. — Итак, кого же ты выберешь, Гарри? — продолжил вещать Лорд. — Кого обречешь на смерть? Лучшего друга, — и у Поттера сводит челюсть от едва сдерживаемого крика, так как Волдеморт срывает мешок с головы первого пленника, являя залу связанного, избитого и замученного Рона Уизли, — или его дражайшего… супруга? Вторым пленником оказывается Блейз. Гарри с силой жмурится, пока пред глазами не начинают плясать круги, а уши не наполняются гомоном многочисленных голосов и холодным смехом проклятого психопата. Гарри вновь открывает их, вглядываясь поочередно в лица друзей. Вот только они не смотрят в ответ — лишь друг на друга. Осознавая конец, чем бы сейчас ни обернулась ситуация. Невольно подаваясь друг к другу вперед, связанные, неспособные произнести ни слова… — Я… — Гарри буквально чувствует, как остатки его раненной души умирают каждую микросекунду. — Я не… — А вот если ты «не», Гарри, — задорно подхватывает Том, медленно кружа вокруг пленников и его самого, — придется наказать их обоих. Раздается тихий всхлип. Гарри с некой долей удивления оглядывается по сторонам в поиске источника позорного звука, но… вдруг понимает, что источником является он сам. — Итак, Поттер, — узкое лицо Волдеморта переполнено садистским наслаждением от мук пленников и личной марионетки. — Человек, не раз спасший тебе жизнь, или любовь всей его жизни, убийство которой он тебе никогда не простит. Слово «любовь» Лорд буквально выплюнул, словно даже произношение было чуждо ему по природе. — И, должен заметить, смерть второго не простит не только он. Ах да, забыл сказать… — Гарри с трудом отвел взгляд от друзей на полу, переводя его на Волдеморта, указывающего куда-то в толпу. — У нас ведь сегодня есть еще один — особый — гость… Гарри всматривается в направлении, куда указывает ему Лорд, и все же ахает, когда Пожиратели в масках пропускают вперед… — Драко… — голос режет горло, а внутри что-то окончательно ломается. На Малфое такой же облик, как и на других присутствующих в зале. И маска Пожирателя в руках. Драко с презрением взирает на него такими же безликими, холодными глазами, как и его Господин. — Выбирай, — вот и все, что Малфой говорит ему, кивком головы указывая на пленников. На своих же друзей. Возможно — уже бывших… Воздух врывается в грудь хриплыми, рваными потоками, а конечности немеют. Палочка дрожит в руках, когда Гарри, жмурясь, направляет ее на одного из пленников. — Прости. Меня, — шепчет он, не глядя пуская смертельный зеленый луч. Не открывает он глаз до тех самых пор, пока не слышит глухой звук падения бездыханного тела, за которым следует задушенный вопль и одинокие аплодисменты. — Что ж, ожидаемо, — продолжая аплодировать, хмыкает Волдеморт, пока Гарри, давясь рыданиями, наблюдает, как связанный лучший друг утыкается мокрым лицом в бездыханное тело мужа. — Вот только… И дальнейшее происходящее заставляет Гарри все же пошатнуться. По зареванному, с гематомами, лицу Рона будто в замедленной съемке идет рябь. До тех самых пор, пока на его месте не оказывается Блейз, рядом с которым — убитый минутой назад рукой самого Гарри Рон. — Замечательное представление, — едко произносил Лорд где-то рядом, но Гарри почти не слышит, оглушенный и почти ослепленный. — Заверши, — раздается приказ куда-то в сторону. — Да, мой Повелитель, — отвечает слишком знакомый Поттеру голос, и спустя секунду в грудь Блейза прилетает спасительная для него Авада от лучшего друга. Гарри медленно поворачивается, только чтобы окончательно убедиться. Кривая улыбка на мягких губах Драко и ничего не выражающее, отстраненное лицо служат Поттеру достаточным подтверждением. Гарри медленно опускается на пол и практически перестает что-либо чувствовать… *** «Давай же, Руфус!» — подбадривал себя молодой мужчина, через силу переставляя ноги, заставляя себя делать шаг за шагом — настолько страх сковывал все его существование. Неважно, что он является хозяином и владельцем Нотт-мэнора, — он мог равнозначно попасть как на Круцио, так и на Аваду. Тревожить Лорда, пока он находился в той самой комнате, строго-настрого запрещалось. Что Господин там делал с Поттером — было постоянным вопросом «дня», то и дело передающимся из уст в уста среди Пожирателей. «Вот и задай ему этот вопрос, когда понесешь ему весть!» — насмехались старшие и наиболее дерзкие. Которые, однако, ни один не решились занять его место «гонца» … Руфус остановился у дверей в поттеровы покои, страдальчески обернулся по сторонам, будто ища спасения, медленно поднял дрожащую руку и рвано постучал в дверь трижды. Предсказуемо, он не получил и намека на ответ, посему, сглотнув набежавшую от страха вязкую слюну он также медленно потянул ручку, открывая дверь, и украдкой заглянул в помещение. В полутемной комнате Руфус увидел силуэт лежащего на кровати молодого мужчины — Поттера — и сидящего на краю кровати рядом Темного Лорда, склоненного над ним. — М-мой Л-лорд, — голос дрожал, как осиновый лист на ветру, но Руфус все же собрал волю в кулак и полностью вошел в комнату. — П-прошу прощ… прощения, но… — Что я говорил насчет главного правила, когда я нахожусь в этой комнате? — прервал его холодный высокий голос. Грин-младший вздрогнул всем телом и тут же свалился на колени, склоняя голову. — П-п-простите меня, мой Господин! — шепотом взмолился молодой волшебник. — Но… — А главное правило, мистер Грин, непоколебимо, — прошипел Лорд, тем не менее, не двигаясь с места, даже не меняя позы. — Пока я здесь, никто — никто и никогда, неужели так сложно запомнить? — не должен входить сюда и уж тем более тревожить меня! — Да, мой Лорд, — прошелестел совсем уже побледневший Руфус. — Прос-стите, мой Лорд… — Так уж вышло… — вздохнул Волдеморт, — что я уже заканчиваю с сеансом. Тебе повезло в этом. Итак, что привело тебя сюда, заставив решиться прервать мою работу? — Мой Лорд, все готово! — тут же затараторил Руфус, украдкой вытирая набежавший холодный пот. — Вы можете… вы можете сегодня… — Да, я понял. Не трудись, — тихо рассмеялся Волдеморт. Судя по всему, то, как трясся перед ним маг, его изрядно позабавило. — Если это все, можешь быть свободен. Передай остальным быть наготове — выдвигаемся через час. — Да, мой Лорд, — кивнул Руфус, поднимаясь с колен и… не сумев перебороть интереса, немного подаваясь вперед в попытке рассмотреть, что же там делал его Повелитель. — Ты хотел что-то еще? — внезапно развернулся к нему Волдеморт, заставляя так резко отпрянуть от неожиданности, что спина тут же больно встретилась с дверью, вынуждая невольно зашипеть. Волдеморт криво усмехнулся и вздернул темную бровь. И то ли Руфус потерял остатки страха, стыда и здравого смысла, то ли настроение Лорда располагало, но волшебник выровнялся почти по струнке, сглотнул и на одном дыхании выпалил: — Мой Лорд, не сочтите за дерзость, но… что вы с ним делали все это время? Выпалив это, Руфус, казалось, и сам поразился своей наглости, отчего затрясся пуще прежнего. А уж вздернутые в удивлении брови Господина заставили его и вовсе запричитать: — П-простите, мой Лорд! Это не повторится, мой Лорд… И так бы он и лепетал, если бы Волдеморт не рассмеялся, прерывая его. — Ну-ну, — все еще посмеиваясь, протянул он. — Любопытство — не порок, мой глупый друг. Подойди, и сам все увидишь. На ватных ногах Грин двинулся в сторону кровати, медленно приближаясь. И, по мере приближения, открывающаяся его взору картина заставила несколько эмоций смениться калейдоскопом, отразившимся явно на его лице, поскольку Волдеморт вновь тихо засмеялся, окинув его взглядом. На кровати действительно лежал Гарри Поттер, и выглядел он настолько изможденным, будто не ровен час отправится к праотцам. Кожа его была белой и сухой, как древний пергамент. Разве что дорожки слез блестели, прокладывая тонкие ручейки-пути из уголков воспаленных глаз к поседевшим почему-то вискам. Щеки Поттера запали, а губы были изрядно искусаны и кривились. Бордовые пятна у его носа и на мочках ушей говорили о том, что Поттеру довелось как минимум пережить неслабый скачок давления, раз кровь когда-то все же хлынула кривыми ручейками. Но больше всего Руфуса поразило выражение его лица — обреченное и такое несчастное… Такое просто не может физически быть у человека без сознания! Проследив глазами по телу Поттера ниже, Грин отметил приобретенную за столь короткое с момента прибытия в Нотт-мэнор время худобу и крепко сжатые кулаки, где аккурат у ногтей, так же, как и у носа, образовывались запекшиеся кровяные лунки — свидетели проткнутой ногтями кожи. А подняв взгляд вверх снова, Руфус наконец узрел невероятное — то, что укрылось от его глаз вначале. Волдеморт расположил ладони напротив висков Поттера и, не прерывая потока магии, держал некую образовавшуюся связь между ними, выраженную в виде голубоватых нитей. — Ч-что вы с ним делаете, мой Лорд? — глупо повторил Руфус, не в состоянии отвести глаз от этих самых нитей, начинающихся из ладоней Волдеморта и заканчивающихся в висках Гарри Поттера. — Я, как это сейчас говорится? Ах, да… — усмехнулся Лорд, взирая на бледного Поттера. — Я его перепрограммирую. — Вы… что? — непонятливо переспросил Руфус, почесав затылок. Опасливо взглянув на Господина, Руфус с удивлением отметил еще один факт — и сам Волдеморт выглядел уставшим и даже немного осунувшимся. — Задаю ему нужное мне, скажем так, направление, — терпеливо объяснил Волдеморт. — П-простите еще раз, Повелитель, — все еще почесывая затылок, изрек маг. — Пожалуй, я слишком глуп для того, чтобы понять суть. Волдеморт снова рассмеялся. Этот парень ему явно нравился своей преданностью и такой вот непосредственностью. Поэтому он решил снизойти до более подробного объяснения. — Ничего сверхсложного для понимания тут нет, мой любопытный друг, — с улыбкой известил Волдеморт. — Видишь ли, с мистером Поттером у нас слишком давняя, слишком сложная и напряженная история, чтобы позволить ему вступить в ритуал должным образом не подготовленным. — Неп-подготовленным, сэр? — заикнулся вновь Руфус. — Именно, — кивнул Волдеморт. — Зная Гарри достаточно хорошо, я могу со всей уверенностью заявить, что он обязательно бы что-нибудь выкинул еще задолго до ритуала. Уже не говоря о самой церемонии. Но нам ведь этого не надо, верно? — Д-да, Господин! — закивал Руфус. — Но все же не понимаю, что… — Что я делаю с мистером Поттером? — перебил его Лорд. — Сказал же, перепрограммирую. Внедряю ему нужный мне ход мыслей методом изменения сознания посредством Легиллименции. Грин удивленно втянул воздух, не решаясь попросить пояснить вновь, но это и не потребовалось. Видимо, Лорд и правда был в хорошем расположении, поскольку продолжил вещать. — Надежда, Руфус, — проговорил Волдеморт, и голубые нити вспыхнули ярче на миг, будто подтверждая его слова. — Надежда — двигатель любого сопротивления. Знаешь, у магглов даже пословица есть такая — «надежда умирает последней». Хочешь победить врага, Руфус? Отними у него надежду. Внезапно Поттер задергался на кровати и выгнулся дугой. Из его носа вновь пошла кровь. Волдеморт прервал свой монолог, тихо что-то прошептав, и удивленный и без этого донельзя Руфус увидел, как кровотечение останавливается, а Гарри затихает, тихо всхлипывая. — Именно этим я занимался все это время — искоренял самые глубокие ее ростки в сознании мистера Поттера, — продолжил повествование Волдеморт. — Заставлял его поверить в навязанный мной ход событий, внедряя в его память ложные образы, подкрепленные его собственным воображением и ассоциациями с самыми ужасными и жестокими, по его личному мнению, вещами. — Но… Господин! Как же быть уверенным, что он не отличит правду от вымысла, когда очнется? — задался вопросом Руфус. — Все просто, — хмыкнул в ответ Лорд, — мы не способны к анализу информации, пока находимся без сознания. Этот факт и его собственное подсознание помогают мне выстроить логическую цепочку, в которую Поттер с легкостью поверит. Хотя, должен признать, некоторые образы, возникающие в его голове, действительно были на грани бреда безумца. Волдеморт почему-то скривился и фыркнул. Руфусу было невдомек, что его Повелитель вспомнил те самые глупые маггловские штаны, абсолютно не вяжущиеся с его образом. — Не знай я, что нахожусь в сознании мистера Поттера, сам бы решил, что схожу с ума, — вновь непонятно для Грина высказался Волдеморт. — Но, — он наклонился ближе, и тут же нити вновь вспыхнули, а Поттер задышал глубже, — тем не менее, все удалось отлично. И когда Поттер проснется — он уже не будет прежним Поттером. Он будет продолжать жить в той реальности, которую я создал в его голове, считая любые совпадения очередным навязанным бредом. Руфус сглотнул, чувствуя зарождающуюся жалость к бывшему герою и хорошему аврору. Все же Гарри Поттер был хорошим человеком и вовсе не заслужил столь жестокой участи. — Когда он проснется, он будет сломленной куклой, не более. Когда он проснется, начнется его новая жизнь, где основным смыслом останется лишь услужение мне и нашей общей цели, — проговорил Лорд. — Завершающий штрих… Ладони его приблизились к вискам Поттера. Парень задергался, будто в припадке, на минуту его лицо исказилось, рот широко открылся в немом крике, а из глаз брызнули слезы, и… Вот, он уже рвано выдохнул, расслабляясь. Лицо его окаменело, приобретая жуткое выражение, будто действительно гипсовое, кукольное, неживое… — С пробуждением, — раздалось насмешливое шипение. — Ну же, Поттер, дела не ждут! Гарри Поттер медленно поднял веки. Руфус увидел пустой, мертвый взгляд зеленых глаз… «— Хотите сказать, Он сможет читать мои мысли? — спросил растерянно Гарри. — Читать. Контролировать. Путать, — подтвердил Снейп, доставая палочку из рукава. — В прошлом Ему доставляло особое наслаждение проникать в сознание своих жертв, порождать мучительные видения, доводившие их до безумия. Лишь насладившись агонией до последней капли, лишь заставив их буквально молить о смерти, Он, наконец-то, убивал их». © «Гарри Поттер и Принц-полукровка»