Гори

       Проблемы с поваром продолжались. Он никак не успевал делать заказы, а они все поступали и поступали. Я уже успела сходить извиниться перед той (сукой) преподшей, поговорить со студсоветом, с ректоратом и полностью (почти) решить проблемы с отчислением, а наш повар Марсель никак не мог взять себя в руки. Вроде бы, у него были проблемы с семьей и он не мог их решить, так а в чем виноваты мы, официанты, которые были вынуждены выслушивать справедливые упреки от посетителей? Вопрос, покрытый тонной тумана, что обвивал каждого прохожего за панорамным окном. Когда один из гостей вдруг снова начал возмущаться, Павел Олегович не выдержал: он вскочил с барного стула (около бара было принято тусоваться персоналу, что обслуживает зал) и влетел в дверь кухни. Внезапно, со стороны кухни послышались крики Павла и очень грязные ругательства. Не долго думая, я метнулась в помещение для персонала и увидела картину маслом: Марсель, с весьма суровым видом, стоит чуть поодаль от администратора, когда как последний держит свою руку второй и кричит от боли. Подскочив к нему, я положила руку ему на плечо и когда тот развернулся, мне представилась еще более «чудесная» картина: из руки администратора торчит вилка. Его грудь и рубашка перепачканы в чем-то бордовом.        — Хуле ты смотришь, сделай что-нибудь, пизда тупая! — давит мужчина и подает мне руку зачем-то.        В глазах темнеет от страха, и я беру его руку в свою и рывком выдергиваю вилку из живой плоти, в ответ на что Павел Олегович кричит только громче, строя еще более замысловатые, сложные конструкции, используя нецензурную брань и обвиняя меня в том, что я «из средневековья вылезла». Я ответила, что будь так, я бы его сожгла прежде, чем он успел бы снова повысить голос. Мои пальцы размыкаются, и металлическая вилка падает, с присущем звоном ударяясь об пол, выложенный плиткой. Пожалуй, сегодня самый яркий и интересный день на этой работе. Глубоко внутри я знала, что Павел вроде как противник подобного, тоже использует мат, но, признаться, не ожидала услышать из его уст это именно сегодня.        Спустя некоторое время я обнаружила себя за одним из столов. Я смотрела куда-то в пустоту, когда напротив присел сам герой этого дня: Павел. Сразу вздрогнув, я нервно сглотнула, открыв рот, чтобы начать оправдываться.        — Как только ты тут появилась, у нас тут же начались проблемы с деньгами. Теперь вот еще это, — он говорил сухим усталым голосом. Он решил не вызывать полицию, а просто уволить нашего повара, поступив довольно благородно. Совсем не ожидая ни от сегодняшнего дня всего этого, ни от мужчины подобного мужества, я постаралась улыбнуться, смотря на его перевязанную мною же кисть руки.        — Зато я умею оказывать первую помощь! — я посмеялась, откинувшись на стуле.        — Откуда такие навыки, Аксинья?        — Била одноклассников! — серьезно ответила я.        — Что, правда? — он усмехнулся, осмотрев меня. — Не верю!        — За сестру и двор, так сказать, — пошутила я, обняв свои озябшие плечи.        — В любом случае — спасибо. Э-э-э, секунду! — он встал, и, подойдя к барной стойке, выудил три бутылки вина, одну он прижал к себе, а две держал пальцами целой руки, и, вернувшись, поставил на стол, после показав раскрытой здоровой ладонью на алкоголь. — Это тебе. В качестве благодарности. Все равно оно дешевое, да и сам уже набухался из бара, все равно списывать.        — Ох, только если это правда нормально, — я не хотела отказываться, но ради вежливости стоило убедиться в намерениях начальника. — Спасибо.        — Т-с-с-с, тихо, Лорд, Ася спит, — шепчет мужчина возне под своими ногами и пытается заставить собаку отойти от дверцы холодильника, чтобы можно было его благополучно открыть. Собака начинает скулить, но мужчина не теряется и виртуозно подняв ногу, неловко гладит ею Лорда, все еще уговаривая его отойти. Не выдержав такого зрелища, я сдавленно засмеялась, но тут же зажала рот рукой, в ответ на что Леша обернулся в свете холодильника, похоже, покрывшись испариной. — Кто здесь?        Заливаясь хохотом, я разблокировала телефон и подсветила фонариком свое лицо, наблюдая за испуганной реакцией преподавателя, переливающейся в осознание, а потом в саркастичное выражение разочарования. Он пробубнил себе под нос что-то вроде: «очень, блять, смешно»; начал пытаться нащупать на одной из полке что-то. Выудив свечу, он с характерным звуком поставил её передо мной и найдя на другой спички. Как только свеча была зажжена, а холодильник наконец закрыт, мужчина вдруг обрадовался:        — О, ты купила вина?! — он отобрал у меня мой телефон, что лежал уже на столе все это время и вновь включил фонарик, теперь уже начав искать штопор. — Впрочем, вряд ли тебе бы хватило с зарплаты на такие вина. Решила тут, значит, в одно рыло набухаться и поесть?        — Это мой начальник дал, за то что… неважно.        — В обмен на что он тебе это дал? — он положил телефон фонарем вверх и начал открывать вино, мерзенько усмехнувшись.        — В обмен на то, что достала вилку из его руки…        — Чего? Ладно, мне действительно лучше этого не знать, — вытащив пробку, он нетерпеливо отпил вина из горла, а после достал два стакана. — Сохрани эту историю для потомков.        Вообще-то я не хочу пить. Но спрашивать меня, видимо, не нужно. Вздохнув, я отпила из бокала, наполненного почти до краев, не отводя взгляда от мужчины: растрепанные волосы, синяки под глазами от недосыпа, майка-алкашка, домашние шорты с тако из какой-то немного блестящей ткани. На коже его пухлых губ осталось пятно от вина, и мужчина интуитивно облизнулся.        — А почему ты не спишь? — зажмурилась я, сделав еще глоток и присматриваясь к выражению оливковых глаз. — Опять бессонница? Из-за чего вообще она у тебя?        — А какое ты право имеешь спрашивать? — равнодушно попытался парировать он, и я усмехнулась. — Впрочем, давай-ка поиграем: я отвечаю тебе на вопрос, а потом ты отвечаешь на мой. Идет?        — Идет, — не задумываясь отвечаю я, отпивая еще.        — Меня напрягают происходящие в моей жизни вещи, вот и сплю плохо: все просто, — он допивает содержимое бокала и наливает еще, подлив и в мой.        — Мне больше не надо.        — Ой да ладно тебе, что мне, одному пить? Не доверяю я непьющим людям. В нашей-то стране, знаешь ли, — я так и не понимаю, шутит ли Алексей, или нет, и не давая мне возможности это обдумать, он ввергает меня в состояние оцепенения: — Почему ты решила жить со мной, а не со своим парнем?        — Прости?        — Я имею в виду, что у тебя с ним тоже какие-то проблемы, или в чем смысл? Не хочешь с ним жить?        Я ничего не понимала: какой парень?; о чем он вообще? Вроде как, я одинокий-одиночка, или я что-то упускаю из виду? Мне на ум пришел только Назар с его новой безумной идеей говорить всем, что я его девушка. Но это же просто смешно, как можно было не понять, что это нелепая фальшь за все это время? Леша знаком с нашей компанией уже столько времени и до сих пор…        — Ася? — потормошил он меня. — Ты решила найти ответ в свече?        — Ох, нет, прости, — я отпила половину бокала. — Ты про Левина? — я решила-таки уточнить.        — А у тебя есть еще парень?        «Если он правда так думает, то, может, черт с ним?» — шептало мне мое пьяное сознание. И правда: разве не смехотворно считать меня девушкой Назара на серьезе? Пусть думает так дальше, а потом, получив достаточно фана от этого, я расскажу правду.        — Мы с Назаром разругались некоторое время назад, так что мы не в ладах.        — Вы расстались?        — Нет, но и не вместе, — в принципе, это даже не ложь, просто я говорю про нашу дружбу, а не, упаси Господи, что-то еще. Абсолютно не представляю его как парня, даже если бы он был по девочкам. С другой стороны, иногда он, на людях, так бессовестно ведёт себя по отношению к моему личному пространству, что, наверное, если я приложу небольшие усилия и постараюсь вспомнить пару случаев, несколько шуток, могу явно представить, почему Алекс это все спрашивает.        — Ясно. Что ж… — Алекс встал из-за стула, открывая уже вторую бутылку вина, отчего я на мгновение задумалась — как же так вышло, что в ход идет уже вторая?        — Моя очередь! — встрепенулась я, закинув ногу на ногу и притворно-весело изогнув бровь. — Ты набожный? Я заметила иконы.        — Это какая-то проблема? — его пальцы ловкими, завораживающими движениями, сорвали фольгу с бутылки и откуда-то вдруг возникший штопор быстро откупорил пробку, тогда-то мужчина и начал разливать нам в пустые бокалы. — В смысле, да, конечно. Немного… — было видно, что мужчина совершенно потерян от такого вопроса, что странно, ведь его можно было и ожидать. В конце-концов разве это не очевидно? В наше век религию не особенно жалуют, хотя и встречаются фанатичные субъекты (вроде Назара весь последний год, в котором явно что-то перемкнуло и иногда это пугает). И вообще, если уж так подумать, в моем интересе нет ничего необычного — как-то так выходило, что если по аудиосвязи в дискорде всего такого особенно не было заметно.        — Нет, не проблема, — задумчиво промямлила я. — Почему это должно быть проблемой? Мои родители довольно православные люди… были, — мой нервный смешок не та вещь в данной ситуации, которую пришлось бы ждать слишком долго.        Приверженность к любой религии я всегда считала глупостью и идиотизмом, однако, с тех пор, как я поступила в СПбГУ я то и дело вспоминаю Бога. В особенности, когда происходит какая-то несусветная чушь, по типу всяких заебов с преподавателями или любая другая общая питерская, как например мой день сегодня. Пожалуй, у меня всегда были какие-то проблемы и в мелочах, но когда же пиздец решил, что стоит бы проявить себя в чем-то более глобальном. Подобная фривольность со стороны судьбы категорически напрягает и настораживает все больше, с каждым новым годом. Впрочем, с другой стороны, со мной, наверное, невозможно было бы заскучать. Это для меня каждая происходящая вещь — крах и ужас, для многих же других людей лишь повод выслушать конченную историю и поразиться в очередной раз тому, как я вообще дожила до своих лет. По мне может не скажешь, но я отчаянно верю, что скоро все будет хорошо. В принципе, наверняка моя основная проблема лишь в том, что я просто больше встречаю неординарных неудач, оттого, весьма обыденные хорошие моменты затираются и кажутся менее значительными.        — Тебе, видимо, уже хватит, — доносится до меня голос друга. — И часто у тебя эта фигня? Впрочем, не отвечай, я и сам заметил, что часто.        — Просто иногда я начинаю вдруг думать о какой-то фигне и… вот. Мне просто иногда сложно концентрироваться на чем-то одном, — стесняюче заявила я, надеясь поскорее сменить тему разговора.        — Серьезно? Жесть какая-то, — Алекс притворно забеспокоился, настолько притворно, что выглядел гротескно, — ты точно ничем не болеешь? Ну, скажем, аутизмом?        — Господи, Алекс, это низко.        — Ой да ладно, я же просто шучу, — рассмеялся мужчина, и я решила сделать очередной глоток вина, в то же время понимая, что ещё немного и голова закружится, а ноги и так уже будто ватные. — Не будь такой занудой. Как будто хоть кому-то от твоих дурацких принципов в мире станет легче, — Алекс залпом допил наполовину полный бокал и показал мне на бокал, а потом на меня, дескать, «допивай ты уже». Вздохнув и повиновавшись, я проглотила вино, вместе со всеми моими возражениями. В тот же момент произошло нечто такое, к чему я буду возвращаться ещё очень долго, искренне надеясь, что это все сон. Алекс за мгновение преодолевает расстояние между нами, случайно дёрнув стол, через который дотягивался до меня, отчего тот негромко загремел. Губы Алекса касаются моих так внезапно, словно это совершенно нормальный дружеский жест. На чарующее мгновение, за которое в моей голове крутятся слишком большое количество вопросов, его губы прихватывают мою нижнюю, затем он отстраняется, смотрит в мои полные непонимания глаза, и улыбнувшись, произносит: — Устал я что-то. Добрых снов. Ну, конечно, если есть желание, — его язык немного заплетался, и взглянув на бутылку я осознала, что все это время он постоянно себе подливал, — ты можешь меня сопроводить, поцеловать на ночь…        И уходит.        Что, блять? Сопроводить?!        Последующие дни прошли без каких-либо проблем, Алексей вел себя так, словно бы мне действительно все причудилось, и я невольно решила, что мое больное воображение действительно слишком разыгралось и напридумывало глупостей.        На работе все тоже было на удивление тихо, ничего особо не происходило и казалось, что вся моя жизнь оказалась в глубоком стазисе. Словно бы еще немного и я вообще погружусь в рутину настолько, что стареть к чертям перестану — настолько все это походило на какой-то нудный криосон из какого-то не менее скучного фильма в жанре «фантастика». Тем временем, пока я старалась избегать взгляда Леши, тот не брезговал засиживаться в кафе, во время моих смен. Даже стало чем-то привычным списываться с ним после занятий, чтобы узнать, когда ехать домой вместе, или ко мне на работу. Если бы не тот факт, что мои губы фактически изнасиловали (по крайней мере я так считала, ведь внедряться так в чужое пространство, наверное, очень плохо и как-то мизогинно), не говоря уже о словах. Конечно, нельзя было исключать того, что мне показалось, но откуда же тогда ощущение на губах и легкий налет стыда, которые преследовали еще многие недели после? Можно сказать, что я слишком загоняюсь как для обычного поцелуя, но неужели в современности уже считается нормой то, что чужие губы вдруг оказываются поверх твоих без какой-либо причины?        Все эти раздумья, что продолжались слишком уж долго, в то время как человеком скрытным я не была, заставили меня мучаться и изнывать. До тех самых пор, пока меня, вдруг, в один из дней не дернуло написать назойливому своим вниманием «vdaemon6», дабы наконец узнать кто он и что ему нужно. То оказался Вова — тот самый странный парень, что все время вызывал у меня неподдельное и необоснованное беспокойство. В принципе, как только мы разговорились в директе, он открылся совершенно иначе — как весьма ненавязчивый и дружелюбный парень, что теперь вызывал во мне диаметральные эмоции. Говорить с ними можно было целые вечера подряд, а переписываться на протяжении дня расслабляло. Вышло как-то само, что я умудрилась проболтаться ему о том, что мой некий друг вдруг решил преодолеть эту психологическую стену, что давала нам возможность воспринимать друг-друга только лишь как друзей. «Ой, да как будто тебе самой не понравилось, что ты так часто об этом думаешь», — написал в ответ тогда он, озадачив меня еще на пару лишних дней. Ведь он прав — Леша небось даже и не помнит об этом, а я придаю невообразимо много значения этому нелепому случаю.        Двери кафе отворились и на пороге появился Назар, который все эти дни постоянно пытался напроситься ко мне на работу. Сейчас же моей задачей было проводить его до одного из свободных столиков. В этот тусклый и пасмурный вторник посетителей почти не было, и администратор самолично разрешил мне ебланить со спокойной душой.        Как только я подлетела к Назару, тот крепко обнял меня, чему я сильно удивилась, сложив руки в замок у него на спине. Через минутку он выпустил меня из объятий и выдохнув, я собиралась уже повернуть голову в сторону свободного стола, за который планировала его усадить, но вышло так, что вместо того, чтобы неожиданно чмокнуть меня в щеку, Назар сделал это в губы.        — Ой.        — Ой, — повторила я, и через секунду замешательства, слегка рассмеялась. Я считаю, не нуждается в объяснении то, что при случайном поцелуе с Назаром я не загоняюсь так сильно, как при поцелуе с Лешей. Проводив друга за столик и выдав ему меню, я пошла к Леше в другом углу комнаты. Вообще, складывалось ощущение, что эти двое находились в разных частях ринга: Алекс в явно красном, судя по его недовольному лицу, а Левин же в противоположном — голубом.        — Да, Леш? Что-то хотел? Тебе повторить твой американо?        — Да, пожалуйста, Ася, — ответил он, но не успела я развернуться, как он добавил: — Ну так что, я гляжу, у вас с твоим парнем все наладилось?        Откуда такой интерес? Неужто ему не наплевать на присутствие или отсутствие моих отношений? Ему не наплевать на меня, быть может?        — Просто если да, ты могла бы переехать к нему.        Все мои надежды рухнули.        — Вообще-то… — я замялась в непонимании, как вывернуть все это, — не то чтобы. Вряд ли у нас что-то будет снова.        — Вот как.        Неловкая тишина ворвалась в наш диалог, и я никак не могла понять, отчего мой пульс так сильно участился, а дыхание сбилось. Я как будто оказалась в самой глупой и наивной корейской дораме. Что за глупости в моей голове, Боже?        — Ася?        — А? — подала я голос, надеясь услышать что-то на тему моих «отношений» с Назаром.        — Ответил бы в рифму, Асенька. Ты кофе собираешься нести?        Действительно. Я кивнула, сжав губы и сделала несколько шагов к барной стойке. Глупо было бы надеяться на то, что Леше действительно не наплевать, ведь в действительности он просто хотел бы меня сплавить поскорее… сейчас мне кажется так, но, признаться, надеюсь я совсем на обратное. Почему? А ведь действительно, почему? Я ведь просто подруга, а он просто друг. Наши отношения ничем не отличаются от моей дружбы с тем же Назаром. Вот только губы Левина оказываются поверх моих только по нелепой случайности. Но почему я придаю этому столько значения? Может, я просто вдруг зациклилась на себе слишком сильно? Или не на себе? В любом случае, эти вопросы останутся без ответа и не имеет никакого смысла решать, что же со мной происходит на самом деле. Быть может, я просто слишком сильно отвлекаюсь на то, что недостойно внимания в самом деле.        Весь остаток дня я старалась разгрести заказы, поскольку под восемь вечера гостей вдруг стало невпроворот. Назар ушел где-то в девять, а Алексей дождался закрытия, чтобы я не шла в одиночку по холодным темным переулкам Питера. Измученная рабочим будним днем, я, с одной стороны, надеялась поскорее вернуться домой, выспаться, а с другой — чем скорее я усну, тем быстрее проигранный на пленке моей души день войдет в рекурсию с неумолимой спешкой. Вытерпев все неловкие шутки про нас с «молодым человеком, который меня ждет» от своего токсичного коллектива, я быстро собралась и вышла к курящему на улице другу. Удобно, что от моей работы до дома Алекса весьма недолго идти, поэтому нет никакой надобности в том, чтобы использовать какой-либо транспорт. Сначала мы шли в тишине, пока я искренне была недовольна тому, насколько промозглый ветер в Питере бывает порою, потом же начали понемногу обсуждать наши с Алексом работы, находясь в крайней степени несчастья от осознания того, что чтобы жить приходится что-то делать и как-то напрягаться. Более того, всячески раздражал тот факт, что мне приходится вдвойне стараться, чтобы усидеть на двух стульях — быть на бюджете и работать. И наверняка, моя нервная система вот-вот откажет.        Но по правде говоря, больше сопровождения до дома после изнурительного дня на работе, ты жаждешь сильнее только одного: объятий его — от одного только поцелуя согревающего, терпкого и в меру сладкого: вина. Кто бы мог подумать — в стаканчике из под кофе из какой-то кофейни у Леши все это время было вино. Очевидно, что в тех бумажных стаканчиках, что стояли на столе в аудитории во время лекций наполнение было то же. Маленький секрет нашего молодого преподавателя, что способен загубить его карьеру или, по крайней мере, вставить много палок в колеса, был мне доверен без оглядки: будто то было само себе разумеющимся. Пожалуй, я бы тоже была бы не против пить на работе. Может так стресс, после общения с людьми, уходил бы сам собой.        Гулять с Алексом одно удовольствие. Вот только нужно, пожалуй, было уловить тот момент, когда мы решили зайти в винный магазин за добавкой. Лучшая вещь в кармане Алексея — штопор. Я тут же прозвала его «Лехой Штопором», в ответ на что он клятвенно пообещал поставить подобный статус в дискорде. Ночные улицы Питера завораживают: мимо спешат машины, всюду горят огни, а мы не думаем ни о чем. Мы будто снова беззаботные дети, блуждающие по задворкам каменных джунглей в поиске себя настоящих. Наши игрушки — это мы друг у друга, такие близкие и родные. Мы словно стали чем-то очень важным, очень трепетным и неназванным. Он мой плюшевый единорог, я его пластиковый солдатик. Он что-то совершенно необыкновенное, радующее и созидающее, я же, кажется, просто кусок пластика в форме его игрушки. Все это не важно. Нам сигналят, мы не обращаем внимания, смеемся, и у меня кружится от переутомления голова, у него же от алкоголя. Вино — самый подлый напиток, он пьянит постепенно, словно человек прикармливает дикого зверя, который в конце концов проглотить его всего и целиком. Алекс выпил слишком много и совсем близок к тому, чтобы совсем запутаться в собственном сознании, я же очень пьяна и чересчур уверенна. Существует ли дружба между мужчиной и женщиной? Пожалуй, этот вопрос навсегда останется на устах поколений, и даже когда пройдут многие десятки лет, каждый сможет дать ответ только для себя, и лишь такой, который будет верен только этому любому человеку. Никто и никогда не поставит в этом предложении точку — просто не осмелится. И когда мне казалось, что я точно знаю ответ, он вечно ускользал из поля зрения, сбегая быстрее лани, что мчится через заросли тех самых джунглей от прикормленного дикого хищника. Наши губы соприкоснулись вновь, когда мы оказались у его входной двери. Нам было достаточной красивой парадной с винтовой лестницей, чтобы надышаться этими чувствами. Я думала, что даже если Алекс и вспомнит об этом завтра, то вряд ли что-то скажет. Ну так пошло все к черту! Почему я должна себе отказывать в удовольствии? Мы знаем друг друга достаточно давно, но это и была наша проблема. Сейчас же мы и не могли надышаться: я его парфюмом с этим затхлым подъездным воздухом, он моими фиалковыми духами. Но нам было хорошо и здесь, в это мгновение теплоты и любви: внезапной и чувственной, с которой сравнить можно только ядерную войну. Его руки прошлись по моим бедрам, едва задрав подол платья по колено, и ладонь сжалась где-то на середине ноги, чуть выше коленки. Я вся дрожала, а и он подавно, хотя холодно нам не было, отнюдь. В какой-то момент Леша стал нащупывать у себя в кармане ключ от входной двери, и когда Алекс его достал, я его успешно выхватила. Его губы оказались на моей шее, оставляя россыпь поцелуев. Эти нежные чувства останутся невесомым ощущением на моей коже еще надолго. Кроме того, нужно было зайти в квартиру, пока кто-то из соседей не стал возмущаться происходящему, завидев в глазок двери. Но нам было незачем разговаривать, чтобы все понимать. Мы почти синхронно сделали шаг в сторону двери, затем повернулись так, чтобы я была лицом к двери. Я почти сразу смогла вставить ключ в замочную скважину, пока его руки сжимали мои бедра, а губы оставляли багровые отметины. Мы очень тяжело дышали, а когда он слегка прикусил нежную кожу, почти рядом с венкой, я издала хриплый и до отвращения пошлый стон, едва ощущая в своей голове хоть какое-то ощущение, которое смогла бы назвать лаконичным «благоразумие». Я провернула ключ, и мы оказались в квартире. Он пинком закрыл входную дверь, будто очень торопился, и мы почти сразу оказались на диване, его поцелуи спустились на ключицу и…        — Я вам не мешаю?        — Нет… — пробормотал Леша, а я, спустя мгновение осознав, его слегка оттолкнула.        Я ошарашенно взглянула на фигуру неподалеку, что грозно возвышалась над нами. «Вот же блять», — констатировал Алекс, глядя на свою недовольную невесту в дорогом шелковом пеньюарчике.        Трагикомедия!        В двух сценах.