***
Этери в кабинет врача врывается ураганом и без стука. Вполне себе живой и даже почти здоровый Гуров восседает на кушетке, послушно глотает какие-то таблетки и кривится, когда доктор едва касается плеча. Белая рубашка с алыми пятнами медузой обнимает соседний стул. - Крупные сосуды не задеты, - констатирует врач и поглядывает на Этери с какой-то доброй улыбкой. - Но обработать всё-таки придётся. Гуров в ответ молчит, а Этери ловит себя на мысли, что впервые за три месяца знакомства действительно на него смотрит. Отмечает почему-то только сейчас, что они с Андреем, пожалуй, ровесники. Что он высокий и крепко сложен. Что у него темные волосы, густые брови и поседевшие виски. И что за морем привычного ехидства в болотных глазах такой же океан боли, как и в ее собственных. И эти глаза прямо сейчас смотрят на неё также изучающе. - Очень больно? - спрашивает Этери наконец, и сама не понимает, чего в ее голосе сейчас больше: благодарности, вины или заботы. Гуров ожидаемо отмахивается: - Пустяки. Вы как? Отошли от шока? И Этери в другой ситуации до конца играла бы привычную роль сильной и непробиваемой. Но понимает, что рядом с Гуровым и, тем более сейчас, это будет выглядеть ненатурально, фальшиво даже. Поэтому - лишь пожимает плечами в ответ. - Это нормально. И это пройдёт. - Да. Доктор тем временем аккуратно заклеивает рану, Андрей с кушетки встаёт за свитером, к Этери поворачиваясь обнаженной спиной. И она резко вздрагивает: от левой лопатки и почти до копчика по Гуровской спине, извиваясь змеей и чудом огибая позвоночник, тянется длинный шрам. - Это было давно и не из-за вас, так что не пугайтесь, - отшучивается, правильно истолковав значение ее взгляда. - И не пытайтесь ловить пули позвоночником. У меня не получилось Натягивает свитер. И Этери видит, что каждое движение отдаёт в плечо сильной болью, но Андрей ожидаемо отказывается от помощи врача. - Вы спасли мне жизнь, - говорит ему, наконец, то, зачем, собственно, и пришла. - Спасибо. Андрей подходит близко, на расстояние вытянутой руки. От него все также пахнет крепкими сигаретами и кофе. - Это моя работа, - отвечает серьезно и до ужаса ее словами. А затем, впервые наверное с момента их знакомства улыбается. И добавляет: - Но спасать именно вас было особенно приятно. Врач в углу кабинета многозначительно покашливает, напоминая о своём присутствии. Этери улыбается в ответ.***
Сумерки на Москву опускаются душным облаком, режутся о шпили и срезы крыш. В окнах квартиры Этери свет по-прежнему не зажигается. Даня сидит в машине у ее дома битый час, сам не зная до конца зачем. И чертовски на себя злится. Злится, что так поздно заметил гребаную коробку. Что с ней могло случиться страшное. Что был слишком далеко. Что это не он закрыл ее собой. Что не за него она так переживала сегодня. Что, в конце концов, на часах почти одиннадцать, а она хер пойми где. Даня гладит руль парой коротких глухих ударов. Телефон булькает СМСкой от Вадика.Я в мск, пересечемся?
На автопилоте кидает в спам. Начинается дождь. Небо трещит по швам, грохочет. Даня приоткрывает боковое окно: салон до отказа забивает прохладой и запахом сырого асфальта. Крупные капли сползают по лобовому змейками, сливаются одна в другую. Дождь усиливается, на город рушится стеной. Окна многоэтажек вспыхивают, собираясь мозаикой в дрожащих лужах; в квартире Этери по-прежнему темно. И Глейхенгауз уже почти успокаивает себя мыслью о том, что она могла приехать раньше него и давно лечь спать. Или поехать к сестре и у неё остаться до утра. Почти уговаривает себя поехать домой, когда в считанных метрах от него паркуется Гуров. Андрей провожает ее до подъездной двери, укрывая от ливня какой-то папкой. Они говорят ещё пару минут, улыбаются. Глейхенгауз Андрея едва знает: так, здоровались пару раз. Но даже издалека, сквозь пелену дождя Дане очевидно: Этери Гурову нравится. И хоть на прощанье Андрей лишь едва касается тонкого запястья, это прикосновение по Дане разрядами бьет. И все бы ничего: эти двое сразу после расходятся в разные стороны. Но, пока Этери набирает на домофоне односложную комбинацию, Гуров стоит у машины под проливным дождем. И будто ждёт чего-то. И дожидается: Этери оборачивается на него, заходя.***
Коробочная история вполне ожидаемо получает широкий общественный резонанс. Инстаграм ещё с вечера пестрит роликами с «покушением на Тутберидзе», а телефон начинает разрываться с самого утра. И, заезжая в Хрустальный ранним утром, Этери морально готовится к встрече с тучей репортёров. Но на парковке пусто. Ровно как и у главного входа. - Гуров тут с пяти утра шухер навёл, - объясняет ей Аксёнов перед тренировкой. - Так что работай спокойно, журналистов не будет. И Этери снова чувствует, как по грудной клетке разливается острое чувство благодарности. И только благодарности ли. Сам Андрей появляется в поле зрения уже днём. Подпирает тренерский бортик рядом с ней, молча дожидается конца тренировки. - Пошли обедать, - говорит просто, когда запыхавшиеся спортсмены гуськом покидают лёд. И Этери соглашается с той же простотой. Ее незыблемое спокойствие сегодня нарушают лишь мысли о том, что Даня вот так вдруг взял три отгула. И не появился ни на первой тренировке, ни на второй.