spring, hormones & flowers;

Дженни волнуется. Черт, даже не так – Дженни пиздец как волнуется и напугана. У нее дрожат колени, как если бы она не ела в течении трех дней или больше, и она едва ли не падает, даже если и сидит сейчас на жестком пластиковом стуле. Сердце стучит где-то в районе глотки бешено, легкие сдуваются, как резиновый футбольный мяч, и так же надуваются обратно, а насос для них – телефон, который крепко сжимают пальцы Дженни. И, что ж, она все еще волнуется. Она проходила через безумное количество экзаменов, прежде чем выпуститься из школы, а в колледже ее ждали сессии и рефераты, минимум страниц которых – двадцать. Она проходила через совещания по поводу подработки, она сбегала из общежития после комендантского часа, посещала тайные вечеринки, устроенные ребятами с ее курса и делала еще кучу разных глупостей. Но никогда ее не охватывало такое жуткое волнение, никогда страх не сжимал горло так сильно. Порой Дженни думает, что смогла поступить, смогла найти работу, смогла не попасться преподавателям во время своих вылазок и на тех вечеринках только благодаря Джису, которая прошла весь этот пусть вместе с ней, бок о бок. Не буквально, конечно, а жаль ведь – Дженни бы хватило лишь чувствовать ее руку в своей, услышать голос, не искаженный всеми этими штучками на голосовых и видео. Джису напоминала ей не напиваться до состояния полной амнезии, пока сама в это время дописывала очередное задание или дорисовывала какой-нибудь рисунок. Дженни знает, что эти рисунки уже висят вместо обоев в комнате Джису, потому что она будущий художник и на дизайнера учится, руки чешутся что-то да нарисовать, а куда потом девать – черт его знает. Джису даже рисовала Дженни, а потом отправляла ей рисунки по почте вместе со странными стикерами и записочками, в углу которых обязательно нарисованы сердечки. Дженни обещала, что не напьется, а если все же да, то не забудет Джису даже при этой «алкогольной амнезии». Еще и будет представлять, что это Джису держит ее волосы, а не какой-то посторонний парень в белой футболке (настолько длинной, что доходит ему до середины бедра), пока она сама блюет у унитаза всеми этими разноцветными коктейльчиками и километрами расстояния между ними. Джису присылала ей фото своего шутливо и чересчур преувеличенно скривившегося в отвращении лица, а потом еще и дополнительно подписывала это как «фу», чтобы уж наверняка. Они с Джису знакомы года четыре – звучит так, будто Дженни не помнит, сколько точно, поэтому говорит примерно, навскидку, но на самом деле она ведь до мельчайшей детали в памяти хранит все, что связанно с Джису. Например, познакомились они десятого июля, тогда было плюс двадцать девять у Дженни, а у Джису всего лишь плюс четырнадцать; у Дженни было одиннадцать вечера, а у Джису – полдень следующего дня. Шутка ли, тринадцать часов разницы во временном поясе? Вместе через огонь и воду прошли, жару и холод, новый год и дни рождения, через смерть кота Джису даже, который и для Дженни как членом семьи стал – скорбели вместе и долго, выли протяжно, как волки на полную луну. Поэтому Дженни нельзя обвинить в том, что она знает, что Джису вылетела из Сеула в шесть часов вечера с небольшим (по времени в городе Дженни) по причине задержки рейса, и значит она должна приземлиться здесь, в Нью-Йорке, где-то в восемь. Нельзя обвинить Дженни и в том, что пришла она на целый час раньше восьми, просто чтобы вдруг не опоздать, да и мало ли – вдруг по телевизору покажут, что самолет с рейсом «Сеул-Нью-Йорк» пропал с радаров, как раз в то время, когда Дженни уже будет выходить из дома. Лучше просидеть здесь всю ночь с надеждой на лучшее, чем разбить ее, такую хрупкую и нежную, вдребезги и почти сразу, даже не дав расправить до конца крылья. Вряд ли связь ловит на высоте в десять тысяч метров, но Дженни все равно набирает сообщение дрожащими пальцами. Людей не так много, все они сидят порознь, кутаются в куртки – осень выдалась холодная – и ждут кого-то важного.

21:39, дженджен

джису ? ты уже прилетела ?

Ответа, как и ожидалось, не приходит. Дженни успокаивает себя тем, что еще слишком рано, что Джису наверняка спит в самолете, убаюканная видом звездного неба, которое так любит (Дженни знает и это) и к которому находится так близко, как никогда. Дженни продолжает ждать, бояться и волноваться. В джинсовке и футболке становится холодно, еще и эти прорези в джинсах – кто ее просил так легко одеваться? Сама виновата, нечего. Где-то позади в магазинчике продают книги, справа – бургеры всякие и пиццы, слева – огромное окно на всю огромную стену, а спереди только длинные ряды одинаковых синих стульев, где вразброс сидят люди. Джису бы сравнила это с каплями краски на холсте, но, увы, сейчас здесь Джису нет – парит где-то над землей, летит прямо к Дженни, несется сквозь темные облака с приклеенными к ним пятиконечными звездами. Случайные моменты из их переписок с Джису, которые наверняка вышли бы ровно в столько километров, сколько между Сеулом и Нью-Йорком, проносятся в голове быстро, за секунды, зато тепло дарят вечное.

19:04, дженджен

а знаешь, сегодня психолог сказала, что моя депрессия потихоньку отступает. я думаю, это благодаря тебе.

19:04, джисус ДА, джен, ты уделала ее! Зачем тебе эти антидепрессанты, которые превращают тебя в безэмоциональный овощ, когда есть я

19:05, дженджен

и в самом деле.

Дженни кусает губы, отсчитывая посекундно. Еще пятнадцать минут, еще чуть-чуть. 16:32, джисус Сегодня я показала преподавателю рисунок, где была ты, и знаешь, что он ответил??7

16:33, дженджен

что я должна носить на голове пакет ?

16:33, джисус Да тьфу на тебя 16:33, джисус Разве мы не проходили этот этап с твоей самооценкой? 16:34, джисус Вообще, он спросил, какую модель я изобразила, ты понимае ш ь, иди в модели, зачем тебе быть юристом.

16:35, дженджен

да тьфу на тебя.

16:35, джисус Тебе понадобилась минута, чтобы просто скопировать мой ответ, поверить не могу Дженни нервно постукивает ногой, засохшие комочки грязи падают с подошвы на кафельный пол. Все равно он был грязным и без этого. На дисплее уже без пяти. 5:18, джисус ОШИХИТЭЙО ОШИХИТЭЙО 5:18, джисус СОНО ШИКУМИ ВО

5:20, дженджен

клянусь, если ты не прекратишь распевать опенинг токийского гуля здесь, я заблокирую тебя.

5:20, дженджен

к тому же, текст неправильный, скорее всего.

5:21, джисус АГА СКАЖИ ЭТО МНЕ ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ КОГДА Я СТАНУ ПЕВИЦЕЙ И БУДУ СОБИРАТЬ ЦЕЛЫЕ СТАДИОНЫ

5:21, дженджен

я солью в сеть все твои неловкие ситуации из жизни вместе с фотографиями.

5:22, джисус ТАК ВОТ ЗНАЧИТ ПОЧЕМУ ТЫ СО МНОЙ ОБЩАЕШЬМЯ ДА

5:22, дженджен

КаПс сВоЙ вЫруБи, спать мешаешь.

5:23, джисус УПС, у тебя же еще пять утра, все, сливаюсь, сладких снов, чМОК Дрожащими пальцами Дженни листает список контактов в поисках одного определенного, а после такими же дрожащими пальцами прикладывает телефон к уху. Гудки. Гудки. Гудки. Абонент временно недоступен, пожалуйста, оставьте сообщение. Время уже перевалило за восемь, но когда самолеты вообще приземлялись ровно в столько, во сколько должны? Все в порядке, все хорошо. Гудки. Гудки. Гудки. - Алло? Дженни выдыхает так, будто в ее легких вдруг появилась брешь, и весь воздух покинул их за считанные секунды. Она так скучала. - Джису, - говорит она, а в глазах слезы стоят уже от понимания того, что Джису в порядке, с Джису все хорошо. Во рту сухо, говорить сложно, язык клеится к небу, но Джису здесь, и Дженни никогда еще не чувствовала себя лучше и счастливее, чем в этот момент. – Где ты? На том конце выдыхают, как Дженни пару секунд назад – тяжело, но с облегчением; легко, но с тяжелым грузом ожидания где-то между ребер. - Оглянись. Дженни вздрагивает, когда до нее доходит смысл сказанных слов – всего одного, на самом деле. Она вскакивает так быстро, что сумка, которая преспокойно себе лежала у нее на коленях, падает, но кого это, черт возьми, волнует теперь? - Ты… - шепчет Дженни просто от надобности что-то сказать, иначе она лишится чувств прямо здесь. Она обходит стулья, каждый шаг шире другого, они стремительно приближаются друг к другу. Их объятия похожи на столкновение вселенных. Дженни обвивает руками талию Джису, кладет подбородок на плечо, сжимает крепко-крепко, в то время как Джису хватает ее за плечи и зарывается носом куда-то в шею. Четыре года. Дженни пахнет, как девятнадцать лет поиска чего-то неопределенного и еще четыре – попыток это что-то неопределенное поймать. Весь этот момент – лишь один из вечности, наполненный слезами, неловкими смешками, звездами на небе и запахом дома, но в то же время он – такой важный момент, растянувшийся на ту же вечность, которой и принадлежит. Переплетая их пальцы между собой, Дженни думает о том, что готова самостоятельно проложить мост от Нью-Йорка к Сеулу, чтобы они с Джису больше никогда не расставались, и она знает, что Джису думает о том же самом, просто когда смотрит в ее глаза.