Пять дней кинков

Вэй Усянь не знал, кого сейчас ненавидит больше: этого пса Вэнь Чжао, наблюдавшего за ними с такой жадностью, что едва не перегнулся через заграждение, или Цзинь Цзысюаня, старавшегося сейчас на него не смотреть. Сам Вэй Усянь, однако, не отводил взгляд, хотя для этого пришлось извернуться — тяжело пытаться смотреть в глаза кому-то, когда стоишь к нему спиной. Особенно если стоишь на четвереньках. Кожа на пояснице, оголенная, беззащитная, покрылась мурашками от порывов прохладного весеннего ветра. Порывы воздуха словно играючи гладили и ягодицы каждый раз, когда Цзинь Цзысюань замахивался и почти наносил удар, но в последнюю секунду замирал, словно не мог заставить себя это сделать. Вся ситуация была довольно унизительной; Вэнь Чжао, похоже, знал, как доставить себе удовольствие и при этом щелкнуть по носу тех, кто ему дерзил. Вэй Усянь не боялся боли — в Облачных Глубинах ему доставалось и сильнее, но мысль о том, что стегать его будет этот зазнайка и выскочка Цзысюань, выводила его из себя. Но еще сильнее выводило из себя то, что они никак не могли покончить с этой унизительной процедурой. Колени уже болели, и Вэй Усянь с каждой секундой все яснее ощущал, как впиваются в коленные чашечки мелкие камешки. — Да бей уже! — прошипел он, вновь извернувшись. Цзинь Цзысюань вновь замахнулся. Вэй Усянь зажмурился, но зря — удара в очередной раз не последовало. «Я не могу», — одними губами произнес Цзынь Цзысюань. Вэй Усянь тряхнул головой. Им не уйти отсюда, пока его не отхлестают, и стоять в таком положении ему, похоже, придется, еще очень долго. Он вновь заерзал, и колени заболели еще сильнее. Надо было что-то делать, иначе этот пес Цзысюань… Точно! — Пес шелудивый! — громко выругался Вэй Усянь и добавил: — Слабак желторотый! Цзинь Цзысюань явно такого не ожидал и ошеломленно уставился на Вэй Усяня. А тот продолжил: — Мнишь о себе неизвестно что, а сам даже отлупить не можешь. И ты собираешься жениться на моей шицзе? Такой слабый и никчемный? — Вэй Усянь рассмеялся. — Смешно! Ты ее не достоин. Даже пыль целовать у ее ног не достоин. Да даже у моих ног! Цзинь Цзысюань побледнел и сжал губы в тонкую нить. И стек стиснул слишком крепко. Кажется, работало. — И ты — наследник ордена Лань Лин Цзинь? — со смешком спросил Вэй Усянь. — От души сочувствую твоей семье. А матушке особенно — породить такое ничтожество… — Не трогай мою мать, — процедил Цзинь Цзысюань. Костяшки пальцев у него побелели от напряжения. Вэй Усянь извернулся еще сильнее и белозубо оскалился: — Заставь меня. Цзинь Цзысюань прищурился — и неожиданно отшвырнул стек. На секунду Вэй Усянь ощутил укол разочарования: так старался, а все зря. Но затем Цзинь Цзысюань шагнул к нему ближе и хлестнул наотмашь ладонью по заднице. Обожженное ударом место тут же запылало. На секунду Вэй Усянь прикусил язык и с облегчением рассмеялся. Подначки всегда действовали на Цзян Чэна, но как оказалось, работали и с другими. Еще один хлесткий шлепок обжег другую ягодицу. Удары посыпались один за другим, ощутимо болезненные, но Вэй Усянь никак не мог перестать смеяться, и от этого Цзинь Цзысюань лупил еще сильнее. Словно вдалеке послышался глумливый свист — разумеется, Вэнь Чжао, кто же еще. И это словно привело Цзинь Цзысюаня в сознание. Он остановился — застыл с занесенной для удара рукой, повернул к себе заалевшую ладонь и посмотрел на нее нечитаемым взглядом, стиснул ее в кулак и прижал к груди. — Он получил достаточно, — сбивчиво, но тем не менее высокомерно проговорил Цзинь Цзысюань. — Отвяжите его. — Не командуй, щенок! — взвился Вэнь Чжао. — Я решу, когда закончить наказание! Вэй Усянь с интересом наблюдал за ними — и вновь едва не хохотнул, когда Цзинь Цзысюань перевел тяжелый взгляд на Вэнь Чжао. Было от чего — последний шумно сглотнул, посмотрев Цзинь Цзысюаню в глаза. — Отвяжите его, — повторил тот. Вэнь Чжао дернул подбородком, и к Вэй Усяню тут же шагнули двое его псов. Стянули веревки с ног и с рук, и тот поднялся, опустил полы одежд, натянул штаны и только после этого растер ноющие колени. Зад тоже хотелось потереть, но так будет только хуже — он знал это на практике. Цзинь Цзысюаня пришлось нагонять, хоть это далось и нелегко — идти оказалось не так уж и просто, когда болели и колени, и зад. Но Вэй Усяню все равно удалось, и он бок о бок зашагал с ним к остальным ученикам-заложникам. — Ты уж извини, что пришлось такое говорить, — беспечно проговорил Вэй Усянь. — Иначе ты бы так и мялся еще часа три. Цзинь Цзысюань неразборчиво хмыкнул — прямо как Лань Чжань обычно. — На самом деле я от чистого сердца, — продолжил Вэй Усянь. — Я и правда думаю, что ты не пара моей шицзе. Но про твою мать я слукавил. Цзинь Цзысюань окинул его своим невыносимо высокомерным взглядом — от этого у Вэй Усяня сразу зачесались кулаки. Но сделать он ничего не успел — Цзинь Цзысюань ускорился так, что едва не побежал, и в этот раз догнать его не вышло. — Высокомерный ублюдок, — пробормотал Вэй Усянь. Пожал плечами и направился к Цзян Чэну — может, у того найдется средство, чтобы унять боль. Из головы почему-то никак не шло одно: всю дорогу Цзинь Цзысюань так и прижимал к груди стиснутую в кулак ладонь.