"I fly like paper, get high like planes…"
Я стояла раком и мыла пол.
"If you catch me at the border I got visas in my name!
If you come around here, I make 'em all day
I get one down in a second if you wait…"
А некоторые не отличающиеся особенно высоким уровнем интеллекта люди мешали мне вести повествование.
— Оливер! Олли! Кончай! Кончай с этим, мудила ты беспросветный!..
— Чувак, да норм всё, ща я его как украшу! Хей, давай сюда, перемещайся уже в пространстве!..
— Ребята, там такое! Дейзи, тащи камеру скорей!..
"All I wanna do is: BANG! BANG! BANG! BANG!
And then…"
— А теперь все хором!
— ГОННА ТЕЙК ЁР МАНЕЙ!!!
Я старалась не обращать внимания на шабаш, творившийся у меня за спиной, и сосредоточила оба полушария мозга на поставленной передо мной задаче. «Он должен блестеть, как Эдвард Каллен на солнце, ясно тебе?», — такую инструкцию к действиям я получила от своей дорогой подруги Лизы Сноу. Казалось бы, мне следует быть сейчас с ней и снимать кино про Оливера, который пытается одеть на казуара свою кепку. Но нет. Это всё не моё. Не такая уж я.
Я ведь обычная девушка. Не то чтобы красивая. Да чего уж там - даже не симпатичная! Глаза огромные и синие, как у рыбины. Жуть! Грудь третьего размера, и все еще растёт. Это уже не грудь, а вымя какое-то! Волосы непонятного цвета, непослушные, вьются. А я ведь всю жизнь о прямых мечтала!
Никогда не бывала в клубах. Никогда не могла позволить себе дорогие шмотки. Никогда не пробовала алкоголь. Не курила, даже не пыталась начинать. Тётушка говорила: «Каждая выкуренная сигарета – минет, сделанный боссу табачной кампании». Что такое минет, я понятия не имела. Спросить боялась.
Ещё я не люблю, когда на меня обращают внимание. Не терплю, когда кто-нибудь поворачивает свои глазные яблоки в мою сторону. А имя у меня самое обычное. Эсмеральда Дюбель. Ха, да у каждой второй Калифорнийской лохушки такое же!
Все эти мажоры… Как же они меня бесят! Бесят, потому что мне никогда не стать такой же крутой, как они. Я никогда не смогу доминировать над людьми. И у меня никогда не будет парня, это уж точно.
Тёмными холодными ночами, когда все мои ровесники уходили на вечеринки, я сидела в своей комнате и при тусклом свете вывески за окном писала дневник. Писала о том, как хочу однажды повстречать хорошего парня. Такого, как Джек Дениелс! Дейзи говорила, что все девчонки мечтают провести с ним жаркую ночь, и что от него ей просто «башню сносит». Я не знала, как выглядит Джек, но была уверена: он высокий, красивый юноша в очках, интеллигентный и начитанный. И одевается всегда, как полагается молодому человеку. И обязательно носит подтяжки! По секрету – у меня фетиш на подтяжки.
Я мечтала о том, что однажды Джек встретит меня у дома. Мы сядем в спортивную машину, и он повезет меня далеко-далеко, в прекрасный, дивный край! А ехали бы мы по дороге, устеленной зловонными, разлагающимися, гниющими под нещадными лучами солнца трупами этих мажоров.
Но… Мне так не хватает человеческого тепла! Все меня ненавидят! А эти ребята… Я и мечтать не могла, чтобы отправиться с ними на яхте. Они взяли меня только из жалости. Они всегда насмехались надо мой. Начиная со школы. Все считали меня чокнутой ботаничкой. Все, кроме него…
Джейсон Броди.
Ни разу не оскорбил, не подколол. Он всегда был так добр! Иногда здоровался со мной в школьном коридоре, и тогда моё сердечко стучало быстро-быстро, а в животе появлялось приятное щекочущее ощущение, будто бы там начинали ползать много маленьких муравейчиков! Я никогда не чувствовала ничего подобного по отношению к парню! Джейсон нравился мне, безумно нравился. Он был как Джек Дениелс. Только живой. Его можно было коснуться, можно было поговорить с ним, лизнуть его локоть, вдохнуть его запах…
Джейсон Броди… Ах, слаще этих слов для меня не было! Даже сейчас — он не носится вокруг казуара в кепке вместе с этими животными, не кричит, не прыгает с камерой в руках. Он стоит у края яхты. Волосы его, всегда непослушные, делающие его таким идеальным, совершенные волосы — развивались под ласками теплых тропических ветров. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, как всегда — прекрасный и таинственный, загадочный, словно темнота самой чёрной из ночей! И эта прекрасная ниточка слюны, блестящая на солнце, которая начала стекать по его губе всё ниже и ниже… Пока не коснулась поверхности пола, растекаясь по нему кристальной, сверкающей лужицей…
Он слишком идеален. Все что я могу — это быть его незримым ангелом, тихо наблюдая. Ведь, — о горе мне! — я не в силах разбить купол собственной скромности.
Джейсон…
Джейсон…
Джейсон…
Джейсон…
— ДЖЕЙСОН, ГДЕ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, МОЙ КОКТЕЙЛЬ!?
Ах, моя идиллия вновь была разбита. Над её осколками возвышалась грозная фигура Лизы Сноу, - Средний Броди, я вроде как уже минут двадцать назад попросила тебя принести коктейль! Если я сейчас же не выпью чего-нибудь, я умру от этой адской жары! И вряд ли мой хладный труп сможет заменить тебе руку, так что будь любезен, поторопись!
Джейсон не реагировал. Взгляд его был прикован к горизонту. Мне показалось, будто он тихо и печально вздохнул, а губы его тронула горькая улыбка. Сколько отваги, мудрости, осознания бренности бытия отражалось на его лице! Ох, какой романтик, какой романтик!..
— ДЖЕЙСОН БРОДИ! Я с тобой разговариваю! — крик разорвал наше единение, мир встал на место.
Лиза перешла к более активным действиям и совершенно бестактно, нагло, а также весьма некультурно схватила моего бедного принца за футболку, резко дернув на себя, — Ты здесь или где вообще!? Я говорю: Принеси! Мне! Мой! Коктейль! Сию! Же! Секунду!
— Эээ.., — несчастный Джейсон, как я была уверена, еще мгновение назад готовый разразится гневной тирадой и указать на место Лизы в интеллектуальной иерархии, сейчас приходил в себя от её совершенно бестактного, наглого а также крайне некультурного вмешательства. Как она может так обращаться с моим сокровищем!?
— Да, дорогая. Я все сделаю, — сказал он тихим, растерянным голосом и медленно побрел куда-то.
Лиза проводила парня взглядом и с довольным видом скрестила руки на груди.
— Ха! Думал, что сможет уйти от работы? Как бы ни так! Я никому не позволю прохлаждаться без дела. А ты? Чего уставилась? Дюбель, быстро тряпку в зубы и вперёд! Что-то я пока не наблюдаю тут эффекта Эдварда Каллена! Интересно, почему?
Я опустила взгляд и продолжила драить пол. Лиза помаячила здесь еще пару минут, но вскоре вернулась к основной части компании. Ребята, похоже, пытались успокоить Оливера, одновременно угорающего и рыдавшего над своей несчастной кепкой, в которую плюнул казуар, отказавшийся и дальше терпеть такое хамское обращение со своей персоной. Чёрт. Даже у этой тропической курицы способности постоять за себя больше, чем у меня.
Тут я дала слабину. Я заплакала. Тихо, чтобы никто не слышал. Я осознала всю ничтожность собственной жизни, ощутила абсолютную пустоту в душе. Я никогда никому не была нужна. И никогда не буду. А единственный человек, способный понять меня и скрасить все тяготы этого мерзкого, отвратительного существования — всего лишь раб обстоятельств, не способный найти в себе силы, чтобы разорвать цепи, которыми сковала его эта эгоистичная, самовлюбленная женщина! Нам суждено умереть одинокими и несчастными. Никто и не вспомнит о нас. Никто.
***
Солнце медленно заходило за горизонт, оставляя на водной глади сверкающую золотую дорожку. Я не могла отвести глаз. Я представляла, как ступаю на этот путь, сотканный из света, и иду. Иду далеко-далеко, туда, где никто не найдет меня. В какой-нибудь далекий, райский край, за пределами земли. Я оборачиваюсь и вижу Джейсона. Он следует за мной. Мы, держась за руки, покидаем этот мелочный, грязный мир, мы возносимся к небесам. Там для нас найдется место.
Я запускаю руку в карман шорт. Пальцы касаются кристаллического тела, такого знакомого, такого родного. Эта молекулярная решетка всегда успокаивала меня. Я поднимаю руку с медальоном на свет. Лучи солнца, играя, отражаются в тысяче граней, преломляются, сломляются обратно, излучают фантастическое сияние. Перевернутое сердце, выточенное из плутония – мой талисман. Последний подарок тетушки. Она сказала мне: «Этот медальон сохранит того, кто его носит, от любой беды! Придет день, и ты подаришь его человеку, за которого захочешь отдать свою жизнь». Я, горько вдохнув, надела украшение. Вряд ли кому-нибудь понадобится моя жалкая жизнь.
***
Итак, господа присяжные, смею сообщить вам о том, что действительно, всего пару недель назад компания из нескольких молодых людей, не более двадцати трех лет от роду, отправилась на яхте в путешествие. Пунктом назначения должен был стать всем вам хорошо известный Остров Рук. История эта могла бы быть так же банальна, как стандартная заставка Windows. Как обои на моей кухне. Как белоснежная, расстегнутая ровно на две пуговицы сверху рубашка мужчины с обложки любого романа серии «Шарм». Могла бы быть. Как бы я этого хотел!.. Но увы.
На той яхте по чистой случайности оказалась семнадцатилетняя Эсмеральда Дюбель. Быть может, некоторым из вас данная особа покажется странной, некоторым – достойной сочувствия, а для кого-то, возможно, станет примером, или даже кумиром на всю, не приведи Господь, оставшуюся жизнь. Но для меня эта девушка – лишь роковой предвестник ужасающих событий, точка отсчета многих и многих страниц, наполненных смертью, горем, обманом и разочарованием. Не раз я встречал гарпий подобных ей. Но катастрофу такого поразительного масштаба – никогда. И что же мне вам еще сказать?..
Молитесь. Молитесь за наших героев. А лучше — за себя.
