***
Хайке стоит в конце пустого коридора прислонившись к подоконнику и молчаливо, и сосредоточенно слушает кого-то в телефоне. Утренние лучи падают на ее лакированные туфли. Она задумчиво покачивает носком, перемещая блик по стене из стороны в сторону. На ней легкая белая рубашка, просвечивающая от яркого солнечного света, сияющая золотистым белым, как и растрепанные короткие волосы. Какие-то простые серые брюки. Строгие часы болтающиеся на тощем запястье. Никаких привычных джинс и серой толстовки. Она стала заметно худее, но в целом не изменилась. Такое ощущение, что им все также по 23 и Хайке сейчас под прикрытием. Шота наблюдает, как она устало трет шею, хмурится и кивает головой, поворачивается к окну, подставляя лицо под солнце и закрывает глаза. — Leichter gesagt als getan. Nein… Nein, — тихо вздыхает она. — Bitte kontaktieren sie Nico… Unbedingt. Danke sehr. Она выключает телефон, распрямляется и поворачивает голову в сторону Айзавы. Мягко улыбается, но Шота на подкорке чувствует, что это виноватая улыбка и это раздражает. Хайке кивает, когда Айзава подходит к ней ближе. Если честно, она не знает, что сказать и после растерянного молчания, они обе переводят взгляд на окно. — Как так вышло, что ты здесь? — Шота все же решается прервать затянувшуюся тишину первой. Выходит легко, слова даже не застревают в горле, а все внутри откликается только спокойствием и безразличием. — Работа, — Хайке наклоняет голову набок. — Из-за последних событий я не смогла отказаться. Сейчас все геройские департаменты готовы внедрять какие угодно идеи. Айзава понимающе кивает. Даже гадать не нужно было. Она опирается на подоконник и наклоняет голову, пытаясь перехватить взгляд Накамуры. — Скажи честно, ты приехала поздравить Старателя? Хайке моментально меняется в лице, становясь похожей на человека, который съел целый лимон и запил уксусом. — Вот зачем ты так? — она наконец встречается с Айзавой взглядом, хоть и по-детски страдальческим. Шота не выдерживает и фыркает. Они вместе начинают тихо смеяться. — Какие планы? — Айзава опирается руками на подоконник, немного щурясь от солнца. — Мне нужно познакомится со всеми геройскими классами. — Я познакомлю тебя с А-1, но сейчас там не все ученики. — Не все? А где они? — Они наказаны. — Оу, — Накамура косится на Шоту. — Как строго. И кого там нет? — Изуку Мидория и Кацуки Бакуго, — Шота скептично смотрит на нее в ответ. — Тебе это как-то помогло? Накамура заговорщически наклоняется ближе. Вглядывается с хитрым прищуром. Шота сохраняет каменное лицо. Хотя они сейчас так близко, что можно заметить бледные, незнакомые шрамы и тонкую сетку сосудов под кожей. — Я прочитала профайлы всех учеников, — она делает многозначительную паузу. — Всех. Шота и не сомневается, что Накамура правда так сделала и все оттуда запомнила. Они отстраняются друг от друга и Хайке нервно запускает руку в свои волосы, теряя всю вызывающую дерзость, которая была только что. — Извини, — коротко и виновато говорит она и после этих слов раздражение Шоты от последних дней моментально возвращается. Выдать свое язвительное возмущение ей не дает возникший из ниоткуда Хизаши. С наглостью трехлетнего ребенка врывающийся в пространство между ними. — Хэй! Айзава, ты хотела провести небольшой классный час у А-1! Пойдем! Шота смотрит исподлобья на его радостное лицо и вздыхает. — Еще встретимся, — опережает ее Накамура и удаляется обратно в учительскую. Ямада провожает ее взглядом. — Не благодари, — довольный собой, он хлопает Шоту по плечу. — И не думаю.***
Айзава с трудом приоткрыла глаза. Она лежала на диване одна, укрытая двумя одеялами, но жарко не было. Хайке стояла к ней спиной, прислонившись плечом к проему перед кухней-коридором. На столе и на полу были разложены бумаги, стояли две пустых кружки. Накамура тихо говорила по телефону на смутно знакомом языке. Шота не понимала ничего кроме очевидных «да» и «нет». Хайке иногда устало вздыхала и один раз издала аномально милый смешок. Пытаясь не помешать, Айзава аккуратно села на диване, стараясь не издавать лишних звуков. За окном рассветало. Шота сильнее укуталась в одеяла и закрыла глаза, слушая как странно звучит голос Хайке когда она говорит на другом языке. Она немножко задремала, когда услышала легкий шелест бумаги посреди тишины. — Доброе, — улыбнулась ей Накамура, сортируя распечатки в папке. — Ты всю ночь работала? — Да, надо было разобраться с кое-какими делами, — она суетливо осмотрела лежащие вокруг документы. — Кофе? — Почему я под двумя одеялами? — Ты мерзла, а мой обогреватель сломался еще несколько месяцев назад. Черный без сахара? Шота кивнула, утыкаясь носом в мягкий пододеяльник, и Хайке отложила папку, собираясь встать с пола, но отвлеклась. Она сомкнула ладошки, поднося их к губам, пытаясь согреть своим дыханием, и некоторое время нерешительно смотрела на экран ноутбука. На ней была одета не самая теплая домашняя одежда, но сильно замерзшей она не выглядела. Айзава только заметила, как едва покраснел ее кончик носа от холода. Накамура дышала на пальцы, продолжая завороженно смотреть на текст на экране. — На каком языке ты говорила? — спросила Шота, вырывая ее из задумчивости. — Говорила? — Хайке убрала руки от лица и быстро кликнула мышкой, отправляя письмо. — А, да, это был немецкий. — Ты знаешь немецкий? — Немецкий и японский мои родные, — она подняла со стола кружки и отправилась на кухню. — И я зачем-то знаю еще 3, но очень плохо. — Впечатляет, — сказала Шота с интонацией совсем не отдающей впечатлением. Накамура небрежно махнула рукой. — Просто повезло. Мама - немка, папа - японец. Все - потомственные ученые. Интеллигентная семья, знаешь. — Может ты еще играешь на скрипке и ходишь в оперу? — усмехнулась Айзава, вставая с дивана. Хайке пренебрежительно фыркнула, включила чайник и через некоторое молчание немного ворчливо и тихо добавила: — Вообще-то на виолончели. Шота удобнее перехватила спадающие с плеч одеяла. — И как только девочка из такой приличной семьи связалась со мной? Она подошла к Хайке со спины и обняла, прижимая к себе и кутая в кокон из одеял. Накамура засмеялась, откинула голову назад на плечо Шоты и щекотно выдохнула в шею рядом в ухом. — Девочки из приличной семьи совсем не такие правильные, как ты думаешь, — тихо сказала она, прикусывая холодную мочку уха. Накамура Хайке выдавала информацию о себе не так легко, как мини лекции про человеческие мозги. Айзаву это почему-то устраивало.***
— Серьезно? Так много? UA что, 6 лет не выпускал героев? — удивляется Хайке, долистывая до страницы с Айзавой. В учительской утром почти пусто. Тошинори вручила Накамуре книгу с профайлами учителей, которую сама листала в начале этого учебного года. — Я тоже неприятно удивилась в первый раз! — смеется Яги, нависая над Хайке, сидящей на подоконнике. — Вы шумные, — коротко резюмирует Шота, пытаясь сосредоточится на написании все того же отчета. — Почему ты так легко их отчисляешь? — Хайке задумчиво перелистывает страницы. — Потому что обрывать пустые надежды не так уж жестоко. Хуже тратить время на то, где шансы нулевые. Слова Айзавы звучат спокойно. Тошинори слышит их не первый раз, но почему-то сейчас они словно режут воздух как нож. Шота говорит не отрываясь от заполнения документов. Совершенно не меняется в лице. Как и Накамура. Но Яги сейчас чувствует себя здесь не к месту. — Извини. Глупый вопрос, — Хайке отдает папку обратно в руки Всемогущей и спрыгивает с подоконника. — Спасибо, Тошинори-сан. Шота закрывает глаза, пытаясь проконтролировать в очередной раз внезапно нахлынувшее раздражение. Чуть дергает головой. Когда ее глаза открываются, Накамура уже сосредоточенно работает за выделенным ей компьютером. Всемогущая растерянно что-то бубнит, совершенно не зная, куда себя деть. Все совсем не так легко, как было много лет назад.***
— Почему с тобой так хорошо? — хмурясь едва слышно спросила в слух Шота, хотя совсем не собиралась. Само вырвалось. Вырвалось слишком легко, для мысли которая больно скребла ребра изнутри, каждый раз примешивая омерзительное чувство страха к теплоте. Хайке сонно пожала плечами и чуть сильнее прижала ее к себе. — Адреналин, гормоны, химические процессы, стечение обстоятельств. Куча удачно совпавших факторов, - перечисляла она и ее дыхание щекотало лоб. Никаких расшаркиваний, никаких абстрактных романтичных соплей. Айзаве это нравилось. Она сильнее и сильнее захлебывалась чем-то похожим на радость, от этой логической четкости. Это успокаивало, хоть и отдаленно пугало. Чужие согретые ладони касались ее спины, заботливо гладили позвонки и лопатки. Шота никогда не считала себя тактильным человеком, но это было не раздражающе, не омерзительно, это было просто, правильно и необходимо. От того и так страшно. — Хочешь расскажу про нейромедиаторы? - Накамура легко коснулась губами ее дрогнувших бровей. — Не хочу, — честно ответила Шота и уткнулась лицом в чужую ключицу. Хайке задумчиво вздохнула, погладила Айзаву по волосам, накрутила черную прядь волос на палец и все равно начала рассказывать.***
Занятия Айзавы сменяли друг друга, она заходила в учительскую забрать бумаги, оставить бумаги, положить конфискованные у учеников вещи, найти Тошинори и, наконец, взять свои пюрешки из тумбочки. Все это время Накамура сидела за компьютером и читала какие-то документы. С одинаково сосредоточенным бесстрастным лицом. Сидела как каменная статуя, подперев подбородок рукой и лишь иногда задумчиво водя ногтем указательного пальца по нижней губе. Айзава не сразу обнаружила себя откровенно пялящейся на неё. Запястья и предплечья, открытые из-за закатанных рукавов рубашки, стремились к болезненной худобе. Почти как у Тошинори. Шота вздохнула. Рубашки? Брюки? Извиняющиеся и дежурные улыбки? Все таки 6 лет прошло. Навязчиво хотелось спросить: «Стоило ли оно того?», но это совсем по-детски. Конечно же, оно того стоило. — Уже обед, — коротко говорит она и выбрасывает смятую упаковку из-под фруктового пюре. — Что ты думаешь насчёт Кацуки Бакуго? — Хайке не меняется в лице, даже не поворачивается. — Он делает большие успехи. — Да, но не станет ли он вторым Старателем? — Ты серьёзно? — Айзава не сдерживает ухмылку. — Открытая агрессия, доминирование, желание стать номер один, — она пролистывает на экране какие-то таблицы. — Тяжело с командной работой и многое другое. — Он постепенно меняется. Я не сомневаюсь, что он станет героем, — холодно говорит Айзава и Хайке наконец поворачивается к ней. — Да. Но каким героем? Они молча и безэмоционально смотрят друг на друга, пока Накамура не вздыхает устало. Она откидывается в рабочем кресле и немного покачивается из стороны в сторону. — Прости, — негромко говорит она и встает, попутно блокируя компьютер. — Принести тебе кофе? От этого очередного «прости» у Шоты дёргается глаз, но она старательно это игнорирует. Пожимает плечами и молча садится за свою работу. Через какое-то время, Хайке действительно приносит кофе и контейнер с мелкими закусками. Не успевает Айзава сделать глоток, как её засыпают вопросами про других учеников А-1 и она сжимает губы. Все, что затрагивает А-1, превращает жизнь Айзавы Шоты в полнейший хаос. Внутренне чувство говорит ей, что они с Накамурой не сработаются. Что это все куча совсем неудачно совпавших факторов. Шота роется в ящике, ища нужную упаковку, пока Хайке рассуждает, кому из детей стоит пересмотреть программу тренировок. Она хмурится, упоминая стажировки и стремительно листает какие-то свои записи. Сразу растерянно замолкает, когда Айзава протягивает ей яблочное пюре. Накамура нерешительно кивает в знак благодарности и принимает упаковку. Шота неторопливо отпивает кофе. Черный. Без сахара.